Бернард. Нет у меня никаких секретов.
Констанс. Или ты думаешь, что я недостаточно изучила твое лицо и не могу читать его, как открытую книгу?
Бернард. Ты мне льстишь. Я и представить себе не мог, что ты не сочла за труд дважды взглянуть на мое уродливое лицо.
Констанс (с внезапно проснувшейся подозрительностью). Когда ты пришел, Марта была здесь? Она не успела уйти, не так ли?
Бернард. Она ждала маму. А сейчас ушла в другую комнату, чтобы написать письма.
Констанс. Ты с ней общался?
Бернард (как можно небрежнее). Да, мы немного поболтали о погоде.
Констанс (мгновенно сообразив, что произошло). О… Не пора ли нам ехать?
Бернард. Времени еще предостаточно. Нет смысла приезжать слишком рано.
Констанс. Тогда я сниму шляпу.
Бернард. Здесь очень здорово, не правда ли? Мне нравится твоя комната.
Констанс. Ты думаешь, в ней не стыдно принимать гостей? Я все придумала сама. Барбара Фосетт хочет, чтобы я пошла работать к ней. Она занимается проектированием интерьеров и зарабатывает кучу денег.
Бернард (улыбкой пытаясь скрыть озабоченность, звучащую в вопросе). Разве ты не счастлива дома?
Констанс (резковато). Я не думаю, что женщина хочет чем-то занять себя исключительно потому, что она несчастна. Надоедает, знаешь ли, отдавать все свое время балам и приемам. А на предложение Барбары я ответила отказом.
Бернард (настойчиво). Так ты счастлива, не так ли?
Констанс. Очень.
Бернард. В последние две недели ты сделала меня самым счастливым человеком на свете. Мне казалось, что я никуда и не уезжал. Ты была так добра ко мне!
Констанс. Я очень рада, если ты так думаешь. Но вообще-то я ничего особенного для тебя и не сделала.
Бернард. Нет, сделала. Ты позволила мне видеть тебя.
Констанс. То же самое, знаешь ли, я позволяю и полисмену на углу.
Бернард. Я стараюсь говорить с тобой исключительно о ерунде, но все рано продолжаю любить тебя всем сердцем.
Констанс (очень холодно). Когда ты первый раз пришел сюда, мы договорились, что твои чувства — всецело твое личное дело.
Бернард. Ты возражаешь против того, что я люблю тебя?
Констанс. Разве мы все не должны любить друг друга?
Бернард. Не смейся надо мной.
Констанс. Дорогой мой, какой тут смех. Я довольна, польщена, даже тронута. Это же прекрасно, что я кому-то небезразлична…
Бернард (прерывая). Приятно слышать.
Констанс. После стольких лет.
Бернард. Если бы пятнадцать лет назад кто-нибудь сказал мне, что я смогу любить тебя больше, чем тогда, я бы не поверил. Но теперь я люблю тебя в десять раз сильнее, чем прежде.
Констанс (продолжает свою речь). Но я ни в малейшей степени не хочу, чтобы сейчас ты признавался мне в любви.
Бернард. Знаю. Я и не собираюсь. Я очень хорошо тебя знаю.
Констанс (в некотором недоумении, забавляясь). Что-то я не пойму, а чем ты, собственно, занимаешься последние пять минут?
Бернард. Всего лишь излагаю факты.
Констанс. Тогда извини. Я-то подумала, что совсем другим. Боюсь, ты мог бы неправильно истолковать мои слова, скажи я, что мне любопытно посмотреть, как бы ты попытался завоевать меня теперь.
Бернард (добродушно). Я знаю, что ты смеешься надо мной.
Констанс. В надежде научить тебя смеяться над собой.
Бернард. Полмесяца я был паинькой, не так ли?
Констанс. Да, я даже задавалась вопросом, как тебе это удается?
Бернард. А теперь позволю себе на минуту сбросить маску.
Констанс. На твоем месте я бы без этого обошлась.
Бернард. Не могу. Я хочу хоть раз сказать тебе, что готов целовать землю, по которой ступали твои ноги. Для меня никогда не было такой, как ты.
Констанс. Ерунда. Было с полдюжины. Со мной — семь.
Бернард. Они все были тобой. Я люблю тебя всем сердцем. Восхищаюсь больше, чем любой женщиной, которых мне доводилось встретить. Я уважаю тебя. Я веду себя, как круглый идиот. Не нахожу слов, что выразить свои чувства. Я люблю тебя. Хочу, чтобы ты знала: если ты попадешь в беду, я сочту за величайшее счастье откликнуться на твою просьбу о помощи.
Констанс. Какой ты милой. Только не понимаю, с чего с могу попасть в беду?
Бернард. Всегда и при любых обстоятельствах ты может рассчитывать на меня. Я сделаю для тебя все, что только возможно. Если тебе что-то от меня понадобится, дай только знать. Я буду горд и счастлив отдать за тебя свою жизнь.
Констанс. Я тебе очень признательна.
Бернард. Ты мне не веришь?
Констанс (с очаровательной улыбкой). Конечно же, верю.
Бернард. Мне хочется надеяться, что мои слова хоть чуть-чуть, но коснулись твоей души.
Констанс (чувствуется, что она потрясена этим водопадом любви). Они так много для меня значат. Спасибо тебе.
Бернард. Больше мы говорить об этом не будем.
Констанс (возвращаясь к привычной холодности). Но почему ты счел необходимым высказать все это именно сейчас?
Бернард. Хотел облегчить душу.
Констанс. Неужели?
Бернард. Ты на меня не сердишься?
Констанс. Бернард, я же, в конце концов, не дура… Так жаль, что Марта никак не выйдет замуж.
Бернард. Только не думай, что я собираюсь на ней жениться.
Констанс. Я и не думаю. Тогда она тратила бы всю свою кипучую энергию на мужа. Она очень хорошая, знаешь ли. Лгунья, конечно, но в остальном в полном порядке.
Бернард. Да?
Констанс. Да, ужасная лгунья, даже для женщины… Не пора ли нам? Не хотелось бы приехать к самому окончанию игры.
Бернард. Хорошо. Поехали.
Констанс. Я надевая шляпу. Послушай, неужели нас все время ждало такси?
Бернард. Нет, у меня машина. Я подумал, что ты не откажешься от услуг такого водителя.
Констанс. Открытая или закрытая?
Бернард. Открытая.
Констанс. Дорогой, тогда я должна взять другую шляпу. С широкими полями, как эта, для автомобиля с открытым верхом не годится. Придется держать ее обеими руками.
Бернард. Извини меня.
Констанс. Ничего страшного. Вернусь через минуту. Уж если ехать в автомобиле, то со всеми удобствами.
(Она уходит. Тут же появляется Бентли приводит в гостиную Мари-Луизу.)
Мари-Луиза. Добрый день. (Бентли) Вы тотчас же скажете мистеру Миддлтону?
Бентли. Да, мадам.
(Бентли уходит.)
Мари-Луиза (раскрасневшаяся от волнения). Мне надо кое-что сказать Джону, но внизу ждут пациенты, вот я и попросила Бентли позвать его сюда.
Бернард. Не буду мешать.
Мари-Луиза. Вы ух меня извините, но дело срочное. Джон терпеть не может, когда его отвлекают от приема.
Бернард. Я побуду в другой комнате.
Мари-Луиза. Вы ждете Констанс,
Бернард. Да, мы едем в Рейнлаф. Там сегодня играют в поло. Она меняет шляпу.
Мари-Луиза. Да, да. Бентли сказал мне, что она наверху. До свидания. Я только на минутку. (Бернард выходит в соседнюю комнату и тут же появляется Джон.) О, Джон, ты уж извини, что пришлось оторвать тебя от пациентов.
Джон. Ничего страшного. Они могут подождать несколько минут. (Бернард закрыл за собой дверь и тон Джона меняется. Теперь они говорят тихо, отрывистыми фразами, нервно.) Что-то случилось?
Мари-Луиза. Мортимер.
Джон. Что с ним?
Мари-Луиза. Я уверена, что он подозревает.
Джон. Почему?
Мари-Луиза. Он вчера так странно вел себя вчера. Пришел в мою комнату, чтобы пожелать мне спокойной ночи. Присел на кровать. Начал болтать, спросил, чем я занималась весь вечер…
Джон. Надеюсь, ты ему не сказала?
Мари-Луиза. Нет, я сказала, что обедала здесь. И внезапно он вскочил, сказал мне: «Спокойной ночи», — и вышел. Таким неприятным голосом, что я не могла не посмотреть на него. Он раскраснелся, как индюк.
Джон. Это все?
Мари-Луиза. Он уехал в Сити, не зайдя ко мне и не пожелав доброго утра.
Джон. Должно быть, спешил.
Мари-Луиза. Раньше находил время.
Джон. Я думаю, ты раздуваешь из мухи слона.
Мари-Луиза. Не говори глупостей, Джон. Разве ты не видишь, как я нервничаю?
Джон. Вижу. И пытаюсь убедить тебя, что волноваться не о чем.
Мари-Луиза. Какие же мужчины дураки. Никак не могут понять, что главное — это мелочи. Говорю тебе, я до смерти напугана.
Джон. Ты же знаешь, что между подозрениями и доказательствами — дистанция огромного размера.
