Помоги проекту - поделись книгой:
— Например? — спрашиваю я.
— Ну, — тянет Сара, — например, нравится ли вам обоим смотреть телевизор по утрам. Когда один хочет включить с утра шоу «Реджи и Келли», а второму, чтобы сосредоточиться перед рабочим днем, нужна абсолютная тишина, то все, как правило, заканчивается ссорой.
Я вспоминаю, как бесилась Сара, когда кто-то из нас включал с утра телевизор. Надо же, оказывается, ее мужу Чаку нравится «Реджи и Келли». Неудивительно, что ей по утрам нужен ликер в кофе.
— А еще, — говорит Сара, ковыряя то, что осталось от именинного пирога в форме лошадки, и слизывая с пальца ванильный крем, — он ведь тебе не предлагал поселиться вместе, так?
— Так, — соглашаюсь я, — он знает, что мы собираемся жить с Шери.
— Не понимаю, — говорит мама, подходя к столику с графином свежеприготовленного лимонада для детей, — зачем тебе вообще ехать в Нью-Йорк? Почему ты не можешь остаться в Энн-Арборе и открыть здесь ателье по пошиву свадебных платьев?
— Потому, — отвечаю я по крайней мере в третий раз с тех пор, как несколько дней назад вернулась из Франции. — Если действительно хочешь преуспеть, нужно ехать туда, где живет наибольшее количество потенциальных клиентов.
— По-моему, это» просто глупо, — говорит мама, опускаясь на скамью рядом со мной. — Там так трудно найти подходящее жилье, чтобы не тратить уйму времени на дорогу, ведь тебе нужно будет ездить на Манхэттен. Уж я-то знаю. Старшая дочка Сюзанны Пенбейкер — помнишь ее, Сара, она училась с тобой в одном классе. Как ее звали? По-моему, Кати. Так вот, она поехала в Нью-Йорк попытать счастья с работой и вернулась через три месяца. Ей не удалось снять квартиру. Ты думаешь, что твоя затея с открытием собственного бизнеса кончится как-то по-другому?
Я не стала говорить маме, что Кати Пенбейкер — неприятная личность, страдающая комплексом нарциссизма (если верить Шери, Кати уводила парней у всех девушек в Энн-Арборе, а потом, удовлетворив свою страсть к охоте, бросала). Подобное поведение вряд ли способствовало ее популярности в таком городе, как Нью-Йорк, где, как я понимаю, гетеросексуальные парни в большом дефиците, а девушки не склонны сдерживаться от применения насилия, чтобы не дать своим парням сбиться с пути истинного.
Но вместо этого я замечаю:
— Я начну с малого. Найду место продавщицы в магазине одежды, чтобы осмотреться, понять, как обстоят дела в Нью-Йорке, поднакопить деньжат… и только потом открою собственный магазин, возможно, где-нибудь в Нижнем Ист-Сайде, где недорогая аренда.
Вернее, не слишком дорогая. Мама переспрашивает:
— Поднакопить деньжат? Неужели ты думаешь, что у тебя это получится, если ты будешь платить тысячу сто долларов в месяц только за жилье?
— Гораздо меньше, ведь мы будет снимать его напополам с Шери.
— На Манхэттене студия — квартира без спальни, просто одно открытое помещение — стоит две штуки долларов в месяц, — продолжает мама. — Ты должна делить ее не с одной, а с несколькими подругами, так говорила Кати Пенбейкер.
Сара кивает. Она тоже в курсе отвратительной привычки Кати уводить чужих парней. Это, видимо, очень осложняло ей проживание с соседями женского пола.
— И в журнале «Вью» об этом тоже писали.
Но мне плевать на то, что говорят члены моей семьи. Я все равно так или иначе найду способ открыть магазин. Даже если мне придется жить в Бруклине. Мне рассказывали, что там народ идет в ногу с модой. Бея творческая тусовка после того, как их выжили с Манхэттена банкиры, поселилась там или в Квинсе.
— Напомни мне, — говорит Роза, подходя к столику, — никогда больше не привлекать Анджело к проведению детских праздников.
Мы дружно оглядываемся и видим, что муж Розы уже поднялся на ноги и, морщась от боли, медленно хромает к террасе.
— Не обращайте на меня внимания, — язвительно говорит он Розе, — не предлагайте мне помощь, я и так обойдусь!
Роза закатывает глаза, и снова тянется к кувшину с «Маргаритой».
— Вот уж действительно — мужчина мечты, — хихикает себе под нос Сара.
Роза грозно смотрит на нее.
— Заткнись! — И переворачивает кувшин. — Пусто. — В ее голосе звучит паника. — У нас кончилась «Маргарита».
— Но, дорогая, — недоумевает мама, — папа только что ее смешал…
— Пойду сделаю еще.. — Я вскакиваю Все, что угодно, лишь бы больше не слышать, какие еще неприятности свалятся мне на голову в Нью-Йорке.
— Только покрепче, чем папа, — наказывает мне Роза. Над ее головой пролетает сделанная из папье-маше нога пони, — пожалуйста.
Я киваю и, схватив кувшин, двигаюсь к задней двери. На полпути я чуть не врезаюсь в бабулю, которая как раз выходит во двор.
— Привет, ба. Как там сегодня
— Не знаю. — Я понимаю, что бабуля пьяна, хотя только час дня. Она опять надела халат наизнанку. — Я заснула. В этой серии даже не было Салли. Не понимаю, почему они снимают без нее целые серии. В чем дело? По-моему, никому не интересно, как эта доктор Куин носится взад-вперед в своем дождевике! Салли — другое дело. Я слышала, как они уговаривали тебя не уезжать в Нью-Йорк.
Я оглядываюсь на маму и сестер. Все трое ковыряют пальцами остатки торта.
— Да, — признаю я, — наверное, они просто не хотят, чтобы у меня все закончилось так, как у Кати Пенбейкер.
Бабуля удивляется:
— Ты о той проститутке, которая у всех уводила парней?
— Ба, она не проститутка. Просто… — Я улыбаюсь и качаю головой. — А ты откуда о ней знаешь?
— Держу руку на пульсе, — загадочно говорит бабуля. — JI юди считают, раз я старая пьяница, то не замечаю, что происходит вокруг. Вот это я приберегла для тебя. Держи.
Она сует что-то мне в ладонь. Я опускаю глаза…
— Ба… — Улыбка сползает с моего лица. — Откуда это у тебя?
— Не твое дело, — отвечает бабуля. — Я хочу, чтобы ты это взяла. Пригодится, когда переедешь в город. Вдруг решишь куда-нибудь пойти, или просто понадобятся наличные. Всякое бывает.
— Но, ба, — протестую я. — Я не могу.
— Черт тебя подери! — орет на меня бабуля. — Просто возьми — и все.
— Ладно, — соглашаюсь я и засовываю аккуратно сложенную десятидолларовую купюру в карман черно-белого без рукавов винтажного платья от Сюзи Перетт. — Ну вот. Ты счастлива?
— Да, — говорит бабуля и гладит меня по щеке. От нее приятно несет пивом. Это напоминает мне те времена, когда она помогала мне с уроками. Большинство ответов были неверными, но зато я всегда получала дополнительные баллы за воображение. — Прощай, паршивка.
— Ба, — напоминаю я, — я уеду только через три дня.
— И никогда не спи с матросами, — говорит бабуля, не обращая внимание на мои слова, — не то подхватишь триппер.
— Знаешь, — улыбаюсь я, — мне кажется, что тебя мне будет не хватать больше всех, старое чучело.
— Не понимаю, о чем ты? — обижается бабуля. — Кто тут чучело?
Я не успеваю ответить. Маджи, водрузив на голову обезглавленный каркас пони молча шагает мимо нас. За ней в абсолютной тишине следуют гости, голову каждого из участников процессии украшает обломок пиньяты — кусок хвоста, обломок ноги. Они идут, как на параде, идеальным строевым шагом.
— Ух ты! — говорит бабушка, когда последний участник жутковатой процессий проходит мимо. — Мне нужно выпить.
Я разделяю ее желание.
Какой фасон свадебного платья идеально подойдет именно вам?
Если вам повезло и вы высокая и стройная, то любой наряд будет сидеть на вас безупречно. Именно по этой причине все модели высокие и стройные — им все идет!
Но предположим, вы — одна из многих миллионов женщин, которых нельзя назвать ни высокими, ни стройными. Что подойдет вам?
Итак, если у вас небольшой рост и полноватая фигура, почему бы вам не попробовать примерить платье в стиле ампир? Мягкий силуэт сделает вашу фигуру выше и тоньше. Именно поэтому данный фасон так любили древние греки и обожала любительница нарядов, супруга императора Франции Жозефина Бонапарт!
Глава 3
Великие люди говорят об идеях, обычные — о предметах, а маленькие — о вине.
Я сама во всем виновата. Не нужно верить в сказки. Я, конечно, не считаю их реальными историческими фактами.
Но я выросла с уверенностью, что для каждой девушки где-то существует принц. Ей лишь нужно его найти. А потом они будут жить долго и счастливо.
Поэтому можете себе представить, что произошло в тот момент, когда я узнала, что мой принц как раз самый что ни на есть настоящий. Принц.
Правда-правда. Настоящий ПРИНЦ.
Конечно, на его родине это не признают, ведь французы очень методично истребили большую часть собственной аристократии более двухсот лет назад.
Но по счастливому для моего принца случаю кто-то из его семьи увернулся от Мадам Гильотины, сбежав в Англию, и спустя годы даже добился возвращения фамильного замка, скорее всего, с помощью напряженных и долгих судебных тяжб. Хотя вряд ли остался хоть кто-то, кто мог представлять другую сторону.
Да, факт обладания собственным замком на юге Франции означает выплату налога около ста тысяч в год правительству Франции и непрекращающиеся проблемы с черпичной крышей и арендаторами.
Но много ли вы знаете парней, у которых он все-таки есть? В смысле — замок.
И тем не менее, клянусь вам, я не поэтому влюбилась в Люка. Я понятия не имела ни о титуле, ни о замке, когда его встретила. Он никогда этим не хвастался. Иначе он бы мне сразу не понравился. Что нравится женщине в мужчине? То, что он может быть ей другом.
Люк вел себя точно так, как и любой принц, которого лишили титула. Он этого стеснялся.
Стеснялся того, что он принц — НАСТОЯЩИЙ принц — и единственной наследник широко раскинувшегося шато (на тысяче акров земли, к сожалению, с не очень процветающим виноградником) в шести часах езды от Парижа. Я обнаружила это только по чистой случайности, когда заметила портрет очень некрасивого мужчины в главном холле шато Мирак и увидела табличку, на которой было написано, что он принц и что у него то же второе имя, что и у Люка.
Люк не хотел этого признавать, но в конце концов я выпытала все у его отца. Он рассказал, какая это большая ответственность: быть принцем, иметь замок и все остальное. Особенно в той части, которая касается замка. Единственный способ со всем справиться — и получить достаточную прибыль для оплаты ежегодных налогов — это сдавить территорию богатым американским семьям и случайным киностудиям, снимающим исторические фильмы. Ведь Бог свидетель, как мало прибыли приносят виноградники.
К тому времени, как я раскопала всю эту историю, я уже по уши влюбилась в Люка. В ту минуту, как села рядом с ним в поезде, я уже знала, что он создан для меня. Но я и предположить не могла, что он когда-нибудь почувствует ко мне то же самое. У него просто была милая улыбка и такие длинные ресницы (Шу Уемура так долго и так безуспешно пытается создать тушь, чтобы повторить что-то подобное), что я не могла в него не влюбиться.
Так что тот факт, что у него есть титул и имение, — всего лишь глазурь на этом самом вкусном в моей жизни пироге. Люк не похож ни на одного парня из тех, которых я знала в колледже. Он ни капли не интересуется ни покером, ни Спортом. Все, что его интересует, — это медицина, его страсть, и, конечно же, я.
Что подходит мне просто идеально.
По-моему, вполне естественно, что я уже начала думать над фасоном своего свадебного платья. Но не потому, что Люк сделал мне предложение, — по крайней мере, пока он его не сделал.
И все-таки я все равно буду ПРИДУМЫВАТЬ фасон. Я знаю, что когда-нибудь мы поженимся. Не станет же парень предлагать девушке, на которой не собирается жениться, переехать к нему, правильно?
Наша свадьба точно будет проходить в шато Мирак, на большой, покрытой травой поляне, возвышающейся над всей долиной, которая когда-то была передана де Вильерам в феодальное владение. Это случится, конечно же, летом, желательно тем летом, когда мой магазин восстановленных винтажных свадебных платьев — «Лиззи Николс Дизайн» — будет выкуплен Верой Ванг (еще одна вещь, которая пока не произошла, но все впереди). Шери будет свидетельницей, а мои сестры — подружками невесты.
Я никогда не поступлю так, как они поступили со своими подружками на своих свадьбах (и со мной в том числе), я собираюсь со вкусом подобрать для них платья. Я не заставлю их втискиваться в мятно-зеленые пышные юбки с каркасом, как они заставили меня. Потому что, в отличие от них, я добрая и заботливая.
Думаю, вся моя семья настоит на приезде, ведь никто из них до этого не был в Европе. Вот только немного беспокоюсь, что мои близкие не слишком продвинутые по сравнению с космополитичными де Вильерами.
Но я уверена, они быстро поладят, отец будет настаивать на организации костра для барбекю в стиле Среднего Запада, а моя мама будет давать советы матери Люка о том, как свести желтизну с ее льняных юбок девятнадцатого века. Бабуля, может быть, немного расстроится, увидев, что во Франции не показывают «Доктора Куинн, женщину-врача». Но после королевского кира или двух она наверняка успокоится.
Я просто уверена, что день моей свадьбы станет счастливейшим днем в моей жизни. Я представляю нас, стоящих в лучах солнца на покрытой густой травой поляне, я — в длинном белом облегающем платье, и Люк — такой статный и счастливый в белой рубашке с открытым воротом и черных брюках от смокинга. Он будет выглядеть, как принц, правда…
Сейчас мне надо всего лишь разобраться, как достичь задуманного. Да, а еще у меня нет квартиры.
— Хорошо, — говорит Шери, открывая только что взятый экземпляр «Вилледж войс» на странице объявлений об аренде. По правде говоря, здесь нет ничего заслуживающего внимания. — Это означает, что нам нужно стиснуть зубы и заплатить брокеру, — продолжает Шери. — Но в долгосрочной перспективе, я думаю, это того стоит.
Я не могу сказать ей об этом вот так, с бухты-барахты. Я должна ее к этому подвести, медленно.
— Я знаю, что у тебя не очень с наличными, — говорит Шери. — Чаз сказал, что может одолжить нам какую-то сумму для оплаты брокера. Мы вернем ему, как только встанем на ноги. Ну, когда
Я просто не могу на нее это вывалить ни с того ни с сего.
— Лиззи, ты вообще меня слушаешь?
— Люк предложил мне переехать к нему, — вырывается у меня раньше, чем я успеваю захлопнуть рот.
Шери пристально смотрит на меня поверх газеты.
— И когда ты намеревалась мне об этом рассказать? — интересуется она.
Отлично. Я снова проболталась. Она в ярости. Я знала, что она будет в ярости. Почему же я никогда не могу удержать свой рот на замке.
— Шери, он предложил мне только этим утром, — говорю я. — Только что, перед тем, как я уехала на встречу с тобой. Я не сказала «да». Я ответила, что сначала должна переговорить с тобой.
Шери прищуривается.
— Это означает, что ты согласна, — говорит она. В ее голосе лед. — Ты согласна переехать к нему, иначе бы ты сразу сказала «нет».
— Шери! Нет! Я имею в виду, ну… да. Но подумай. Я хочу сказать, оцени положение трезво, ты все равно постоянно ночуешь у Чаза.
— Проводить ночь с Чазом, — ядовито замечает Шери, — совсем не то же самое, что жить с ним.
— Но ты же знаешь, он тоже тебя любит, — говорю я. — Подумай об этом, Шери. Если я перееду к Люку, а ты переедешь к Чазу, тогда нам больше не надо будет тратить время на поиск квартиры… или тратить деньги на услуги брокера и оплату первого и последнего месяца аренды. Это сэкономит нам около пяти штук. Каждой!
— Не делай этого, — резко говорит Шери.
— Не делать чего?
— Не делай этого из-за денег, — говорит она. — Дело не в деньгах. Ты же знаешь, если тебе нужны деньги, ты их найдешь. Твои родители могут послать.
Поделиться книгой: