Что такое время, как и для чего оно формируется?

Отдельный человек и вся нынешняя человеческая цивилизация являются конечными образованиями. Поэтому для того и другого существует предел в существовании.

Для каждого отдельного человека этот предел, по-видимому, заложен в его жизненную программу, связанную с его генетическими особенностями, условиями существования, а также с процессом обработки им массива информации, который, возрастая с течением времени жизни, в определенный момент начинает превышать возможности человеческого мозга.

Для цивилизации, которую составляют люди, этот объективный предел достигается тогда, когда поступающая через мозг в сознание человека информация начинает превышать возможности мозга, с помощью которого сознание принимает решения по управлению всеми системами цивилизации. В связи с этой перегрузкой и невозможностью адекватной фильтрации лавинообразно поступающей через Интернет и другие источники информации люди, ответственные за принятие адекватных управляющих решений перестают различать немногие параметры и структурные изменения, к которым сложные цивилизационные системы чувствительны и которые обычно не самоочевидны. Но без задействования этих ключевых параметров устойчивость системы не сохраняется.

В такой ситуации, когда случайные симптомы принимаются за причины, человек в лице управляющих органов направляет свои усилия, как правило, на устранение симптомов, но при этом истинные причины остаются незатронутыми. Такое действие либо неэффективно, либо приводит к ухудшению ситуации. Фактически единственным методом упорядочения лавинообразного потока информации становится ее фильтрация, как правило, по сомнительным критериям. Это ведет к дестабилизации системы и к прекращению ее нормального функционирования. Наступает информационный коллапс, который угрожает не только стабильности и нормальному функционированию информационного пространства, но и практически полностью зависимых от него сложных, многоуровневых подсистем цивилизации. Они теряют жизнеспособность и цивилизация разрушается: ускоренное развитие сознательных сообществ достигает своего предела, при котором, образно выражаясь, центробежные силы начинают превалировать над центростремительными. [1]

В заключение этой главы следует отметить, что, судя по рассмотренным особенностям информационного процесса, как такового, существовать он может только в привязке к сознательной деятельности, доставляя сознанию не только сведения о природных и общественных процессах, но и формируя его собственное время, которое вне сознания отсутствует. Само же сознание, присутствующее в любом живом объекте нашего трехмерного измерения, из-за отсутствия в этом измерении нашей Вселенной изначально сознания, по-видимому, следует рассматривать как информационную копию сознания другого измерения, развивающуюся совместно с телом, в которое оно внедряется, в течение всей жизни этого тела.

Глава 3

Время как настоящее, формируемое сознанием в обрамлении внешних изменений, независимых от сознания.

Человек страшится времени, которое с каждой секундой приближает его к смертному порогу, делает его из молодого, веселого и беззаботного старым, больным и нудным. Чего уж тут приятного в таком неизбежном падении.

Вместе с тем, время наполняет человека смыслом, если он, не особенно размышляя о текучести времени, стремится самостоятельно совершить что-то особенное, стремится сделаться иным, преодолевать, как кажется, неодолимое, не терять надежды и оптимизма даже на смертном одре.

«Идущие на смерть, приветствуют тебя!» – восклицали, обращаясь к принцепсу, гладиаторы без особого надрыва.

Что ж! Во времени каждый получает своё.

Не слишком уж многие вовсе неглупые люди пытались проникнуть в суть времени, но само время ставило их на место, показывая ограниченность высказанных воззрений, по-видимому, от того, что каждый из них мыслил сугубо земными категориями, ординарно, не пытаясь слишком далеко отойти от них.

Между тем, время для человека существует только тогда, когда его сознание включено, он ощущает его биение, осознает время в виде собственного настоящего. Если сознание человека отключается, время для него пропадает. Само по себе это указывает на то, что не человеческое тело ведет человека по жизни, а сознание.

Все остальные живые существа вообще не осознают время, хотя инстинктивно и применяются к нему. Возможно, их счастье и состоит в отсутствии у них самосознания и соответствующей ответственности вместе со свободой, что наваливается на каждого человека в жизни часто невыносимой тяжестью.

Подобный подход к времени называют субъективным, но он, тем не менее, правомерен, так как только при действующем сознании человек осознает свое присутствие в мире. А это означает, что только работающее сознание, сознающее себя, как таковое, и наличествующее только в человеке, есть главное и высшее звено всего известного ему бытия. Вряд ли что-то в неизвестных нам мирах и измерениях есть больше, чем осознание самого себя, хотя сам уровень сознания может быть иным.

Конечно, доведение до конца понятия субъективности, то есть единственности сознания, абсурдно, поскольку любое локальное сознание окружают подобные сознания, которые вынуждены совместно находить опору в окружающем их бытии, содержащем бурлящее живое и неживое, обмениваясь информацией, меняя мир и самих себя.

Однако, столь же абсурдно, доведенное до конца, понятие объективности внешнего, или мирового времени, которое, по человеческим представлениям, течет в материальном мире при отсутствии сознания.

С одной стороны, такой мир, даже если он и существует, не может обнаружить своё существование. И в этом смысле, есть он или его нет – безразлично. Толку в нем никакого. Да и времени в таком мире быть не может, так как его некому исчислять, хотя изменения в нем вполне могут происходить. Однако это можно только предполагать.

С другой стороны, невероятно сложное как структурно, так и программно, сознание самособраться в известном нам мире не может – вероятность этого, как подсчитано, практически, равна нулю. Это определенно указывает на то, что сознание существует в других измерениях как базовых для него. Если признать, что бытие не имеет ни начала, ни конца, изменяется на различных уровнях, то с фактом существования сознания всегда, как минимум, в одном из измерений трудно спорить.

В бесконечности, неважно в какой его части, – на то она и бесконечность, что ее условные части не находятся ближе к концу или к началу, которых просто нет, – в вечно изменяющемся бытии, которое представляется нам находящимся в текучем времени, присутствует всё – от хаоса до строгих конструкций, от простейших материальных объектов до сложнейших материальных структур сознания. Всё это меняется в соответствии с теми или иными закономерностями, и не обязательно теми, которые известны нам. Все объекты бытия могут распределяться иерархически по различным измерениям или же вообще быть голограммами глубинной целостной реальности.

Время в этом бесконечном есть показатель для человеческого сознания никогда не прекращающихся изменений материальных объектов во всех измерениях всех вселенных, причем эти изменения могут представляться ходом событий только высшему звену бытия – сознанию как материальному объекту, который способен осознать и себя, и эти изменения, участвуя в них в качестве субъекта. Только эта материальная высшая структура способна сознательно контролировать как себя, так и всё остальное, бесконечно меняясь под влиянием внутренних и внешних воздействий, осознавая не только эти изменения сами по себе, но и стремясь к ним, то есть бесконечно развиваясь.

Многие изменения материальных объектов сознание способно перевести в информацию, то есть в сведения, распознаваемые им.

Таким образом, истинной «пищей» для человеческого сознания является информация, в ходе потребления которой человек может осознать себя в формируемом сознанием «настоящем».

Настоящее человека – это обработанные в его сознании сведения из информационных пакетов, поставляющие своим последовательным появлением с не фиксируемой человеком паузой, требующейся для копирования и передачи информации к сознанию от объектов, движущуюся картину взаимодействия человека с окружающим его снаружи и содержащимся внутри.

Эта как бы самодвижущаяся картина, напоминающая кинофильм, который человек смотрит и, вместе с тем, в котором он участвует, является чередой воспринимаемых им отовсюду событий, на которые он так или иначе отзывается, обдумывая, оценивая их со стороны или принимая в них непосредственное участие. Когда он смотрит на происходящие вокруг него события каждый день, то они представляются ему текущим вокруг него временем, а когда он участвует в них, они становятся его жизнью. Это собственное время человека не сопровождает его подобно внешнему времени, независимому от него, а является его настоящим временем, формируемым им самим.

Это прохождение человека сквозь бытие посредством собственного настоящего путем дискретной обработки поступающих в его сознание каждое мгновение пакетов информации, люди осознать не могут в течение тысячелетий, высказывая различные суждения и ставя различные вопросы: что же такое на самом деле человеческое настоящее. Почему оно, по видимости, длится и, вместе с тем, исчезает безвозвратно? Совпадает ли настоящее человека с внешним временем?

Собственное время человека отличается от внешнего времени тем, что каждое его мгновения является настоящим мгновеньем человека, и в последовательность этих мгновений вписывается вся его жизнь от рождения до смерти – он проходит ее в формируемом им самим настоящем. Вместе с тем, жизнь занимает определенный интервал внешнего времени. Поэтому, как кажется, после любого мгновения жизни человека, кроме мгновения рождения, располагаются все прошедшие безвозвратно мгновения, а предшествуют ему, кроме момента смерти, остальные. Эта особенность вместе с невозможностью для человека заметить дискретность мгновений жизни является основанием для формирования в сознании человека представления, что материального настоящего мгновения нет, а в текущем времени имеется некая нематериальная грань между прошлым и будущим.

Парадокс собственного времени человека заключается в том, что его сознание, находясь в рамках внешнего времени, вместе с тем, удерживается всю жизнь в своём настоящем, несмотря на то, что по отношению к внешнему времени, которое циклически повторяется (сутки, годы), каждый момент его жизни тут же уходит навсегда.

Обладая настоящим, точнее, находясь всегда в течение жизни в нем, человек способен воспринимать все текущие изменения окружающего, представляющиеся ему событиями, и, осознавая самого себя, участвовать в них, меняя по своему разумению это окружающее. В противном случае, осознанная жизнь для него стала бы невозможной – он бы не смог отделить себя в собственном сознании от окружающего.

Поэтому собственное время человека есть информационный процесс, представляющий собой копирование изменений материальных объектов, окружающих человека, в виде необратимой последовательности дискретных, несущих информацию длительностей, сливающихся в сознании в картину непрестанно меняющегося окружающего.

Собственное время человека находится во внешнем времени, точнее, оно вкладывается человеком во внешнее, мировое время, сопоставляясь с его периодами – сутками, годами с условными интервалами, длительностями этих периодов – секундами, часами. Поэтому он путает собственное время с внешним временем. Однако собственное время он создает сам, как и собственную жизнь, а внешнее время ему дается. Внешнее время, отмечаемое, правда, человеком, равнодушно течет по годам, или оборотам Земли вокруг Солнца миллиарды лет по человеческому счету, и повлиять на эти мировые циклические изменения человек не может – он тут ни при чем. Хотя только человек способен ощутить этот процесс, сопоставив его с длительностью собственной жизни, в бытии же это – лишь изменения сущего.

Данную разницу по отношению к времени понял еще Аристотель и довольно четко сформулировал понятие внешнего времени, указав, что оно связано с «движением небесной сферы», являясь в этом отношении объективным. Но, вместе с тем, Аристотель совершенно справедливо отметил, что «если время – мера движения, то это предполагает число, ибо там, где есть мера, есть и число, число же должно кем-то считаться» [9]. То есть Аристотель намекнул тут на то, что внешнее время фиксируется только сознанием. Собственно, это эквивалентно констатации факта проблематичности существования времени вне сознания.

И. Ньютон уточнил понятие внешнего времени, обозначив его как меру длительностью, с помощью которой можно оценивать интервалы тех или иных процессов для их сравнения. [10]

Э. Кант, по сути, согласился с намеком Аристотеля в отношении того, что вне сознания времени нет: «Время не есть что-то объективное и реальное…, а объективное условие, по природе человеческого ума необходимое для координации между собой чувственно воспринимаемого по определенному закону, и чистое созерцание.» [11]

Гегель также не возражал против этого соображения Канта: «Время как отрицательное единство вне-себя-бытия есть такое нечто всецело абстрактное и идеальное; оно есть бытие, которое существуя, не существует, и, не существуя, существует, – созерцаемое становление… Но не во времени всё возникает и происходит, а само время есть это становление…» [12]

Аристотель, развивая некоторые намеки Гераклита на текучесть жизни и на то, что «из бесцельно кружащегося потока времени рождается логос…» [13], выделяет из проблемы времени проблему «настоящего», называя его «теперь». Он спрашивает: «Является ли «теперь» частью времени? Всегда ли «теперь» одинаково? Или оно всякий раз разное? Связывает ли «теперь» прошлое и будущее или оно их разделяет? Делимо ли «теперь»? Есть ли в «теперь» движение? Или покой? Куда девается «теперь»? И вообще, что это такое?» [9]

Тем самым, Аристотель отметил отличие настоящего времени человека от внешнего времени и даже попытался определить его в своих ответах, правда, неудачно, поскольку механизм формирования «настоящего», или собственного времени для сознания остался ему неизвестным.

В средние века Августин, развивая идею Аристотеля о настоящем времени, или «теперь», полагает его субъективным временем, или сменой восприятий. Он также считает, что вместе с настоящим временем существует прошлое, данное в памяти, и будущее, данное в ожидании. Время заключает в себе события, которые проходят необратимо. Само время обнаруживает себя в душе: «Некие три времени эти существуют в нашей душе и нигде в другом месте я их не вижу… А как мы можем измерить настоящее, когда оно не имеет длительности?» За длительность Августин принимает настоящее прошедшее и настоящее будущее, а за время настоящее настоящего. [14]

Хотя Августин в соответствие со своей концепцией субъективного времени считает, что вместе с настоящим временем существует прошлое, а также будущее, он, на удивление, четко отметил, что именно в сознании, или душе существует настоящее, которое необратимо проходит. Однако он, как и Аристотель, считает настоящее время не имеющим длительности, искусственно перенося ее на сочетание прошедшего, настоящего и будущего.

В действительности, настоящее время имеет длительность, содержа несколько указанных выше фаз, прошлое проявляется только в настоящем мгновении в виде запрашиваемых сведений из памяти, а будущее может проявляться в «настоящем» только как умозрительная конструкция на основе экстраполяции того, что имеется в настоящий момент в доступных базах данных.

С. Кьеркегор полагает, что время есть бесконечная последовательность. Вместе с тем, он отрицает существование прошлого и будущего. Что касается настоящего, то, по мнению Кьеркегора, его невозможно определить. Тем не менее, настоящее он считает бесконечным исчезновением, а вечное – истинным настоящим. [15]

Действительно, Кьеркегор в своем полагании времени как бесконечной последовательности намекнул на существование внешнего времени. Вместе с тем, он тонко подметил «бесконечное» как в «вечном», так и в исчезающем мгновении «настоящего».

Однако это только кажется, что мгновенье настоящего исчезает бесследно. На самом деле каждое мгновенье, уступая место следующему мгновенью, остается в «настоящем» в виде той памяти, которая может быть в любой момент воспроизведена в соответствующем мгновении настоящего. Настоящее для человеческого сознания содержит в себе всё потому, что оно им же и формируется в конкретной длительности и необратимой последовательности. Как ни парадоксально, но именно на этом и стоит весь мир.

Попытку определить «настоящее» на основе эволюции и становления сделал Анри Бергсон. Он отметил, что саморазвитие системы определяет течение своего собственного внутреннего времени [16]. Вместе с тем, Бергсон отказывает в представлении собственного времени как настоящего. Он не представляет себе конкретной длительности без прошлого: «Ведь наша деятельность не является сменяющими друг друга моментами, тогда постоянно существовало бы только настоящее, не было бы ни продолжения прошлого в настоящем, ни эволюции, ни конкретной длительности». [17]

Таким образом, Бергсон не смог представить настоящее как развивающийся именно в последовательности моментов процесс, являющийся условием человеческой деятельности, выход за пределы которого для сознания возможен только в воображении. Постоянное существование настоящего совсем не означает отсутствие развития, длительности, поскольку каждый момент настоящего имеет длительность, в течение которой из памяти, так же как из баз данных компьютера, может быть запрошена и получена та или иная информация. Она, опять в настоящем, а не в прошлом или в будущем используется для человеческой деятельности. В отличие от данного подхода, Бергсон полагает, что сознание реально «захватывает» прошедшие мгновенья: «Чистая длительность есть форма, которую принимает последовательность наших состояний сознания, когда наше «я» просто живет, когда оно не устанавливает различия между наличными состояниями и теми, что им предшествовали». [16]

Э. Гуссерль полагает, что «… при выключении естественного мира космическое время сменяется феноменологическим – необходимой формой, связывающей переживания с переживаниями… это время не измерить ни положением солнца, ни с помощью часов, ни какими-либо средствами физики… тезису мира – мир случаен – противостоит тезис моего чистого «Я», жизни моего «Я», которая является «необходимой», абсолютно несомненной». [18]

Эти тезисы Гуссерля означают фактическое признание им внешнего времени и, вместе с тем, – противопоставление им внешнего времени переживаниям, которые, в сущности, для него являются настоящим его «Я». Он даже идет дальше в своем противопоставлении жизни собственного «Я» какому-то случайному миру, бытию. Однако Гуссерль не смог связать с сознанием оба вида отмеченного им времени, так же как и с бытием. Как и многие философы-идеалисты, он несомненным признал только лишь жизнь своего «Я».

Однако для сознания мир не случаен, а необходим, причем настоящее для сознания, или «Я» есть при самом непосредственном участии бытия формирование условий для жизни сознания в последовательной и необратимой цепочке мгновений.

Тезис Хайдеггера о том, что самосознание оказывается возможным, потому что есть конечное существование, совершенно справедливо дает понять, что вечность сознанию придает его бесконечное погружение в конечное. Действительно, только в конечном сознание может найти свою опору – бытие. Однако, вместо того, чтобы прийти к пониманию того, что условием определения сознания в конечном, или его собственном времени являются последовательные, дискретные мгновения «настоящего», в которых сознание контактирует с бытием, Хайдеггер утверждает, что имеется прошлое, настоящее, будущее, они – одинаково изначальны с приматом будущего. Кроме того, он полагает время свойством бытия, которое темпорализуется, исходя из будущего. [19]

Данный подход Хайдеггера к времени показывает непонимание им настоящего как единственной реальной опоры сознания на бытие, благодаря которой сознание каждое мгновенье получает собственную жизнь. Естественно, все остальные рассуждения Хайдеггера о времени не вполне адекватны.

Ж. П. Сартр признает время только приходящим в мир через человека как свойство переживающей его души. Время, полагает он, есть постоянное ускользание сознания от тождества с самим собой, и существует оно в форме трех временных состояний: прошлого, настоящего и будущего. Прошлое, считает Сартр, оказывается настоящим, если последнее его выражает: «Я есть моё прошлое, и если меня нет, моё прошлое не будет существовать дольше меня или кого-то еще. Оно не будет иметь больше связей с настоящим. Это определенно не означает, что оно не будет существовать, но только то, что его бытие будет неоткрытым. Я единственный, в ком моё прошлое существует в этом мире» [20]. Настоящее Сартр приравнивает к мгновенному постижению «теперь» или «ничто» в соотнесении с прошлым и будущим: «…если мы изолируем человека на мгновенье на острове его настоящего и если все модусы его бытия окажутся предназначенными природой к вечному настоящему, то мы радикально устраним все методы его рассудочного отношения к прошлому» [20 ]. Будущее, по мнению Сартра, нереализуемо, поскольку в момент достижения цели переходит в прошлое: «Действительное будущее есть возможность такого настоящего, которое я продолжаю в себе и которое есть продление действительного в себе. Моё будущее вовлекает как будущее существование очертания будущего мира.» [20]

Поскольку Сартру остался неизвестен механизм формирования настоящего времени для человеческого сознания, постольку он мог всего лишь что-то угадывать в феномене настоящего. И он многое угадал. В частности, он посчитал, что время приходит в мир только через человека.

Действительно, без сознания, которое присутствует в человеке, мир мертв, точнее, он не может присутствовать, так как его некому принять в свои объятия.

Совершенно справедливо Сартр заметил, что прошлое существует через настоящее, а будущее связано с настоящим.

И всё же Сартр считает формами времени прошлое, настоящее и будущее, тогда как реально для сознания существует только его настоящее время, в котором всегда присутствует прошедшее, и зарождается будущее. Сартр же, наоборот, приравнивает настоящее к «ничто», вероятно, потому, что не предполагает наличие длительности у настоящего мгновенья.

И. Пригожин также отметил, что представление о направлении внутреннего времени, необратимости изменений в системе возникает вследствие сложности таких открытых систем, которые далеки от равновесия и обладают многими степенями свободы. [21]

Таким образом, Пригожин, так же как и отмеченные выше мыслители, заметил наличие настоящего времени и его направленность.

Что же касается субъективизации времени, то оно имеет отношение не только к индивидуальному сознанию, – настоящее точно так же есть собственное время и для совокупного сознания, в частности, сознания человечества, вся история которого всегда присутствует в его настоящем. И изменить эту историю или «пролезть» в будущее еще ни одному народу или цивилизации не удалось так же, как ни одному человеку не удалось попасть в собственное прошлое или будущее.

Следует всё же констатировать, что все указанные выше мыслители, справедливо отметив существование собственного времени, или настоящего для человека, не раскрыли механизм проявления настоящего. Они также не учли его фундаментальный характер для функционирования живой системы отдельно от остального бытия, но при опоре на него, поскольку настоящее время формируется сознанием без тотального разрушение бытия и себя при своей деятельности в настоящем. Это происходит благодаря только копированию сведений об окружающем, то есть без участия в энерго-вещественном обмене.

Так что, соображения о том, что вне человеческого сознания ни внешнего времени, ни собственного времени нет, отнюдь не являются абсурдными, если исходить из существования в бытии материального сознания, которое только и способно выделить из бытия информацию о его изменениях, зафиксировать их, и использовать для собственных целей.

По-видимому, лишь в соприкосновении с сознанием проявляются те или иные стороны бытия в виде изменений материальных объектов, которые в сознании превращаются в события с той или иной длительностью, или – во время. Если бы мы наблюдали со стороны те или иные изменения, то в одном случае время как обрамление изменений материальных объектов представлялось бы нам в локализации, где идет непосредственный обмен веществом и/или энергией, симметричным; при отсутствии подобного обмена, изменения, происходящие с материальными объектами, представлялись бы нам асимметричными и последовательными, причем одностороннее течение времени сменилось бы для нас на противоположное при смене знака в изменениях материальных объектов, например, при переходе вселенной, содержащей материю, через точку сингулярности во вселенную из антиматерии; так же локально, изменение массы объектов проявилось бы для наблюдателя замедлением времени вблизи массивных объектов.

Эти бесконечные изменения материальных объектов наблюдатель оценил бы как различное нескончаемое течение времени, которое не может остановиться, поскольку подобная остановка, например, в такой замкнутой системе как наша Вселенная, означала бы остановку всех изменений материальных объектов, что можно было бы приравнять к тепловой смерти. Однако в случае отсутствия наблюдателя в бытии остались бы только бесконечные изменения материальных объектов, что можно только предполагать, поскольку зафиксировать их и заключить в рамки времени некому.

Вечность, если бы в ней находился наблюдатель, так же не могла бы соответствовать остановке времени, поскольку в вечности, понимаемой как бесконечные в своей разнообразности изменения материальных объектов, бесконечным для наблюдателя было бы и течение времени. Для сознания, на самом деле, вечность – это бесконечные дискретные погружения в конечное существование в собственном времени. То есть бесконечного плавного течения времени для сознания не существует, и в этом смысле для сознания нет вечности как непрерывного течения времени. Время создается сознанием в конечном, и оно является его собственным.

Так что без наблюдателей, то есть без осознающих себя существ, вводить понятие времени бессмысленно, так же как и бессмысленно представлять бытие существующим в бесконечном изменении без наличия в нем сознания, поскольку изменения нужны только для сознания.

Изменяющиеся материальные объекты должны иметь место для себя и для взаимодействий между собой (пространство), и эти изменения не могут не иметь той или иной длительности для наблюдателя.

Получается, что материальные объекты, пространство и время, точнее, изменения материальных объектов, совпадают, так как без каждого из них не могут существовать и другие. И в этом отношении прав Платон, который утверждал, что существует нечто неизменное, постоянное, тождественное самому себе с одной стороны, и меняющееся, текучее, с другой стороны. [22]

Более пространно выразился в этом отношении Парменид. Он утверждал, и был довольно точен в отношении глубинной сущности бытия, что помимо бытия нет ничего; бытие никем и ничем не порождено, а небытие не существует; у бытия нет ни прошлого, ни будущего, бытие есть чистое настоящее; оно неподвижно, однородно, совершенно и ограниченно.[2]

Таким образом, целостность бытия делится на три составляющие только в воображении, а оно есть только у сознания. Поэтому разделенность бытия могла возникнуть только с сознанием и только для сознания, точнее, для его развития. В противном случае, бытия в разделенности нет, так как о нем знать некому: бытие для собственного существования в своей разделенности не может не включать в себя в качестве одного из собственных материальных объектов сознание.

И жизнь, невозможная в глубинной целостности, становится реальностью бытия в его разделенности в виде бесконечно меняющихся вселенных. Они могут иметь разные измерениями, которые содержат немыслимые для нас материальные объекты, существующие по иным, чем в нашем измерении законам. В том числе отдельные из них содержат как данность и сознание, без которого всё это бытие не имело бы смысла для существования, то есть не проявилось бы.

Наш подход к времени был подробно описан выше. По-видимому, он позволяет теперь с несколько большим приближением к истине ответить на ряд вопросов о сущности времени. На некоторые из этих вопросов, поставленных тысячи лет назад, адекватных ответов нет до сих пор, на другие вопросы ответы имеются, как, например, у Аристотеля или А. Бергсона, но они вытекают из традиционного понимания времени или основываются на недостаточной базе и поэтому нуждаются в корректировке.

1.Современная наука полагает, что информация переносится из прошлого в будущее, а не наоборот, считая этот факт принципиальным.

Время в человеческом сознании, как предполагается, есть условная сравнительная мера изменений материальных объектов. Человек наблюдает периодическое движения солнца и звезд на небе, на которое он никоим образом повлиять не может, отсчитывает по видимым им периодам условные интервалы – секунды, дни, годы, и полагает поэтому, что он живет в этом времени. Оно для него является, по видимости, внешним и в нем проходит его жизнь, утекая безвозвратно. Однако периодические изменения светил, колебание атомов он ощущает только через призму своего присутствия, или своего «настоящего», предполагая их существование в будущем и прошлом только в силу повторяемости этих периодических изменений, поскольку попасть в будущее и прошлое он не может.

Свое представление о внешнем времени он переносит и на собственное время, полагая, что перед ним существует, в отличие от внешнего повторяющегося времени (завтра солнце взойдет, и вчера оно всходило), еще совсем неизвестное, скрытое время, которое он называет будущим, и понятные ему, но ушедшие навсегда события, которые могут быть взяты из памяти или из баз данных. Эти события по факту человек квалифицирует как прошлое, куда уходит всё, остается там и пополняется с каждым мгновеньем. То есть человек как бы объективирует прошлое и будущее, отказываясь понимать, что он реально живет только в настоящем. Иначе говоря, его прошлое проявляется только в его настоящем, а будущее не проявляется никак или можно выразиться относительно него иначе: оно проявляется, как говорил Августин, в ожидании. Однако в некоторый момент его можно и не дождаться.

Человек полагает, что может, зная прошлое, экстраполировать его в будущее, так же, например, как движение планет, скорректировав его так или иначе в своем воображении. Данный процесс наука считает переносом информации в будущее.

Однако даже с формальной позиции невозможно перенести то, чего уже нет, в то, что еще не случилось. На самом деле информация берется из имеющейся базы данных в мгновения «настоящего» последовательно, поскольку только в эти мгновенья она реально существует, для того чтобы использовать ее не в мифическом будущем, а для формирования последующих мгновений настоящего времени. Достать что-то из прошлого, которое отсчитывается по внешнему времени назад от текущего настоящего, но реально отсутствует, невозможно, так же как и перенести что-то в будущее – ни того, ни другого нет, точнее, они существуют только в воображении человека в рамках внешнего времени. Однако всё то из прошедшего, что сохранилось в базах данных, проявляясь в одних мгновениях настоящего, действительно, способно отразиться на последующих мгновениях «настоящего», поскольку может повлиять на процесс сознательного отбора информации, который происходит лишь в настоящем. Таким образом, было бы ошибкой называть этот эффект переносом информации из прошлого в будущее. Данный эффект проявляется только в настоящем, то есть в конкретном мгновении жизни, составляющих в своей совокупности необратимую последовательность, в которой каждое из мгновений, проявившись, тут же уходит от нас, но они не проявляются так или иначе в последовательности мгновений одновременно.

Отличие представления обычного человека о прошлым в сравнении с его представлениями о будущим состоит, в частности, в том, что будущего для него нет ни в каком виде, кроме фантазий, предположений, тогда как прошлое кажется человеку существующим реально. В прошлом, по его представлению, должно собираться, как в копилке, всё то, что проходит через него самого в настоящем, хотя, на самом деле, вся накопленная информация находится в базах данных, доступных человеку только в его скользящем «настоящем».

Постоянное существование настоящего совсем не означает отсутствие изменений в самом сознании, поскольку каждый момент настоящего имеет длительность, в течение которой из памяти, как из баз данных компьютера, может быть запрошена и получена та или иная информация, добавляющаяся к вновь поступающей, практически меняющейся непрерывно, что позволяет со знанием дела проектировать дальнейший ход событий. Однако это тоже происходит в настоящем, а не в будущем. Путаница в этих понятиях происходит в результате представления настоящего мгновенья эфемерной границей между прошлым и будущим, тогда как «настоящее» есть определенная длительность, в течение которой происходит получение и обработка не только информации от окружающих сознание внешних источников, но и уже накопленной информации, которая доступна для сознания в данный момент. Этот процесс идет последовательно – от одного мгновенья к следующему – без остановки для сознания, которое не успевает зафиксировать паузы между мгновениями технически. Вероятно, поэтому люди в своем представлении делят его на прошлое, настоящее и будущее.

Тем самым, информация появляется не из прошлого и не из будущего, которых в реальности нет, а формируется отдельными порциями в настоящем, поступающими для обработки сознанием, что занимает определенную часть каждого мгновенья в их последовательности. Данный процесс идет каждое мгновенье и имеет конкретную длительность.

Общий информационный пакет для каждого мгновенья проходит к нейронам мозга от разных органов человека в виде последовательностей нервных импульсов, в каждом из которых заключена соответствующая информация. Скорость распространения нервных импульсов колеблется в интервале от 1 м/сек до 120 м/сек. Частота и характер последовательности импульсов, несущих, в частности, зрительную информацию, зависят от интенсивности и спектрального состава света, а величина и длительность отдельного импульса не зависят от природы и силы раздражения.

Непосредственно после генерации импульса нервное волокно находится в, так называемом, рефракторном состоянии и не может быть возбуждено вновь в течение 1-2 миллисекунд, то есть нервное волокно в состоянии проводить нервные импульсы с частотой не выше 500 герц. Длительность самого импульса, проходящего по нервному волокну, составляет доли миллисекунды в каждом мгновении, и, в принципе, не может быть более времени задержки, то есть длительности восстановления нервного волокна (рефракторное состояние).

Пауза между нервными импульсами, содержащими информацию, означает, что они не идут непрерывно. Однако эта пауза вместе с еще более кратким интервалом обработки сигнала в каждом мгновении находится ниже порога ощущений и поэтому не попадает в сознание: в частности, движущаяся картинка для сознания человека обеспечивается интервалом между прогоняемыми последовательными кадрами около 0,04 секунды, что и составляет указанный порог. Его длительность, как видно, более чем на порядок превышает длительность паузы. Поэтому образующиеся дискретные последовательные мгновения собственного времени человека, заключающие в своей последовательности все картины и все события жизни для человека, сливаются в непрерывный, неразделимый поток в его сознании.

Вот тут, в этом процессе и возникает само собственное время человека. Оно есть условие для внесения изменений в окружающее, при котором он сам, частично инстинктивно, автоматически, частично сознательно отбирает из среды, которая может быть бесконечно разнообразной, только те сведения, которые поддаются расшифровке его ощущениями, или информацию. Это условие можно назвать собственным временем человека потому, что в нем последовательно возникают сформированные им самим мгновения в виде движущейся картины окружающего, в которой происходят события, а он может принимать в них непосредственное участие, что и составляет его жизнь.

Что же касается внешнего времени, то оно является отражением фиксации человеком в настоящем независимых от него, недоступных для него изменений материальных объектов, то есть оно есть внешнее обрамление его жизни. Собственное время человека, или его настоящее, в отличие от внешнего времени, формируется им самим, но в рамках внешнего времени, получая от него длительность, через информационное воздействие на среду, результатом которого являются сознательные или нет изменения, которые человек вносит своими действиями в окружающую среду на основе полученной им информации.

Этот процесс отличает всё низшее живое от высшего живого, так как только человек способен осознать свое «настоящее» и даже вообразить прошлое и будущее. А, например, животные вообразить ничего не могут, в частности, для них не существует ни прошлого, ни будущего, а «настоящее» они только ощущают, но не более.

Тем самым, время жизни человека, если его связать с информационным процессом, для него является настоящим временем, что, по-видимому, он интуитивно понял давно, обозначив его так, а не иначе. Данный факт совсем не ведет к отрицанию процессов изменения материальных объектов, в том числе и самого человека, мира в целом. Напротив, он приводит к осознанию того, что бытие бесконечно в своих изменениях, но проявляясь в конечной человеческой жизни через сознание, бытие предоставляет ему только те свои фрагменты, которые сознание через имеющийся у него аппарат ощущений способно распознать. Сознание их и распознает как бы точечным последовательным тыканием через свой носитель в окружающее его, а далее оно способно накапливать отбираемую информацию, проводить на ее основе теоретические и экспериментальные исследования, то есть познавать доступное ему окружающее имеющимися у него средствами.

Червь в яблоке живёт только в одном измерении пространства, имея возможность перемещаться только поступательно: материальные объекты для червя – только мякоть да косточки. Настоящее как собственное время он ощущает в основном по изменению своих вкусовых ощущений и по собственному пищеварению, а внешнего времени для него вообще не существует, поскольку ощутить его он никоим образом не может, не видя ни луны, ни солнца.

Такая ограниченность низшего сознания в живом обусловлена только лишь инстинктивным информационным воздействием на окружающую среду. Для человеческого, более высокого уровня сознания доступно из бытия несколько большее в нашем настоящем. Мы при контакте с окружающим даже осознаем свои действия. Однако кто гарантирует отсутствие сознания еще более высокого уровня? Для этого сознания бытие открывается совсем иными своими фрагментами в «настоящем», соответствуя уже иному набору ощущений и другим возможностям этого сознания.

С этим конечным настоящим смыкается бесконечность сознания, выражающаяся в нем. В своем настоящем времени оно может и жить и развивать себя в бесчисленных настоящих жизнях, в значительной степени самостоятельно конструируя собственное существование из подходящих фрагментов бытия в условиях конкуренции с подобными себе сознаниями.

Проявление времени как отражении возможных для сознания изменений бытия только в присутствии сознания иллюстрируется и тем, что в своих последующих конечных воплощениях сознание, или душа может попасть туда, куда стремится, независимо от времени: в нашем понимании, это может быть будущее, прошлое, одна или другая цивилизация, одна или другая вселенная. Для бесконечности, откуда является душа, нет понятий «раньше», «позже», «было», «не было». Поэтому сознание, душа сама отыскивает нужное ей измерение, соответствующее ее уровню развития и понимания, и вливается в поток живого в этом измерении, создавая там свое собственное «настоящее».

2. Аристотель, называющий настоящее «теперь», сформулировал вопрос так: «Является ли «теперь» частью времени?»

Его собственный ответ таков: «Теперь» – не часть времени, ибо частью времени измеряется целое, слагающееся из частей, «теперь» же не измеряет времени и время не слагается из «теперь». «Теперь» – это крайний предел прошедшего, за которым нет еще будущего, и предел будущего, за которым нет прошлого… «Теперь» неделимо. Если бы оно было делимо, то при подвижности границы будущее заходило бы в прошлое, прошлое в будущее. [9]

Выше мы показали, что аристотелевское «теперь», или мгновенье настоящего как раз складывается из нескольких частей, которыми можно измерять целое по логике Аристотеля. Если эти части слагают настоящее, то оно и является временем, а не пределом прошлого или будущего, которые, раз только настоящее есть время, не относятся к времени. Таким образом, если настоящее есть целое, то оно не часть времени, а само истинное время человека.

Этот довод дает ответ и на вопрос Аристотеля о делимости «теперь». Его он считал неделимым, но оно оказывается процессом получения, обработки и осмысления информации, состоящим из разных стадий, и являющимся последовательностью обрабатывающихся аналогичным образом пакетов информации.

Это же доказательство показывает, что «настоящее» не является границей между прошлым и будущем, как считал Аристотель, поскольку реально для человеческого сознания существует только настоящее; при этом если все прошедшие мгновения жизни так или иначе в виде информации оседают в памяти и могут быть проявлены в настоящем, так как они, всё пополняясь, никуда не исчезают из настоящего, присутствуя в каждом мгновении в виде накопленных баз данных, то будущее остается для сознания неизвестным. Человек, конечно, может ожидать того или иного, выдвигать различные предположения, создавать проекты. Однако в следующий момент все предполагаемое может сгореть, рухнуть, измениться, да и сам человек может передумать, сойти с ума, так же, впрочем, как и всё человечество.

Следующий вопрос, поставленный Аристотелем, таков: «Всегда ли «теперь» одинаково? Или оно всякий раз разное?»

Он сам отвечает на этот вопрос так: «Поскольку «теперь» связывает, оно всегда само себе тождественно, а поскольку разделяет, оно не одинаковое, а разное».

Этот ответ Аристотеля опять же основан на признании им реального существования прошлого и будущего. Поэтому он не корректен. Из показанного нами выше вытекает, что «теперь», или каждое мгновение «настоящего» формируется на основе информационного пакета, содержание которого зависит от окружающего, практически всегда меняющегося. Значит, его наполнение, как правило, различное.

«Есть ли в «теперь» движение? Или покой?», спрашивает Аристотель, и отвечает: «В «теперь» нет ни движения, ни покоя, ибо в нем нет частей.»

Поскольку «теперь», или настоящее есть информационный процесс, в котором информация поступает от источника информации к сознанию, где эта информация проявляется, производя в сознании образы действительности, мысли о них и о себе, а также чувства, причем «настоящее» как бы скользит в последовательности мгновений в соответствии с необратимым, последовательным поступлением информационных пакетов в сознание, постольку оно не находится в покое.

«Куда девается «теперь»?», задает следующий вопрос Аристотель. Он, как мы видели выше, не относит «теперь» ко времени, а считает его пределом как прошлого, так и будущего. [9]