Помоги проекту - поделись книгой:
Архимандрит Эмилиан (Вафидис)
Трезвенная жизнь и аскетические правила
ПРЕДИСЛОВИЕ К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ
С большой радостью мы встречаем выход в свет книги старца Эмилиана «Трезвенная жизнь и аскетические правила» на русском языке. Эта книга составлена на основе бесед старца, в которых он толкует монашеские уставы преподобных отцов Антония, Августина и Макария.
Изучению монашеских правил старец Эмилиан придавал огромное значение, потому что именно из них мы можем почерпнуть основные знания о монашестве и воспринять опыт святых мужей. Преподобные отцы, чьи правила толкует в этой книге старец, описывают в своих уставах всю повседневную жизнь монахов, вплоть до мелочей. Не для того, чтобы ограничить человека узкими рамками запретов и ограничений, как может показаться на первый взгляд, но ради того, чтобы уберечь и защитить от падения его душу, склонную ко греху. Отцы хорошо знали, что от того, насколько монахи внимательны к мелочам, зависит их душевное состояние, их отношения между собой и с другими людьми, атмосфера в монастыре, живое чувство Божия присутствия.
Старец подготавливал человека к духовным подвигам, словно борца, которого натирают маслом перед боем, наставлял, передавал ему святоотеческий дух, учил по-монашески строить свою сокровенную жизнь и жизнь среди братий, — словом, готовил его к таинственной встрече с грядущим Господом.
Мы радуемся, что сестры святой Ново-Тихвинской обители города Екатеринбурга взяли на себя труд перевести и издать еще одну книгу старца Эмилиана. Теперь она стала достоянием и наших русских собратьев, находящихся в последние годы в усердном поиске незамутненных источников монашеского предания и стремящихся к жизни по тем правилам, которые установили основатели и столпы монашества.
Мы приветствуем доброе начинание преподобнейшей игумении Домники с сестрами, потрудившимися над книгой, и от души желаем, чтобы настоящее издание помогло русскому монашеству наилучшим образом усвоить и воплотить в жизнь дух общежительных уставов, а также постичь опытное учение великих отцов-подвижников и насладиться им во всей полноте.
ПРЕДИСЛОВИЕ К ГРЕЧЕСКОМУ ИЗДАНИЮ
Огромная работа по изданию творений святых отцов, проведенная в недавнем прошлом, открывает для всех членов Церкви богатство святоотеческого богословия. Этот труд имеет колоссальное значение, в чем на сегодняшний день не усомнится ни один серьезный богослов. Слово святых отцов воплощает в себе опыт богообщения и раскрывает широкий простор для духовной свободы. Познаете истину, и истина сделает вас свободными. Познание божественных тайн и свобода взаимозависимы, одно порождает другое: Мы приняли и благодать на благодать. Это своего рода силовые линии, которые отводят ум от условностей человеческой логики и от рабства или, по апостолу Павлу, «клятвы» закона. А точнее сказать, законничества, чуждого вечной цели спасения.
Споры о соотношении закона и свободы, закона и благодати велись уже в апостольские времена и по большей части были вызваны столкновением иудейства и христианства. Входя в самую суть этого вопроса, апостол Павел во всей полноте раскрывает начала, определяющие место закона в новом богословии: Делами закона не оправдается пред ним никакая плоть; ибо законом познается грех. Но ныне, независимо от закона, явилась правда Божия. Человек оправдывается не делами закона, а только верою в Иисуса Христа, Который дал нам способность быть служителями Нового Завета, не буквы, но духа, потому что буква убивает, а дух животворит.
Слово апостола с великой силой восстает против иудействующих христиан и через века звучит призывом к законотворцам Церкви. Совершенно очевидно, что если бы творцы священных правил ограничивались юридической терминологией, оставляя в стороне богословские обоснования, то каноническое церковное право по своему содержанию ничем не отличалось бы от права гражданского. Однако в своей основе священные правила — это не что иное, как богословские тексты, зиждущиеся на учении Церкви и имеющие целью спасение человека. Нередко в тексте правил можно увидеть указания на то, что они вводятся ради «врачевания страстей» и «исцеления душ». Вот почему толкование правил требует именно богословского подхода.
Итак, толкователь должен быть вооружен богословскими знаниями, чтобы проникать в богословскую мысль автора. Кроме того, ему нужно иметь представление об исторических событиях и духовных причинах, ставших поводом к составлению тех или иных предписаний. Тогда толкователь, наделенный богословской эрудицией и проницательностью ума — этими дарованиями Божиими, может за буквой правил распознать их дух и передать его всему православному миру. Следует заметить, что выдающиеся византийские канонисты XII века, такие как Иоанн Зонара, Феодор Вальсамон и Алексей Аристин, достигли высокого уровня в своем деле именно потому, что имели обширные познания в богословии и истории и, самое главное, правильный взгляд на сущность правил и их характер. Вместе с тем нельзя отрицать, что и у них есть некоторые недостатки и отчасти тенденциозность, особенно в толкованиях Вальсамона.
В византийскую эпоху священные правила отличались плюрализмом, который обуславливался тем принципом, что человек выше закона. Но, к сожалению, позднее, особенно с XVI века, во времена турецкого владычества, когда широко распространились известные номоканоны и эксомологитарии, былой дух византийцев начал заметно угасать, а само толкование правил замкнулось в юридических понятиях, что, в свою очередь, породило казуистику и морализм. Как тогда, так и сейчас можно встретить немало церковных деятелей, которые в прямом смысле слова закоснели и уже не способны различить, что есть дух правил, а что — буква. Отсюда закономерно прийти к выводу, что с возрождением святоотеческого богословия недопустимо судить о канонических текстах поверхностно, равно как и подходить к их объяснению, не имея широкого кругозора.
Настоящая книга представляет собой беседы старца Эмилиана, настоятеля монастыря Симонопетра, человека, исполненного святоотеческой мудрости. Автор возвращается к учению святых отцов и многовековому опыту Церкви византийского периода и с глубочайшей проницательностью богослова и духовника толкует уставы монашеской жизни или, как их еще называют, аскетические правила. С поразительной силой в эсхатологической перспективе старец отчетливо показывает, что правила, изложенные великими учителями монашества, закладывают истинные основы духовной жизни. Таким образом, аскетические правила можно сравнить с «Лествицей» преподобного Иоанна Синаита: постепенно они возводят монаха к Богу, только бы его внутренний взор был всегда устремлен к свету богопознания. Всякое отклонение от этой цели, будь то самолюбование, или удовлетворенность своей внешней исправностью, будет искажением того духа, который раскрывает в своих толкованиях старец Эмилиан. Это будет нарушением заповеди: Когда исполните всё повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали то, что должны были сделать.
Если попытаться дать оценку настоящим комментариям, то без преувеличения можно утверждать, что они стоят в одном ряду с творениями святых отцов. На страницах этой книги явственно раскрывается богословское достоинство аскетических правил. Одновременно обнаруживается присущее отцу Эмилиану глубочайшее знание монашеских установлений. Занимаясь систематическим изучением святоотеческих трудов по устройству монашеской жизни, причем в такое время, когда они были в полном забвении, старец стал новатором в деле исследования и толкования этих текстов. Его огромную богословскую эрудицию иллюстрирует также устав монастыря Благовещения в Ормилии, явившийся точным воспроизведением духа византийских монашеских уставов.
Старца Эмилиана, как человека церковного сознания, не сковывают доводы, которыми наука на основании филологических анализов или исторических исследований пытается оспорить подлинность аскетических правил, комментируемых им. Он знаком с этими возражениями и обсуждает их с братией, но в то же время не делается пленником научных построений, так как в первую очередь заботится о том, чтобы раскрыть духовное и богословское содержание правил. Кроме того, из Священного Предания ему было хорошо известно, что Церковь без колебаний признавала различные тексты, несмотря на спорность их происхождения или недостоверность авторства, только если они не содержали в себе лжеучения. Яркий тому пример — так называемые Правила апостольские. Словом, Церковь принимала с большой свободой, без всякой предвзятости сочинения самых различных традиций, лишь бы они были верны священным догматам. Так же поступает и старец, выбирая тот или иной материал, ставший основой как для настоящей книги, так и для ряда других проповедей и бесед, изданных или еще ожидающих своей публикации.
Показательно, что для толкования отец Эмилиан брал правила не только восточных отцов, более близких нам, таких как преподобный Антоний Великий, авва Пахомий, но и отцов Северной Африки и других западных областей: блаженного Августина и связанных с монастырем Лерин аввы Макария и четырех отцов.
На протяжении многих веков блаженный Августин не был известен Восточной Церкви, и его имя даже не упоминалось в числе святых отцов. Старец Эмилиан, храня верность Преданию единой и нераздельной Церкви Христовой, подчеркивает самые важные аспекты богословской и канонической мысли этого великого отца Запада. Равным образом и в комментариях к правилам святого Макария показано, что творцами священных уставов движет один и тот же Дух. Здесь отец Эмилиан выступает как носитель духа вселенского единства, который воспринимался им как разумный отказ от бесцельной и бесплодной замкнутости в себе. Вместе с тем ознакомление с древним монашеским преданием Западной Церкви могло бы помочь западным христианам увидеть свои общие корни с Востоком.
Слово старца исполнено истины и внутренней силы. Он не стремится приукрасить действительность, уловить похвалу людей, утаить правду. В каждом случае он передает только то, чему его научил Дух Божий, и поэтому всех, следующих его духовным наставлениям, приводит к встрече с Богом. Ветхозаветные пророки, которых отец Эмилиан особенно почитал и поставлял себе за образец, возвещали волю Божию всему Израильскому народу. Так и игумен, каждый игумен, подобно некоему центру, сосредотачивает вокруг себя жизнь всего братства, духовно его созидая. Когда нет старца-игумена или когда ему не оказывают послушания, тогда происходит крушение духовного здания обители. Преуспеяние монахов зиждется на их отношениях с игуменом. Эту мысль отец Эмилиан неоднократно повторяет и подчеркивает в своих беседах. Сплоченность вокруг игумена и непрестанное служение Богу — вот два столпа, которые держат монаха на духовной высоте, всегда устремленным к Богу, и не позволяют его уму опуститься до земного. Таково учение святых отцов, чьи правила толкуются в этой книге. Неустанное славословие Бога, постоянное причащение Божественных Таин, глубокое изучение богословских сочинений, подвиги, проходимые с ревностью и в духе послушания, — это и есть аскетические правила, которые ведут человека к встрече с Богом.
Досточтимый старец Эмилиан на опыте познал чудо этой встречи и что видел, о том засвидетельствовал. Сей ученик, новый апостол, свидетельствует о Христе. А мы, его духовные чада, знаем, что истинно свидетельство его.
ПРЕДИСЛОВИЕ ГРЕЧЕСКИХ ИЗДАТЕЛЕЙ
Предлагаемая вниманию читателей книга «Трезвенная жизнь и аскетические правила. Толкование правил преподобных отцов Антония, Августина и Макария» включает в себя беседы старца Эмилиана с монашествующими, проведенные им в период с 1981 по 1986 год. Некоторые из этих бесед проходили в афонском монастыре Симонопетра, а некоторые — на подворье этого монастыря, в священной обители Благовещения в Ормилии.
В своих беседах старец толкует некоторые правила преподобного Антония Великого, почти весь монастырский устав и правила блаженного Августина, а также правила аввы Макария.
Текст правил Антония Великого приводится по изданию: Δη μ. А. Πετρακάκου. 0ί μοναχικοί θεσμοί έν τη Όρθοδόξω Ανατολική Εκκλησία. Τό κείμενον των κανόνων του αγίου Αντωνίου. Σ. 39–42. Λειψία, 1907. Текст пра вил блаженного Августина — по изданию: Verheijen L. La Regie de saint Augustin. T. 1. Παρίσι, 1967. Σ. 148–152, 417–437· И наконец, текст правил аввы Макария — по изданию: Sources Chretiennes. Les Regies des saints Peres. T. 1. Regie de Macaire. T. 297. Les editions du Cerf. Paris, 1982. P. 372–388. Правила блаженного Августина и аввы Макария были переведены с латинского на греческий язык сестрами монастыря Ормилии.
Правила аввы Макария имеют непосредственное отношение к монастырю Лерин, который был основан на острове Лерин в начале V века. Его основателем стал святой Гонорат, галл благородного происхождения, впоследствии епископ Арелатский. Упомянутый остров, расположенный напротив Канн, был в то время необитаемым, потому что кишел ядовитыми пресмыкающимися. Несмотря на это ничто не могло поколебать решимости святого Гонората поселиться на этом острове ради строгого подвижничества. Основанный им монастырь со временем стал знаменитым центром монашеской жизни.
