Тайники души

– Так, успокойтесь, пусть Джимми мне расскажет, что случилось.

Мальчик едва переводил дух – наверное, он бежал.

– Мы катались на санках вниз с холма за домом тети Батти… Она вышла и пригласила нас помочь убрать снег… Сказала, что заплатит и все такое. Мы пошли за ней, и она все называла меня Мэтью, хотя я говорил, что меня зовут Джимми…

– Она ведьма? – ни с того ни с сего спросила Бекки.

– Нет! – воскликнула я. – Конечно нет! С чего ты взяла?

Малышка посмотрела на старшего брата.

– Да я просто пошутил, – ответил он, похлопав ее по плечу. – В общем, я думал, что тетя Батти хочет, чтобы мы расчистили дорожку к дому, но она сказала, что нужно расчистить снег, который внутри дома!

Я вспомнила, как свекор твердил о том, что тетя Батти совсем без ума, и предупреждал, чтобы мы держались от нее подальше. Я лихорадочно пыталась придумать, как бы объяснить это детям.

– Видите ли, тетя Батти немного…

– Но, мама, она оказалась права! У нее в доме был снег!

– В доме? Скажите на милость, как он туда попал?

– Не знаю. Но пойдем с нами. Там его слишком много, нам не управиться!

Я надела пальто, старые башмаки Сэма и подумала, что, скорее всего, во время метели дверь в доме у тети открылась и туда намело снега.

Когда мы поднялись на холм и внизу показался коттедж тети Батти, мне стало ясно, что дело вовсе не в открывшейся двери. Под тяжестью снега крыша кухни обвалилась, словно верхушка недопеченного пирога.

Было заметно, что кухню достраивали намного позже. Сам коттедж был каменный, а крыша пристройки явно была сделана кое-как.

Мы подошли к входу, и тетя Батти впустила нас. За долгие годы, прожитые в доме мужа, я ни разу здесь не была. Я вошла и остановилась, от изумления открыв рот. Коттедж был чистеньким и очень уютным. На окнах висели кружевные гофрированные занавески, было полно вязаных шерстяных пледов. Это не совсем то, чего ожидаешь, входя в дом старой дамы.

Стены коттеджа от пола до потолка были увешаны полками. Каждый сантиметр был заставлен книгами. Мне показалось, что у тети Батти книг больше, чем в библиотеке Дир Спрингса. На нижних полках я заметила желтые стопки «Нэшнл джиогрэфик мэгэзин». Возле печи стояло кресло-качалка, рядом – радиоприемник, сверху – цветок в горшке.

Посреди комнаты, которая, наверное, была когда-то столовой, стоял огромный деревянный письменный стол. Такой ожидаешь увидеть в шикарном банке или в изысканном адвокатском бюро. К столу прилагался вращающийся стул, отделанный черной кожей. Пишущая машинка, стоявшая на столе, была куда больше и современнее той, что носил в рюкзаке мистер Арфи.

В доме стоял пронизывающий холод, и крошка тетя Батти, похоже, натянула на себя всю одежду, какая у нее только была.

– Ты принесла спички, лапочка?

Я нахмурилась.

– Какие спички?

– Обыкновенные. Я просила молодого Мэтью принести немного спичек. Мои остались в кухне, и я не смогу до них добраться, пока мы не уберем весь снег. А огонь погас, как видишь! Жмурке и девочкам не очень нравится сидеть в такой стуже!

Жмуркой, должно быть, звали недовольную собачонку, тявкавшую и рычавшую с тех пор, как мы пришли. Она пугала Бекки до смерти, и малышка вцепилась в мою ногу, как обезьянка.

Но никаких «девочек» я не заметила. Конечно, с того места, где я стояла, была видна лишь разрушенная кухня. Я поняла, что не удастся закрыть кухонную дверь и сохранить тепло в прихожей и спальне. И конечно, готовить тут тоже было невозможно.

Правда заключалась в том, что этот дом был больше не пригоден для жизни.

Я знала, что мне предстоит сказать, и у меня возникло чувство, будто крыша коттеджа обрушилась прямо мне на голову. Я глубоко вдохнула, взяла тетю за руку и заговорила так медленно и деликатно, как только умела.

– Тетя Батти, даже если мы уберем весь снег, это не поможет. Спички тоже не спасут ситуацию. Вы не сможете поддерживать тепло и готовить. У вас в кухне обрушилась крыша. Вы понимаете? Вы не можете больше здесь жить, пока ее не починят.

– Что, крыша? Ой! Не думаю, что у меня есть достаточно длинная лестница… Надо будет у кого-нибудь попросить…

– Нет, тетя. Послушайте, вам придется нанять кровельщика. Это сложная работа, нам с ней не справиться. А пока крышу не починят…

Я сделала паузу. Как бы мне хотелось, чтобы тетя Батти не была моей ближайшей родственницей! Как бы мне хотелось, чтобы в моем доме не было прикованного к постели человека! Как бы мне хотелось, чтобы я никогда не просила Бога прислать мне еще одного ангела!

– Я приглашаю вас пожить у нас.

– В доме у моей сестры Лидии?

– Да.

У меня уже не было сил объяснять, что Лидия – моя свекровь – умерла, как и все остальные взрослые члены семьи Уайатт. Кроме того, тетя Батти наверняка опять все забудет. Я чувствовала себя как жена Иова со всеми ее заботами: умирающий мистер Арфи, тетя без крыши над головой…

– Ой, что же делать? Я не могу оставить Жмурку и девочек здесь! – простонала тетушка.

Я стиснула зубы.

– Жмурка может пойти с нами.

– Но Фрэнк Уайатт терпеть не может собак. Он не позволит держать Жмурку в доме.

– Фрэнк Уайатт умер. Теперь это мой дом.

Услышав ответ, тетя Батти уставилась на меня, как будто впервые узнала шокирующую новость о смерти Фрэнка и не присутствовала на его похоронах три месяца назад. О Господи, что Ты делаешь со мной?

– Вам помочь собраться? – как можно мягче предложила я.

– Да, спасибо, лапочка. – Тетушка радостно улыбнулась.

Мы пошли в ее крошечную спальню, и я помогла упаковать кое-какую одежду, нижнее белье, туалетные принадлежности. Все это тетя сложила в саквояж, которым последний раз пользовались, наверное, во время войны между штатами[6].

Тетя Батти прихватила еще свое вязанье, старую фотографию в медной рамке и окинула взглядом комнату.

– Вот и все. Думаю, я взяла все, что мне нужно. Ты уверена, что будешь рада принять еще и Жмурку с девочками?

Я угрюмо кивнула.

– Тогда нужно разбудить девочек. Им не понравится, что прерывают их полуденный сон, но тут уж ничего не поделаешь.

Никаких «девочек» я по-прежнему не замечала. Возможно, у тети были воображаемые друзья, как у моей дочки?

Но тут женщина откинула одеяло на кровати, и я поняла, что ошибалась, приняв эти груды за сбившийся в перине пух. На самом деле это были две огромные кошки, зарывшиеся в постель, как кроты.

Бекки взвизгнула от восторга.

– Ой, кошечки! – Она забралась на кровать и сняла варежки, чтобы погладить животных. – А как их зовут?

– Это – Королева Эстер, а это – Арабелла.

Обе кошки были полосатого окраса, Эстер в серых тонах, а Арабелла в рыжих. На груди и морде у обеих были белые пятнышки. Животные потягивались, мурлыкали и сонно моргали, уставившись на хозяйку.

– Девочки, проснитесь! – пропела тетушка. – Боюсь, нам придется на пару дней перебраться в другое место, где теплее.

Мне очень хотелось верить, что это всего на несколько дней, но в глубине души я знала: все затянется намного дольше. Даже если нам удастся найти кровельщика, который доберется сюда в такую погоду, все равно он не сможет сделать много, пока не потеплеет. Судя по масштабу разрушений, тете придется перестраивать кухню.

– Так, детки. Вы мне поможете? Пусть Сэмюель несет саквояж, а Мэтью…

– Я Джимми, а это Люк.

– Ах да… действительно. Мэтью ушел воевать во Францию, разве не так? – Тетя дала Люку саквояж, наклонилась, чтобы пристегнуть поводок к ошейнику Жмурки, и протянула его Джимми.

– А ваша собака не кусается? – осторожно поинтересовался мальчик.

Жмурка рычал не переставая, с тех пор как мы вошли в коттедж.

– О боже, нет, конечно! – Тетя наклонилась к маленькой собаке и строго приказала: – Хватит! Перестань, пожалуйста.

Жмурка тявкнул и со вздохом лег на коврик.

– Я понесу Королеву Эстер, – продолжала тетя Батти, – она может быть немного раздраженной после сна. А ваша мама возьмет Арабеллу.

– А я? – спросила Бекки.

– Для тебя есть очень ответственное поручение, лапочка. Ты понесешь моего друга по имени Плющик.

Я даже не пыталась узнать, кто такой Плющик. Тетя повернулась к цветку в горшке, стоявшему на радиоприемнике, и стало ясно, что она имела в виду.

Тетя Батти поставила горшок на руки Бетти, а вьющиеся стебли обвила вокруг ее шеи, чтобы они не волочились по земле.

– Надеюсь, у вас есть радио. Плющик любит слушать музыку.

– Нет, мэм, – мрачно ответил Джимми, – дедушка Уайатт не разрешил бы нам его слушать.

– Ясно. Ну что ж, тогда, вероятно, мы сами будем петь для цветка. Вы, детки, умеете петь?

– Наверное, – пожал плечами Джимми.

Я что-то не припоминала, чтобы мои дети пели.

– Вот и славно! – радостно ответила тетя Батти.

Она проследовала в свою комнату и запеленала каждую кошку, как младенца, в покрывала. Затем передала рыжую мне, а себе взяла серую. Кошки не протестовали против такого бесцеремонного обращения. Я поняла почему: они были такие толстые, что у них просто не было сил на то, чтобы сопротивляться. Тетя Батти обвела коттедж задумчивым взглядом, и мы тронулись в путь.

Что это было за зрелище! Вереницей, один за другим, мы взбирались на холм по тропинке, ведущей к нашему дому. Все были с ног до головы закутаны в одежду, обвязаны шарфами, виднелись лишь глаза да носы. В руках поклажа: саквояж, две разжиревшие кошки, упрямая собачонка неизвестной породы и плющ-переросток!

Пока мы тащились, я все гадала, как рассказать тете о потрепанном мужчине, который лежит в спальне моего свекра. Потом я решила, что мне все равно, что подумает тетя Батти. Если ей будет угодно, она может называть его хоть президентом Гувером. У меня и без этого достаточно забот: придется напоминать ей, что Люк и Джимми – это не мой покойный муж и его старший брат, иначе все закончится тем, что она станет называть меня Лидией.

Однако все оказалось куда проще. Войдя в кухню, Бекки указала пальчиком на закрытую дверь спальни и заявила:

– Там спит ангел, тише… Он болеет.

Тетя Батти прижала палец к губам и глубокомысленно кивнула, будто это самое обычное дело, когда в доме спит заболевший ангел.

Мы распеленали кошек, и они тотчас же умчались, словно знали, куда держать путь.

Бекки и тетя Батти нашли плющу новое пристанище в гостиной.

Когда пса спустили с поводка, он помчался к коврику, постеленному у печи, обежал его трижды и упал как подстреленный ровно посредине. Минуту спустя Жмурка уже храпел.

Мне очень хотелось упасть рядом с ним, но было время обеда, а я еще даже не вымыла посуду после завтрака.

– Бекки Джин, отведи тетю Батти наверх и покажи ей свою комнату, – велела я. – Тетя Батти, вы пока будете спать с Бекки, свободная комната сейчас занята. Надеюсь, вы не против.

– Это будет просто чудесно, лапочка, – ответила тетя, небрежно махнув рукой. – Я вообще могу спать где угодно.

– А вы точно не ведьма? – спросила Бекки, желая удостовериться.

– Боюсь, что нет! В Библии говорится, что Бог не жалует ведьм, а поскольку мы с Ним дружим, я не могу быть ведьмой.

– Джимми так сказал, чтобы напугать меня, да?

– Думаю, да. – Тетя Батти пошла к лестнице. – У меня, конечно, не было брата, но мне известно, что обычно маленькие мальчики обожают разыгрывать своих сестренок.

Я набросала в одну миску всю еду, которую нашла, и назвала это обедом. Затем навестила мистера Арфи, принесла ему поесть и обнаружила, что он снова мечется в жару и стонет. Я отправила Джимми на улицу, чтобы он набрал в таз снега. Затем стала обмакивать полотенце в ледяную воду и прикладывать его к шее и лицу мужчины, чтобы сбить жар. Так я провела полдня, попутно меняя повязку на ноге у Гейба (чтобы не было заражения крови), поддерживая огонь в печи, мо́я посуду и чистя фасоль для супа.

Ухаживая за мистером Арфи, я слышала возню одевающихся детей. Затем они вместе с тетей Батти вышли на улицу.

Час спустя они показались на дороге, ведущей к ее коттеджу. Дети тянули за собой сани Люка с какой-то поклажей. Мне было недосуг думать, чем они занимаются, я беспокоилась о мистере Арфи.

Позже, нарезая морковь и лук для фасолевого супа, я слышала, как дети развлекают тетю в гостиной. Или это она их развлекала? Я так и не поняла.

Поклажа оказалась связкой книг. Дети листали страницы и, замерев от восторга, разглядывали цветные картинки.

Тем временем Жмурка проснулся и решил, что должен посвятить свою жизнь мне. Я делала шаг, и он тут же начинал путаться у меня под ногами. Жмурка был самой уродливой собачонкой из всех, что я видела. У него были короткие растопыренные лапы и обрубок вместо хвоста. Короткая белая шерсть кое-где сбилась комками, а кое-где сморщилась, словно дешевый костюм. Туловищем Жмурка напоминал бульдога, но все портила его голова. Она была не приплюснутой, а длинной, клиновидной. Язык явно не помещался в пасти и все время висел, вывалившись наружу и роняя слюну. Челюсти Жмурки никогда не смыкались. И даже если псу удавалось закрыть их на мгновение, язык все равно торчал, как у проказника малыша.

К тому же Жмурка был слеп на один глаз, а другой глаз все время мигал, будто жил своей жизнью. Я делала шаг, и бестолковый пес ступал за мной. Он все время скалил зубы и подмигивал, как будто лишь мы вдвоем знали нечто сокровенное.

Ко всему прочему, начали исчезать кухонные полотенца. На крючке возле раковины всегда висело полотенце, но когда я по привычке потянулась, чтобы вытереть руки, то обнаружила, что его там больше нет. Я достала чистое, повесила на крючок, но, пока накрывала на стол, пропало и оно.

Затем я обнаружила полотенца за печкой, куда их утащила рыжая кошка Арабелла. Несколько минут я наблюдала за тем, как она трогает полотенца лапой и мостится, и мне стало ясно, что она «вьет гнездо».

Я застонала.