Найди меня (ЛП)

Что он делает? Вокруг ничего нет, кроме — задняя дверь! Я поворачиваюсь на пятках, мне становится тяжело дышать. Мы закрыли ее?

Я хватаю руку Лили и тяну ее через холл, уклоняясь от шестерней йоги Брен и пенни-лоуферов Тода. Я еле вижу ее, но в темноте мы двигаемся довольно быстро. Мы хороши в этом. У нас есть опыт.

Просто не слишком много.

Карсон проходит мимо высоких окон до того, как мы достигаем конца зала. Он делает последние шаги под желтый свет крыльца, и к тому моменту я стою на кухонной плитке. Я забуксовала, и Лили врезалась в меня. Ни единого звука, кроме нашего дыхания: слишком громкого и очень испуганного.

Снаружи Карсон прижимает одну руку в перчатке к окну, прикрывая рукой глаза, чтобы заглянуть внутрь, и я приглушенно вздыхаю.

Он не сможет ничего увидеть. Он не знает, что мы здесь. Мой мозг повторяет это, но тело ползет ближе к стене.

Рука Карсона двигается к ручке двери. Металлический замок щелкает. Он проверяет его, и замок выдерживает. Слава Богу.

Я оседаю с облегчением, пока не слышу его смех. Низкий и леденящий, он звучит из глубины, темноты внутри него.

Лили лепечет:

— Ты уверена, что он ищет только папу?

— Да.

Нет.

Она делает невозможно маленький выдох, животный звук, и я боюсь, что он услышал его. Он не мог. Я знаю, не мог. Но когда Карсон напрягается, когда его голова запрокидывается и глубоко посаженые глаза сползают в почерневшие впадины, я обвиваю одну руку вокруг тонкого плеча сестры.

Я прижимаю ее ближе и ближе к себе, до тех пор, пока наши кости едва ли не соприкасаются через кожу. Мы стоим в темноте и видим его улыбку.

ГЛАВА 2

— Вик, офицеры полиции должны быть хорошими.

«Уверена, что так оно и есть», — подумала я. И родители рядом, когда ты в них нуждаешься, и учителя о тебе заботятся, и однажды к тебе приедет принц. Но Лили знает все эти сказки, и я не говорю ни слова. Моя сестра дрожит в тусклом свете. Еще немного, и она разлетится на осколки.

— Ну да, обычно они такие, — говорю я.

Но этот — нет. Непроизнесенные слова повисают между нами, остановленные вспышками света.

Мы стоим в кухне Брен еще долго после того, как Карсон ушел. Тени вокруг нас стекают вниз по стенам. В своей панике я не понимаю, как мы были близки к провалу.

— Почему он был здесь, Вик?

— Я уже говорила. — Я тру глаза до тех пор, пока в них не начинают мелькать разноцветные звездочки. — Он искал отца.

— Но папы здесь нет.

Да, точно, так где же он? Он должен знать о моих незаконных занятиях. От таких мыслей что-то сжимается в груди. Я не отвечаю Лили. Я могу. У меня уже есть готовое оправдание для такого случая.

Вообще, у меня их несколько.

Рассмотрим топ-3 вещей, без которых моя жизнь не жизнь: Карсон здесь, потому что наш отец в бегах, и Карсон думает, что мы помогаем ему оставаться в бегах. Карсон здесь, потому что наш отец в бегах, и сейчас мы его единственная связь с отцом. Карсон здесь, потому что ищет любые ниточки, которые он может распутать.

Это все очень ничтожные оправдания, но я не могу откинуть ни одно из них, потому что внутри меня есть маленькое тянущее чувство, пожирающее мои внутренности. Очень маленькое, но зубастое и когтистое.

Лили стоит скованно, как будто то, что ест меня, ест и ее. И когда она поворачивается ко мне, я убеждаюсь в этом. В ее глазах застывшее обвинение.

— Он может узнать. Ты должна прекратить компьютерные взломы.

— Он не знает, и я никому не причинила вреда. — Лили смотрит на меня, и я закатываю глаза. Я отказываюсь чувствовать себя виноватой по этой причине. Колючий узел, завязывающийся в моем горле — это не сожаление. Стягивающееся нутро — это не беспокойство.

Это злость.

— Я не обидела никого, кто этого не заслуживал, — поправилась я.

И я почти уверена, что это правда. Нет, я уверена, что это правда. Я запустила онлайн-расследования. Моя специализация — мужские измены. Да, это хакерство, но я не взламываю сервера и не распускаю вирусы.

И да, конечно, я делаю это за деньги. Я беру плату за вторжение в конфиденциальную зону какого-то парня и смотрю его банковские документы или файлы электронной почты. Потому что мы с Лили нуждаемся в деньгах, а эти женщины — мои клиентки — нуждаются в ответах. Я даю им уверенность, что они знают, кого любят. Убеждаюсь, что никто не заканчивает, как моя мать. Каждая клиентка умоляет меня о помощи, благодарит меня, когда я завершаю работу. Я говорила «Всегда пожалуйста» так много раз, что эти слова уже горчат.

Я Робин Гуд с крашеными кул-эйдом волосами — герой, но Лили смотрит на меня как на какую-то злодейку, как будто я покручиваю усы, связав грудастых девушек на рельсах, как будто я подвела ее.

— Теперь у нас есть Брен и Тод, Вик.

— Да ну? — Как ни странно, анализирование ситуации успокаивает меня. Я смотрю на Лили и чувствую себя сильнее. — Надолго? Отец ушел почти год назад, и последние три дома не спасали нас от прошлого дольше, чем на пару месяцев. Мы сами должны беречь себя.

— Но что насчет...? — Лили махнула рукой на дверь, не в силах заставить себя произнести имя Карсона.

— Не беспокойся. Я позабочусь об этом. — Она должна понимать, что я в полном дерьме, но Лили расслабляется, как будто верит каждому моему слову. Можно подумать, это заставит меня чувствовать себя гордой.

Она подвигается ко мне, и мы обнимаемся. Крепко.

— Лил, если я заработаю достаточно денег, будет неважно, когда они выгонят нас. Мы сможем пойти куда угодно. Я знаю, ты ненавидишь, когда я взламываю кого-то, но деньги сохранят нас в безопасности.

Если мы в этом нуждаемся.

Когда мы в этом нуждаемся.

Наверху выключился душ, и женщина стала петь о том, как холмы оживают вместе со звуками музыки.

Ради всего святого, Брен. Я пробегаюсь рукой по своему лицу. Ни у кого нет права быть счастливым без вмешательства серьезных лекарств. Это просто раздражает остальных.

Я хочу услышать согласие Лили, но она уже ушла. Я слышу, как она лихо несется по холлу наверх, направляясь в спальню. Она знает правила игры. Когда Брен приходит будить нас, Лили должна выглядеть так, будто ничего не произошло. Я буду выглядеть, будто ничего не произошло.

Кроме того, что я чувствую себя ненадежно, я знаю, что мне не справиться. Я не в солнечном настроении. По факту, мне сейчас не до всего этого. Мне нужно пространство. Потому я засовываю ноги в потрепанные кеды Конверс — единственные из моего гардероба вещи, которые не выкинула Брен — и хлопаю передней дверью.

Это был бы отличный выход, если бы я не споткнулась и не упала лицом вниз. Что-то запуталось в моих ногах. Я поворачиваюсь и вижу маленький коричневый пакет, лежащий на верхней ступеньке.

Он адресован мне.

Его не было прошлой ночью.

Но был Карсон. Догадка проходит потом между лопаток. Я думаю уйти, но это не сработает. Брен просто найдет пакет, и тогда будут вопросы, и будут нужны ответы, на которые у меня нет сил.

Пакет размером с книгу карманного формата. Я могу положить его в свою курьерскую сумку, выброшу позже.

Потому что я определенно не должна его вскрывать.

Потому что он определенно играет со мной в какую-то игру.

Но если я не открою, то будет казаться, что мне страшно. Хуже, я буду знать, что мне страшно.

Достаточно ли страшно, чтобы вернуться внутрь дома? Я смотрю на дом, думаю, как объяснить это Лили, думаю, как объяснить это Брен.

Да и черт с ним. Я цепляю двумя пальцами края оберточной бумаги и рву. Результат сильно разочаровывает меня. Карсон оставил мне промокшую книгу.

Так, ну ладно. Я провожу пальцем вдоль потрепанного переплета, возбуждение щиплет мои внутренности, как будто комары едят меня заживо. Карсон пытается подружиться? Чертовски невероятно. Так куда он клонит? Я не могу разобраться в этом, и вместо невероятного облегчения я чувствую себя глупо.

И беспокойно.

И хотя я знаю, что одна, я быстро просматриваю улицу вверх и вниз. Ничего. Никого. Я в безопасности. Но я все еще хочу бежать.

Тут должно быть что-то, что я упускаю. Должна быть суть, которую я не улавливаю. Я ковыряю грушевидное пятно в уголке книги.

Может быть, здесь послание? Я открываю книгу, и изумление временно предопределяет мое замешательство. Это не книга. Это дневник. Ну, какая разница.

Я не думаю, что люди все еще делают такие вещи. Меня никогда не привлекала идея «Я». То есть, почему вы хотите опубликовать свои секреты? Почему вы хотите записать все, что вас пугает?

Это как сделать карту своих слабостей. Глупо же. Но откинем это в сторону, зачем кому-то посылать мне что-то подобное? Я переворачиваю страницу, и мой желудок смешается в сторону и переворачивается.

Я знаю, чей это дневник. Почерк немного мягче, но я узнаю эти толстые, кругленькие буквы до того, как вижу имя, написанное внизу. Она подписалась на всех моих папках. Поэтому мои вещи как будто принадлежали ей. Я никогда не забуду. Я думаю, что я как будто принадлежала ей.

Но я не разговаривала с Тессой Вэй с шестого класса, и очень сомневаюсь, что она пытается восстановить связь. В этом нет никакого смысла, и я не знаю почему, но переворачиваю страницу и вижу: один желтый стикер наклеен на случайное утро среды.

Там написано:

Найди меня.

ГЛАВА 3

Он говорит, что, если я скажу кому-нибудь, он убьет меня. Я верю ему. — 49 страница из дневника Тессы Вэй

Найди меня? Волосы на голове шевелятся, спину покалывает. Надоедающие москиты обернулись пауками. Они ползают по моей коже. Что это за чертовщина?

Я отклеиваю стикер, как будто на другой стороне может быть объяснение, и его действительно нет. Просто «Найди меня» раскосыми черными буквами. Почерк не совпадает с почерком Тессы. Эти два слова как будто вырезаны ножом по бумаге.

— Доброе утро!

Голос заставляет мои ноги заплетаться на тротуаре. Это всего лишь бегун, и неважно, насколько живо звучит его приветствие, чувак выглядит несчастным. Он сильно топает по нашей улице, его кроссовки тяжело опускаются на асфальт.

— Доброе утро! — Запоздалый ответ, и он не сработал. Мой голос звучит скрипуче и страшно вместо того, чтобы быть ярким и живым. Тон моего голоса таков, что можно развернуться и спросить: «Ты в порядке, девочка?»

Так, я натянула улыбку в тысячу ватт, но это не важно. Парень уже на полпути вверх по склону.

Я смотрю ему в спину, проклиная за то, что он заметил меня. Такое часто случается. Я обвиняю Брен. В моей старой одежде и моей старой жизни никто не замечал меня. Сейчас я в богатой части города, ношу Аберкромби. Я выгляжу дружелюбно.

К черту это все.

Надо мной розовое небо с вкраплениями облаков. Впереди один великолепный день. Много солнца. Возможно, легкий ветер. Кроме дневника, нет никаких других следов детектива Карсона, и это даже лучше, чем отсутствие следов моего отца.

Это должно заставить меня чувствовать себя намного лучше. Но нет. «Найди меня» вцепилось в меня паутиной строк. Ее просто так не стереть. Я закрываю дневник, и грязный чек на пятьдесят долларов падает на мои кроссы.

Обычно я беру небольшую предоплату за работу, но это банковский онлайн-перевод. Я не даю никаких персональных координат никому на моей работе, и я чертовски уверена, что люди не могут найти меня в реальном мире. Я в киберпространстве. Я в какой-то степени уникальна.

Также я должна быть скрытна.

Только три человека знают обо мне, и никто из них так со мной не связывается. Это значит...

Кто-то еще знает.

Любой другой студент выглядел бы странно, приходя в школу в семь утра, но я училась на компьютерных курсах каждый семестр, начиная с первого, так что как обычно прохожу через тренажерный зал в боковую дверь. Классный руководитель не придет еще полтора часа, так что у меня есть много времени и мало свидетелей. Именно так, как мне нравится.

Я открываю свой шкафчик, заменяя учебник по истории на тетрадь по математике, прежде чем отправиться в компьютерный класс. Миссис Лоу оставляет класс открытым на случай, если ее студентам понадобится оборудование для одного из ее заданий. Она должна все понимать. Правда. Я имею в виду, что любой может войти сюда и начать пользоваться компьютером в собственных целях.

Любой вроде меня, например.

Я открываю дверь, забегая в изолированный участок, и понимаю, что что-то не так. Я не одна. Из-за тумана своих мыслей я не сразу замечаю Гриффа. Он смотрит на меня, и его глаза как будто вспыхивают. Я не знаю, как описать это, но знаю, что он удивлен.

Может, это из-за моих волос. Я натуральная блондинка, на вид они бледно-желтые, как у принцесс из сказок, кукол Барби и моего отца. Но я крашу их. Часто. Я перекрасилась в темно-красный вчера днем, выбрав такой оттенок, потому что я буду выглядеть как героиня комиксов. Я думаю, что супергеройский красный выглядит классно. Полагаю, Грифф со мной не согласен.

Мне плевать — мне плевать — но мои уши краснеют. Каждый день своей жизни я желала быть кем-то другой. Моя новая жизнь нависла надо мной и подкалывает меня, как будто я никогда не буду ей соответствовать. Я ненавижу глупо выглядеть. Может, мама чувствовала то же самое. Может, поэтому она прыгнула. Хотела бы я знать — правильная ли это была идея.

Неправильная, конечно — я никогда не оставлю Лили, как она оставила нас — но убежать — то, что нужно. Она убегала от отца. Это было ее спасение, но оно сделало нашу жизнь хуже.

— Ты рановато пришла. — Улыбка Гриффа не лучше удара в живот. Он выпрямляется — так, чтобы видеть меня лучше, и я борюсь с желанием уйти. Я не знаю, почему он обратил на меня внимание. Это заставляет меня нервничать.

— Да, достаточно рано. — Я хочу сказать больше, что-то о предстоящем проекте по английскому, что-нибудь, что не заставит меня стоять здесь как полной дуре с открытым ртом, но нет. У меня проблема с Гриффом. У него странные глаза, цветом как зеленое бутылочное стекло. Они ясно смотрят на меня и заставляют чувствовать себя очень... мутно.

Я прочищаю горло.