В приложении к книге помещены две беседы старца Эмилиана, произнесенные им в 1978 году. В этих беседах старец ясно излагает свой опыт организации общежительного монастыря, показывая, что правильные отношения между игуменом и монахом являются краеугольным камнем монастырской жизни и критерием истинности монашеского подвига. В самом конце книге приводится полный текст истолкованных старцем правил, чтобы читатель мог получить о них целостное представление.
Нам хотелось бы, чтобы данная книга оказалась полезной для всех: и для тех, кто ведет равноангельную монашескую жизнь, и для всякого читателя, поскольку «свет монахов суть ангелы, а свет для всех человеков — монашеское житие».
ТОЛКОВАНИЕ ПРАВИЛ СВЯТОГО АНТОНИЯ ВЕЛИКОГО
Глава первая
Правила преподобного Антония Великого пробуждают ревность в сердце человека, который желает последовать за воинством монашествующих. Вместе с тем они закладывают основы монашеской жизни и предначертывают будущность обители, будущность поистине вечную, потому что иноческое житие — это явление Царства Небесного, явление вневременного и бесконечного во времени и пространстве. Правила эти просты. В них отражается простота и святость преподобного Антония. Их стиль и язык, подобный языку мужей апостольских и отличающийся от языка позднейших отцов, передают дух древнего христианского времени.
Устав святого Антония состоит из восьмидесяти кратких правил. Преподобный Антоний Великий, несмотря на то что был безмолвником, пустынником и имел вокруг себя многих подобных ему безмолвников, стал начинателем общежительного образа жизни: еще на заре существования в Церкви общежительных монастырей он советовал молодым людям вступать в них. Преподобный Пахомий составил для таких монастырей подробный и совершенный устав, а во времена святителя Василия Великого уже начала формироваться система киновиального монашества, появились замечательные общежительные монастыри, большие и малые.
Святой Антоний не получил образования, в чем он и сам признавался. Был ли он совсем неграмотным, никто не может сказать с уверенностью, но таким он остался в памяти людей. Его правила — как призывные звуки трубы. Они дышат ароматом его учения, с которым мы встречаемся в житии преподобного Антония, написанном святителем Афанасием Великим. В этих правилах нет ничего такого, что было бы чуждо духу святого Антония, хотя они и не были написаны его собственной рукой.
Устав, по всей видимости, адресован не отшельникам, а общежительным монахам. Святой Антоний понимал, что с расцветом монашества все множество монахов не могло бы поместиться в скитах и отшельнических жилищах, но для них нужны были общежительные монастыри. Поэтому он предпринял первую попытку составления киновиального устава, который предназначался, быть может, для какого-нибудь конкретного братства, неизвестного нам. В нем речь идет не столько об устройстве общежития, сколько о повседневной монашеской жизни, о воспитании монахов. Это некий путеводитель для того, кто ведет монашескую жизнь.
Своими сугубо монашескими и очень трезвыми, рассудительными наставлениями святой Антоний закладывает основы подлинного и прочного монашества, далекого от крайностей, которые могли бы причинить вред душам подвизающихся. Он обращается и к игумену, и к братству, скорее всего небольшому.
Такое заглавие дал, должно быть, какой-нибудь переписчик рукописей или тот человек, который записал эти правила в первый раз. Заглавие показывает, что сам преподобный Антоний адресует правила людям, имевшим с ним духовную связь. Слово «монах» подтверждает, что перед нами текст, предназначенный для монастыря, а не для безмолвников.
Подлинный устав не может быть составлен коллегиально и отражать мнения многих людей. Он должен нести на себе отпечаток одной личности, потому что эта личность собирает вокруг себя других. Коллектив может судить о личности, но никогда не может ее подменить.
«Я записываю эти правила так, как произносит их Господь». Эти правила не есть некая часть слова Господня или дополнение к нему. Это изложение всего учения Господа. Никто не может сказать, что Евангелие говорит о чем-то ином, чем правила, и никто не может сослаться на Евангелие, чтобы отвергнуть какое-то правило, вызывающее у него затруднения. Поэтому святой Антоний и говорит: «…так, как произносит их Господь». Может быть, выражение «через мои уста» случайно, а может быть, оно должно во все века напоминать читателю этих правил о том, что они произнесены устами святого Антония. Или же выражение это является свидетельством того, что эти правила имеют непосредственное отношение к устным поучениям святого.
Святой обращается к заповедям, которые Сам Бог преподал Моисею на дымящейся горе. Тот записал их и передал иудеям, а впоследствии их восприняли Иисус Навин, пророки, судьи, цари. Соединив эти заповеди с законом евангельским, святой Антоний воплотил в своем уставе все Священное Писание. Сам Господь сказал: Ни одна йота или ни одна черта не прейдет… пока не исполнится все. Итак, кто нарушит одну из заповедей сих… тот наречется малейшим в Царстве Небесном. Монашеская жизнь — жизнь евангельская.
Святой беседовал со своими монахами: они задавали ему вопросы, а он отвечал. Следовательно, эти правила представляли собой устное слово. Но всетаки, говорит святой, эти правила не мои, они от Бога. Вы, мои монахи, желающие достичь совершенства, не должны допытываться, чего желает Бог. Вся воля Божия выражена в правилах, которые я вам даю.
Святой Антоний начинает с того, что успокаивает монаха или послушника и внушает ему чувство уверенности. Он показывает, насколько легко узнать волю Божию: четыре страницы устава вмещают в себя все слово Христово. Монашеские правила не есть нечто отличное от воли Божией. Поэтому тот, кто желает понести монашеское иго, должен «покориться этим заповедям,
а кто нарушит одну из них, тот малейшим наречется в Царстве Небесном». «Малейший» здесь значит «никчемный».
Я не смогу предстоять пред Богом, если нарушу, не исполню одну из этих заповедей, потому что вместе с ней низвергнутся и все прочие, как связанные с ней. Тогда все строение придет в негодность. Следовательно, я не могу выбрать для исполнения те или иные правила. Я принимаю их все как закон Божий, возвещенный устами святого Антония.
Преподобный Антоний смотрит на вещи реалистично. Его правила — не отвлеченная формула, которую он где-то позаимствовал и нам предложил. Каждое его правило жизненно важно для монаха: если нарушается одно из них, перечеркивается весь устав. По словам святого Антония, мы должны непрестанно молиться и кроме того благодарить Бога за все, что с нами случается. Здесь он использует сочинительную связь, потому что одно от другого не отделяется, одно другому сопутствует. Мы благодарим Бога за все отрадное, но гораздо важнее благодарить за другое: в нашей жизни обстоятельства часто складываются не так, как хотим мы. Например, мы молимся, и нам кажется, что Бог нас не слышит. Просим выздоровления, а болезнь усиливается. Просим у Бога каких-то даров, а Бог не дает нам. Все происходит вопреки нашей воле. Человек, не научившийся благодарить Бога за все, особенно за превратности, не изменится ни на волос, останется таким, каким он родился. У него не будет никакого преуспеяния. Более того, когда его родила мать, он был невинным младенцем с естественной ему святостью, а взрослому косному человеку, обладающему знанием, нет оправдания.
Итак, мы должны научиться благодарить Бога. Например, когда нас одолевают дурные помыслы, когда брат сказал нам что-то и мы почувствовали неприязнь к нему, тотчас мы должны возблагодарить Бога и улыбнуться брату. Если мы не будем так поступать, то не сможем достичь ни малейшего преуспеяния, потому что все будет не по нам. Люди и обстоятельства всегда будут для нас источником затруднений, помыслов, искушений и страстей.
Непрестанная молитва и благодарение Бога за все случающееся позволяют нам жить как подобает. Если человек не благодарит Бога за все, то он не может ни молиться, ни вести монашескую жизнь. Монах должен быть доволен всем, что бы ни случилось с ним в монастыре и откуда бы ни пришли к нему искушения: или из его внутреннего мира, или от братьев, или от врагов, или от демонов. Скажем, какого-то монаха мучают помыслы. Он не должен огорчаться, но должен радоваться и благодарить Бога. Должен сказать демону: Отойди от меня, сатана, и прогнать его. Если же демон не удалится, нужно отнестись к нему с полным презрением, и он исчезнет с быстротой молнии.
Непрестанная молитва и благодарение за все непосредственно влияют на наше келейное правило. То есть монах может исполнять правило лишь в том случае, если он привык молиться непрестанно. И наоборот, непрестанную молитву может иметь лишь тот, кто исполняет свое правило. Если монах отдаст предпочтение непрестанной молитве и не станет исполнять правило, пропадет и то и другое. Это очень важно, мы должны об этом помнить. Попробуй не исполнять правило в течение двух дней — и ты увидишь, что в эти дни тебе ни разу не придет в голову сказать: «Слава Тебе, Боже». Это закон.
В древние времена подвижники имели обыкновение вставать около полуночи и совершать ночную службу. Затем утром, когда уже наступал рассвет, они служили Божественную литургию. И сейчас еще во многих монастырях Святой Горы утренняя служба, в особенности литургия, совершается не иначе, как на рассвете. В последней молитве на утрене священник благодарит Бога за то, что Он ниспослал нам солнечный свет. Ночная служба соединена у нас с утреней и Божественной литургией.
Как только встанете, говорит святой Антоний, первое, что вы должны сделать, — посетить больных. Больной человек, поскольку он находится в особом состоянии, легче склоняется ко греху, к искушению, огорчению, помыслам. Его естество более немощно, поэтому он ищет утешения, поддержки. Если же его навещают утром, он ободряется и по-другому встречает день. Однако святой отец, говоря: «Посещайте больных, которые у вас есть», не имеет в виду, что надо искать больных, но подразумевает тех, которые находятся рядом. Значит, он ограничивает правило определенными рамками, чтобы не наложить неудобоносимого бремени.
Святой Антоний адресует это правило не больным, чтобы они ждали, что рано поутру их будут навещать, но здоровым. Больному нужно помнить, что болезнь, которую ему даровал Бог, — это исключительная возможность усовершенствовать себя. Недуг заменяет собой молитву, если мы не в силах ее совершать, заменяет собой богослужение, если мы не можем в нем участвовать, заменяет собой подвиги веры, духовной борьбы, заменяет пост, если нам приходится его ослаблять. Когда мы больны, тогда этим нашим малым приношением, заменяющим дары добродетелей, мы погашаем все наши долги пред Богом.
Однако сатана все ставит с ног на голову и вызывает в нас уныние из-за болезни. Это неправильно. Для нас, желающих стать совершенными, бремя болезни, которое возлагает Бог, взвешивается с величайшей тщательностью. Невозможно нам стать совершенными без болезни, в особенности если она неожиданная, непредвиденная, унижающая нас перед другими тем, что мы в них нуждаемся и не можем жить самостоятельно.
Итак, когда мы болеем, будем знать, что это наш подвиг, средство перейти на небо и что нам необходимо пребывать в терпении, заставлять себя молчать и, насколько возможно, обходиться без помощи других. Будем уподобляться Господу и святым, которые не искали ни утешения, ни облегчения своей болезни. Кроме того, будем настоящими подвижниками в посте. Не станем по ничтожному поводу просить ослабления поста или необычной пищи, какой мы никогда в монастыре не ели. Нам нужно быть очень осторожными, чтобы вместо освящения не упасть в пропасть и не остаться без венца.
«Больных, которые у вас есть». Если мы прочтем житие преподобного Антония, то убедимся, что под словом «больные» он имеет в виду больных не только телесно, но и, прежде всего, душевно и духовно, таких, которые боятся подвига, страшась потерять здоровье. Духовная болезнь — это страсти, грехи, помыслы, фантазии… Кем владеют помыслы, у того душа не в порядке, он поражен душевными недугами. А тот, кто грешит на деле, заболевает и телесно. Поэтому больные — это обычно такие члены братства, которые требуют наибольшего сочувствия, страдают ли они какой-нибудь тяжкой болезнью, такой как рак, или терпят зубную боль. Больной имеет нужду в особой заботе, и мы не можем жить, отгородившись от него, потому что Бог дает нам один и тот же удел, одно и то же наследство.
Братство не может быть прочным, если в нем замечается безразличие, жестокосердие по отношению к больному. Потому что болен не тот или другой — в действительности больны все мы. Сегодня наша болезнь может не проявляться, но она проявится завтра или послезавтра, когда мы окажемся в затруднительном положении. Итак, все мы больны и имеем нужду во враче, как сказал Сам Господь. Поэтому прочитанное нами наставление: «Вставая утром, посещайте больных, которые у вас есть», — является древнейшим, прекраснейшим монашеским преданием, которое ценили и великие отцы.
