Помоги проекту - поделись книгой:
Ниже силы словества, в середине сердца, помещается сила ревности; ниже ее, в низшей части сердца, помещается сила желания, или воли. В животных эти две силы действуют очень грубо, как нисколько не связанные словесностью; в людях они действуют сообразно тому, насколько и каким образом развит дух их. Но действовать правильно и быть в полном подчинении духа, или силы словества, они могут только в истинном христианине, низложившем не только явно-греховные, но и все естественные помыслы и ощущения пред разумом Христовым – Евангелием.
Ум и сердце иначе не возмогут соединиться как при посредстве Духа и истины. Это значит: ум и сердце не возмогут соединиться, если не отвергнутся вполне падшего естества, если не предадут себя вполне руководству Евангелия, если за постоянное и усиленное последование евангельским заповедям не привлекут к себе благодати Всесвятого Духа, не исцелятся и не оживут от прикосновения ее, от осенения ею… При уклонении с духовного направления, доставляемого Евангелием, тщетны все пособия и механизмы: сердце и ум никогда не соединятся между собою.
Апостол Павел и Антоний Великий говорят о составе человеке, что он есть дух, душа и тело. Животные имеют душу двухчастную – раздражительная и вожделевательная. Со смертью животного они погибают. У человека есть эти две части, но Бог дал дыхание Свое – дух. И дух человека составляет внутреннего духовного человека. В духе – разум, воля и чувства; и избирает духовный человек истину разумом, добро – волей и святость – чувствами; и это все духовно. А внешний плотский человек имеет чувства слуха, вкуса, обоняния, осязания, зрения, плотскую волю и плотское желание и др. Раздражение и пожелания внешнего человека ощущает духовный человек и руководит всем. Здесь тайна.
Должно и дыхание приудерживать тихо, и ум приводить к соединению с сердцем очень тихо; должно стараться, чтобы молитва действовала в самой вершине сердца, где пребывает словесная сила, по учению отцов, и где, по этой причине, должно быть отправляемо богослужение…
Святые Отцы, научая сердечной молитве, не дали точного наставления, в которой части сердца она должна быть совершаема, – вероятно по той причине, что в те времена не встречалось нужды в этом наставлении. Святой Никифор говорит, как об известном предмете, что словесность находится в персях и что когда возбудится словесность к участию в молитве, то вслед за ней возбудится к такому участию и сердце…
В последующие времена неопределенное указание в писаниях на сердце послужило причиной важного недоумения и ошибочного упражнения молитвой в тех, которые, не имея наставника, не исследовав с должной тщательностью отеческих писаний, на основании наскоро схваченных чтением поверхностных понятий, решились заняться художественной сердечной молитвой, возложив все упование на вещественные пособия к ней. Определенное объяснение этого предмета сделалось, таким образом, необходимостью.
Сердце человеческое имеет вид продолговатого мешца, кверху расширяющегося, книзу суживающегося. Оно верхней оконечностью, находящейся сопротив левого сосца груди, прикреплено, а нижняя его часть, нисходящая к оконечности ребер, свободна; когда она придет в колебание, это колебание называется биением сердца.
Многие, не имея никакого понятия о устройстве сердца, признают свое сердце там, где чувствуют биение его. Приступая самочинно к упражнению сердечной молитвой, они устремляют дыхание, вводя его в сердце, к этой части сердца, приводят ее в плотское разгорячение, причем, биение сердца очень усиливается, призывают к себе и навязывают себе неправильное состояние и прелесть. Схимонах Василий и старец Паисий Величковский повествуют, что из современников их многие повредились, злоупотребляя вещественным пособием. И впоследствии примеры расстройства от такого действия встречались нередко; встречаются они и поныне…
Схимонах Василий, ссылаясь на святого Феофилакта и других отцов, утверждает, что три силы души: словесная, сила ревности и сила желания – расположены так: в персях и в верхней части сердца присутствует словесная сила, или дух человека: в средней – сила ревности, в нижней – сила желания, или естественное вожделение. Старающийся привести в движение и разгорячить нижнюю часть сердца, приводит в движение силу вожделения, которая, по близости к ней половых частей и свойству своему, приводит в движение эти части. Невежественному употреблению вещественного пособия последует сильнейшее разжение плотского вожделения. Какое странное явление! По-видимому, подвижник занимается молитвой, а занятие порождает похотение, которое должно бы умерщвляться занятием…
Сердечная молитва происходит от соединения ума с духом, разъединенных падением, соединяемых благодатью искупления. В духе человеческом сосредоточены ощущения совести, смирения, кротости, любви к Богу и ближнему и других подобных свойств. Нужно, чтоб при молитве действие этих свойств соединялось с действием ума. На это должно быть обращено все внимание делателя молитвы. Соединение совершается перстом Божиим, единым могущим исцелить язву падения; делатель же молитвы доказывает искренность произволения своего получить исцеление постоянным пребыванием в молитве, заключением ума в слова молитвы, придерживая дыхание, деятельностью внешней и внутренней по заповедям Евангелия, соделывающей дух способным к соединению с молящимся умом. При этом несколько способствует художественное направление ума к словесности и к верхней части сердца. Вообще излишнее напряжение при употреблении этого вещественного пособия, как возбуждающее вещественную теплоту, вредно; теплота плоти и крови не должна иметь места в молитве.
О прелести
Прелесть есть повреждение человеческого естества ложью. Прелесть есть состояние всех человеков без исключения, произведенное падением праотцев наших. Все мы – в прелести. Знание этого есть величайшее предохранение от прелести. Величайшая прелесть – признавать себя свободным от прелести. Все мы обмануты, все обольщены, все находимся в ложном состоянии, нуждаемся в освобождении истиной. Истина есть Господь наш Иисус Христос. Усвоимся этой Истине верой в Нее; возопием молитвой к этой Истине, и Она извлечет нас из пропасти самообольщения и обольщения демонами. Горестно состояние наше! Оно – темница, из которой мы молим извести нашу душу, исповедаться имени Господню. Оно – та мрачная земля, в которую низвергнута жизнь наша позавидовавшим нам и погнавшим нас врагом. Оно – плотское мудрование и лжеименный разум, которыми заражен весь мир, не признающий своей болезни, провозглашающий ее цветущим здравием. Оно
В средство для погубления человеческого рода употреблена была падшим ангелом ложь. По этой причине Господь назвал диавола ложью, отцом лжи и человекоубийцею
Прелесть есть усвоение человеком лжи, принятой им за истину. Прелесть действует первоначально на образ мыслей; будучи принята и извратив образ мыслей, она немедленно сообщается сердцу, извращает сердечные ощущения; овладев сущностью человека, она разливается на всю деятельность его, отравляет самое тело, как неразрывно связанное Творцом с душой. Состояние прелести есть состояние погибели, или вечной смерти.
