Испытай меня страстью (ЛП)

Единственная проблема в том, что я тоже так легко теряю себя.

Я начал потому, что хочу Арию и хочу показать ей, что в действительности означает контролировать каждый аспект себя – свой выбор, своё тело, даже свой оргазм. И всё же, я единственный здесь, чей контроль ускользает всё больше с каждой секундой, пока я продолжаю её касаться.

Глубоко внутри я чувствую, как во мне закипает желание, необходимость взять её, поиметь, и послать к черту последствия. Я хочу трахнуть Арию здесь, перед окном. Хочу развернуть девушку, нагнуть над спинкой одного из своих стульев и войти в неё сзади. Хочу усадить её сладкий, сочный зад на свой стол, опуститься перед ней на колени и пировать.

Но такая потеря контроля не поможет девушке, не даст ей ничего, кроме одного или парочки взрывных оргазмов. И хотя я не тот, кто может отказаться от такой желанной разрядки, но если мне удастся продержаться чуть дольше, если я смогу просто вернуть контроль, который был моей второй половиной долгое время, то смогу намного больше завести её. Нас.

Потому что мне нравится, как она реагирует – из горла девушки вырываются отчаянные, негромкие звуки, а великолепные бёдра подрагивают, когда я снова кусаю её за нижнюю губу. Конечно же, Ария хнычет, смещается и притягивает меня ближе, цепляясь пальцами за петли для ремня на моих брюках.

Я не дам ей то, что она хочет. Отчасти потому, что она не попросила, а отчасти потому, что хочу большего. Может это эгоистично, но я решительно настроен заставить мою Арию кричать.

С этой мыслью на поверхности своего сознания, я притягиваю девушку ближе, погружая язык в тёплый бархат её рта.

Она намного мягче, чем какой я её представлял себе, когда дрочил вчера в ванной комнате и намного более страстная, чем когда она снилась мне прошлой ночью.

– Пожалуйста, – шепчет она мне в губы. – Я готова.

Её слова проходят сквозь мой позвоночник, опускаясь прямо к члену. И какая-то часть меня, хочет уступить этой негромко произнесенной фразе. В конце концов, я просто пытаюсь научить Арию контролировать то, чего она хочет – требовать это – и она это делает.

Она хочет этого. Хочет меня. Я могу почувствовать это по поцелую Арии. По её запутывающимся и стягивающим мои волосы пальцам. По твёрдым соскам, что упираются мне в грудь и по бедрам, беспокойно прижимающимся к моим собственным.

И всё же этого недостаточно. Она отдает мне так много: своё тело, своё доверие. Но я хочу больше. Я хочу получить всю её, абсолютно всю. И я её получу. В конечном счете. А пока, я буду продолжать действовать настойчиво… и принимать… всё, что она захочет мне дать.

И поэтому я целую её. Неистово. Безумно. Целую, целую, целую, пока не могу сказать, где начинается она, и заканчиваюсь я. Пока её губы не распухают, как мои. Пока губы Арии и этот момент, не становятся единственным, что важно.

И тогда я целую её снова.

Из глубины горла Арии вырывается стон, она задыхается, и я наслаждаюсь этим звуком.

Упиваюсь каждым звуком, что покидает её губы и оседает на моих.

Наслаждаюсь тем, как она открывается мне, делится своими секретами и своим удовольствием.

Я изучаю Арию каждым скольжением своего языка и покусыванием зубами, открывая её тайны с каждым поглаживанием рукой и толчком своих бёдер.

Теперь я знаю, что быстрое скольжение языком по её нижней губе вызывает у девушки горячий вздох. Поглаживание рукой по груди – глубокий громкий стон. Пощипывание соска заставляет Арию хныкать. А проталкивание языка глубоко в рот вызывает стон – низкий, страстный, непристойный. Такой непристойный.

Этот звук мне нравится больше всего, и поэтому, я делаю это снова, скольжу своим языком по, над, вокруг её.

И, тем не менее, этого недостаточно. Удовольствие Арии – песня и я хочу услышать каждую ноту.

Я мягко сжимаю её горло, только чтобы почувствовать резкий вдох и низкий, хриплый выдох, который следует после. Она откидывает голову на оконное стекло, зарываясь руками мне в волосы достаточно, чтобы заставить острый, болезненный трепет распространиться по моей голове. Это ощущается хорошо, действительно хорошо, и в награду, я всасываю язык девушки в свой рот, позволяя ей исследовать меня тем же способом, которым изучаю Арию сам.

Она издает новый звук удовольствия – полу-всхлип, полу-смешок, и я добавляю его в список, который мысленно составляю. А потом, я отдаю ей себя – всего себя и всю власть, что у нас есть.

В конечном счете, это становится слишком – слишком много и слишком мало одновременно. Я отрываюсь от её рта, и она стонет, или в знак протеста, или от облегчения, но я зашёл слишком далеко, чтобы это понять. Слегка перемещаясь, я прижимаюсь лбом к окну, рядом со щекой Арии, когда большими вдохами глотаю воздух.

Она делает то же самое, и долгие секунды единственным звуком в комнате являются наши судорожные вдохи. Но потом Ария поворачивает голову и улыбается мне вялой, сексуальной улыбкой, которая заставляет меня забыть, почему мне так необходим кислород.

Она поднимает руку к моему подбородку, проводит пальцами по лёгкой щетине, пока смотрит на меня своими глазами цвета полуночи – тёмным, глубоким и немного расфокусированным взглядом.

Сейчас она возвращается из состояния эйфории, её разум и тело полностью настроены на меня. На то, чего хочу я. На то, что нужно мне. Как будто мне не достаточно твёрдого члена, который напоминает, как сильно моё тело нуждается в разрядке. Вместо этого я заставляю себя стоять без движения, пока она изучает меня. Немного поздновато, учитывая, в каком она состоянии, но это то состояние, которое не позволит мне подтолкнуть её. То состояние, в котором я готов дать ей всё, всё, что только могу.

Медлительная и немного неуклюжая – ещё больше признаков, как далеко она зашла, но по-прежнему чувствует себя прекрасно, когда своими пальцами поглаживает мою челюсть, ухо, и заднюю часть шеи. А затем руками Ария скользит по моей груди к ремню на брюках, просовывает ладони под пиджак и разводит полы в стороны, пока не получает возможность рисовать на моей спине лёгкие узоры, от которых я становлюсь невероятно твёрдым.

Тянусь назад свободной рукой и перехватываю её ладонь. Я подношу её к своим губам, для долгого, затяжного поцелуя в ладошку, прежде чем начинаю облизывать, поднимаясь по "линии жизни". Пальчики Арии у меня в руке, и я слегка пощипываю их кончики перед тем, как сжимаю зубы на "холмике Венеры" – мясистой части руки у основания большого пальца.

Это выдёргивает девушку из тумана, и она взвизгивает, толи, протестуя, толи, приглашая, я не знаю. Так что, пока я не уверен в причине, я размещаю её руку возле бедра, прижимая ладонь к стеклу. А потом целую Арию везде, скольжу губами по щеке, по челюсти и вниз, к стройной, длинной колонне её шеи.

Разжимая пальцы, именно те, которые послужили ошейником и лишили её разума сегодня, я ослабляю хватку, которой сдерживал девушку так долго. Ария издаёт звук протеста от потери и этот звук прекрасен, возможно, это самый красивый звук, который я слышал от неё до сих пор.

Я уделяю много времени ложбинке на горле, изысканной возвышенности и впадинке на её ключице. Целую, лижу, дегустирую кожу. Упиваюсь ей. Претендуя на эту её часть.

Я испытываю пределы собственных возможностей, чтобы не потребовать каждую её частичку, поскольку инстинкты, которые я не знал, что у меня имеются, кричат мне сделать это.

Вместо этого, я скольжу кончиком носа до основания девичьей шеи, вылизывая длинными, широкими полосами кожу Арии. На вкус она такая же сладкая, как и её запах. И я хочу потратить часы, дни, изучая каждый дюйм, каждый миллиметр девичьей кожи.

Но она дрожит, заглушая крик, доносящийся из глубины её горла, и я знаю, что толкнул Арию настолько далеко, насколько сейчас это возможно. Отправив себя почти так же далеко. Неделю спустя, чёрт, возможно, всего через несколько дней, я уверен, что буду вспоминать этот момент и думать, как далеко нам ещё предстояло зайти. Но сейчас этого достаточно. Более чем достаточно.

– Я собираюсь раздеть тебя, – говорю я ей и пальцами тянусь к пуговицам плотной, белой рубашки. – Я хочу на тебя посмотреть.

– Да, – это наполовину приказ, наполовину мольба. У меня начинают дрожать руки, когда я пытаюсь расстегнуть первую пуговицу.

У меня никогда не дрожат руки. Но то, что с ними происходит сейчас… даже не знаю, о чём мне думать или что чувствовать.

Поскольку я ничего не могу с ними поделать, то принимаю решение игнорировать дрожь, чтобы добраться до остальных пуговиц. И в то время как есть часть меня, которая хочет не что иное, как разорвать блузку прямо посередине, послав к чёрту все последствия, я обретаю контроль и не делаю этого. Больше ради Арии, чем ради себя.

Через несколько секунд, её рубашка оказывается на полу рядом с нами, и я тянусь к Арии, расстёгивая кружевной белый лифчик, который столь же бесполезен и хрупок, каким может быть бельё, которое по-прежнему называют бюстгальтером. Я вовсе не жалуюсь. Я вижу её тёмно-розовые ареолы через тонкие кружева, и они настолько твёрдые, что выглядят просто великолепно. Это зрелище пронзает мой член, превознося моё либидо на новый уровень и усиливая его в десятки раз.

А затем исчезает бюстгальтер, и она оказывается передо мной голой по пояс.

Голой, уязвимой и прекрасной. Такая прекрасной.

Я наклоняюсь вперёд, прижимаюсь мягким поцелуем сначала к одной груди, а затем к другой. Она дрожит от прикосновений моей щетины и губ к её чувствительной коже.

– Себастьян, – я не уверен, предупреждение это или мольба, но в этот раз я слишком занят тем, что облизываю её сосок, засасывая его глубоко в рот, чтобы ответить.

Из Арии вырывается пронзительный крик, который сшибает меня словно локомотив. Она поднимает руки и вцепляется мне в плечи. Я терпеливо убираю их, снова прижимая ладони к стеклу рядом с бёдрами.

– Держи их там, – приказываю я и, хотя её бедра крепко прижаты к моим, она делает то, что сказано. По крайней мере, сейчас.

И тогда я возвращаюсь к округлой, мягкой, нижней части её груди, целуя, посасывая и облизывая каждый дюйм, который могу. Она такая мягкая, такая сладкая, такая чертовски красивая, что я не могу устоять.

Несколько раз я присасываюсь достаточно сильно, чтобы оставить метку – я хочу, чтобы она запомнила этот момент, когда посмотрит на себя в зеркало утром. Я хочу, чтобы она помнила обо мне, пока принимает душ, чистит зубы, или делает себе утренний кофе.

Под влиянием мыслей, я сжимаю зубы чуть сильнее, чем собирался. Она вскрикивает, и я бормочу извинения у её кожи, когда приношу извинения своим языком.

Но Ария качает головой туда-сюда, прижимая её к стеклу:

– Сделай это…– у неё срывается голос, и она рывками втягивает воздух в лёгкие. – Сделай ещё раз.

Бл*ть.

Эти три слова – это всё одобрение, в котором я нуждаюсь. Я вгрызаюсь в неё снова. И снова. И снова. Каждый раз я поглаживаю языком маленький укус, который оставляю, чтобы остановить жжение, но моя нежность не обесценивает то, что я отмечаю её. Оставляя след на груди и на теле так, что это увидит даже слепой.

Доступ к телу Арии заканчивается на поясе её юбки и внезапно, даже небольшой клочок материала, кажется слишком большой преградой. Я хочу увидеть её живот, её попку, её великолепную, влажную киску, истекающую от желания. От необходимости. Из-за меня и того, что мы делаем.

Я стаскиваю юбку вниз, помогая Арии поднять по очереди ноги и переступить через неё. А потом она оказывается стоящей передо мной, одетая лишь в пару чёрных удлиняющих ноги туфли на шпильке, ажурные чулки и синяки, которыми я её наградил.

Она самая сексапильная штучка, которую я когда-либо видел.

Её глаза по-прежнему закрыты, а голова повернута так, что горячая щека Арии покоится на холодном стекле. Руки девушки прижаты к офисному окну, пока она эротично прогибается, выпячивая грудь.

Я падаю перед ней на колени, прижимаясь открытым ртом в горячем поцелуе, и спускаюсь вниз по животу, пока не достигаю киски Арии. Я хочу зарыться лицом между её бёдер снова, чтобы вдохнуть пряно-сладкий аромат в свои лёгкие, в свою душу. И облизывать девушку до тех пор, пока она не кончит во второй раз. И в третий.

Это очень заманчивая мысль, которой я пытаюсь сопротивляться, но потом наклоняюсь и скольжу языком прямо по центру её киски.

Она открывает глаза на мгновение, только на мгновение, я вижу, как Ария падает всё глубже в пропасть удовольствия. Это великолепное зрелище, которому я даже не пытаюсь сопротивляться. Вместо этого я поворачиваю голову и резко кусаю её за внутреннюю сторону бедра.

На этот раз она не кричит. Ария не толкается, не подпрыгивает в испуге, не делает ничего, кроме того, что раздвигает ноги чуть шире.

Я мгновенно использую предоставленный мне доступ, толкаясь своим языком внутрь неё ещё раз. А потом я кружу около входа, поглаживаю, скольжу внутрь её киски и обратно, смакуя каждый задушенный крик, каждую дрожь, которые она не может контролировать.

Это не занимает много времени, прежде чем она снова начинает балансировать на краю. Я знаю, что достаточно одного движения моего языка, нажатия большого пальца, медленного, горячего выдоха на её клитор, чтобы отправить Арию за грань.

Именно поэтому я отстраняюсь, усаживаясь на пятки. И жду несколько долгих мучительных секунд, позволяя ей спуститься с вершины экстаза.

– Себастьян? – спрашивает она через минуту или около того, своим хриплым, надломленным, но таким горячим голосом.

– Я здесь, малышка, – я глажу её бедра, её голень, а затем скольжу рукой между ней и окном так, что обхватываю ладонями попку девушку. Она расслабляется от моего прикосновения, растворяясь в нём, пока мелкая дрожь продолжает сотрясать её тело.

Отзывчивость Арии потрясает меня, усиливая до предела моё и без того невыносимое желание. У меня трясутся руки, сердце работает как отбойный молоток и долгое время всё, о чём я могу думать, это как поднять девушку на руки, обернуть её ногами свою талию и врезаться поглубже в женское лоно. Вернуться домой.

Но есть кое-что большее, что я хочу сделать для неё, прежде чем это произойдёт.

И эта мысль именно то, что позволяет мне восстановить контроль, когда я так отчаянно близко к его потере.

А потом я опускаю руку вниз по изгибу её попки, скольжу пальцем между щёчек, упираясь в анус Арии. Она едва не задыхается, но не сопротивляется напору, поэтому я начинаю нежно, но настойчиво поглаживать. Моя вторая рука у неё на груди, и я зажимаю её сосок между пальцев.

Я наклоняюсь, погружаю свое лицо в её киску и просто вдыхаю запах женщины в течение долгих мгновений. Но она беспокойна, напряжена, всё тело Арии будто находится на лезвии бритвы, замерев между отчаянием и удовлетворением. Я знаю, что должен позволить ей кончить, должен положить конец её мучениям, но я ещё не до конца к этому готов. Не тогда, когда Ария выглядит и чувствует себя так хорошо. И не тогда, когда мне хочется увидеть, насколько далеко я могу зайти с ней.

Я облизываю её половые губки, наслаждаясь тем, как она поддаётся вперед своими бёдрами, беззвучно умоляя меня о большем. В ответ, я одновременно проталкиваюсь внутрь своим пальцем и языком.

Она задыхается, начинает заваливаться вперёд, но я удерживаю её на месте, прижимаясь своей рукой к груди Арии. Я оставляю тело девушки в таком положении, чтобы иметь возможность коснуться, поцеловать и принять каждую её часть. И сделаю это так, что подвожу девушку к краю, но не отправляю её за грань.

Снова, и снова и снова, я дразню её обещанием освобождения. Экстазом. А потом, опять, опять и опять, останавливаюсь перед тем, как она собирается кончить.

– Себастьян. Себастьян. Себастьян.

Моё имя, слетающеё с её губ, мой запах на её теле… ещё никогда я никого так не хотел, как прямо сейчас хочу Арию. Наклоняясь вперёд, я вновь открываю рот и покрываю влажными поцелуями её живот, лобок и клитор.

На этот раз она кричит и рыдает, пока её тело бешено извивается напротив моего, пытаясь сбить меня с пути. Будто она только закончила плакать после дня непрерывных рыданий, её руки остаются прочно прижатыми к стеклу, как ей было приказано. И независимо от того, насколько хорошо она подчиняется, независимо от того, как хорошо реагирует на меня, в этот момент я буду полным дураком, если подумаю, что всё её тело кричит что-то кроме: нет, нет, нет. Ария возбуждена, её бёдра дёргаются напротив моих, а всё тело вздымается и дрожит, когда она выгибается и буквально кричит от экстаза.

Я толкнул её слишком далеко.

От осознания во мне просыпается гнев. Это моя вина. Ария находится в этом состоянии, потому что я овладел ею здесь. Она так отзывчива, так восприимчива к тому, что я хочу с ней сделать, что позволила мне проскользнуть в свою попку раньше, чем я собирался это сделать. Я упустил свой собственный контроль, не позаботившись о ней достаточно хорошо. Я зашёл с ней слишком далеко, слишком быстро.

Если бы я мог достать до своей задницы, то пнул бы сам себя.

Но я не могу и это всё равно не решит проблему Арии. Не в этом её состоянии.

– Ария, – я произношу её имя твердо, спокойно. А затем жду, чтобы увидеть, ответит ли она. Если услышит меня сквозь стук своего сердца и высокий, душераздирающий крик, который исходит из глубины её горла.

Ария не отвечает. В её взгляде нет признаков того, что она меня услышала. Девушка зашла слишком далеко, её голова покачивается назад и вперёд, бёдра продолжают подёргиваться, а тело дрожать. И будь я проклят, но она – то ещё зрелище. Покрасневшая, дрожащая, отчаянная. Её тело в синяках и вероятно болит. Она рождена для этого, её тело создано именно для этого. Рожденная, чтобы подчиняться. Рожденная, чтобы её контролировали.

Но она слишком далеко зашла и неважно, насколько прекрасно Ария выглядит для меня, я не могу оставить её в таком состоянии. Не тогда, когда она заперта в своей собственной голове и своём теле, что весь остальной мир практически перестал для неё существовать.

– Ария, – на этот раз я произношу её имя более твёрдо, когда прижимаю одну руку к животу девушки, используя его, чтобы оттеснить бёдра девушки к окну и крепко удерживать их на месте. Я её знаю, и мне очевидно, что пройдёт не так много времени, прежде чем она взбрыкнет, так что ей нужны границы. А также ей нужен кто-то, чтобы удерживать её в этих границах. Чтобы зажать её, когда она будет бороться против них, как она делает прямо сейчас.

Но также, ей нужен кто-то, кто позаботится о ней. Будет с ней нянчиться, успокаивать и поставит её потребности выше своих. Вот почему я использую другую руку, поглаживая её по бедру и успокаивая девушку.

– Я здесь, Ария, – шепчу я в перерывах между нежными поцелуями, которыми покрываю её бедра, бока и живот. – Я держу тебя.

В конце концов, она перестаёт извиваться напротив меня, а её дыхание успокаивается и возвращается к какому-то подобию нормальности. Но когда Ария медленно открывает глаза, я могу сказать, что она всё ещё находится за гранью. Возможно, девушка и смотрит вниз прямо на меня, но она меня не видит. Ария далеко, у неё стеклянный и немного расфокусированный взгляд.

Ярость от моей собственной глупости снова возвращается к жизни. Я отгоняю её и прячу поглубже – позже для этого будет достаточно времени. На данный момент я должен позаботиться об Арии.

Грубо обхватив одной рукой её грудь, я потираю большим пальцем сосок, одновременно глубоко проталкиваясь двумя пальцами внутрь киски и неважно правильно это или нет, чтобы погладить точку G.

У меня занимает всего несколько секунд, чтобы найти её. И тогда я потираю там, раз, второй, а затем ещё и ещё, в то время как большим пальцем вывожу круги на клиторе, пока другой рукой массирую сосок.

А потом она кончает с удушающим криком и дрожью, которые проходят сквозь меня. Но я не останавливаюсь, пока нет. Вместо этого я продолжаю свои действия, продлевая её оргазм до тех пор, пока не наступает второй, и останавливаюсь только тогда, когда тело Арии снова оседает напротив окна – на этот раз с облегчением, а не отчаянием.

Я поднимаюсь на ноги, сжимая её в объятиях. Сейчас она такая хрупкая, такая нежная, и вдруг я понимаю, что она всегда была такой. Ария может действовать смело и дерзко, будто готова завоевать весь мир, но внутри она мягкая, хрупкая и отчаянно нуждающаяся в заботе.

– Прости меня, – шепчу я, прижимаясь поцелуями к её виску, щеке, губам.

Она не отвечает и быстрый взгляд ей в глаза говорит мне всё, что нужно знать. Ария ещё не вернулась, не полностью.

Я осматриваю офис и бормочу проклятия, впервые замечая, что тут нет грёбаного дивана, на который можно сесть. Нет места, где я могу сесть с ней на руках и нежно прижать к себе. Поразмыслив об одном из презренных стульев, я начинаю поднимать девушку на руки.

Она останавливает меня одним словом:

– Ещё.

Прежде чем я успеваю понять, о чём она просит, Ария впивается в меня как пиявка – сама оборачивает вокруг меня руки и ноги, переплетая своё тело с моим.

Инстинкт заставляет меня опустить руку на её попку и прижать бёдра девушки к моему всё ещё твердому члену.