Православная церковь

Евгений Варичев

ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ

История и социальная сущность

Введение

На современном этапе, когда в СССР создано общество развитого социализма, всесторонне раскрываются преимущества социалистического образа жизни, трудящиеся все шире пользуются плодами великих революционных завоеваний.

«Советский человек, — отмечалось в Отчетном докладе ЦК КПСС XXVI съезду партии, — это добросовестный труженик, человек высокой политической культуры, патриот и интернационалист. Он воспитан партией, героической историей страны, всем нашим строем… Это не значит, конечно, что мы уже решили все вопросы, связанные с формированием нового человека. Задач здесь стоит перед нами немало… Мы располагаем большими материальными и духовными возможностями для все более полного развития личности и будем наращивать их впредь. Но важно вместе с тем, чтобы каждый человек умел ими разумно пользоваться. А это, в конечном счете, зависит от того, каковы интересы, потребности личности. Вот почему в их активном, целенаправленном формировании наша партия видит одну из важных задач социальной политики»[1].

Документом долговременного действия названо на XXVI съезде постановление ЦК КПСС «О дальнейшем улучшении идеологической, политиковоспитательной работы», где, в частности, предусматривается осуществление конкретных мер по преодолению пережитков прошлого в сознании людей, повышается ответственность коммунистов и комсомольцев за качество атеистического воспитания.

В борьбе с религиозными предрассудками весьма актуален в теоретическом и практическом плане научный анализ того, как видоизменялись религия и церковь при становлении социалистического общества. Это позволяет выявить характерные тенденции данного процесса, предвидеть его перспективы, наметить пути и средства усиления эффективности атеистического воспитания различных слоев и групп населения. Нужна дальнейшая разработка философских проблем атеизма, с тем чтобы определить сущность и социальные функции религии в условиях социализма, специфику их эволюции под влиянием научно-технического, социального, культурного прогресса. Правильная оценка социальных функций религии невозможна без учета положения церкви в предшествующие эпохи, изучения исторического опыта народа.

Чтобы с подлинно научных позиций подойти к исследованию, учил В. И. Ленин, надо «смотреть на каждый вопрос с точки зрения того, как известное явление в истории возникло, какие главные этапы в своем развитии это явление проходило, и с точки зрения этого его развития смотреть, чем данная вещь стала теперь»[2].

Религиозный вопрос — один из наиболее сложных в общественной жизни. Люди прогрессивных воззрений не однажды предпринимали попытки осмыслить его и решить. Но только марксизм-ленинизм указал реальные пути, стратегию и тактику борьбы с засильем церкви.

Классики марксизма-ленинизма предупреждали против упрощенного подхода к христианской религии. Ф. Энгельс писал: «С религией, которая… в течение 1800 лет господствовала над значительнейшей частью цивилизованного человечества, нельзя разделаться, просто объявив ее состряпанной обманщиками бессмыслицей. Чтобы разделаться с ней, необходимо прежде суметь объяснить ее происхождение и ее развитие, исходя из тех исторических условий, при которых она возникла и достигла господства. В особенности это относится к христианству»[3].

К. Маркс и Ф. Энгельс в «Манифесте Коммунистической партии» разъясняли: «Нужно ли особое глубокомыслие, чтобы понять, что вместе с условиями жизни людей, с их общественными отношениями, с их общественным бытием изменяются также и их представления, взгляды и понятия, — одним словом, их сознание?»[4]

Изучение эволюции социальных функций религии в тесной зависимости от этих факторов, роли и места церкви в истории общества, ее общественного влияния следует рассматривать как проблему первостепенной важности.

Великая Октябрьская социалистическая революция положила начало созданию государства нового типа, государства трудящихся, пользующихся равными правами независимо от национальной принадлежности, вероисповеданий, избавленных от расовых барьеров, шовинизма. Практика борьбы КПСС с пережитками прошлого, в том числе и религиозными, имеет непреходящее историческое значение.

В 1920 году в речи на III съезде комсомола В. И. Ленин подчеркнул: «Мы… говорим, что в бога не верим, и очень хорошо знаем, что от имени бога говорило духовенство, говорили помещики, говорила буржуазия, чтобы проводить свои эксплуататорские интересы»[5].

Конец этим «интересам» пришел 65 лет назад, после победы Октября. Поколения, которые воспитывались под гнетом царизма и под духовным гнетом религии, сменили новые поколения людей, построивших первое в мире социалистическое общество и успешно строящих коммунизм. СССР превратился в страну массового атеизма.

Глубокие и всесторонние экономические, социально-политические преобразования, осуществленные Советской властью, привели к упадку религии и церкви. Сбывается предвидение К. Маркса о том, что «религия сама по себе лишена содержания, ее истоки находятся не на небе, а на земле, и с уничтожением той извращенной реальности, теорией которой она является, она гибнет сама собой»[6].

Опыт Советского Союза свидетельствует, что последовательное решение религиозного вопроса может быть достигнуто только при социализме. Вместе с капиталистической эксплуатацией ликвидируется и система национального и духовного угнетения, между народами устанавливаются невиданные прежде отношения равенства, взаимного уважения и сотрудничества.

Чтобы яснее представить себе масштабы проделанной работы в противоборстве с религиозной идеологией, достаточно вспомнить, что в царской России была мощная армия духовенства, большая и разветвленная сеть храмов и молитвенных зданий православной, старообрядческой, католической, протестантской, армянской церквей, мусульманской, буддийской, иудейской религий и множества различных сект. Служители культа воспитывали свою паству в духе вражды и ненависти, недоверия и подозрения к последователям иной религии. Известно немало примеров того, как одни народы натравливались на другие, провоцировались погромы и резня, люди гноились в тюрьмах и на каторгах только потому, что они не были «духовными детьми» главенствующей православной церкви.

В данной книге ставится задача показать, как проникло на Русь и внедрялось христианство, как завоевывала позиции русская православная церковь, как и почему она крепла и чем стала теперь.

Русская православная церковь, насчитывающая многовековую историю, имеет специфическую структуру, управленческий аппарат, богословов, служителей культа, систему их обучения, религиозную литературу, сеть религиозных объединений, с помощью которых и происходит «духовное окормление овец пасомых».

23 декабря 1980 года на заседании синода был всесторонне обсужден вопрос о предстоящей в 1988 году тысячелетней годовщине крещения Руси, и подготовке к торжественному празднованию этого «исторического события», как «великого юбилея». Образована комиссия из 34 митрополитов, архиепископов, епископов, богословов, преподавателей духовных академий и семинарий. В изданиях Московской патриархии за последние годы регулярно публикуются материалы, в которых в искаженном виде предстает роль русского православия в истории нашей Родины, преувеличивается, а нередко и фальсифицируется деятельность церкви на ниве просвещения, культуры, искусства. Богословы пытаются объявить религию величайшей духовной ценностью.

«Это обстоятельство, — подчеркивает профессор М.П. Новиков, — еще раз напоминает о необходимости углубленного исследования социальной природы религии, реакционной сущности тех социальных функций, которые она выполняла и выполняет, того вреда, который религиозная идеология приносит человеку, будучи иллюзорным восполнением действительности, чуждой интересам трудящихся масс. Широкая пропаганда марксистско-ленинского атеистического наследия, разоблачение попыток его фальсификации и извращения буржуазными идеологами, церковными политиками, современными ревизионистами должны заинтересовать верующих „сознательным отношением к религиозным вопросам, сознательной критикой религии“ (Ленин)»[7].

В 70—80-е годы советские ученые провели ряд значительных исследований, обогатив методологические принципы социологического изучения религиозности, выделения и характеристики главных социальных функций религии — иллюзорно-компенсаторной, интегративной, коммуникативной[8]. Была проделана большая исследовательская работа по изучению эволюции русского православия, анализу модернизации его вероучения, приспособления к условиям социалистического общества[9].

На социальных функциях религии мы подробно остановимся ниже. Они наиболее ярко характеризуют религию, которая изначально была «предназначена» для того, чтобы особым (иллюзорным) образом компенсировать бессилие человека, еще не овладевшего в должной мере природными и социальными законами; объединять (интегрировать) людей по вероисповедным признакам; налаживать коммуникативные связи за пределами церкви и т. д.

Церковь в эксплуататорском государстве последовательно и настойчиво пропагандировала религиозные идеи, воспитывала мировоззрение верующих, выгодное для господствующих классов. Идеологическая деятельность православия помогала феодалам и капиталистам России подавлять недовольство масс, укреплять свои позиции.

В предлагаемой книге на большом фактическом материале рассматривается роль русского православия в разных общественных формациях. Читатель на конкретных примерах убедится в том, что нет и быть не может «вечных и неизменных богооткровенных истин», что церковь корректировала свою тактику применительно ко времени. В предшествующие эпохи она обожествляла княжескую и царскую власть, содействовала политическому, экономическому, социальному угнетению трудящихся, мешала научному, техническому и культурному прогрессу, вдохновляла и оправдывала насилие царизма.

После Великой Октябрьской социалистической революции церковь прошла ряд этапов: растерянности, вражды, контрреволюционных заговоров против молодой Республики Советов, нейтралитета, равнодушия, лояльности к политике Советского государства. Сейчас она стремится стать «закваской нового бытия», чтобы, по выражению сегодняшних богословов, «побуждать своих членов к активному участию в построении более справедливого общества».

Церковь под влиянием огромных преобразований при социализме настойчиво ведет поиск эффективных и действенных средств обновления религии, пытаясь сохранить за собой господство над умами и чувствами верующих. Однако религия и теперь обязывает верующих мыслить и совершать какие бы то ни было поступки исходя из ошибочных, иллюзорных, антинаучных принципов и тем мешает приобщению их к сознательному творчеству, тормозит развитие социальной активности личности.

Иллюзорные идеалы православия

Кому нужны религиозные иллюзии

Всякая религия зиждется на искаженных, иллюзорных представлениях об окружающей действительности, тем самым помогая эксплуататорам «регулировать» свои отношения с эксплуатируемыми на основе беспощадного угнетения. Христианство, опираясь на «священное писание» и «предания святых отцов церкви», веками занимается утешительством, провозглашает, что «блаженны плачущие, сетующие, страждущие, бедствующие», опекает «малодушных, смиренных, нищих духом, коленопреклоненных», которые, будучи введены в обман, покорно ожидают второго пришествия Христа, вместо того чтобы активно бороться за лучшее будущее.

Религия — одна из исторически преходящих форм общественного сознания, достигшая в средние века своего взлета, — ныне испытывает опасные для нее внутренние и внешние «толчки», ясно ощущает падение престижа, потерю авторитета в современном мире.

Практика строительства социализма в СССР, в странах социалистического содружества с неопровержимой убедительностью показывает возрастающую «утрату доверия» верующих к церкви, так и не добившейся исполнения «заповедей христовых» ради облегчения жизни народа. Иллюзорные идеалы религии меркнут перед подлинно гуманистической программой коммунизма.

Коммунизм несет человечеству истинное освобождение, отвечает вековым чаяниям широких трудящихся масс, жаждавших избавиться от политического, экономического и социального угнетения господствующих классов, создать высокоорганизованное общество свободных и сознательных тружеников.

Коммунистическая партия Советского Союза, руководствуясь марксистско-ленинской теорией, творчески развивая ее, обеспечила за сравнительно короткий исторический срок невиданный прогресс в различных областях народного хозяйства, просвещения, науки, культуры, постоянно заботится о формировании коммунистических черт личности, о неуклонном подъеме материального и духовного уровня жизни народа.

По мере продвижения вперед коммунистический идеал становится все более конкретным, зримым, реальным.

Идеи коммунизма, овладевая массами, поднимают их на борьбу. На планете ширится революционное, национально-освободительное движение. Люди отказываются от призрачных надежд, насаждаемых религией, берут инициативу в свои руки. Религия оттесняется на периферию истории.

В этих условиях церковь предпринимает неимоверные усилия, чтобы «вписаться» в современность, найти опору для выживания в будущем.

Основоположники марксизма-ленинизма создали учение о социальных корнях религии, вскрыли причины ее возникновения и основные закономерности эволюции. Появление религии не только результат слабости и невежества первобытного человека, — оно обусловлено самими особенностями процесса познания окружающего мира. «…У поповщины (философского идеализма), — писал В. И. Ленин, — конечно, есть гносеологические корни, она не беспочвенна, она есть пустоцвет, бесспорно, но пустоцвет, растущий на живом дереве, живого, плодотворного, истинного, могучего, всесильного, объективного, абсолютного, человеческого познания»[10].

Особенности отражения реальной действительности в голове человека таковы, что при определенных условиях возникает возможность для извращенной ее картины, делаются вероятными религиозные представления и верования. Эта возможность реализуется под влиянием социальных причин.

В. И. Ленин всесторонне исследовал социальные и гносеологические истоки религии. Он отметил, что социальный и гносеологический факторы выступают в диалектическом единстве, в тесном взаимодействии и связи. «…Гнет религии над человечеством, — указывал Ленин, — есть лишь продукт и отражение экономического гнета внутри общества»[11]. Истинный источник всякого религиозного одурачивания — экономическое рабство трудящихся. «Бессилие эксплуатируемых классов в борьбе с эксплуататорами… неизбежно порождает веру в лучшую загробную жизнь…»[12].

К. Маркс, подходя к анализу религии с точки зрения материальных общественных отношений, показал, что религия не просто случайное явление в жизни людей, она с самого начала есть сознание, возникающее из зависимости людей от природы, эксплуататорского общества. «Упразднение религии, как иллюзорного счастья народа, есть требование его действительного счастья. Требование отказа от иллюзий о своем положении есть требование отказа от такого положения, которое нуждается в иллюзиях. Критика религии есть, следовательно, в зародыше критика той юдоли плача, священным ореолом которой является религия»[13].

Религия формировалась при первобытнообщинном строе, но в полной мере стала развиваться в классовом обществе.

Марксизм-ленинизм теоретически доказал, что до тех пор, пока существует капитализм, будет сохраняться и социальная база религии. Религия может исчезнуть только в коммунистическом обществе, где будут уничтожены социальные причины, питающие религиозные взгляды и настроения.

Церковь, выполняя заказ господствующих классов, стремилась привлекать к себе беднейшие слои населения, чтобы воспитывать в них смирение и покорность.

Богословы заявляют, что «христианская церковь не стыдилась, а скорее хвалилась тем, что в ее открытые для всех двери устремлялись прежде всего страждущие, обездоленные, неимущие и нищие духом, материальными благами».

Страдания человека — питательная среда для любой религии, в том числе и для православия. Чем больше несчастных, больных, одиноких и т. п., тем лучше для духовенства. Тем чаще люди будут посещать церковь, неистовее молиться, «умываться слезами», укоряться и унижаться, надеяться на вечную радость после смерти, отдавая служителям культа все, что могут отдать, — деньги, продукты, вещи и пр.

Церковь смакует муки, призывает подражать «многострадальным» Иову, Лазарю, Серафиму Саровскому, Марии Египетской и другим «святым», безропотно переносившим самые невероятные испытания. Сознание верующего изо дня в день подготавливается к тому, чтобы он твердо решил: «лучше мне умереть, нежели жить» (Иов, 4,3).

Социальная несправедливость на земле компенсируется религиозным представлением о рае. С помощью этого мифического рая религия поддерживает иллюзию избавления от земных бед у трудящихся, подвергающихся нещадной эксплуатации, и мешает их сплочению в борьбе против угнетателей.

Анализ «священного писания» показывает, что его авторы наделили рай слишком скудным запасом положительных признаков, противопоставив тяжкому повседневному труду на земле полную праздность после смерти. Единственное занятие обитателей рая — неустанные молитвы богу-заступнику.

Однако составители «писания» намного тщательнее потрудились над «адом» — царством для мертвых, преисподней, куда попадают души грешников. В Ветхом завете им предрекалась суровая кара — жить так же, как и на земле. Позднее ад изображали еще страшнее— с различными орудиями и приспособлениями для наказаний, мучений за совершенные грехи. Причем тягчайшими грехами объявлялись выступления против церкви, эксплуататоров, власть имущих.

Христианское учение об аде, «геенне огненной» преследовало одну цель — запугать верующих, чтобы всю жизнь человек трепетал перед «обителью, имеющей вход, но не имеющей выхода, куда лежит путь, но откуда нет обратного пути, к чертогам, куда не проникает свет дневной, где голод утоляется прахом и тиной, где света не видно никогда, где тени умерших носятся впотьмах, одетые крыльями, подобно птицам»[14].

Служители культа и в многочисленных проповедях, и через церковную живопись внушают пастве страх перед «черной бездной преисподней», дабы человек чаще посещал церковь, больше «прилеплялся» к религии. В качестве примера можно привести отрывок из проповеди современного священника: «Если первый раз Христос пришел невинным агнцем, то второй раз придет грозным судьей, который будет судить человека не только по делам его, но и по мыслям и словам его, и тем, которые не следовали его закону, скажет гневным голосом: „Прочь от меня, проклятые, в вечный огонь, который подготовлен дьяволу и его ангелам“».

Защита социальной несправедливости, церковных интересов проходит основной нитью в «священном писании» и «преданиях святых отцов церкви». Наиболее тяжко караются такие «грехи», как активные выступления против государства и эксплуататорских порядков, против церкви и православного вероучения. В то же время все остальные прегрешения «отпускаются» богом очень легко, стоит лишь молиться и быть щедрым. Тяжелейшие преступления — убийство, насилие, прелюбодеяние, а также корыстолюбие, стяжательство охотно прощались, но при условии обильных приношений в церковь. Если же грешник беден и нечего ему отдать, то прямая ему дорога в ад.

В послании Иакова есть обширные рассуждения о языке: «Небольшой член, но много делает. Посмотри, небольшой огонь как много вещества зажигает! И язык — огонь, прикраса неправды; язык в таком положении находится между членами нашими, что оскверняет все тело и воспаляет круг жизни, будучи сам воспылаем от геенны» (Иак., 3,5–6). Автор послания Иакова доходчиво разъясняет, что это за «член», с каким «веществом» его можно сравнить, так как «язык укротить никто из людей не может: это — неудержимое зло; он исполнен смертоносного яда» (Иак., 3,8). Для чего же были необходимы такие обличения «смертоносного» языка? Для того чтобы предостеречь «прелюбодеев и прелюбодейцев» от дружбы с миром, оттолкнуть их от земных интересов, а «кто хочет дружбы с миром, тот становится врагом богу» (Иак., 4,4). Составитель призывает: «покоритесь богу», будьте «мирны, скромны, послушливы, долготерпеливы», «сокрушайтесь, плачьте и рыдайте», «смиритесь перед господом, и вознесет вас». Защищая интересы церкви, отстаивая религиозные и классовые законы, он пророчествует: «Смех ваш да обратится в плач, и радость — в печаль» (Иак., 4,9). Страшны для власть имущих и их «защитников» счастье человека на земле, его смех и радость. Служители культа поучали верующих: «Признавайтесь друг перед другом в проступках и молитесь друг за друга, чтобы исцелиться, — много может усиленная молитва праведного» (Иак., 5,16). А тот верующий, который «обратит грешника от ложного пути», получит взамен «спасение души от смерти и покроет множество грехов».

Иллюзии социального освобождения

В современных условиях богословы предпринимают немалые усилия, чтобы возвысить роль религии, доказать ее социальную значимость, вечность и неизменность христианских истин. Они пытаются убедить верующих и неверующих: «В плане социальном евангелие есть революция в той мере, в какой те или иные социальные структуры парализуют правду и любовь, без которых сыны божии не могут жить».

Исследование конкретных исторических процессов и событий явственно подтверждает, что христианство, как и другие религии, никогда не помогало борьбе народа за освобождение от эксплуатации и гнета. Наоборот, препятствовало этой борьбе, неизменно проповедуя: «Ищите же прежде царства божия и правды его» (Мф., 6,33).

Зарубежные теологи заявляют и поныне, что Христос пришел не для того, чтобы принести обманчивый мир, уже обличавшийся пророками, и вносит распри даже в самое священное учреждение, в семью, разделяя родителей и детей, братьев и сестер силой своего призыва. Он восстает против священного долга почитания родителей: «Предоставь мертвым погребать своих мертвецов». Он отвергает естественную заботу о телесной целостности: «Если же правый глаз твой соблазняет тебя и если правая рука соблазняет тебя…» — уничтожай их, так как это нарушает установленный порядок. Что касается противников такого порядка — они названы «лицемерами, гробами окрашенными».

Здесь открыто звучит оправдание религией многовековой несправедливости, насилия, бесчеловечности, а этого не могут принять верующие в странах социализма. Вот почему православные богословы вынуждены констатировать, что «исторический обзор миротворческой деятельности не представляет церкви в благоприятном свете. Они были виновны во многих упущениях. Политические и социальные силы во многих отношениях несут более ясное и мощное свидетельство мира, чем церкви».

В приведенных двух совершенно разных высказываниях зримо просматриваются противоречия и несовместимость взглядов относительно социальных проблем современности. Хотя и то и другое утверждения основываются на одном источнике — Библии, «боговдохновенной книги жизни». Несмотря на видимость критики, которая вроде бы разделяет зарубежных и русских богословов, они совместными усилиями доказывают, что христианская религия «вечна и неизменна», а церковь создана и действует во имя «народа божия», из которого будут удалены «грешники», чтобы сохранить «остаток, смиренный и праведный».

В период зарождения и становления христианства служители культа проповедовали от имени бога: «Бойтесь каждый матери своей и отца своего и субботы мои храните. Я господь, бог ваш. Не обращайтесь к идолам и богов литых не делайте себе. Соблюдайте все уставы мои и все законы мои и исполняйте их» (Лев., 19,3–4). Эти призывы были предназначены для верующих, живших в обстановке, где господствовали другие религии. В борьбе против этих религий предписывалось проявлять недоверие, скрывать убеждения, а бог беспощадно покарает инаковерующих, побьет их камнями, умертвит их детей.

Людей, нарушающих заповеди, предлагалось истреблять «пред глазами сынов народа своего», прогонять с земли, отказывать в пище, воде, всячески преследовать. Христианам внушали: «ты тварь, раб божий, греховный на всю жизнь» и должен не только молиться, но и приносить как можно больше жертв, угодных богу.

Так христианство, поддерживая в своей пастве рабство духовное, насаждало и рабство социальное; пропагандируя доброту, утверждало зло.

В. И. Ленин в письме Горькому отмечал: «Бог есть (исторически и житейски) прежде всего комплекс идей, порожденных тупой придавленностью человека и внешней природой и классовым гнетом, — идей, закрепляющих эту придавленность, усыпляющих классовую борьбу»[15].

Христианство, как и любая другая религия, морально и материально заинтересованное в укреплении положения правящих классов, старалось всячески убедить угнетенных в божественности угнетателей. В этих целях широко использовался метод запугивания пришествием Христа для свершения страшного суда. В религиозной литературе, в проповедях служители культа провозглашают: «Близок великий день господа, близок и очень поспешает: уже слышен голос дня господня; горько возопиет тогда и самый храбрый! День гнева — день сей, день скорби и тесноты, день опустошения и разорения, день тьмы и мрака, день облака и мглы, день трубы и браннего крика… И я стесню людей, и они будут ходить как слепые… и разметана будет кровь их как прах, и плоть их — как помет… пожрана будет вся эта земля, ибо истребление, и притом внезапное, совершит он над всеми жителями земли» (Соф., 1). Устрашая наказанием божиим, религия воспитывала и воспитывает индивидуальную и социальную пассивность.

Под нажимом объективно происходящих перемен последующие составители различных книг Библии вносили в нее определенные коррективы. В последней книге Библии — «Откровении святого Иоанна Богослова» — уже нет упоминания о «близком дне гнева господня», а в спокойных тонах говорится о том, что надо любить Христа, следовать за ним, исполнять его заветы, что христианство будет торжествовать «во веки веков» и склонятся «пред ним все племена земные».

Однако стремление духовенства усиливать религиозное влияние на массы не оправдалось. Народы мира все дальше отходят от религии и церкви. Здесь уместно вспомнить слова видного деятеля Коммунистической партии И. И. Скворцова-Степанова (1870–1928), отдавшего немало сил делу борьбы против религиозных предрассудков: «…жрецы, попы, приспособляя свои учения к более современным воззрениям и хитроумно истолковывая по-новому туманные места своих священных книг, уверяют, будто вера остается такой же, какой она была тысячу лет назад.

Если б они заставляли свою паству веровать во все, чему учат их священные книги, жрецы всех религий быстро остались бы совершенно без паствы»[16]. Далее он ставит вопрос: если бог «совершенное, всеведущее и всемогущее существо, как оно могло создать мир таким, что затем пришлось многое уничтожать и изменять?»[17].

Богословы, приспосабливаясь к тому или иному общественному строю, сочиняли новые и отбирали старые догматы, по их мнению, наиболее соответствующие времени. Разумеется, они беспощадно отбрасывали и тех, кто мешал им, хотя «был раньше другом».

История подтверждает, что на различных этапах становления и развития православия церковники замалчивали «деяния» неугодных «праведников», «святых отцов церкви» и т. д., если их воззрения в тот или иной период противоречили «духу времени». Немало из них были заточены в монастырские подвалы, посажены на цепь, казнены, прокляты, забыты.

Ныне, нисколько не смущаясь, духовенство в проповедях заявляет: «Мы помним нашу историю! Мы все помним!» Они действительно все помнят, но предпочитают умалчивать о том, что сегодня невыгодно служителям культа.

«Крестись и будешь в раю с первыми»

Православные богословы и духовенство пытаются убедить верующих в том, что христианство на Руси утвердилось якобы «промыслительной силой божией быстро и безболезненно». Однако это далеко не так.

Летописцы сообщают, что киевский князь Владимир в первые годы правления был занят жестокими войнами. Расширяя свои земли ценой обильно пролитой крови, он ставил языческие кумиры на берегах Днепра и Волхова, украшал их серебром и золотом, приносил богатые жертвы. Вскоре князь убедился, что древнерусское язычество не может в полной мере служить духовной, идеологической опорой княжеской власти и нарождающегося класса феодалов в целом. Эту функцию могли реализовать только более развитые формы религии, характерные для феодального общества.

При дворе Владимира не ощущалось недостатка в советчиках, которым было выгодно навязать ему свою веру.

«Болгарские мусульмане, — свидетельствует церковный историк, — хвалили свою веру, и описание Магометова рая нравилось сластолюбивому князю, но обрезание казалось ему ненавистным обрядом, а запрещение пить вино — несовместным с обычаями Руси. Усердные слуги папы (римского) говорили о величии невидимого бога и ничтожестве идолов; славный князь, зная захватническую политику папы, отвечал: „Отцы наши не принимали веры от папы“. Выслушав иудеев хазарских, спросил: „Где ваше отечество?“ — „В Иерусалиме, но бог во гневе расточил нас по чужим землям“, — говорили евреи. „И вы, наказываемые богом, смеете желать, чтобы и другие лишились своего отечества?“ — отвечал умный князь. Наконец, выслушан был философ — инок греческий. Тот, показав несправедливость других вер, представил содержание Библии, историю православия и в заключение показал картину страшного суда божия с участью праведных и грешных… Греческий инок пообещал князю: „Крестись и будешь в раю с первыми“ (то есть с праведниками)»[18].

Владимир, как гласит церковная легенда, собрал бояр, которые и порешили отправить «десять мужей добрых и смышленых, чтобы испытать, чья вера лучше». Княжеские и боярские посланцы побывали у «болгаров, в земле немецкой, наконец, прибыли в Грецию», где императоры Василий и Константин объявили о том патриарху и он в присутствии гостей «совершал торжественную службу». Возвратившись домой, киевляне рекомендовали Владимиру отдать предпочтение христианству, тем более что «мудрая бабка великого князя Ольга» в 957 году уже приняла греческую веру.

Основная причина того, что Киевская Русь выбрала именно христианство в форме православия, — это в первую очередь необходимость быстрейшего и эффективнейшего объединения восточных славян и других народов, подвластных киевским князьям, на путях развития феодального общества. Примером такого общества для киевских правителей и была Византия. Их устраивал опыт византийской феодальной власти и ее практика духовного закрепощения населения, организации идеологических учреждений. Кроме того, они были заинтересованы в дружеских отношениях с соседним сильным государством, чтобы совместными усилиями противостоять как кочевым народам, так и притязаниям западных стран, исповедующих католицизм.

Чтобы закрепить внешнеполитический союз родственными узами, Владимир хотел взять в жены византийскую царевну, а императоры Василий и Константин поставили условие — «пусть приймет веру, и рука царевны будет отдана ему». Царевна Анна, прибыв с духовенством и священными вещами, предложила Владимиру немедленно креститься, что и сделал епископ корсунский. Затем князь крестил своих 12 сыновей, истребил языческих идолов, а Перуна — главного бога — привязал к конскому хвосту и бросил в Днепр.

В 988 году объявили массовое крещение «под опасением немилости князя за непослушание». Необозримые толпы людей заполнили берег Днепра. Присутствовал и Владимир с дружиной. Священники и воины загнали взрослых в реку вместе с детьми, где они и стояли, ожидая конца крещения.

За христианство Русь заплатила недешево, «ведь русская земля стала одной из митрополий константинопольского патриарха, а в Византии церковная и светская власть находились в тесном союзе. Император возглавлял и империю, и церковь. Совершенно понятно, что митрополит, присланный из Византии в Киев, становился во главе русской церкви, оставаясь прежде всего и больше всего представителем власти константинопольского патриарха и тем самым византийского императора»[19].

Немало конфликтов по принципиальным вопросам вспыхивало между греческими митрополитами и русскими князьями, русским обществом, с самого начала стремившимися сделать русскую церковь независимой.

В 1043 году, то есть через 45 лет после официального крещения Руси, конфликт привел к тому, что князь Ярослав направил войско против Византии — против греческой гегемонии.

Б. Д. Греков пишет: «…борьба за свою национальную церковную организацию велась в верхах русского общества; в ней принимали участие князья, окружающая их знать, высшее духовенство и отдельные церковные учреждения. Борьба за свою народную веру шла в народных массах, принимая здесь и форму активных выступлений под главенством волхвов за старую веру, и форму сохранения в своем быту старых верований, вопреки всяким проповедям и воздействиям власти»[20]. Князь и церковь, преследуя определенные цели, вынуждены были приспосабливаться к мнению народа, влиять на него, маневрировать. Когда же это не удавалось— безжалостно применялась сила.

Христианская религия была удобной и выгодной тем, что она освящала власть киевского князя, обеспечивала незыблемость возникающего феодального строя, позволяла усиливать эксплуатацию народа.

Духовенство широко использовало заповеди христианской религии для утверждения особого предназначения угнетателей всех рангов, якобы поддерживаемых богом. Провозглашалось, что надо уповать «на бога своего всегда». Угнетенных убеждали: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от бога; существующие же власти от бога установлены» (Рим., 13,1). От них требовали «покоряться начальству и властям» (Тит., 3,1), обещали: кто «соблюдает дела мои до конца, тому дам власть над язычниками» (Отк., 2,26).

Вот такая религия и устраивала киевского князя Владимира, а впоследствии и «государей российских». Однако служители культа не менее рьяно заботились о своей выгоде. Усиливая духовное давление на верующих, они добивались того, чтобы господу, то есть в церковь, приносили как можно больше жертвенных подаяний. И князья, и духовенство отстаивали свои корыстные интересы за счет широких масс крестьянства и ремесленников.

Кстати, в продолжение почти 900 лет после крещения Руси последних называли не людьми, а душами. И лишь «с 19 февраля 1861 года они все сделались „людьми“ и перестали быть „душами“» — так сообщала в июле 1875 года петербургская газета «Голос» о крестьянах, дровосеках, кочегарах, сторожах, стрелочниках и т. п. Однако и до сих пор служители культа именуют верующих «рабами божиими», «овцами христовыми», вверенными церкви для спасения «грешных душ». Да и само название— крестьянин, как объясняют богословы, произошло от искаженного слова «христианин». В Новом завете, написанном многими авторами в период приспособления к властям земным, в обращении к пастве говорится: «…братия мои, умерли для закона телом Христовым, чтобы принадлежать другому, воскресшему из мертвых, да приносим плод богу» (Рим., 7,4); «…вы не по плоти живете, а по духу» (Рим., 8, 9). Поэтому-то верующие и именуются «не человеками и людьми», а «рабами божиими», «душами христовыми».

Ремесленники и крестьяне еще в первые годы введения христианства на Руси распознали корысть духовенства и по-своему противились его притязаниям. Долго служители культа упрекали верующих в том, что их храмы пустуют: «Если какой-нибудь плясун, или музыкант, или комедиант позовут на игрище, на сборище языческое, то все туда радостно устремляются и проводят там, развлекаясь, целый день. Если же позовут в церковь, то мы позевываем, чешемся, сонно потягиваемся и отвечаем: „Дождливо, холодно“, — или еще чем-либо отговариваемся»[21].

«Посадские „черные люди“ исписывали в XI–XII вв. стены киевских и новгородских церквей веселыми, насмешливыми надписями, разрушая легенду о повсеместной религиозности средневековья»[22]. Они создавали сатирические поэмы, распространяли свободолюбивые идеи еретиков, высмеивали лицемерие церкви, монастырей, а нередко и христианского бога.

Начало подлинной борьбы ознаменовали собой многочисленные вооруженные восстания, активный отпор засилью церкви, самоуправству власть имущих. На непокорных посылались войска, их сжигали, вешали, сажали в тюрьмы, ссылали на каторгу, города и села заливали кровью, а с церковных амвонов проповедовали: «царство мира соделалось царством господа нашего и Христа его, и будет царствовать во веки веков» (Отк., 11, 15).

Православные богословы, обсуждая в последнее время опыт церкви в социалистическом обществе, тщатся доказать, что «христианство всемирно, универ-сально и всеобъемлюще. Оно… не обусловлено никакой формой исторической жизни, никакой системой общественных отношений и устройства, никакой формой политической власти. Христианство живет в мире в любых условиях и в любой культурной и социальной среде, ибо хотя оно в мире, но оно не от мира». Вместе с тем теологи не могут не признать, что исторически церковь всегда срасталась с государством, была разработана определенная теория «симфонии властей» (государственной и церковной), союзу церкви и государства был придан даже догматический характер.

Духовенство Византии в угоду правителям канонизировало императоров и императриц не за их личную «святость», нравственное совершенство и подвиги, а чтобы укрепить государственность.

В православной церкви и поныне поклоняются «святому» равноапостольному императору Константину Великому, который убил своего сына Криспа, своего тестя Максимиана, своего зятя Ликания (вопреки клятвенному обещанию сохранить ему жизнь) и сына Ликания — Ликиниана, казнил жену Фавсту. «Святая» равноапостольная царица Ирина низвергла и ослепила сына — императора Константина.

В 1266 году собор епископов оправдал узурпатора Михаила Палеолога, «низвергшего и жесточайшим образом ослепившего законного императора, маленького Иоанна Ласкариса», чтобы этим преступлением расчистить себе дорогу к престолу.

Таких примеров можно привести немало и по русской православной церкви, где возводили в ранг «святых» князей или военачальников не за их искреннюю веру, а из корыстных интересов церкви, духовенства и по приказу земных властей. Их имена вписывали в «святцы», им определяли религиозные праздники, в их честь совершались богослужения, их портреты изображали на иконах и т. п. Иерархи церкви, рядовое духовенство прикладывали неимоверные усилия для «построения святого имени». Паству призывают любить и почитать «святых», якобы вознесенных самим господом богом, действовать так, чтобы верующие не «обесчестили святое имя», в противном случае последует неизбежная кара — «страшен бог в великом сонме святых» (Псл., 88,8). На имени «святых» церковь укрепляла свою материальную основу и поднимала авторитет.