Однако посещение больных не может совершаться без ведома и благословения игумена или особо назначенного лица — например, того, кто отвечает за больницу, потому что больной может утомляться или терпеть вред от наших многочисленных посещений. Единство монастыря, сохранение единого тела братства имеет большое значение. Все мы нуждаемся друг в друге, но при этом мы должны удерживать себя в рамках, а не становиться хуже. Если мы приучаем брата чувствовать потребность в наших посещениях, то низвергаем его в пропасть, а не помогаем поправиться.
Затем, для того чтобы дать каждому залог молитвенной жизни и здоровья, святой Антоний переходит к третьему правилу.
Церковь рассматривает пост как первоначальное условие телесного и душевного здоровья человека. Пост, а также телесное утруждение, утомление, голод, жажда — все это способствует здоровью организма. Человек, который обильно питается, несомненно, полон недугов. Даже если сейчас они неявны, то обнаружатся через некоторое время. Невозможно тому, кто много ест, быть здоровым. Поэтому отцы Церкви придают особое значение голоду и точному времени принятия пищи. Если вы ознакомитесь со взглядами современных диетологов, то увидите, что врачи говорят то же самое: никогда не ешь досыта, никогда не ешь в неустановленное время. Что изначально было принято Церковью, к тому же самому приходит и человеческая мудрость.
«До девятого часа». В девятый час человек чувствует, что происходящие в организме окислительные процессы истощили его и ему нужно подкрепить свои силы. Обычай вкушать пищу в девятом часу уходит корнями в Ветхий Завет, который содержит в себе образ Церкви. У этого обычая есть прообразы и в самом раю. Традиции поста сложились не сразу. Постепенно церковные правила, начиная с правил апостольских, узаконили для него определенные дни. Некоторые указания о посте существовали с апостольских времен, но это не означает, что правила изначально были установлены в том виде, в каком они существуют сейчас. С течением времени установили пост в среду и пятницу (а для монахов и в понедельник), пост Великой Четыредесятницы и пост Успенский, подобные по строгости посту среды и пятницы, а также несколько менее строгие посты — Петров и Рождественский.
У первых христиан было внутреннее расположение к ежедневному посту. Святитель Афанасий Великий, например, говорит, что дева должна поститься каждый день, но в пищу она может добавлять немного масла. Здесь, в настоящем правиле святого Антония, нашел свое отражение этот первоначальный обычай, но представлен он уже в свете церковных правил, которые тогда начинали оформляться. Антоний Великий предписывает вкушать пищу два раза в день по субботам и воскресеньям. Позднее вкушение пищи два раза в день было установлено также для вторника и четверга, что соблюдается до сих пор.
Почему святой Антоний предписывает разрешать пост в девятый час? Промежуток времени с утра до девятого часа включает в себя полунощницу, утреню с первым часом (который всегда был соединен с утреней), третий и шестой час. В это время мы ожидаем Господа, затем просим о ниспослании света, чаем пришествия Святого Духа и вспоминаем распятие Христа. Чреда этих богослужений не позволяет нам есть, потому что вкушение пищи полагает конец ожиданию, оно означает, что Христос уже пришел и я Его принял. Следовательно, поститься — значит ожидать Христа. Разрешение поста в девятый час напоминает нам о Великой Четыредесятнице. Те дни Четыредесятницы, когда соблюдается строгий пост, — это ожидание Христа. В эти дни не совершается литургия. И только в субботу и воскресенье, когда пост ослабляется в знак того, что пришел Христос, у нас бывает литургия.
В девятый час мы вспоминаем смерть и погребение Господа, ожидая Его воскресения. В это время Церковь дозволяет нам дать отдых телу, чтобы мы смогли пройти до конца этот последний этап ожидания.
Ожидание Господа — это первая причина, которая заставляет нас соблюдать пост до девятого часа. Вторая причина заключается в следующем. Когда кто-нибудь ест с самого утра, у него потом появляется склонность есть постоянно. В книге Екклезиаста говорится о тех, кто правит народами и городами: горе городу, когда князья его едят рано. В Ветхом Завете уже делаются намеки на пост до девятого часа, который окончательно установился и стал очевидной для всех заповедью в Новом Завете. Апостолы восприняли пост до девятого часа от евреев и передали его нам.
Если князья начинают есть рано, то потом они постоянно будут думать о еде. А кто только и думает, как бы ему поесть, тот, во-первых, занят заботой о самом себе; во-вторых, он отягощает свою плоть, его ум становится неспособным вникать в проблемы народа, и князь не может быть справедливым, благоразумным и мудрым. Он груб, жесток, немилостив, он уязвляет ближнего. Он ест и ест до девятого часа и тогда наедается уже до пресыщения, продолжая затем есть до ночи. В том, насколько полезно воздерживаться от еды до определенного часа, могли убедиться на опыте все, кто испытал, что такое пост.
Итак, предписание Церкви вкушать пищу в девятый час, в вечернее время, — предписание очень мудрое.
В некоторых монастырях вместо девятого часа трапезу устраивают в первой половине дня, чтобы создать равные условия для немощных и крепких и чтобы вечером, когда все рано разойдутся по кельям, ни у кого не был отягощен желудок. Трапезу с девятого часа по византийскому времени переносят на девять часов утра по времени, принятому в миру. Такая трапеза почти что приравнивается к обеду, и она становится единственной трапезой, потому что вечером почти все от пищи воздерживаются. Можно соблюдать и такой распорядок, но при этом мы должны приучиться, но крайней мере, не есть вне трапезы.
Прежде чем приступить к еде, монах должен сначала пойти к себе в келью помолиться. Должен оставить свою работу, помолиться немного и затем совершать вечерню — это делается для того, чтобы
не набрасываться на еду с жадностью. Объедение губительно для здоровья, из-за него нарушается пищеварение и возникают некоторые особые заболевания. Нужно есть спокойно, так, как подобает человеку, а не с жадностью. Но самое важное вот что: когда ты постишься, молитва идет легче.
«А после того, как поешь, помолись снова и сразу займись чтением». После трапезы бывает служба — повечерие, как сказали бы мы, — затем монах совершает вечернее правило, прежде чем отойти ко сну. Святой Антоний говорит: «Сразу займись чтением», потому что в вечерние часы трудно молиться — принятие пищи никогда не способствует ни молитве, ни собранности ума. Это значит, что после еды молитва бывает уже не так вдохновенна и сильна.
Исходя из этого аскетического опыта, монахам и советуют спать вечером, а в полночь вставать на молитву. Тогда молитва бывает сильной и живой. Тогда можно сосредоточиться, потому что организм уже очистился, в желудке и кишечнике прекратились процессы брожения. Очевидно, что тело очень сильно влияет надушу.
Юношей называют обычно безбородого подростка, ребенком — маленького мальчика. Конечно, правило имеет целью предотвратить нравственные падения, которые так легко случаются. Насколько легко разговаривать, настолько легко и впасть в искушение нравственного характера, если мы общаемся с ребенком или юношей. Причем дело не только в грехе. Психология ребенка отличается от психологии взрослого, поэтому старшему, чтобы найти с ребенком общий язык, приходится ему уподобляться, опускаться до его уровня. Это губительно и для ребенка, потому что, как бы мал он ни был, его ум и сердце чисты и он нуждается в серьезном обращении со стороны старшего.
Ребенок может быть примером для мужчины, ибо понимает даже сложнейшие предметы, такие как догматы Церкви, и премудрость Святого Духа, которой не может постичь взрослый. Ребенок требует очень мудрого обращения со стороны взрослого. Но мы из-за своей внутренней пустоты, которая обнаруживается в отношениях с ближними, не имеем этой духовной мудрости, не знаем, как вступить в общение с ребенком или как его воспитывать, не знаем, как показать свою любовь, и показываем ее лишь внешне: лаской, шутками, поддразниванием или другими способами, которые превращают ребенка в евнуха, портят его и не дают постепенно становиться зрелым человеком, приучают его к ложной детской изнеженности, не дают стать юношей-старцем, чтобы он мог раскрыть свои способности.
В детях есть некое обаяние, природное благородство, сияние духовной красоты — все это привлекает взрослого. И если взрослый не взирает на ребенка с мыслью о Кресте Христовом, желая преподать ребенку целостное благодатное учение и благодатную мудрость, тогда наступает конец духовным отношениям и завязывается дружба, возникает привязанность, и прежде всего в сердце взрослого. Взрослый делает ребенка зависимым от себя и сам испытывает зависимость от него.
В монастырях всегда были дети. И в наше время мы можем принимать в обители детей, но они должны жить отдельно от монахов. Пусть ходят только в церковь, потому что там каждый пребывает наедине со всеми святыми. Богослужение — это не компания и не обыденное общение.
Поделиться книгой: