Помоги проекту - поделись книгой:
– Конечно, прочли. Сначала он сказал: «Ну-ка, ну-ка». Потом – видишь – Ван Мынь ему что-то показывает. В правой руке держит. И тут Томберг говорит нечто очень странное. Ты не представляешь, сколько мы бились над этой короткой фразой. «Стало быть, вот она, моя коробчонка».
– Что-что?
– «Стало быть, вот она, моя коробчонка». Слово «коробчонка» старинное, означает «маленькая коробка». Мы долго ломали голову. Потом запустили фразу в Систему, в автоматический поиск. По всем информационным массивам. «Коробчонка» встречается только в сказке про царевну-лягушку, помнишь из детства? Как Иван-царевич пустил стрелу наугад, чтобы найти невесту, а стрелу подобрала лягушка. Потом лягушка приехала во дворец в коробчонке и оказалась Василисой Премудрой. Или Василисой Прекрасной, толком не помню. Мы не знаем, что значили слова Томберга. И значили ли что-нибудь вообще…
– Бред? Помутнение рассудка? – предположил Ветер. – Взгляд у него какой-то чудной. Глаза блестят. И эта улыбка… Ладно, пластинку я возьму.
Поднялся. Больше делать здесь было нечего.
От предложения пообедать отказался. Нужно было возвращаться в столицу, это пять часов дороги, только к вечеру доберешься.
– Мне кажется, ты найдешь, – сказал Сильван, пожимая руку. – У тебя ноздри раздуваются, как у собаки. Возьмешь след и не собьешься. У меня этого дара не было… Ничего, зато у меня дар высаживать сосны, ели и пихты.
На том и расстались.
– Здравствуй-здравствуй, Жорик, – гнусаво сказала мать, подставляя щеку.
На всем свете только она называла Карла именем, которое он так ненавидел в детстве. В метрике у него значилось «Георгин» – мать любила пышные цветы без аромата. Она была очень привередлива по части запахов. Гнусавила из-за бархатной прищепки на носу – чтобы не мучило аномально чувствительное обоняние.
– Рад тебя видеть, Эсмеральда.
Ветер обреченно наклонился. Предстояла обязательная неприятная процедура.
Мать сняла прищепку и принюхалась, делая головой быстрые и мелкие кошачьи движения.
– Ты прямо с поезда… Ел морскую капусту и что-то соевое… Пил апельсиновый сок… И от тебя по-прежнему совсем не пахнет женщиной. Как был бирюком, так и остался.
У Эсмеральды была редкая специальность – дегустатор парфюмов. От ее чуткого носа ничего нельзя было утаить.
Подавив привычное раздражение, Карл подумал: если бы запустить в Систему их данные, балл совместимости получился бы ноль процентов. Но сыновний долг есть сыновний долг. В первый понедельник месяца изволь явиться, и никакая занятость, никакие дела от этой повинности не спасут. Попробуй только пропусти – выйдет себе дороже.
Он действительно приехал сюда прямо с экспресса, даже не заглянув домой. Знал по опыту, что Эсмеральда испортит настроение и высосет всю энергию. Потом нужно будет освежиться и часок поспать – только тогда вернешься в рабочее состояние.
Вошли в гостиную.
У матери дома все было стерильно, аккуратно. Каждый предмет на своем месте, всюду идеальная симметрия. А чистота такая, что ужасно хочется бросить на пол бумажку или тихонько плюнуть где-нибудь в уголке на пол. Эсмеральда с утра до вечера попеременно то занималась сложными косметическими процедурами, то охотилась за пылинками, чудом залетавшими в ее наглухо загерметизированное жилище.
– Сядь ровнее, – сказала мать, когда он опустился на стул. – И положи руки как следует. Не видишь – скатерть комкается? Куда ты ездил на поезде? Зачем?
Ветер знал, что отвечать необязательно. Эсмеральда любила говорить сама.
– Не понимаю людей, которые уезжают из Центрограда. Я была так рада, когда ты наконец начал работать в столице! А ты всё куда-то ездишь, ездишь. Так где ты был на этот раз?
Сама она за девяносто шесть лет жизни выезжала из Центрограда разве что на курорт, а к так называемой «провинции» относилась с подозрением и презрением.
– Извини, я не знал, что тебе привезти. – Он полез в карман. – Давай ты сама себе купишь какой-нибудь подарок.
– Какие глупости. Не нужно мне никаких подарков. Мне довольно того, что приехал мой сыночек.
Этот обмен репликами тоже был всегдашним ритуалом – Эсмеральда уже доставала кокетливый кассатор, разукрашенный ее любимыми изумрудиками. Она зарабатывала своим феноменальным носом намного больше, чем директор ФСБ, но вечно сидела без денег.
В Евразии все необходимые товары дешевы, а большинство услуг бесплатны. Роскошествовать немодно, пускать пыль в глаза богатством – тем более. Это в старые времена модники и модницы платили втридорога за этикетку на штанах или на пальто, либо же (невероятно!) отдавали целое состояние за кусочек шлифованного углерода на пальце. Теперь большие деньги нужны только тому, кто имел неосторожность обзавестись затратным хобби – как Ветер с его глубоководными погружениями.
Эсмеральда ничем подобным не увлекалась и все же умудрялась вечно оказываться на мели.
Карл, как обычно, скинул ей на кассатор сто рублей.
– Швыряешь деньги направо и налево. Весь в отца, – одобрительно заметила мать.
Это, впрочем, была фигура речи. Когда-то Ветер пытался задавать вопросы об отце. Эсмеральда отвечала рассеянно и все время по-разному. Не потому что утаивала, а потому что не помнила. Любовь родителей длилась недолго, и потом было много других мужчин.
Когда Карл начал жить в пансионе, ему было удивительно, отчего другие дети плачут и просятся домой. Он-то чувствовал себя вырвавшимся на свободу и ждал каждого воскресенья с тоской.
Еще в конце прошлого века, когда обновляли Конституцию, в самой первой ее статье было провозглашено: главная забота государства – воспитание подрастающего поколения. Педагогика стала считаться самой важной и престижной из профессий. Всякий дилетантизм исключался. Ребенок оставался в семье до пяти лет, а затем попадал в пансион и навещал родителей только по выходным и в каникулы: пускай изредка балуют – не страшно. Всё главное так или иначе происходит в пансионе. К каждому малышу приглядываются опытные специалисты, постепенно выясняют его склонности и способности, бережно ведут из класса в класс. Неуспевающих и отстающих не бывает: ребенка учат тому, что его занимает, шаг за шагом расширяя зону этих интересов. Не бывает и хулиганов – непоседливые и непослушные попадают к таким же шебутным наставникам, которых воспринимают как старших товарищей.
Какое счастье, что в Евразии детей воспитывают не родители, в миллионный, наверное, раз подумал Ветер, уныло слушая и кивая.
Мать, как водится, рассказывала про козни врагов и завистников с парфюмерной фабрики. На работу Эсмеральда не ходила, образцы ароматов ей доставляли на дом, и все же каким-то образом вечно с кем-то конфликтовала.
Тут можно было на время отключиться.
«Сижу еще двадцать две минуты. Потом домой. Пятьдесят, нет, сорок минут поспать. Душ. Потом на работу. Мика, как обычно, сидит допоздна. Подключу его к…»
Мать что-то спросила, а он не расслышал.
– Что, прости?
– Как тебе день стрекозы?
Карл моргнул. Иногда он совсем ее не понимал.
В глазах Эсмеральды сверкнули искры – так бывало перед скандалом.
– Не хочешь же ты сказать, что он тебе не понравился?
О чем речь, лучше было не спрашивать. Могло выйти хуже.
– Ну что ты, – трусливо осклабился Карл. – Ужасно понравился. Я прямо в восторге.
Господи, какая еще стрекоза? Нужно было скорее менять тему.
– У тебя новое приобретение?
Он показал на яркий картонный коробок, лежавший в старинной хрустальной вазочке странной формы (Ветер знал – это так называемая «пепельница»).
Мать опять сняла прищепку и поднесла картонку к носу, блаженно принюхалась.
Она курила табак – редкостное чудачество. Даже во времена Карлова детства курильщиков уже почти не осталось. Табак давным-давно перестали выращивать, табачные плантации исчезли, но Эсмеральда покупала у коллекционеров за немалые деньги нераспечатанные пачки папирос, сигарет, сигар – и устраивала себе праздник.
– Вот раньше были запахи, – мечтательно молвила она. – Простые, мужественные, сильные. Я говорю идиоту-заведующему: нужно возвращаться к классической простоте, к истокам, а эти бездари меня не слушают… – Мать всплеснула рукой с длинными алыми ногтями. – Ой, какая я свинья! Я тебя не угостила чем-нибудь вкусненьким!
– Я поел в поезде. Ты всё правильно определила: соевый шницель, салат из тихоокеанских водорослей, апельсиновый сок…
Не хватало еще у Эсмеральды съесть «что-нибудь вкусненькое»! Ее пристрастия в еде были экзотичней, чем привычка загрязнять легкие дымом.
Словно подслушав, мать воскликнула:
– А помнишь икру? Как ты тогда… – Не договорила, зайдясь мелким смехом.
Еще бы не помнить… Лет пятнадцать назад во время такого вот визита Эсмеральда торжественно подала кусочек хлеба, намазанный какой-то черной зернистой пастой, солоноватой и странной на вкус.
– Представляешь, я купила на антикварном аукционе консервную баночку настоящей икры. За целый век она не испортилась!
– Баночку чего? – переспросил Карл. А когда узнал, что его накормили засоленными рыбьими зародышами, сто лет назад вынутыми из живота убитого осетра, его вырвало прямо на стол…
Перестав смеяться, мать посмотрела на сына жалеюще:
– Бедненький, ты за всю жизнь ни разу не попробовал ни рыбки, ни колбаски. А меня бабушка в детстве угощала копчененькой… Как это было вкусно!
Ветер не сразу вспомнил, что такое «колбаска». О боже. Это же мясо свиньи вперемешку с жиром, утрамбованное в кишки… Его замутило.
– Когда же наконец у тебя появится любовница? – строго спросила Эсмеральда.
Карл закатил глаза, а она хищно подалась вперед.
– Ага! Мелькнуло что-то живое! У тебя есть женщина! Познакомь нас!
Представив встречу бесцеремонной Эсмеральды с невежливой Каролиной, Ветер содрогнулся.
А мать опять сдернула прищепку и наклонилась, втягивая носом воздух.
– Но почему нет запаха? У тебя с ней
– Мы не «спим», если ты имеешь в виду это. – Он иронически употребил пошлое слово из ее лексикона.
– Мон дье… – Мать пригорюнилась. – Иногда мне кажется, что я тебя не родила, а нашла в рефрижераторе. Сколько раз тебе говорить: мужчины и женщины существуют для того, чтобы заниматься любовью, а не для того чтобы…
Он поднялся.
– Знаешь, мне пора. Устал с дороги. И очень много работы.
Всегда одно и то же. Сколько ни настраивайся, сколько ни запасайся терпением, она непременно доведет до белого каления. Ничего, следующий визит только через месяц.
В прихожей, уже прощаясь, Эсмеральда воткнула еще один шип:
– Я тебе одно скажу, сынуля, и уж можешь мне поверить. Если баба тебе не дает, значит не любит. Гони такую к черту.
Он поморщился. До чего же она вульгарна. А каков лексикон – «дает»! Это что-то из позапрошлого века.
– Оставь ты свою глупую гордость, – прогундосила мать. – Воспользуйся Системой. «Соска» для того и существует, чтобы помочь болванам вроде тебя найти пару.
– В юности этого не делал, уж как-нибудь и теперь обойдусь, – буркнул Ветер.
Злился он еще долго. Впрочем, как всегда после «материнского дня». Сел в свободное такси, набрал на пульте домашний адрес, поехал через центр, а всё не мог успокоиться.
Значит, он должен воспользоваться «Соской», а? В свои шестьдесят, кошкин хвост, девять лет! Да кем она его считает?
Главное достижение научно-технического прогресса, без которого жизнь ЕФ уже невозможно представить, называется СПАС – Система Персонального Анализа и Содействия, или попросту Система. Это мощная счетно-учетная машина, вернее, целый комплекс «мониторов» и блок-агрегатов разного назначения.
Каждый сотрудник Федерации, появляясь на свет, немедленно регистрируется СПАСом, который потом сопровождает человека через все стадии жизни, следя за его здоровьем и приходя на помощь в самых разных ситуациях.
Медицинским контролем ведает МЗ (Монитор Здоровья), аккумулирующий все данные и напоминающий об очередной проверке.
МРЛ (Монитор Развития Личности) тоже регулярно направляет людей на тестирование, но не физиологическое, а личностное. У детей подобные переаттестации происходят каждую школьную четверть, корректируя индивидуальную программу обучения и развития каждого пансионера и лицеиста. У студентов – раз в семестр. Выпускнику лицея или университета МРЛ подсказывает перечень профессий, к которым у человека есть склонность и призвание.
Став взрослым, сотрудник постоянно имеет дело с МТД (Монитором Трудовой Деятельности), функция которого – оптимально совмещать навыки, способности и интересы человека с выполняемой работой и занимаемой должностью. Основной принцип организации труда в Федерации прост: каждый должен любить свою профессию. Все работы, лишенные потенциала развития или неспособные приносить радость, давно выполняются машинами. Бывают, конечно, сложные случаи, когда МТД не может подобрать ничего подходящего, но это лишь означает, что профессии, которая увлекла бы данного конкретного сотрудника, не существует. Тогда Система ее изобретает, приспосабливаясь к данным, собранным Монитором Развития Личности. На свете не бывает людей, которые совсем ни к чему не пригодны. Все время возникают какие-то новые специальности, и каждая оказывается полезной, даже если поначалу выглядит диковинно. Например, пару лет назад появилась вроде бы несерьезная профессия: играть с домашними животными. Однако очень быстро она стала популярной и востребованной. Ведь все в стране трудоголики, все любят свою работу и занимаются ею допоздна, не считая времени. А кошке, или собаке, или попугаю дома тоскливо. Ими нужно заниматься, с ними нужно играть. Теперь же есть специалисты самого разного направления: кто-то плавает с лабрадорами, кто-то умеет играть в норную охоту с таксами, кто-то учит попугаев разговаривать и петь. Вроде бы чепуха, но объем счастья и праздника в обществе стал чуть больше, чем прежде, а не это ли, в конце концов, самое главное?
В армию и флот Система направляет тех, кто адреналинозависим и имеет повышенный уровень психологической агрессии. В прежние времена такие люди могли бы стать преступниками, а сейчас расходуют свою избыточную энергию и потребность в риске на полезное дело: охрану страны. Но в офицеры и генералы Система определяет людей совсем иного склада – хладнокровных и взвешенных. Никто не обижается, потому что в ЕФ не существует понятия «карьеры». Монитору виднее, кому на какой должности находиться. И вовсе не факт, что быть начальником приятнее или интереснее. К тому же зарплата зависит не от должности и не от звания, а от опыта и заслуг. Рядовой сотрудник, давно и хорошо выполняющий свою работу, может получать в несколько раз больше молодого директора.
МФ (Монитор Финансов) – нечто вроде единого банка, где у каждого учреждения, у каждой фирмы и у каждого сотрудника имеется свой денежный счет. Туда поступают прибыль, бюджетное финансирование, зарплаты. Оттуда же производятся все выплаты. Купюры, монеты, кошельки, бумажники теперь можно найти только у антикваров. Человек набирает на кассаторе свой номер, прикладывает палец – и операция совершена.
В смысле государственном самый важный компонент Системы – МНВ, Монитор Народной Воли. Раньше, в эпоху примитивной демократии, существовала нелепая и оскорбительная для человеческого достоинства система принятия общественно значимых решений, при которой каждый, вне зависимости от жизненного опыта и личных достижений, имел один голос. Люди выбирали депутата, губернатора или президента, полностью передавая им все права по управлению городом, областью или страной. При таком положении дел в руководящие органы, разумеется, попадали только те, кто стремился к власти, а вовсе не те, кто должен ею обладать по своим качествам. Эту проблему помог решить Монитор Трудовой Деятельности, который назначает человека на руководящую должность в соответствии со способностями – вплоть до регулятора всей Федерации. Отказываться нельзя – это общественная обязанность, закрепленная в законе. Отработал срок губернатором, мэром или министром – свободен. Дальше живи как хочешь. Бывало, что МТД вдруг вытаскивал в федеральные регуляторы, на высший государственный пост, какого-нибудь совсем неожиданного сотрудника – школьного учителя, врача, один раз даже пожарного. И всегда оказывалось, что Система выбрала верно. На то она и СПАС.
Но Монитор Народной Воли занимается не кадровыми назначениями, а референдумами, с помощью которых в стране решаются все мало-мальски важные вопросы. Достигнув совершеннолетия в тридцать лет, сотрудник получает стартовый электоральный капитал – 10 бюлей (от слова «бюллетень»). Впоследствии этот капитал растет – в зависимости от опыта и заслуг. У Карла в его нынешнем возрасте и положении накопилось 77 бюлей, а есть почтенные сеньоры и выдающиеся личности, чей электоральный капитал доходит до 200.
Референдумы бывают разных уровней – для жителей квартала, поселка, автономной республики, всей федерации. Депутаты только формулируют вопросы, по которым нужно принять решение, и назначают день голосования. И каждый сотрудник может использовать свой капитал в поддержку того или иного решения. Для этого повсюду установлены кабинки. Набираешь персональный номер, прикладываешь палец – и твои бюли учтены.
Уча непутевого сына жизни, Эсмеральда помянула еще один компонент СПАСа, так называемую «Соску» – СОС, Службу Оптимальной Сочетаемости. Эта ипостась Системы служит евразийцам вечным предметом шуток, но при этом является одним из главных гарантов душевного благополучия жителей большой страны.
Современная наука установила, что в античной легенде о разделенном андрогине, половинки которого ищут одна другую по всему свету, чтобы вновь соединиться, имеется рациональное зерно. Данные, накопленные Монитором Развития Личности в результате длительного и многократного тестирования, показали, что есть пары, сочетаемость психофизиологических параметров у которых стремится к 100 процентам. Собственно, иногда бывают и все сто, но редко: не более чем у 2 процентов населения. Согласно одной из гипотез, этот коэффициент неслучаен. В ЕФ живет одна пятидесятая человечества. Это значит, что с 98-процентной вероятностью твоя вторая «половина», увы, является иностранцем или иностранкой, и вы вряд ли когда-нибудь встретитесь. Разве что сказочно повезет.
Но для счастливой пары вполне достаточно и восьмидесятипроцентной совместимости. Обычно человек, желающий создать семью или просто завести романтическое знакомство, запускает в СОС свои параметры – и получает список сотрудников противоположного пола, которые ему больше всего подходят. Чаще всего знакомство между молодыми людьми в Евразии начинается именно так. Кто-то звонит по визофону и говорит: «Привет. Мне тебя порекомендовала “Соска”. Если ты свободна (или свободен), может, познакомимся?»
Но во времена Карловой юности у продвинутой молодежи прибегать к помощи «Соски» считалось не комильфо. Тогда была мода на так называемый «брак-праздник»: чтобы он и она жили поврозь, даже в разных областях страны, каждый занимался любимой профессией, а встречались в выходные, коротко. Считалось, что при таком сосуществовании любовь будет не буднями, а чередой коротких, но ярких праздников. Так Ветер и пропраздновал всю молодость. Девушки, а потом женщины ему попадались всякие, в том числе и совершенно замечательные, но ни с одной из них не хотелось жить под одной крышей или завести ребенка. Должно быть, «Соска» эти романы не одобрила бы.
И в ту самую минуту, когда Ветер, мчась по проспекту, качал головой, удивляясь, как это он столько лет прожил без настоящей любви,
Каролина обладала поразительным даром звонить именно тогда, когда Карл начинал о ней думать.
Поделиться книгой: