Помоги проекту - поделись книгой:
– Хорошо… давайте подумаем еще раз, – развел руками Роман. – Все равно ничего больше не остается.
– Ты надеешься, что мышь телепат и от того,
– Отчасти, – уклончиво ответил Роман. – Мне кажется, что все наши неудачи от того, что мы сейчас ведем себя с мышью так, словно она простая мышь.
– А она вовсе не такая… – подхватил Эдик.
– Да-да, – кивнул Ойра-Ойра. – Теперь надо только понять, чем именно она отличается от обычных мышей.
– В ней есть диван Бен Бецалеля, – трагическим голосом сказал Витька.
– И? – спросил Роман.
– То есть диван часть ее – и она… ммм… отчасти часть дивана, – начал понимать Витька.
– И?
– Давайте рассмотрим с точки зрения того, что такое диван Бен Бецалеля, – хлопнул в ладоши Амперян. – Он превращает повседневную реальность в реальность волшебной сказки. Таким образом, сам диван пребывает между миром реальности и миром фольклора…
– Ну да, ну да, – закивал Витька. – Переходное звено. Мост между реальностями. Существует в обоих мирах.
Магистры замолчали, напряженно думая. Я решил тоже помолчать.
– Кот, – вдруг коротко сказал Роман.
– Думаешь? – вздернул голову Виктор.
– Абсолютно. Мышь теперь в некотором роде фольклорный персонаж, так что поймать ее может только такой же фольклорный персонаж. Мы не годимся.
– Почему это? – спросил я.
Витька с жалостью посмотрел на меня и вздохнул.
– Потому что, как бы то ни было и как бы то ни казалось со стороны, но реальный мир и мир фольклора все равно так и не пересекаются, – сказал он.
– Даже тут, – поднял палец вверх Роман.
– Даже тут, – эхом кивнул Витька.
– Но мы же… – недоуменно начал я.
– Это как параллельные железнодорожные пути, – пояснил Ойра-Ойра. – Если поезда идут с одинаковой скоростью и совсем рядом, то ты можешь вытянуть руку в окно и пожать руку тому, кто едет в составе по соседству.
– Это запрещено техникой безопасности, – буркнул я. Я не любил подобный Витькин жалостливый взгляд, коим он продолжал на меня смотреть. – Это раз. А два – так близко рельсы не прокладывают. Тоже из соображений техники безопасности.
– Возможно, – кивнул Роман. – А мы здесь как раз нарушаем подобную технику безопасности в отношении магического мира. Мы и рельсы прокладываем рядом – и удерживаем одинаковую скорость состава.
– И руки суем, – съязвил я.
– Да, и руки суем, – согласился он.
– Но все равно, как бы это ни виделось со стороны – мы всего лишь на параллельных рельсах, – подхватил Амперян. – И можем только пожать руки.
– А обнять может лишь тот, кто едет в этом же поезде, – завершил Роман.
– Потрясающая образность, – согласился я. – А теперь давайте конкретно.
Роман вздохнул.
– Мышь – с частью дивана внутри себя – стала нечто вроде переходного звена между нашим миром и тем.
– Нараскоряку стоит, – пояснил Корнеев.
– Ага, – кивнул Роман.
– Но так мы-то почему не можем с ней справиться? – продолжал не понимать я.
– Не знаю, – пожал плечами Роман. – Видимо, диван слишком силен. Виктору лучше знать.
– А может, подождать, пока она того… выгадит этот диван, – предложил я.
– Александр, – тихо сказал Эдик. – Вы же в курсе, что питательные вещества не… гм… того, а усваиваются организмом?
– В общих чертах да, – буркнул я, чувствуя, что снова сморозил невероятную глупость.
– Ну так вот, диван – чрезвычайно питательное вещество.
Я вздохнул.
– Ясно.
– Так что я предполагаю, что нам может помочь только кот Василий, – резюмировал Роман. – Гипотеза о том, что они с мышью в данный момент находятся в одной реально-магической плоскости, выглядит весьма состоятельной. Сказочно-фольклорный персонаж и… гм… теоретически сказочно-фольклорный персонаж.
– А еще можно Выбегалло позвать помочь, – буркнул Витька.
– Почему это?
– Потому что он сказочный дурак, – с наслаждением сказал Корнеев.
– Василия не пущу, – сухо сказала бабка.
– Но Наина Киевна, он нам нужен, – взмолился я. Магистры отрядили меня вести переговоры с Наиной Киевной – мотивировав это весьма туманно, запутанно и даже слегка подозрительно-угрожающе, как «ты, Саша, в ее вкусе».
– Знаю я ваше «нужен», ироды проклятые, – отмахнулась она. – Горынюшку затаскали на опыты, теперь и за котика принялись? Не отдам.
– Наина Киевна, мы вернем вам Василия в целости и сохранности.
– Не вернете, – с уверенностью ответила она.
– Почему это?
– Потому что я вам его не отдам!
– Ну как это не отдадите!
– Потому что Василий – музейный работник. И неча ему в рабочее время по вашему институту шлындать!
– У меня предписание, – попытался сблефовать я и жестом, скопированным у Выбегалло, сунул руку в нагрудный карман. – С печатью.
Бабка плюнула.
– Договаривайтесь с Василием сами, – проскрипела она.
– Уважаемый… мнэээ… Василий, – начал я.
Кот с опаской воззрился на меня.
– Я прекрасно понимаю всю вашу значимость для Института…
Кот насторожился еще сильнее.
– Прекрасно понимаю, что такой, как вы, специалист является гордостью не только музея, но и института, и тревожить вас подобными мелочными просьбами недостойно меня как сотрудника института…
Я запутался и замолчал.
Кот продолжал на меня смотреть.
– Мышь, – обреченно закончил я.
Кот воззрился на меня как на идиота.
Хотя почему это, собственно, как? Я попытался взглянуть на себя глазами кота. Моему взгляду предстало нечто взъерошенное и несущее какую-то явную ахинею.
М-да.
– У нас мышь, – понимая, что задание провалено, в отчаянии сообщил я. – Сожрала – ну то есть, частично – диван… то есть транслятор… и теперь бродит по институту. И никто не может с ней справиться… неделю уже…
Я беспомощно развел руками.
Кот приосанился и погладил усы.
– Василий, вот клянусь, вообще никто, – кажется, я нащупал верный путь. – Ни я, ни Корнеев, ни Амперян с Ойрой-Ойрой, ни куча выбегалловских лаборантов, ни… – я с опаской глянул на небо. – …ни Хунта с Кивриным… никто… Вот, к тебе и послали. Как к последней надежде.
Кот расплылся в довольной улыбке.
В кошачьем исполнении она выглядела довольно жутко.
Кот сидел в центре Витькиной лаборатории и явно наслаждался вниманием. Его окружал абсолютно весь профессорский состав, второе кольцо составляли магистры, а где-то на периферии дышали в затылки простые лаборанты. Дублей до таинства не допустили.
Кот небрежно повел лапой.
Мы затаили дыхание.
Кот снова – уже настойчиво – повел лапой.
– Предоплата! – потребовал он.
– Ах да, к-конечно! – засуетился Киврин.
Перед котом возникли три блюдечка. Судя по всему, в одном из них было молоко, в другом сметана, а в третьем шевелилось что-то, на что даже Киврин стал поглядывать с подозрением.
Василий брезгливо обнюхал все подношения, а затем с видом императора, снизошедшего до черни, стал сосредоточенно лакать молоко.
Потом сел на хвост и задумчиво прикрыл глаза.
Когда из-под усов донеслось явственное храпение, Хунта не выдержал и потыкал кота тростью.
– Уважаемый, – сухо сказал бывший Великий Инквизитор. – Принято, чтобы между предоплатой и работой был не слишком большой перерыв.
Кот презрительно фыркнул и снова повел лапой.
Мы опять затаили дыхание.
Кот поморщился и тряхнул лапой уже с раздражением.
Роман хлопнул себя по лбу, куда-то нагнулся и протянул Василию гусли.
Кот одобрительно кивнул, поудобнее устроился на хвосте, мечтательно закатил глаза – и вдарил когтями по струнам.
Одна из струн с истошным визгом лопнула. Хунта поморщился, Киврин закрыл уши руками, и даже Модест Матвеевич судорожно дернул головой.
Кот скептически оглядел гусли и протянул в нашу сторону лапу. Тут же в ней материализовалась созданная кем-то струна. Кот глянул на нее, отшвырнул в сторону и снова сделал требовательное движение.
Эдик что-то зашептал Витьке.
– Да я что, разбираюсь, что ли, в ваших ре-бемолях, мю-реболях, – громко буркнул тот. – Сам и делай.
Эдик элегантно повел кистью – и в лапе у кота возникла, по-видимому, нужная струна, поскольку тот, одобрительно кивнув, стал прилаживать ее к гуслям. Затем снова поерзал на хвосте, придал морде одухотворенное выражение – и начал терзать инструмент.
Играл кот, прямо скажем, препаршиво.
Если на открытом пространстве шум природы и акустика – точнее, ее отсутствие – еще как-то сглаживали общую убогость его музицирования, то тут, в помещении, все явилось в своем первозданном, каком-то хтоническом, кошмаре.
Поделиться книгой: