Исповедь Цирцеи (СИ)

10.

Наутро живот у Аглаи пульсировал и горел, ей даже пришлось съездить на прием к их «клубному» врачу. Тот сделал пару уколов, наклеил специальную рассасывающую гематому повязку. Сразу стало легче. Теперь, подумала Аглая, довольно уверенно двигаясь домой, можно и со следователем встретиться. Не страшно, что он снова что-то заметит.

Но Михайлов позвонил лишь к следующим Аглаиным выходным. Сообщил, что хотел бы встретиться с ней у себя в кабинете, как только она сможет прийти. Но Аглая, как назло, поменялась с Зиной на первую половину дня, поскольку к той должны были прийти какие-то мастера. И как ни глодало ее любопытство, она перенесла встречу на послеобеденное время. С работы Аглая сразу двинулась к зданию прокуратуры. Там уже были предупреждены о ее визите и пропустили через проходную, едва она назвалась. Найти кабинет тоже не составило труда. А вот когда Аглая поздоровалась с Михайловым, по его озабоченному лицу сразу поняла, что дальше все будет не так просто.

– Садитесь, – предложил он ей. И протянул какой-то листок. – Вот, ознакомьтесь с результатами экспертизы.

У Аглаи заколотилось сердце. Вот он, момент истины, после которого уже не останется спасительных сомнений!

– Давайте лучше вы, своими словами, – попросила она. – А то я сегодня поднялась раньше солнца, и столько дел переделала, что мало что соображаю.

– Ну что ж, – не стал он спорить. – Своими так своими. Экспертиза установила, что в шприце находился не наркотик, а комбинированный гормональный препарат, основным компонентом которого являются гормоны мужских половых желез. Отбросив в сторону всякие медицинские термины и механизм его действия, скажу, что в больших дозах, какая наверняка была в этом шприце, он способен провоцировать агрессию. Именно из-за выброса гормонов всякие милые барашки по весне превращаются в агрессивных козлов, дерущихся друг с другом, и вообще нападающих на все, что движется. К сожалению, в спорте подобные препараты из-за своих стимулирующих свойств пользуются спросом – нелегально, конечно – и вполне можно купить на подпольном рынке. Но данный укол был сделан не спортсмену. В просвете иглы обнаружены остатки крови. Кровь собачья. И самое главное… по сделанной ранее экспертизе слюны с тела вашей подруги эксперт дал заключение, что Алла Георгиевна погибла от зубов именно той собаки, которой был сделан укол.

Наверное, в ответ полагалось что-то спросить или сказать, но Аглая не нашлась, что именно. Сидела, как громом пораженная. Потому что одно дело – выстраивать всякие гипотезы. И совсем другое – доподлинно узнать, что умница Алка ушла из жизни не по роковому стечению обстоятельств, а по воле мерзкого хряка, который мизинца ее не стоил, а прожил раза в два дольше нее. И преспокойно собирается жить дальше. Коптить небо, трепетно заботясь о своем здоровье…

– Аглая! – окликнул ее следователь.

– Что? – отозвалась она.

– Откуда у вас этот шприц? – спросил он, чеканя каждое слово.

– Я вам уже рассказывала. Алка дала мне его сама. Совсем незадолго до… А отпечатки пальцев проверили?! – спохватилась Аглая. – Вдруг вам удастся найти хозяина шприца? Вот кто ответил бы на все ваши вопросы!

– Пару четких отпечатков с цилиндра действительно удалось получить, но не удалось их идентифицировать, – разочаровал ее следователь. – Только, Аглая… мне кажется, вы и так смогли бы назвать мне этого человека. Ведь знаете-то вы наверняка больше, чем говорите.

– Вы считаете, что я стала бы укрывать того, кто повинен в Алкиной смерти? Поверьте, я б его сама с удовольствием, голыми руками…

– В это верю, – кивнул следователь. – Но вот в остальное – нет. И хотите узнать, почему? Потому что, в чем бы ни была замешана ваша подруга, вы тоже в этом участвовали, Аглая. Может, лишь помощницей и играли второстепенную роль, но участвовали!

– Ерунда, – возразила Аглая.

– Нет, не ерунда. Я опираюсь на факты. Про счета в банке, я думаю, не стоит вам говорить. Кстати, вам бы следовало пополнить свой уже раза два. Решили хранить деньги в другом месте? Или вышли из игры?

– Это что же, по-вашему, за игра такая?

– Вам виднее. Но вот водил в ней один и тот же человек. В телефоне вашей подруги он значится как «дядя Саша». И на ваш мобильный абонент с таким номером тоже звонил. Всегда в то же время, что и Алле Георгиевне. Если хотите, я покажу вам распечатки из телефонной компании. И каждый раз после этих звонков вы с Аллой Георгиевной пополняли свои счета.

– Да, с современными технологиями, наверное, даже в туалет скоро будет не сходить конфиденциально, – криво усмехнулась Аглая. – Но мы с Алкой просто подрабатывали доступным нам способом.

– Регулярно обслуживая любовника-садиста? Учитывая то, что синяки вы с Аллой Георгиевной получали с той же периодичностью, что и звонки и деньги? Я ведь был в «Лагуне», Аглая, а так же беседовал с вашими коллегами и с коллегами Аллы Георгиевны, в результате эта закономерность подтверждена свидетельскими показаниями. Не многовато ли для одного клиента, учитывая, что вы на этих оргиях присутствовали далеко не вдвоем? Ведь в такие дни с номера «дяди Саши» были и звонки другим девушкам.

– А не лучше ли вам об этом с самим дядей Сашей поговорить? И спросить, зачем ему столько девушек?

– Поговорим, как только установим его личность. Потому что этот номер зарегистрирован по подложным документам. Но вот если бы вы мне назвали его, мы бы могли существенно сэкономить время.

– Я не могу вам его назвать. Его имя, чем бы мы там ни развлекались, ничего вам не даст. Да я и сама его точно не знаю. Паспорта мы друг другу не показывали.

– Паспортные данные я у вас не прошу. Но хоть что-то вы мне можете сообщить. К примеру, адрес, по которому вы встречались.

В ответ она молча покачала головой.

– Боитесь, Аглая? Я вас понимаю. Вам, наверное, особенно страшно, трудно не испугаться, постоянно имея перед глазами живой пример. Да, вид вашего брата шокирует, но…

– Валентин Петрович, вы что, видели Ромку? – охваченная нехорошим предчувствием, быстро спросила Аглая.

– Да. Сегодня я был у вас, к вашему брату у меня тоже имелось несколько вопросов…

– И вы что, сказали ему про Аллочку?!

– Сказал…

– Да что… – задыхаясь, Аглая вскочила, – да что вы натворили?! Он же любил ее! Понимаете?! Любил!!!

Она кинулась к дверям. Следователь метнулся из-за стола и успел ухватить ее за локоть:

– Аглая, куда вы?

– Домой! Если еще не поздно!

Следователь, которому передалась Аглаина тревога, подвез ее до подъезда. Она взбежала по ступенькам на одном дыхании, распахнула дверь:

– Ромка!

Слава Богу, он был жив. Но пьян почти мертвецки. И, уткнувшись лицом в столешницу, рыдал, как ребенок. Аглая услышала, как запыхавшийся Михайлов, увидев Ромку из коридора, облегченно перевел дыхание. Дальше, порога несмотря на оказанную помощь, Аглая следователя не пустила. Сделала протестующий жест рукой, замотала головой и показала: «Уходите!»

– Аглая, мы так с вами и не договорили, – прошептал он, послушно пятясь лестничную клетку.

– Потом, – отмахнулась она. – Когда хотите. Звоните, я приду.

Михайлов сдался. Захлопнул за собой дверь и стал спускаться по лестнице. Аглая же метнулась к брату. Он, похоже, только что заметил ее приход.

– А, сестренка пожаловала… – выдавил из себя трясущимися губами.

– Ромка! – Аглая попыталась его обнять, но он оттолкнул ее от себя с такой силой, что, не окажись на ее пути буфета, она могла упасть. Но Ромку это, похоже, нисколько не отрезвило. Наоборот, взглянув на сестру, он яростно процедил сквозь зубы:

– Алка в институт поступает, да? Пользуешься тем, что я, как червяк, дальше квартиры уползти не могу? А ее… – он с яростью ударил кулаком по столу, разбив стопку, разрезав руку, но даже как будто этого и не заметив.

– Да что ты творишь?! – Аглая снова кинулась к нему, но второй ее порыв был уже более осторожным. И не зря: брат вскинул неповрежденную руку:

– Не подходи ко мне! Не приближайся!

– Ромка, кровь же идет! – взмолилась Аглая. – А про Алку… не могла я тебе этого сказать! Духу не хватило, понимаешь? А тебе стало легче от того, что ты все знаешь?

– Легче! – рыкнул он, как подбитый зверь. Дальше последовал отборный трехэтажный мат и еще несколько ударов по столу, но Аглая в последний момент, изловчившись, успела накинуть на осколки полотенце и смахнуть все на пол. Кровь текла, заливая Ромке руку, но вроде не бежала ручьем, а это означало, что артерии целы. Все равно, у Аглаи сердце заходилось при этом зрелище, ей гораздо легче было видеть свою кровь, чем брата.

– Ромка, Ромочка! – снова умоляюще позвала Аглая.

В ответ он уронил голову и снова зарыдал. Кровь на столе смешивалась с его слезами. Он корчился так, что у Аглаи создавалось впечатление, будто он сходит с ума. А может, так оно и было? И началось это вовсе не сегодня, а прогрессировало в течение последних трех лет. Просто сейчас это стало особенно заметно. Интуиция подсказывала Аглае, что у Ромки с Алкой хоть раз, да было что-то в ее отсутствие. Это вполне в Алочкином духе: прийти и, не особо заморачиваясь, подарить ее брату несколько счастливых минут. И Ромка, конечно же, все правильно понял и не питал напрасных иллюзий. Он лишь стал обожать Алку пуще прежнего. Для него, как и для Аглаи, она тоже стала лучом света в темном царстве. Более ярким в еще более темном…

Ромка опять ударил кулаком по столу. Кровь из руки потекла сильнее, из набежавшей на стол лужицы закапала на пол. Аглая не выдержала:

– Ромка, да что ты творишь?! – и кинулась к нему.

– Не приближайся ко мне!!! – он вскинул голову. А когда Аглая, подхватив чистое полотенце, все же попыталась его перевязать, оттолкнул ее, и она все-таки упала. Ударилась, порезалась о валяющиеся на полу осколки, которые сама же туда и смахнула. А живот, и без того горящий, резануло болью так, что Аглая вскрикнула.

– Айка!.. – Ромка как будто протрезвел на мгновение. Но теперь уже Аглая, вскочив, выкрикнула:

– Да иди ты! Скотина! – и со слезами убежала к себе в комнату.

Когда, выплеснув на отчаяние все свои силы, Ромка наконец-то затих и засопел, уткнувшись лицом в кровавую лужицу на столе, Аглая тоже успела выплакаться в своей комнате, и прокралась на кухню, но не стала его тормошить. Только проверила, чтобы коляска стояла на обоих тормозах – и все. Значит, не упадет. Кровь остановилась. Ну, а то, что руки могут затечь – это не самое страшное. Главное, пусть поспит. Она и сама, наскоро смыв с лица слезы, в изнеможении упала на кровать. Так извелась, что даже забыла про свой живот. Правда, он тотчас же напомнил ей о себе. Охнув от боли, Аглая перевернулась на спину. И долго еще лежала без сна, ловя чутким ухом каждый шорох на кухне и глотая слезы, которые не успевали стекать по щекам на подушку. Она и сама не понимала, откуда у нее брались силы все это пережить: и смерть Алки, и эти бои, перед которыми – чего греха таить! – было очень страшно, и нынешний уклад ее жизни, и мучительные метания брата, и его срывы… Не такие, как сегодня, но все же… Аглая была сильным человеком, она и сама это знала. Но сильный человек – это не тот, кто мене остро чувствует, а тот, кто просто дает своим чувствам меньше воли. Но как трудно бывает их порой обуздать! И, вопреки всему, подниматься и идти, когда мучительно хочется упасть и зарыться головой в подушку…

Изможденная, опустошенная переживаниями, Аглая в конце концов уснула, но даже во сне ее не оставляло тягостное чувство, что все в ее жизни идет не так, и надо ее менять коренным образом. А это невозможно…

Проснулась Аглая утром от звона посуды на кухне. Поднялась, накинула на себя халат, вышла посмотреть, чем там с утра занимается брат.

Хмурый и опухший, весь в засохшей крови, он составил в раковину посуду со стола и оттер его начисто. Теперь же пытался отмыть кровь, что засохла на самой посуде.

– Осторожно, Айка, стекла тут, – услышав, как вошла сестра, сразу предупредил Роман, поскольку знал, что она часто ходит босиком.

Осколки разбитой стопки валялись на полу. Кое-что Ромка ухитрился смести, но самая мелочь осталась.

– Колесо проколол, – заметила Аглая, едва взглянув на его каталку. Потом перевела взгляд выше и ахнула:

– Ромка, ну что, обязательно это мытье затевать с порезанной рукой?!

– Плевать! – огрызнулся он, даже не взглянув на нее.

– Слушай, прекращай! – Аглая схватила его за руки. – Отъезжай, давай я все домою. У меня хоть, по крайней мере, ладони целы.

– Ладони? – Ромка взглянул на предплечье сестры, на котором запекся порез, появление которого она на сей раз могла бы объяснить следователю очень легко. И вскинул взгляд к ее лицу: – Айка, это что, я тебя так вчера?! Айка… Прости!

– Забудь, – отмахнулась она. – А что касается Алки… я не могла и не хотела тебе о ней говорить. Пусть не для меня, но хотя бы для тебя она пока оставалась живой. И осталась бы, если бы не этот чертов следак с его языком.

– Насчет следака, Айка… – Ромка вдруг напрягся. – То, что я узнал от него… нам с тобой надо серьезно поговорить.

– Только не сейчас, – отрезала Аглая. – Будет для этого более подходящее время.

Он как будто хотел ей возразить, но потом сник и согласился:

– Как скажешь. Рука сильно болит? Айка, прости, я в самом деле не хотел!

Ему, как и Аглае, было гораздо легче видеть собственную кровь. Чувствуя настроение брата, она обняла его за плечи.

– Айка, – он уронил в раковину недомытое блюдце, прижался лбом к краю мойки. – Я тебе всю жизнь испоганил.

– Я же сказала: забудь! За неделю заживет!

– Да что забыть, Айка? Сегодняшнее? Или то, что вот уже три года я у тебя на шее вишу? И просвета никакого не видно? Или то, сколько я из тебя сил вытянул? Думаешь, я не понимаю? У тебя же из-за меня нет никакой личной жизни! Разве что урывками, по пути с работы домой? А ведь если бы у тебя реально появился парень, ты бы наверняка постеснялась его к нам привести. И к нему бы не ушла, потому что меня не решилась бы бросить. И сколько вот так ты со мной собираешься нянчиться? Год? Два? Всю жизнь? Я не только сам иду ко дну, Айка, я и тебя тяну за собой в этот омут.

– Размечтался! – Аглая с силой стиснула пальцы на его плечах. – Я не из тех, кого так просто можно утянуть. И тебе не позволю опуститься! Сделаем мы тебе операцию! Надо только немного подождать!

– Не верю я в это, Айка, – устало выдохнул он.

– А ты верь! И возьми себя в руки! Чтобы не спиться к тому времени, когда у тебя появится реальный шанс реабилитироваться. Я добьюсь этого! Добьюсь, слышишь? Ты только продержись. И перестань изводить себя идиотскими мыслями. Вовсе ты у меня на шее не висишь. Ты же почти все ухитряешься делать по дому сам. В твоем положении это настоящий подвиг.

– Подвиг! – горько усмехнулся Ромка. – А я герой! Потому что сам себя обслуживаю. Делаю приблизительно половину того, что каждый ежедневно сделал бы мимоходом, даже не задумываясь.

– Ты не сдался и лапки не свесил. И я тебя за это уважаю даже больше, чем прежде. И очень тебя люблю. Разве я бы так старалась, будь оно иначе? Да во всем мире с его миллиардами населения нас с тобой только двое, родных и нужных друг другу людей. Я нужна тебе. А ты – мне, хотя бы потому, что всем остальным миллиардам я глубоко до лампочки. Никто, кроме тебя, не спросит, устала ли я на работе и чем расстроена. Никто не пожалеет, кроме тебя. Ты это понимаешь?

Ромка лишь тяжело вздохнул в ответ. Но очередной приступ самобичевания, похоже, миновал. Что будет дальше – неизвестно, ведь с Аллочкиной гибелью Ромка не смирится просто так, и с ней, с сестрой хотел о чем-то поговорить. Разговор будет наверняка непростой. Да еще следователь, будь он неладен, нарисуется снова в ближайшее время, хорошо, если уже не сегодня… Но пока, как после выдержанного боя, у Аглаи появилась передышка.

– Поехали! – скомандовала она брату – Тебе искупаться надо, ты весь в засохшей крови. А потом руку перевяжу.

11.

Михайлов Аглае позвонил тем же вечером, но, вопреки ее опасениям, не стал настаивать на срочной встрече, просто осведомился, как у нее идут дела. И на время оставил ее в покое. Наверное, потому что и без Аглаи ему было с кем поговорить. Она задумалась. Проследив, кому со своего телефона звонил шеф накануне боев, следователь наверняка вышел на остальных девушек-«гладиаторш». Интересно, шефу об этом известно или нет? И что они Михайлову наговорят? Если у шефа в прокуратуре и в самом деле есть осведомитель, то он, конечно, уже в курсе событий. Знает в том числе и про то, что Аглаю вызывали к следователю в кабинет. Не вообразил бы шеф, что это она наболтала там лишнего. Предупредить бы его насчет телефонов! Мол, и сама молчу, и для вас информацию собираю. А если он ничего не знает, то тем более стоит предупредить о том, как близко подобралось следствие к их «тотализатору». Пусть сменит «симку», пусть подготовит к неожиданным визитам девиц. Но как это сделать? Ведь звонить шефу нельзя, звонки на его номер теперь отслеживаются. И если Михайлов узнает, что шефу с Аглаиного номера поступил вызов, то сразу сообразит, зачем она звонила.

Весь день, автоматически выполняя свою работу в кафе, Аглая думала о том, как ей связаться с шефом. И лишь ближе к вечеру вспомнила: у нее есть Генин номер! После боя с Пастеной, посчитав себя виноватым в том, что пес так неудачно ухватил Аглаю, Гена вызвал ей такси и, провожая ее к машине, дал номер своего телефона, чтобы она отзвонилась, как доедет. Аглая позвонила ему. Но сохранила ли этого номер? Закрутив начинку из кальмаров в последний рулетик, Аглая сунула противень в духовой шкаф, сняла тонкие акриловые перчатки и вытащила свой мобильный. Проверила: так и есть, номер не удален! И, не откладывая, нажала кнопку вызова. Гена ответил ей сразу. Оказалось, что у него сегодня выходной. И вместо того, чтобы назначить встречу где-нибудь на нейтральной территории, как Аглая хотела, он пообещал, что встретит ее после работы у кафе.

Когда Аглая вышла, он уже ждал ее. Весь особенно тщательно отглаженный, подтянутый, с букетом в руках.

– Привет, – улыбнулась она. – Ну, ты и конспиратор! Даже розы догадался прихватить!

– А это не для конспирации, это просто так, – Гена неловко сунул ей букет. – Держи, Айка.

– Спасибо, – кивнула она. И, взяв его под руку, направилась с ним вдоль набережной в сторону своего дома. – Как ты понимаешь, я тебя сегодня не зря побеспокоила. По телефону об этом нельзя говорить, надо было именно встретиться. Расскажу сейчас все тебе, а ты расскажешь шефу, тоже при личной встрече, – и она во всех подробностях изложила Гене свой разговор со следователем про телефонные номера.

– Да, наделали мы промахов, – вздохнул Гена. – Надо бы сразу Алкин телефон просмотреть и часть номеров удалить. Но до того ли тогда было? Это сейчас легко рассуждать.

– Они и так могли установить все Алкины контакты, обратившись в телефонную компанию, – возразила Аглая. – И все равно связали бы звонки с датами поступлений на ее банковский счет.

Про то, что и у нее ситуация аналогичная, Аглая не стала сообщать, но тут Гена удивил ее:

– Такая связь не у одной только Алки. Каждая из девчат что-то откладывает после боя на черный день. Не знаю, откуда, но шеф уже в курсе событий. И сам бы связался с тобой, если бы ты мне не позвонила. Кстати, его прежний номер ты можешь удалить из списка, он его ликвидировал. Если будет что сообщить, звони пока мне, как сегодня. Дальше решим, что делать.

– Что делать… – проворчала Аглая. – Шоу надо закрывать! Тут, что называется, по остывшим следам натоптано так, что ногу некуда поставить. А если мы под носом у следствия будем все это продолжать…

– Будем, Айка, – огорошил ее Гена. – Такой драйв пошел, ты себе даже не представляешь! Ведь почти все наши посетители – это что-то вроде закрытого клуба, они хорошо друг друга знают. Каждый – либо крупный начальник, либо глава нехилого бизнеса. И не исключено, что информацию из прокуратуры шеф получает именно от кого-то из них. Но дело в том, что не только он один. Все наше тайное «сообщество» клиентов в курсе того, что за шоу началась охота. Даже причина этой охоты для них более не секрет. И вот теперь, когда риск значительно возрос, они готовы платить в разы больше, чтобы только продолжить игру! Адреналин, понимаешь! Как раз то, ради чего они к нам и идут!

– Обалдеть! – ахнула Аглая.

– Ну, если разобраться, то на самом деле риск не очень велик. Если у шоу в прокуратуре имеется могущественный поклонник, то он всегда успеет предупредить, когда реально запахнет жареным. А может, и не допустят нашего следователя слишком уж близко к истине. Тут все зависит от того, насколько он окажется упорным и честным. Но меры для перестраховки шеф уже принимает. Если что, то параллельно с нашим «собачьим» шоу будет организовано еще одно, для отвода глаз. Тоже травматичное, чтобы было, на что списывать все ваши синяки, но далеко не такое криминальное. Ну, скажем, что-нибудь типа битвы полуголых девушек на деревянных мечах. Но это пока еще в проекте. А ты, если тебя будут вызывать, знай себе помалкивай, вот и все. Никто не вправе заставить тебя говорить, пока не доказано твое присутствие при Алкиной гибели. Ну, а это, сама понимаешь, надо еще ухитриться доказать. Собственно, я передаю тебе инструкции шефа. Он знает, что я поехал к тебе.

– Ясно, – кивнула Аглая. – Ну что ж, ты меня успокоил. Только вот обалдеваю я по другому поводу, не по тому, о котором ты подумал. Меня нисколько не волнует то, что зажравшиеся дяди и тети затеяли игру в казаки-разбойники под носом у следствия. Меня поражает, как можно, зная, что погиб человек, не охладеть к подобным представлениям на всю оставшуюся жизнь, а наоборот, воспылать к ним еще большим интересом?

– Ребенок ты, Айка, – вздохнул Гена. – Все еще веришь в сказки о мировой гармонии и справедливости.

– А ты? Ты считаешь, что это нормально?