Вырвавшийся (ЛП)

Трэ терся бедрами о мой живот, желая поскорее войти в меня. Я же рукой стимулировала его член, чтобы еще сильнее возбудить. Он прислонился к стенке душевой кабинки, а я опустилась на колени. Трэ посмотрел на меня сверху вниз, при этом откидывая голову назад. Я улыбнулась ему в ответ и лизнула головку пениса. Он со свистом глубоко вдохнул и закрыл глаза, когда я круговыми движениями большого пальца стала поглаживать головку, пока не выделилась смазка. Тогда я взяла его полностью в рот, так глубоко, насколько могла, и его пенис от желания пульсировал в моем горле. Несмотря на то, что я вобрала его в рот по самое горло, длины его члена хватало, чтобы еще и поработать руками, поэтому я обвила пальцы вокруг него. Другой рукой взяла его яички и, делая минет, стала поглаживать промежность между анусом и мошонкой — я вбирала его глубоко в рот, а затем полностью выпускала. Затем обхватив головку губами, я стала массировать пенис обеими руками. Трэ выгнул спину и его колени подкосились, когда он кончил. Он погрузил руки в мои отяжелевшие мокрые волосы и стал массировать мою голову, а я продолжала нанизывать свои губы на его член, пока он не застонал, вонзая член глубоко мне в рот и изливая в наслаждении сперму.

Я помогла ему сесть на дно душевой кабинки, вода продолжала стекать по нашим телам. Когда его дыхание восстановилось, Трэ посмотрел на меня вопросительным взглядом.

— Шия? Меня кое-что интересует. Раньше, когда мы были вместе, ты постоянно говорила трахнуть тебя, — в этот раз он произнес это слово практически без запинки, и я могла с уверенностью сказать, что он гордился собой. — Но ты только что сказала, что мы занимались любовью. Поэтому вопрос состоит в том, есть ли разница в твоем выборе слов?

Я встала помыть волосы и нанести на них кондиционер и решилась ответить.

— Ну, это сложный вопрос и зависит от того, кому он адресован. Для меня обычно все зависит от обстоятельств. Раньше я просила меня трахать, чтобы задействовать непристойности. Я просто использовала... не знаю... думаю, чтобы вдохновить тебя. Чтобы ты понял: мне нравилось то, что ты делал. Но если говорить о наших взаимоотношениях в более широком смысле, то мне хотелось использовать другое слово. Я называю это занятием любовью или сексом, все просто. Если не в контексте секса, то мне не нравится называть это перепихоном, поскольку это звучит дешево или что-то в таком плане.

Трэ кивнул.

— Это имеет смысл. — Он опять замолчал, просто смотрел на меня с серьезным выражением лица. — Мы состоим в отношениях?

Я замерла. Я еще не была готова к такому разговору.

— Трэ, давай не будем пока что классифицировать наши отношения. Ладно? Я имею в виду, неужели так необходимо вместить все в аккуратные рамки? Ты мне нравишься, очень. Мне нравится проводить с тобой время, как только что или просто есть бутерброды, или заниматься с тобой любовью. Я хочу лучше узнать тебя, постичь неизведанное. Но... мне кажется, нам еще не нужны никакие ярлыки.

— Тогда это... свободные отношения? — Он пытался казаться беззаботным, светским.

Я обхватила ладонями его лицо и припала в долгом поцелуе.

— Нет, Трэ. Нет. «Свободные» значит, что мы можем встречаться с другими людьми, в смысле иметь отношения не только друг с другом. Я не этого хочу, и не это имела в виду.

Он кивнул от облегчения.

— Тогда, что ты имела в виду?

Как бы мне хотелось, чтобы он не был таким неотступным в этом вопросе, но не могла винить его.

— Не знаю. Как на счет честности? Я не знаю. Не знаю, чего хочу, кроме того, что хочу проводить с тобой время, хорошо?

Казалось, он понимал, что в некотором смысле давил на меня, поэтому кивнул, убрав мокрый завиток волос у меня со щеки.

Мы вышли из душа, вытерлись и завернулись в полотенца. Он проследовал со мной вниз на кухню и уселся, пребывая в ожидании. Мне показалось, он понял, что у меня было что-то на уме. Я взяла пару бутылок пива из холодильника и протянула ему, чтобы он их открыл. Он вопросительно изогнул бровь и свинтил крышки с бутылок.

— За то, что ты пробуешь в жизни новое... — сказала я, поднимая бутылку в тосте.

Мы стукнулись бутылками и сделали по большому глотку, намного большему, чем я ожидала. Это явно была его не первая бутылка пива.

— Мы с Джимми все время тырили пиво. Отец Джимми пил и не замечал, если мы что-то брали.

Мы пили пиво в гостиной, сидя на моем желто-коричневом замшевом диване и разговаривая до заката. Я рассказывала ему о своем детстве в качестве дочери пастора в Саванне, а он — о своих приключениях с другом Джимми: как они охотились, ходили на рыбалку, занимались диким туризмом и однажды безнадежно потерялись на два дня. Мы выпили по второй и третьей бутылке и тогда-то его язык начал слегка заплетаться. Да я и сама была порядком пьяна к тому времени, хотя никогда не была алкоголичкой.

Внезапно я его поцеловала. Он чуть не уронил свое пиво, затем нагнулся и поставил его на кофейный столик. Все это время мы были завернуты в полотенца, и я, стянув его с Трэ, отбросила полотенце в сторону. Он сделал то же с моим, а я толкнула его на диван, уложив на спину, умостилась сверху и приподняла бедра, позволяя его пенису проникнуть глубоко в меня.

Все происходило медленно, мы двигали бедрами в медленном ритме, крепко прижимаясь друг к другу руками, а наши тела были словно сплетены воедино. Он старался двигаться степенно, даже если почти был готов кончить, заставлял себя успокоиться и продолжал свой размеренный темп, и я ощутила к нему глубокое чувство за эти усилия. Он все двигался и двигался, и когда оргазм подбирался к нему близко, а я еще не была готова, он замедлял свой темп, останавливался, сцеплял зубы и каждый мускул его тела напрягался от усилия воздержаться. Я замирала, пораженная его самоконтролем, силой, которая позволяла настолько себя контролировать, особенно когда оргазм был так близок.

Я кончила так интенсивно, кусая его за плечо, а он излился в меня, сжимая ладонями мои ягодицы и рыча от удовольствия.

В ту ночь мы снова и снова занимались любовью, в основном я была сверху, пока Трэ совсем не лишился сил, что не мог и пошевелиться, а у меня болело все тело. Когда наступил рассвет, мы оба крепко спали.

ГЛАВА 2

Трэ уверенно двинулся к входным дверям дома своего отца: руки покачивались, походка была легкой, спина прямой.

Он решил, что коль у нас был поздний завтрак... а потом соответственно и полдник будет поздним... то ему необходимо, в конце концов, хоть раз поговорить с отцом. Я согласилась, и все больше восхищалась его мужеством, ведь ему предстояло встретиться с отцом лицом к лицу.

Я предложила пойти вместе с ним и выступить, так сказать, единым целым, так как это было трудным решением, но он отказался, сославшись, что это только между ним и его отцом, а я была ни при чем. Признаю: я немного успокоилась, пересела на пассажирское сидение своего грузовика и наблюдала за тем, как он шел. Я одновременно гордилась и боялась за него.

Больше всего я задавалась вопросом, куда, к чертям, приведут эти отношения. Я была в Язу всего две недели — и мне уже было скучно. Я была рада, что арендовала дом, а не купила, как собиралась. Если отношения с Трэ продолжатся, то в городе будет скандал века, а у меня не было желания оставаться и становиться пищей для сплетен.

Хотя, я не была уверена, что была готова взять с собой Трэ. Пока я ждала его, то снова и снова поневоле обдумывала все варианты.

Трэ вышел из дома примерно через час: каждая черта его лица была искажена гневом, и даже тяжелая поступь была пропитана агрессией.

— Ублюдок, — сказал он, садясь на водительское сидение. — Упрямый старый козел. Я не ждал чего-то другого, но все равно, это больно. И это меня бесит. Я так зол, что готов поколотить его, клянусь.

Не проронив ни слова, я взяла его руку и переплела наши пальцы. Ему не нужны были слова, лишь мое присутствие. Он позволил мне держать его за руку, пока ехал не в сторону моего дома, а куда-то за город, в направлении, которое я еще не изучила.

— Куда мы направляемся? — спросила я.

— Я думал, мы погуляем с Джимми. Я хочу познакомить вас. Он мой единственный настоящий друг и единственный человек, которому я не безразличен.

Тогда я поняла, что никогда не видела его матери, и не слышала, чтобы он говорил о ней.

— Что насчет твоей мамы?

Его плечи напряглись.

— Она просто... есть. Она не заступается за меня, не особо заботится. Я не знаю. Она просто есть. Это не так уж и важно.

Его акцент всегда становился более выразительным, когда он расстраивался. Я положила наши сплетенные пальцы себе на бедро и позволила ему вести машину в молчании. Иногда человеку просто нужно было выпустить пар.

Джимми Диксон был во всех отношениях противоположностью Трэ. Невысокий, толстый, с длинными темными засаленными волосами, затянутыми в хвост, Джимми оказался неплохим парнем, пожал мою руку и наградил оценивающим взглядом. Мы сидели в старом сарае, пили пиво и разговаривали, а Трэ, обняв меня рукой, сидел рядом и пытался вести себя обыденно.

Я решила ради Трэ немного показать себя. Он хотел произвести впечатление на своего друга, и я решила помочь. Когда мы допили наше пиво, я предложила выпить еще по бутылке, и, когда вернулась, то обошла их и села Трэ на колени, прислонившись к нему всем телом. Он посмотрел на меня и улыбнулся, показывая, что понял, чем я занималась.

Джимми отвернулся, и я увидела в его глазах мимолетную вспышку зависти.

Мы провели с Джимми весь день и отправились домой лишь после захода солнца.

Вместо того чтобы выйти со мной из машины, Трэ задержался в салоне автомобиля.

— Я съезжу забрать кое-какие вещи из дома... из дома моих родителей. Я вернусь чуть позже.

Я согласилась, поцеловала его и попросила быть осторожным. Я видела гнев, исходящий от обоих мужчин, и не хотела, чтобы Трэ снова было больно.

Он появился примерно через полчаса и занес наверх большую сумку; смесь гнева, разочарования и боли была видна в глазах и по сжатой челюсти. Он застыл как вкопанный, когда увидел меня. Я решила удивить его маленьким представлением в награду за то, что он восстал против своего отца. Я лежала на кровати, приняв позу. Я была на своей стороне, напротив входа, подперев голову одной рукой, на мне не было ничего, кроме длинной нитки жемчуга, которую я унаследовала от бабушки. Жемчуг был накинут на шею и висел между моими грудями.

Трэ просто застыл на месте от шока, уставившись на меня. Он бросил сумку и сделал три шага в мою комнату… нашу комнату. Он стоял передо мной с откровенным взглядом хищника.

— Раздевайся, — велела ему я. Он поспешил угодить, стягивая рубашку через голову.

— Нет. Медленно. Устрой мне шоу, — сказала я. — Тебе нравится смотреть на меня... ну так и мне нравится смотреть на тебя.

Трэ медленно улыбнулся и стал снимать рубашку постепенно, виляя бедрами и двигая торсом. Поначалу он двигался неловко, нерешительно и застенчиво, но потом понемногу все начало переходить в танец. Это не был стриптиз, который можно увидеть в стрип-клубе, но он отдался танцу в полную силу и, боже мой, у него получилось.

Он обернул рубашку вокруг запястий, вытянул руки над головой и напряг мышцы, позируя и изгибаясь. Затем отшвырнул рубашку в сторону и, виляя бедрами, стал расстегивать джинсы. Потом отвернулся и стал снимать обувь и носки, покончив с этим, опять повернулся и начал играть мышцами живота и покачивать бедрами. Стянув джинсы вниз, он полностью снял их и ногой отшвырнул в сторону, не прекращая танцевать.

Это была странная сцена, его «не совсем смешные» милые танцы каким-то образом были для меня сексуальными. Меня возбуждал вид его тела — изгибы мышц и эрегированный член, выпирающий из боксеров. Он дразнил меня, стягивая нижнее белье вниз, а затем натягивая вверх, едва давая взглянуть на его пенис.

Он шагнул ближе к кровати, и я ухватила его за резинку боксеров, перекатилась на живот и притянула ближе к себе. Я стянула его трусы вниз и, взяв в рот головку члена, начала нежно посасывать, дразня и обещая больше удовольствия.

Я толкнула его на кровать — и он упал на спину.

— Ты мне доверяешь?

Он осторожно кивнул.

— Сегодня я хочу попробовать кое-что новое. Просто лежи и позволь мне все сделать. Обещаю, тебе понравится.

Он просто кивнул. Я подошла к шкафу и достала два шелковых шарфика: темно-красный и темно-фиолетовый. Одним шарфом я провела по его груди, взяла его правую руку в свою и завязала конец шарфа вокруг запястья, а другой конец привязала к кровати, несколько раз обернув вокруг столбика и его запястья. Я оседлала Трэ и взяла в руку второй шарфик. Затем потерлась о него мокрой от желания киской, чувствуя, что он затвердел еще больше.

— Ох, пожалуйста, — прошептал он. — Я хочу тебя.

Потянувшись ко мне, он коснулся свободной рукою моей груди и сосков, опускаясь вниз, пока не добрался до моей киски.

— Ты получишь меня, — сказала я, двигаясь на нем, но не позволяя скользнуть внутрь. — Но я еще не привязала тебя. Ты просто должен доверять мне.

Он качнул бедрами подо мной еще раз, лаская мою грудь, прежде чем в предвкушении лечь на спину. Я как следует привязала его левое запястье.

— Не слишком туго? Это не должно причинять боль, просто удерживать.

Он отрицательно покачал головой:

— Нет, все нормально. Но как я в таком положении смогу что-либо делать?

Я засмеялась, снова сев на него верхом в области колен, его тело предстало во власть моих рук.

— Просто тебе нужно позволить сделать мне все самой, хорошо?

Я погладила его руками, прошлась по бедрам, взяла в ладонь яички, а член с шелковистой кожей погладила пальцем, затем наклонилась, потерлась об него грудью и поцеловала. Я терлась об него всем телом, целуя со всей страстью, на которую только была способна, до тех пор, пока он не начал отчаянно двигать бедрами. Я опять отстранилась, его член уже был влажным от смазки и во всей красе стоял наготове, я склонилась, чтобы поцеловать его бедра и остальные части мужского достоинства, а затем живот и все, что было выше.

Я прижала свой сосок к его губам, позволив взять его в рот, а сама двигалась вперед-назад, игнорируя то, как он двигал бедрами. Я поднялась выше и села ему на грудь, потом опять выше и застыла возле кроватных столбиков, не касаясь его.

— Поцелуй меня, прямо там, — произнесла я. — Коснись языком моей киски.

Я опустилась киской к его лицу и почувствовала, как его язык коснулся складок, лаская нежную кожу. Я охнула от удовольствия, когда он снова погладил их, лаская клитор кончиком языка, двигая им по кругу, как я показала ему делать его же пальцами. Я не могла долго сдерживаться и скользнула вниз по его телу, пока головка его члена не прижалась к моему лобку.

— Ты сделаешь это для меня еще раз, позже? — спросила я.

— Мне нравится твой вкус. И я хочу опять это сделать. Я буду делать это постоянно.

— Хорошо, — выдохнула я.

Я взяла рукой его член, направила во влагалище и сначала ввела лишь на миллиметр. Затем начала двигать бедрами, быстро и неглубоко, чтобы его член стоял в готовом положении. Его дыхание начало учащаться, и он стал двигать бедрами более отчаянно, но я отстранилась, так, чтобы его член оставался во мне, но неглубоко, наклонилась и застыла в этом положении, чтобы внутри оставалась лишь головка его пениса. Трэ дрожал, вздрагивал, пытался вонзить член глубже, и все его движения вверх я копировала с точностью до наоборот. С каждым движением головка его члена касалась моего клитора, и мне пришлось стиснуть зубы, чтобы сдержать стоны, а я была так близка, чтобы кончить.

— Ты меня дразнишь, — произнес Трэ.

— Да, я такая. Я буду делать это до тех пор, пока не станет невыносимо.

— Я больше не могу, — сказал он, натягивая шарфики.

Я просто улыбнулась ему, слегка коснувшись киской головки его члена, не позволяя проникнуть внутрь. Он приподнял бедра, перенес свой вес на ноги, но я отстранилась, приподняв бедра почти до позы йоги «собака мордой вниз». Он опять расслабился, и я наклонилась поцеловать его, упершись ему в грудь и крепко прижавшись.

Он полностью отдался поцелую, мышцы его привязанных к столбикам кровати рук сокращались, а сам он с головой окунулся в страсть наших слившихся губ, забыв на мгновение нашу игру в соблазн, которую я начала. Но я не забыла. Чтобы кончить, поцелуя было бы достаточно.

Я выбрала момент, когда он попытался углубить поцелуй, чтобы опустить бедра и вобрать в себя его член полностью. Наклонившись вперед, я расслабилась, позволяя ему ощутить сладкий вкус нашего соития.

Все это время на моей шее висели бусы из жемчуга, которые нежно ударялись о грудь при движении, — белоснежная нить на загорелой коже. Я наклонилась к Трэ, желая поцеловать, но он воспользовался этим и схватил жемчужину зубами, отчего я застыла в этом положении, боясь порвать нитку жемчуга. Удерживая меня в таком положении, он входил в меня, но делал это не жестко или сильно, а умышленно медленно, ухмыляясь с ниткой жемчуга во рту и в то же время входя все глубже.

Я была на грани.

Я позволила ему взять контроль в свои руки. И дразнила себя так же, как и его. Мне хотелось ощутить его глубоко внутри, но то, что я замедлилась, приятно возбуждало нас обоих. Я опять почти кончила, и он также был на грани.

Он продолжал входить в меня максимально глубоко и медленно, и я начала подстраиваться под его ритм, двигаясь вверх и вниз вместе с ним.

— Развяжи мне руки, — сказал он. — Я хочу коснуться тебя.

Я тряхнула головой.

— Позволь мне кончить первой. И тогда я развяжу тебя и ты сможешь касаться меня, как того пожелаешь.

Я не сказала ему, что была близка, так близка к оргазму. Я пыталась контролировать свои реакции, пыталась сдержать ритм и перестать всхлипывать. Я спрятала лицо в его шее, укусила, не в силах остановить стоны, которые срывались с моих губ, когда он ускорил темп, все сильнее и сильнее вколачиваясь в меня, и тогда... о, боже, стиснув зубы и выдохнув мне в волосы, он опять замедлил темп.

— О, боже, Трэ, не останавливайся! Не сейчас! Я так близка, еще немного, пожалуйста...

Его член полностью вышел из меня, вновь начиная дразнить и едва касаясь головкой влажных складочек моей киски. Я не опускала бедра и не двигалась, ощущая, как от каждого нежного кокетливого прикосновения по моему телу пробегает искра возбуждения. Когда я уже была готова умолять его позволить мне кончить, он приподнял бедра и снова проник в меня, двигаясь мучительно медленно — миллиметр за миллиметром.

Первая не сдержалась я. Опустила киску на его член, крича и прерывая все игры, все замыслы. Я так много раз была на грани, на пике оргазма, но мне не давали переступить эту грань. Теперь, когда его член с беспощадным самозабвением вонзался в мою киску, я достигла оргазма такой силы, на фоне которого все предыдущие просто померкли.

В прошлом, даже с Трэ, я стонала, вздыхала, у меня перехватывало дыхание, я выкрикивала его имя, звала Господа и святые небеса, просила «о, да, трахай меня», но никогда в жизни я не кричала.

Теперь же, откинув голову назад, я в полную силу закричала.