Искупленному человеку предоставлена свобода повиноваться или Богу, или диаволу, а чтобы свобода эта обнаружилась непринужденно, оставлен диаволу доступ к человеку.
Покаяние и все, из чего оно составляется, как то: сокрушение или болезнование духа, плач сердца, слезы, самоосуждение, памятование и предощущение смерти, суда Божия и вечных мук, ощущение присутствия Божия, страх Божий – суть дары Божии, дары первоначальные и основные, залоги даров высших и вечных. Покаяние, сокрушение духа, плач суть признаки, суть свидетельства правильности молитвенного подвига; отсутствие их – признак уклонения в ложное направление, признак самообольщения, прелести или бесплодия.
Самый опасный, неправильный образ молитвы заключается в том, когда молящийся сочиняет силою своего воображения мечты или картины, заимствуя их, по-видимому, из Священного Писания, в сущности же, – из своего собственного состояния, из своего падения, из своей греховности, из своего самообольщения. Этими картинами он льстит своему самомнению, своему тщеславию, своему высокоумию, своей гордости, обманывает себя. Очевидно, что все, сочиняемое мечтательностью нашей, извращенной падением природой, не существует на самом деле, а есть вымысел и ложь, столь свойственные падшему ангелу.
Мечтатель с первого шага на пути молитвенном исходит из области истины, вступает в область лжи, в область сатаны, подчиняется произвольно влиянию сатаны. Если человек во время молитвы взирает на небо, всем этим возбуждает душу свою к Божественному желанию и любви, иногда проливает слезы и плачет, то мало-помалу кичится сердце его, не понимая того умом; он мнит, что совершаемое им есть плод Божественной благодати к его утешению, и молит Бога, чтобы сподобил его всегда пребывать в этом делании. Это признак прелести.
Все святые Отцы, описавшие подвиг умной молитвы, воспрещают не только составлять произвольные мечты, но и преклоняться произволением и сочувствием к мечтам и привидениям, которые могут представиться нам неожиданно, независимо от нашего произволения. Новоначальный должен обращать все внимание на одно сердечное действие, одно это действие признавать непрелестным, прочего же не принимать до времени вступления в бесстрастие. Всякая прелесть льстит нашему самомнению, нашему тщеславию, нашей гордости. Бесы находятся вблизи и окружают новоначальных и самочинных, распростирая сети помыслов и пагубных мечтаний, устраивая пропасти падений. Знай, что действия благодати ясны, демон преподать их не может; он не может преподать ни кротости, ни тихости, ни смирения, ни ненависти к миру; он не укрощает страстей и сластолюбия, как это делает благодать. Действия его: «дмение» – надменность, напыщенность – высокоумие, страхование, словом, все виды злобы.
Прелесть уже естественно воздвигается на основании богохульства, которым у еретиков извращена догматическая вера. Поведение подвижников латинства, объятых прелестью, было всегда исступленное по причине необыкновенного вещественного, страстного разгорячения. В таком состоянии находился Игнатий Лойола, учредитель Иезуитского ордена. У него воображение было так разгорячено и изощрено, что, как сам он утверждал, ему стоило только захотеть и употребить некоторое напряжение, как являлись перед его взорами, по его желанию, ад или рай. Явление рая и ада совершалось не одним действием воображения человеческого; одного действия воображения недостаточно для этого; явление совершалось действием демонов, присоединявших свое обильное действие к недостаточному действию человеческому, совокуплявших действие с действием, пополнявших действие действием на основании свободного произволения человеческого, избравшего и усвоившего себе ложное направление. Известно, что истинным святым Божиим видения даруются единственно по благоволению Божию и действием Божиим, а не по воле человека и не по его собственному усилию, – даруются неожиданно, весьма редко, при случаях особенной нужды, по дивному смотрению Божию, а не как бы случилось.
Усиленный подвиг находящихся в прелести обыкновенно стоит рядом с глубоким развратом. Разврат служит оценкой того пламени, которым разожжены прельщенные. Подтверждается это и сказаниями истории и свидетельством Отцов. «Видящий духа прелести в явлениях, представляемых им, – сказал преподобный Максим Кавсокаливит, – очень часто подвергается ярости и гневу; благоволение смирения, или молитвы, или слезы истинной не имеет в нем места. Напротив того, он постоянно хвалится своими добродетелями, тщеславствует и предается лукавым страстям бесстрашно».
Как неправильное действие умом вводит в самообольщение и прелесть, так точно вводит в них неправильное действие сердцем. Люди, находящиеся в прелести, исполнены безрассудной гордости, желания и стремления видеть духовные видения умом, не очищенным от страстей, не обновленным и не воссозданным десницей Святаго Духа; исполнены такой же гордости и безрассудства желания и стремления сердца насладиться ощущениями святыми, духовными, Божественными, когда оно еще вовсе неспособно для таких наслаждений. Как ум нечистый, желая видеть Божественные видения и не имея возможности видеть их, сочиняет для себя видения из себя или обманывает себя и обольщает, так и сердце, усиливаясь вкусить Божественную сладость и другие Божественные ощущения и не находя их в себе, сочиняет их из себя, ими льстит себе, обольщает, обманывает, губит себя, входя в область лжи, в общение с бесами, подчиняясь их влиянию, порабощаясь их власти.
Одно ощущение из всех ощущений сердца в его состоянии падения может быть употреблено в невидимом богослужении: печаль о грехах, о греховности, о падении, о погибели своей, называемая плачем, покаянием, сокрушением духа.
Первая заповедь, данная Спасителем мира всему без исключения человечеству, есть заповедь о покаянии:
Спаситель говорил не раз:
Ужасная жестокость к себе – отвержение покаяния! Ужасная холодность, нелюбовь к себе – небрежение о покаянии. Жестокий к себе не может быть не жестоким и к ближним. Умилосердившийся к себе приятием покаяния вместе делается милостивым и к ближним.
Духовные ощущения вполне чужды сердцу, знакомому с одними плотскими и душевными ощущениями. Такое сердце не знает даже о существовании духовных ощущений.
Всем известно, какое душевное бедствие возникло для иудейских книжников и фарисеев из-за их неправильного душевного настроения: они сделались не только чуждыми Бога, но и исступленными врагами Его, богоубийцами. Подобному бедствию подвергаются подвижники молитвы, извергшие из своего подвига покаяние; усиливающиеся возбуждать в сердце любовь к Богу, усиливающиеся ощущать наслаждение, восторг, они развивают свое падение, соделывают себя чуждыми Бога, вступают в общение с сатаной, заражаются ненавистью к Святому Духу. Этот род прелести ужасен: он душепагубен, как первый, но менее явен; он редко оканчивается сумасшествием и самоубийством, но растлевает решительно и ум, и сердце. По производимому им состоянию ума Отцы назвали его мнением. Одержимый этой прелестью мнит о себе, сочиняет о себе мнение, что он имеет многие добродетели и достоинства, даже что обилует дарами Святаго Духа. Мнение составляется из ложных понятий и ложных ощущений; по этому свойству своему оно вполне принадлежит к области отца и представителя лжи – диавола. Молящийся, стремясь раскрыть в сердце ощущения нового человека и не имея на это никакой возможности, заменяет их ощущениями своего сочинения, поддельными, к которым не замедляет присоединиться действие падших духов. Признав неправильные ощущения, свои и бесовские, истинными и благодатными, он получает соответствующие ощущениям понятия. Ощущения эти, постоянно усваиваясь сердцу и усиливаясь в нем, питают и умножают ложные понятия; естественно, что от такого неправильного подвига образуются самообольщение и бесовская прелесть – мнение.
Зараженного мнением Господь обличает так:
Зараженные прелестью мнения встречаются очень часто. Всякий, не имеющий сокрушенного духа, признающий за собою какие бы то ни было достоинства и заслуги, всякий, не держащийся неуклонно учения Православной Церкви, но рассуждающий о каком-либо догмате или предании произвольно, по своему усмотрению, или по учению инославному, находится в этой прелести. Степенью уклонения и упорства в уклонении определяется степень прелести.
Тщеславие же и сладострастие возбуждаются высокоумием, этим неразлучным спутником мнения. Ужасная гордость, подобная гордости демонов, составляет господствующее качество усвоивших себе ту и другую прелесть.
Обольщенных первым видом прелести гордость приводит в состояние явного умоисступления; в обольщенных вторым видом она, производя умоповреждение, названное в Писании растлением ума, менее приметна, облекается в личину смирения, набожности, мудрости и познается по горьким плодам своим.
Зараженные мнением о достоинствах своих, особенно о святости своей, способны и готовы на все козни, на всякое лицемерство, лукавство и обман, на все злодеяния. Непримиримой враждой дышат они против служителей истины, с неистовой ненавистью устремляются на них, когда они не признают в прельщенных состояния, приписываемого им мнением и выставляемого на позор слепотствующему миру.
Плотской человек никак, никаким способом не может даже представить себе состояния духовных, не может иметь никакого понятия о благодатном плаче; познание этих состояний приобретается не иначе, как опытом.
Общий признак состояния духовных – глубокое смирение и смиренномудрие, соединенное с предпочтением себе всех ближних, с расположением, евангельской любовью ко всем ближним, с стремлением к неизвестности, к удалению от мира.
Одержимые мнением по большей части преданы сладострастию, несмотря на то, что приписывают себе возвышеннейшие духовные состояния, беспримерные в правильном подвижничестве; немногие из них воздерживаются от грубого порабощения сладострастию, воздерживаются единственно по преобладанию в них греха из грехов – гордости.
Из этого рода прелести возникли пагубные ереси, расколы, безбожие, богохульство. Несчастнейшее видимое последствие его есть неправильная, зловредная для себя и для ближних деятельность – зло, несмотря на ясность его и обширность, мало примечаемое и мало понимаемое. Случаются с зараженными мнением делателями молитвы и несчастия, очевидные для всех, но редко; потому что
На Валаамском острове, в отдаленной пустынной хижине, жил схимонах Порфирий; он занимался подвигом молитвы. Какого рода был этот подвиг, – положительно не знаю. Можно догадываться о неправильности его по любимому чтению схимонаха: он высоко ценил книгу западного писателя Фомы Кемпийского «О подражании Иисусу Христу» и руководствовался ею. Книга эта написана из мнения. Порфирий однажды вечером, в осеннее время, посетил старцев скита, от которого недалеко была его пустынь. Когда он прощался со старцами, они предостерегли его, говоря: «Не вздумай пройти по льду: лед только что стал и очень тонок». Пустыня Порфирия отделялась от скита глубоким заливом Ладожского озера, который надо было обходить. Схимонах отвечал тихим голосом, с наружной скромностью: «Я уже легок стал». Он ушел. Через короткое время послышался отчаянный крик. Скитские старцы встревожились, выбежали. Было темно, не скоро нашли место, на котором совершилось несчастье, не скоро нашли средства достать утопшего, вытащили тело, уже оставленное душой.
В писаниях Отцов хранится великое духовное, христианское и церковное сокровище – догматическое и нравственное предание Святой Церкви.
Книга «Подражание» привела упомянутого мужа в самообольщение, а это прелесть; составилась она из ложных понятий; ложные понятия родились из неправильных ощущений, сообщенных книгой. И в книге жительствует и из книги дышит помазание лукавого духа, льстящего читателям, упоевающего их отравой лжи, услажденной утонченными приправами из высокоумия, тщеславия и сладострастия. Книга ведет читателей своих прямо к общению с Богом, без предочищения покаянием, почему и возбуждает особенное сочувствие к себе в людях страстных, незнакомых с путем покаяния, не предохраненных от самообольщения и прелести, не наставленных правильному жительству учением святых Отцов Православной Церкви. Книга производит сильное действие на кровь и нервы, возбуждает их, и потому особенно нравится она людям, порабощенным чувственности; книгой можно наслаждаться, не отказываясь от грубых наслаждений чувственностью. Высокоумие, утонченное сладострастие и тщеславие выставляются книгой за действие благодати Божией. Обняв блуд свой в его утонченном действии, плотские люди приходят в восторг от наслаждения, от упоения, доставляемых беструдно, без самоотвержения, без покаяния, без распятия плоти со страстьми и похотьми, с ласкательством состоянию радения. Радостно переходят они, водимые слепотой своей и гордостью, с ложа любви скотоподобной на ложе более преступной любви, господствующей в блудилище духов отверженных.
Все частные виды самообольщения и обольщения бесами относятся к двум вышесказанным главным видам и происходят или от неправильного действия ума, или от неправильного действия сердца. В особенности обширно действие мнения.
О приготовлении к молитве
Молитва от соединения духа человеческого с Духом Господа рождает добродетели. По важному значению молитвы перед упражнением ею нужно приготовление себя к ней. Первое приготовление состоит в отвержении памятозлобия и осуждения ближних. Одна жертва, принимаемая Богом от падшего человеческого естества, есть сокрушение духа. Если кто не признает себя грешником, молитва того не благоприятна Господу. Стой на молитве твоей перед невидимым Богом, как бы ты видел Его, с уверенностью, что Он видит тебя, внимательно смотрит на тебя; стой перед невидимым Богом, как стоит уголовный преступник, уличенный в бесчисленных злодеяниях, приговоренный к казни, перед грозным, нелицеприятным судией. Апостол свидетельствует, что благодарение заповедано Самим Богом:
Особенно способствует сохранению внимания во время молитвы весьма неспешное произнесение слов молитвы. Произноси слова не спеша, чтобы ум мог с большим удобством сохранить заключение свое в словах молитвы, чтобы он не ускользал ни из одного ее слова. Молитва, по качеству своему, есть пребывание человека при Боге и соединение человека с Богом; по действию своему, она – примирение человека с Богом, мать и дщерь слез, мост, по которому переходят через искушение, стена, защищающая от скорбей, сокрушение браней, бесконечное делание, отсечение отчаяния, источник добродетелей, причина духовных дарований, невидимое преуспеяние, пища души, просвещение ума, указание надежды, разрешение печали, богатство монахов.
Собственно молитвой святые Отцы называют молитву Иисусову, которая произносится так: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго». Преподобный Иоанн Лествичник говорит о безмолвствующих, что «одни из них поют и большую часть своего времени проводят в этом (пении), а другую претерпевают в молитве»; под именем «пения» здесь надо понимать молитвенное чтение псалмов (тогда еще не было других молитвословий, употребляемых ныне), а под именем «молитвы» – молитву Иисусову. То же значение имеют и следующие слова того же святого: «Ночью большую часть времени отдавай молитве, а меньшую – псалмопению». Так объясняют значение слов «молитва» и «псалмопение» в творении преподобный Иоанна Лествичника «Лествице» великие подвижники и наставники монашества – преподобные Симеон Новый Богослов и Григорий Синаит.
Молитва Иисусова разделяется на два вида: на устную и умную. Подвижник переходит от устной молитвы к умной сам собою, при условии, когда устная молитва внимательна. Сперва должно обучиться устно молитве Иисусовой. Исполняется Иисусова молитва стоя; при изнеможении же сил – сидя и даже лежа.
Существенными принадлежностями этой молитвы должны быть: внимание, заключение ума в слова молитвы, крайняя неспешность при ее произнесении и сокрушение духа. Хотя эти условия необходимы при всякой молитве, но удобнее сохраняются и более требуются при совершении молитвы Иисусовой. При псалмопении разнообразие мыслей, в которые облечена молитва, невольно привлекает к себе внимание ума и доставляет ему некоторое развлечение. Но при молитве Иисусовой ум сосредотачивается в одну мысль – в мысль о помиловании грешника Иисусом. Делание, по наружности, самое сухое, но на опыте оно оказывается самым многоплодным из всех душевных деланий. Сила и достоинство доставляются ему Всесильным, Всесвятым именем Господа Иисуса Христа. Пророк, пророчествуя о Богочеловеке, предвозвестил:
Употребление всесвятого Божественного имени Иисуса в молитве и моление об этом имени установлено Самим Господом нашим Иисусом Христом. В этом можно убедиться из той возвышеннейшей и глубочайшей беседы, помещенной в Евангелии от Иоанна, которую Господь имел со святыми апостолами после Тайной вечери, в многознаменательный час, предшествовавший добровольному исшествию Господа на место предания и на страдания, спасительные для рода человеческого.
Учение, произнесенное Господом в этот час, имеет характер окончательного, предсмертного завещания, в котором собраны и изложены Им перед учениками Его, а в лице их перед всем христианством, самые душеспасительные, окончательные заповеди, достоверные и непогрешительные залоги жизни вечной. И между прочими залогами и духовными дарами дано и подтверждено позволение и повеление молиться именем Иисуса.
Во-первых, соверши правило с поклонами, потом займись молитвословием или псалмопением и, наконец, молитвой Иисусовой. Первоначально положи себе произносить 100 молитв Иисусовых со вниманием и неспешностью. Впоследствии, если увидишь, что можешь произнести больше, присовокупи другие 100. С течением времени, смотря по надобности, можешь и еще умножить число произносимых молитв. На неспешное и внимательное произнесение 100 молитв потребно времени 30 минут, или около получаса; некоторые подвижники нуждаются и еще в более продолжительном времени.
Не произноси молитв спешно, одну немедленно за другой; делай после каждой молитвы краткий отдых и тем способствуй уму сосредоточиваться. Безостановочное произнесение молитв рассеивает ум. Переводи дыхание с осторожностью; дыши тихо и медленно; этот механизм охраняет от рассеянности. Окончив моление молитвой Иисусовой, не вдайся в разные размышления и мечтания, всегда пустые, обольстительные и обманчивые, но по направлению, полученному в молитвенном подвиге, проведи время до сна. Склоняясь ко сну, повторяй молитву, засыпай с ней. Приучи себя так, чтобы, проснувшись от сна, первой твоей мыслью, первым словом и делом была молитва Иисусова.
Во время церковных служб полезно упражняться молитвой Иисусовой: она, удерживая ум от рассеянности, способствует ему внимать церковному пению и чтению. Постарайся настолько приучиться к молитве Иисусовой, чтобы она сделалась твоей непрестанной молитвой, для чего она очень удобна по краткости своей и для чего неудобны продолжительные молитвы. Отцы сказали: «Инок должен, употребляет ли пищу и питие, пребывает ли в келлии или находится на послушании (в монастырской работе или труде), путешествует или что иное делает, непрестанно вопиять: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго»».
Непрестанная молитва заповедана Самим Богом. Спаситель мира сказал:
Кто не приучится к частой молитве, тот никогда не получит непрестанной. Непрестанная молитва – дар Божий, даруемый Богом испытанному в верности рабу и служителю Его. Иначе как непрестанной молитвой невозможно приблизиться к Богу. Непрестанная молитва есть признак милости Божией к человеку, есть признак, что все силы души устремились к Богу.
Желающему непогрешительно заниматься молитвой Иисусовой надо проверять себя, свое упражнение ею частым чтением следующих отеческих писаний: 1) «Слова о трезвении» Исихия, пресвитера Иерусалимского; 2) «Глава о трезвении» преподобного Филофея Синайского; 3) «Слова о сокровенном делании во Христе» святого Феолипта, митрополита Филадельфийского; 4) сочинения преподобных Симеона Нового Богослова и Григория Синаита, помещенных в первой части Добротолюбия;
5) Слова Никифора Монашествующего и сочинения святых Каллиста и Игнатия Ксанфопулов, помещенных во второй части Добротолюбия;
6) предания преподобного Нила Сорского;
7) «Цветник» священноинока Дорофея и др.
Читатель найдет в Добротолюбии в Слове о трех образах молитвы Симеона Нового Богослова, в Слове Никифора Монашествующего и в сочинении Ксанфопулов наставление о художественном ввождении ума в сердце при пособии естественного дыхания, иначе, механизм, способствующий достижению умной молитвы. Это учение отцов затрудняло и затрудняет многих читателей, между тем как тут нет ничего затруднительного. Советуем возлюбленным братиям не доискиваться открытия в себе этого механизма, если он не откроется сам собою. Многие, стараясь узнать его опытом, повредили свои легкие и ничего не достигли. Сущность дела состоит в том, чтобы ум соединился с сердцем при молитве, а это совершает Божия благодать в свое время, определяемое Богом. Упомянутый механизм вполне заменяется неспешным произношением молитвы, кратким отдыхом после каждой молитвы, тихим и неспешным дыханием, заключением ума в слова молитвы. При посредстве этих пособий мы удобно можем достигнуть внимания в известной степени. Вниманию ума при молитве начинает весьма скоро сочувствовать сердце. Сочувствие сердца уму мало-помалу начнет переходить в соединение ума с сердцем, и механизм, предложенный отцами, явится сам собою. Все механические средства, имеющие вещественный характер, предложены отцами единственно как пособия к удобнейшему и скорейшему достижению внимания при молитве, а не как что-нибудь существенное.
Существенная, необходимая принадлежность молитвы есть внимание. Без внимания нет молитвы. Истинное, благодатное внимание является от умерщвления сердца для мира. Пособия всегда остаются только пособиями. Те же святые Отцы, которые предлагают вводить ум в сердце вместе с дыханием, говорят, что ум, получив навык соединяться с сердцем или, правильнее, стяжав это соединение по дару и действию благодати, не нуждается в пособии механизма для такого соединения, но просто, сам собою, своим собственным движением соединяется с сердцем. Это так и должно быть. Разъединение ума с сердцем, противодействие их друг другу произошли от нашего падения в грех; естественно для Божественной благодати, когда она прострет перст свой для исцеления сокрушенного и раздробленного на части человека его падением, воссоединять раздельные его части, воссоединять ум не только с сердцем и душой, но и с телом, давать им одно правильное стремление к Богу. Вместе с соединением ума с сердцем подвижник получает силу противостоять всем страстным помыслам и страстным ощущениям. Может ли это быть следствием какого-либо механизма? Нет! Это – последствие благодати, это – плод Святаго Духа, осенившего невидимый подвиг Христова подвижника, непостижимого для плотских и душевных человеков.
Читая у Отцов о сердечном месте, которое обретает ум молитвой, надо понимать словесную силу сердца, помещенную Творцом в верхней части сердца, силу, которой сердце человеческое отличается от сердца скотов, имеющих силу воли, или желания, и силу ревности, или ярости, наравне с человеками. Сила словества выражается в совести, или в сознании нашего духа, без участия разума, в страхе Божием, в духовной любви к Богу и ближнему, в ощущении покаяния, смирения, кротости, в сокрушении духа или глубокой печали о грехах и в других духовных ощущениях, чуждых животным. Сила души – ум – хотя и духовна, но имеет местом пребывания своего головной мозг; так и сила словества, или дух человека, хотя и духовна, но имеет местом пребывания своего верхнюю часть сердца, находящуюся под левым сосцом груди, около сосца и несколько выше его. Соединение ума с сердцем есть соединение духовных помыслов ума с духовными ощущениями сердца. Так как человек пал, так как его помыслы и ощущения изменились из духовных в плотские и душевные, то надо при посредстве евангельских заповедей возвести ум и дух к помышлениям и ощущениям духовным. Когда ум и дух исцелятся, тогда они и соединятся о Господе. Образуется в свое время в отделе сердца, где помещается сила словества, или дух, чудный, нерукотворный, духовный храм Божий, Святая святых; туда нисходит ум, хиротонисанный Святым Духом во священника и архиерея, для поклонения Богу духом и истиною. Тогда познает христианин блаженным опытом сказанное в Священном Писании:
Ниже силы словества, в середине сердца, помещается сила ревности, ниже ее, в низшей части сердца, помещается сила желания, или воли. В животных эти две силы действуют очень грубо, как нисколько не связанные словестностью; в людях они действуют сообразно тому, насколько и каким образом развит дух их. Но действовать правильно и быть в полном подчинении духа, или силы словества, они могут только в истинном христианине, низложившем не только явно греховные, но и все естественные помыслы и ощущения перед разумом Христовым – Евангелием. Ум и сердце иначе не возмогут соединиться, как при посредстве духа и истины. Это значит: ум и сердце не возмогут соединиться, если не отвергнутся вполне падшего естества, если не предадут себя вполне руководству Евангелия, если за постоянное и усиленное последование евангельским заповедям не привлекут к себе благодати Всесвятаго Духа, не исцелятся и не оживут от прикосновения ее, от осенения ею. Не только всякое греховное чувствование и всякий греховный помысл, но и все естественные помыслы и ощущения, как бы они ни были тонки и замаскированы мнимой праведностью, разрушают соединение ума с сердцем, поставляют их в противодействие друг другу. При уклонении с духовного направления, доставляемого Евангелием, тщетны все пособия и механизмы: сердце и ум никогда не соединятся между собой.
Исполнение заповедей, предшествующее соединению ума с сердцем, различествует от исполнения заповедей, последующего соединению. До соединения подвижник исполняет заповеди с величайшим трудом, насилуя и принуждая свое падшее естество. По соединении духовная сила, соединяющая ум с сердцем, влечет к исполнению заповедей, делает его удобным, легким, сладостным.
О молитве Иисусовой
Одна внешняя молитва недостаточна. Бог внимает уму, а потому те монахи, которые не соединяют внешней молитвы со внутренней, не суть монахи. Ум подвижника, не уединившегося и не заключившегося в себе, находится по необходимости среди молвы и мятежа, производимых бесчисленными помыслами, имеющими к нему всегда свободный доступ, и сам болезненно, без всякой нужды и пользы, зловредно для себя скитается по вселенной; тот истинный монах, кто отрекся от пристрастных помыслов.
Хранение ума, блюдение ума, трезвение, внимание, умное делание, умная молитва – это различные наименования одного и того же душевного подвига в различных его видоизменениях.
Внимание есть сердечное, непрестанное безмолвие, всегда и непрерывно призывающее Христа Иисуса, Сына Божия и Бога, дышащее Им, с Ним мужественно ополчающееся против врагов, исповедующееся Ему, Единому имеющему власть прощать грехи. Внутренним деланием, умным, душевным деланием, умной молитвой, трезвением, хранением и блюдением ума, вниманием называется одно и то же – благоговейное, тщательное упражнение в молитве Иисусовой.
Истинные поклонники поклонятся Отцу духом и истиною;
Моление именем Господа Иисуса Христа требует трезвенной, строго нравственной жизни, жизни странника, требует оставления пристрастий. Достижение же бесстрастия, освящения или, что то же, христианского совершенства без стяжания умной молитвы невозможно; в этом согласны все отцы.
Всегда тесный путь имеет мало путешественников, а широкий – много. Тесный путь – в точном смысле слова! Желающий успешно заняться молитвой Иисусовой должен оградить себя и извне, и внутри поведением самым благоразумным, самым осторожным: падшее естество наше готово ежечасно изменить нам, предать нас; падшие духи с особенным неистовством и коварством наветуют упражнению молитвой Иисусовой. Уста и язык должны быть обузданы, как бы окованы молчанием; празднословие, многословие, особенно насмешки, пересуды и злоречие суть злейшие враги молитвы.
Вступивший умом в подвиг молитвы должен отречься и постоянно отрекаться как от всех помыслов и ощущений падшего естества, так и от всех помыслов и ощущений, приносимых падшими духами, сколько бы ни были благовидными те и другие помыслы и ощущения; он должен идти постоянно тесным путем внимательнейшей молитвы, не уклоняясь ни налево, ни направо.
Четырех родов помыслы и ощущения действуют на молящегося: одни прозябают из благодати Божией, насажденной в каждого православного христианина святым крещением, другие предлагаются Ангелом Хранителем, иные возникают из падшего естества, наконец, иные наносятся падшими духами. Первых двух видов помыслы, правильнее, воспоминания и ощущения, содействуют молитве, оживляют ее, усиливают внимание и чувство покаяния, производят умиление, плач сердца, слезы, обнажают перед взорами молящегося обширность греховности его и глубину падения человеческого, возвещают о неминуемой смерти, о безызвестности часа ее, о нелицеприятном и Страшном суде Божием, о вечной муке, по лютости своей превышающей постижение человеческое. В помыслах и ощущениях падшего естества добро смешано со злом, а в демонских – зло часто прикрывается добром, действуя, впрочем, иногда и открытым злом. Последних двух родов помыслы и ощущения действуют совокупно по причине связи и общения падших духов с падшим человеческим естеством, и первым плодом действия их является высокоумие, в молитве – рассеянность. Демоны, принося мнимодуховные и высокие разумения, отвлекают ими от молитвы, производят тщеславную радость, услаждение, самодовольство, как бы открытие таинственнейшего христианского учения. Вслед за демонскими богословием и философией вторгаются в душу помыслы и мечтания суетные и страстные, расхищают, уничтожают молитву, разрушают благое устроение души. По плодам различаются помыслы и ощущения истинно благие от помыслов и ощущений мнимоблагих.
Молитва Иисусова состоит из следующих слов: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго». Некоторые Отцы разделяют молитву для новоначальных на две половины и повелевают с утра и примерно до обеда говорить: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя», а после обеда: «Сыне Божий, помилуй мя».
Это – древнее предание. Но лучше приучиться, если то можно, к произношению цельной молитвы. Разделение допущено по снисхождению к немощи немощных и новоначальных.
Сила молитвы Иисусовой заключается в Божественном имени Богочеловека, Господа и Бога нашего, Иисуса Христа. Апостолы, как видим из книги Деяния и из Евангелия, совершали великие чудеса именем Господа Иисуса Христа: исцеляли недуги, неисцелимые средствами человеческими, воскрешали мертвых, повелевали бесам, изгоняли их из одержимых ими людей.
Однажды, вскоре после вознесения Господня на небо, когда все двенадцать апостолов пребывали еще во Иерусалиме, два из них, Петр и Иоанн, пошли для молитвы в храм Иерусалимский. К вратам храма, называемым Красными, ежедневно выносили хромого от рождения и полагали на помост; хромой не мог ни ходить, ни стоять. Поверженный у врат страдалец просил у входивших в храм милостыню, которой, как видно, питался. Когда апостолы приблизились к Красным вратам, то хромой устремил на них взор, ожидая получить подаяние. Тогда святой Петр сказал ему:
Весть о чуде вскоре пронеслась до враждебного Господу Иисусу синедриона. Встревожился синедрион, схватил апостолов, отдал под стражу, а на следующий день призвал их к суду. Призван был и исцеленный хромец. Когда апостолы встали посреди сонмища богоубийц, недавно заклеймивших себя казнью Богочеловека, во имя и именем Которого теперь совершено поразительнейшее чудо перед множеством очевидцев-свидетелей, апостолам задан был вопрос:
Тогда двенадцать апостолов и все члены новорожденной Иерусалимской Церкви пролили единодушно пламенную молитву к Богу; молитву противопоставили они силе и ненависти миродержителей – человеков и демонов. Молитва эта заключалась в следующем прошении:
Господь наш Иисус Христос есть единственный источник нашего спасения; человеческое имя Его заимствовало от Божества Его неограниченную, всесвятую силу спасать нас.
Монашество – наука из наук; надо знать ее, чтобы верно оценивать преподающего ее. Рассмотри писания Отцов и увидишь, что все они без исключения советуют и заповедуют упражнение молитвой Иисусовой, называют ее оружием, которого нет крепче ни на небе, ни на земле, называют ее Богоданным неотъемлемым наследием, одним из окончательных и высших завещаний Богочеловека, утешением любвеобильным и сладчайшим, залогом достоверным. Наконец, обратись к законоположению Православной Восточной Церкви и увидишь, что она для всех неграмотных чад своих: и монахов, и мирян – установила заменять псалмопение и молитвословие на келейном правиле молитвой Иисусовой. Хуление молитвы именем Иисуса, приписание зловредного действия этому имени равновесны той хуле, которую произносили фарисеи на чудеса, совершаемые Господом. Учение о Божеской силе имени Иисусова имеет полное достоинство основного догмата и принадлежит к всесвятому числу и составу этих догматов.
Преподобный Григорий Синаит говорит: «Одна причина прелести – гордость».
В наше время, при совершенном оскудении боговдохновенных наставников, нужна особенная осторожность, особенная бдительность над собою. В упражнении молитвой Иисусовой есть свое начало, своя постепенность, свой конец бесконечный. Необходимо начинать упражнение с начала, а не с средины и не с конца. Должно начинать с начала, то есть совершать молитву со вниманием и благоговением, с целью покаяния, заботясь единственно о том, чтобы эти три качества постоянно соприсутствовали молитве. Так и преподобный Иоанн Лествичник, этот великий делатель благодатной сердечной молитвы, предписывает находящимся в послушании молитву внимательную, а созревшим для безмолвия – молитву сердечную. Для первых он признает невозможной молитву, чуждую рассеянности, а от вторых требует такой молитвы. В обществе человеческом должно молиться одним умом, а наедине – и умом, и устами, несколько вслух себе одному. Опыт не замедлит открыть уму молящегося теснейшую связь между заповедями Евангелия и молитвой Иисусовой. Эти заповеди служат для этой молитвы тем, чем служит елей для горящего светильника: без елея светильник не может быть возжен; при оскудении елея не может гореть, он гаснет, разливая вокруг себя дым зловонный.
Истинное безмолвие состоит в усвоившейся сердцу Иисусовой молитве, и некоторые из святых отцов совершили великий подвиг сердечного безмолвия и затвора, окруженные молвой человеческой. Единственно на нравственности, приведенной в благоустройство евангельскими заповедями, единственно на этом твердом камне евангельском может быть воздвигнут величественный, священный, невещественный храм богоугодной молитвы.
«Хотящие взойти, – говорит преподобный Симеон Новый Богослов, – на высоты молитвенного преуспеяния да не начинают идти сверху вниз, но да восходят снизу вверх, сперва на первую ступень лествицы, потом на вторую, далее на третью, наконец, на четвертую. Таким образом всякий может восстать от земли и взойти на небо. Во-первых, он должен подвизаться, чтобы укротить и умалить страсти. Во-вторых, он должен упражняться в псалмопении, то есть в молитве устной; когда умалятся страсти, тогда молитва, естественно, доставляя веселие и сладость языку, вменяется благоугодной Богу. В-третьих, он должен заниматься умной молитвой». Здесь разумеется молитва, совершаемая умом в сердце; у новоначальных – молитва внимательная, при сочувствии сердца. Отцы редко удостаивают наименования умной молитвы, причисляя ее более к устной. «В-четвертых, – продолжает преподобный Симеон Новый Богослов, – он должен восходить к видению. Первое составляет принадлежность новоначальных; второе – возрастающих в преуспеянии; третье – достигших крайнего преуспеяния; четвертое – совершенных». Далее преподобный Симеон Новый Богослов говорит, что подвизающиеся о умалении страстей должны приобучаться к хранению сердца и к внимательной молитве Иисусовой, соответствующей их устроению.
В общежитиях преподобный Пахомия Великого, произведших возвышеннейших делателей умной молитвы, каждого вновь вступившего в монастырь, во-первых, занимали телесными трудами под руководством старца в течение трех лет. Телесными трудами, частыми наставлениями старца, ежедневной исповедью внешней и внутренней деятельности, отсечением воли обуздывались страсти могущественно и быстро, доставлялась уму и сердцу значительная чистота. При упражнении в трудах преподавалось новоначальному соответствующее его устроению делание молитвы. По истечении трех лет требовалось от новоначальных изучение наизусть всего Евангелия и Псалтири, а от способных – и всего Священного Писания, что необыкновенно развивает устную внимательную молитву. Уже после этого начиналось тайно-учение умной молитве; объяснялось оно обильно и Новым, и Ветхим Заветами. Таким образом, монахи вводились в правильное понимание умной молитвы и в правильное упражнение ею. От прочности основания и от правильности в упражнении дивным было преуспеяние.
Как гордость есть вообще причина прелести, так смирение – добродетель, прямо противоположная гордости, – служит верным предостережением и предохранением от прелести. Преподобный Иоанн Лествичник назвал смирение погублением страстей. Очевидно, что в том, в ком не действуют страсти, в ком обузданы страсти, не может действовать и прелесть; потому что прелесть есть страстное или пристрастное уклонение души ко лжи на основании гордости. При упражнении же молитвой Иисусовой и вообще молитвой вполне и всей верностью предохраняет вид смирения, называемый плачем.
Плач есть сердечное чувство покаяния, спасительной печали о греховности и разнообразной, многочисленной немощи человека. Плач есть
Преподобный Григорий Синаит говорит: «Если диавол увидит, что подвижник живет плачевно, то не пребывает при нем, не терпя смирения, происходящего от плача. Великое оружие – иметь при молитве и плач. Непрелестная молитва состоит в теплоте с молитвой Иисусовой, которая (молитва Иисусова) и влагает огнь землю сердца нашего, в теплоте, попаляющей страсти, как терние, производящей в душе веселие и тихость. Теплота эта не приходит с правой или с левой стороны и не сверху, но прозябает в самом сердце, как источник воды от Животворящего Духа. Возлюби ее единую найти и стяжать в сердце, соблюдая твой ум присно-немечтательным, чуждым разумений и помышлений, и не бойся. Сказавший:
Слово об упражнении молитвой Иисусовой
Имя Господа нашего Иисуса Христа – Божественно; сила и действие этого имени Божественны; они всемогущи и спасительны; они превыше нашего понятия, недоступны для него. С верою, упованием, усердием, соединенным с великим благоговением и страхом, будем совершать великое дело Божие, преподанное Богом, будем упражняться в молитве именем Господа нашего Иисуса Христа. «Непрестанное призывание имени Божия, – говорит преподобный Варсонофий Великий, – есть врачевание, убивающее не только страсти, но и самое действие их».
Наше обычное состояние, состояние всего человечества, есть состояние падения, прелести, погибели. Сознавая и, по мере сознания, ощущая это состояние, будем молитвенно вопить из него, вопить в сокрушении духа, вопить с плачем и стенаниями, вопить о помиловании.
Преподобный Иоанн Лествичник советует заключать ум в слова молитвы, и сколько бы раз он не устранился из слов, опять вводить его. Этот механизм особенно полезен и особенно удобен. Когда ум будет таким образом во внимании, тогда и сердце вступит в сочувствие уму умилением, тогда молитва будет совершаться совокупно умом и сердцем. Слова молитвы должно произносить очень неспешно, даже протяжно, чтобы ум имел возможность заключаться в слова. Мы, как младенцы, заботясь о качестве молитвы, о внимании при посредстве заключения ума в слова, будем молиться очень много. Количество служит причиной качества. Господь дает чистую молитву тому, кто молится безленостно, много и постоянно своей оскверняемой развлечением молитвой.
Не скоро инок справится с умом своим; не скоро он приучит ум свой пребывать в словах молитвы, как бы в заключении и в затворе. Отвлекаемый усвоившимися ему пристрастиями, впечатлениями, воспоминаниями, попечениями, ум новоначального непрестанно расторгает спасительные для него узы, оставляет тесный путь, уносится на широкий; любит он странствовать свободно в поднебесной, в стране обольщений, с духами, низверженными с неба, – странствовать без цели, безрассудно, зловредно для себя.
Священноинок Дорофей советует приобучающемуся молитве Иисусовой сначала произносить ее гласно. Он говорит, что гласная молитва сама собою переходит в умную. А от умной молитвы является молитва сердечная. Произносить молитву Иисусову должно не громким голосом, но тихо, вслух себе одному. При особенном действии рассеянности, печали, уныния, лености очень полезно совершать молитву Иисусову гласно: на гласную молитву Иисусову душа мало-помалу возбуждается от тяжкого нравственного сна, в который обычно ввергают ее печаль и уныние; очень полезно совершать молитву Иисусову гласно при усиленном нашествии помыслов и мечтаний плотского вожделения и гнева, когда от действия их разгорячится и закипит кровь, отнимутся мир и тишина у сердца, когда ум поколеблется, ослабеет, как бы ниспровергнется и свяжется множеством непотребных помыслов и мечтаний; воздушные князи злобы, присутствие которых не обличается телесными очами, но познается душой по производимому ими действию на нее, услышав грозное для них имя Господа Иисуса, придут в недоумение и замешательство, устрашатся, не замедлят отступить от души. Произносить молитву Иисусову гласно, вслух себе одному надо не спеша, а заключая ум в слова молитвы.
Преподобный Нил Сорский заимствовал способ свой у греческих Отцов – преподобных Симеона Нового Богослова и Григория Синаита – и несколько упростил его. Святой Нил говорит: «Следуй сказанному этими святыми об удерживании дыхания, то есть чтобы не часто дышать, и опыт вскоре научит, что это очень полезно к собранию ума».
Начинающему обучаться молитве Иисусовой очень вспомоществует к обучению ей ежедневное келейное правило из известного числа земных и поясных поклонов, соответственно силам.
Поделиться книгой: