Запретное желание

– Думаю, я разберусь.

Стоун вновь резко выдохнул, когда Эмма нажала на его ребра.

– Все это как в тумане.

Нахмурившись, Эмма посмотрела на шишку на его голове.

– Как в тумане? У вас кружится голова? Круги перед глазами?

– Нет.

Эмма вновь проверила зрачки.

– Вы не можете вспомнить, что случилось?

– Ну… – Стоун слабо улыбнулся. – Все дело в трех ненормальных девицах.

Подняв глаза, Эмма успела заметить, как дрогнули губы ее пациента.

– Три девицы, – повторила она.

– Угу.

Эмма прищурилась.

– И?..

– Они набросились на меня в «Мудиз бар энд грилл».

Речь шла о единственном в округе баре, в котором сосредоточивалась вся ночная жизнь городка. Эмма вновь оглядела многочисленные царапины.

– Черт возьми, вы подрались.

Стоун рассмеялся, а потом судорожно втянул носом воздух.

– О господи! От смеха мне совсем не лучше.

– Значит, перестаньте смеяться.

Футболка, предназначенная для езды на горном велосипеде, плотно облегала тело Стоуна, так что снять ее, не причинив ему боли, не представлялось возможным. К тому же она была изрядно порвана. Посему Эмма решительно взялась за ножницы.

– Эй, послушайте…

Эмма разрезала футболку по центру, и ее взгляду открылись другие кровоточащие ссадины, покрытые перемешанной с грязью запекшейся кровью.

Самый настоящий рассадник инфекции.

Эмма ощупала верхние ребра.

– На перелом не похоже, – пробормотала она, заметив, что одно из ребер все же причиняло Стоуну боль. – Подождите-ка…

– Господи.

– Да, судя по всему, тут трещина, – произнесла Эмма, когда Стоун позеленел и прикрыл глаза. – Сделаем снимок. Но сначала займемся раной на голове. Я сделаю обезболивающий укол. А потом наложу швы.

Стоун мгновенно открыл глаза, которые приобрели теперь оттенок нефрита.

– Иголкой?

– Именно с ее помощью обычно накладывают швы.

– Я бы предпочел быстродействующий клей. В прошлом году я заклеивал порез вот тут… – Стоун указал окровавленной рукой на подбородок. – Зажило как по мановению волшебной палочки.

– И об этом свидетельствует шрам. – Эмма наклонилась, чтобы рассмотреть получше. – Не волнуйтесь, я делаю это хорошо. Чертовски хорошо. Так что у вас не останется шрама.

– Ничего не имею против шрамов.

– И все же не стоит уродовать красивое лицо. – Эмма подала Стоуну халат. – А пока вам нужно раздеться.

– Но сначала вы купите мне ужин.

Эмма бросила на пациента суровый взгляд, который, однако, не возымел действия, потому что Стоун вновь закрыл глаза. Его лицо приобрело зеленоватый оттенок, а губы побелели от напряжения. Эмма вздохнула.

– Хотите, чтобы я позвала на помощь Ти Джея?

– Я справлюсь. – Поморщившись, Стоун сел. Он повел широкими плечами, чтобы освободиться от испорченной футболки, и выхватил из рук доктора халат. Эмма именно этого и ждала. По опыту она знала, что мужчины редко просят о помощи. Даже истекая кровью.

Эмма услышала за спиной какой-то шорох и тихие хриплые ругательства. Обернувшись, она увидела сражающегося с кроссовками Стоуна. Иначе это действо нельзя было назвать, ибо шнурки никак не хотели развязываться в его скользких от крови пальцах. Эмма подошла к нему, чтобы помочь, не сводя глаз с ужасных царапин под шортами – единственным предметом одежды, который все еще оставался на пациенте.

Эмма видела бесчисленное количество обнаженных тел – молодых, старых и в полном расцвете сил, – но при этом никогда не испытывала сексуального возбуждения.

Ее лучший друг и коллега, время от времени исполнявший роль любовника, доктор Спенсер Дженкс, ей не верил, но это была правда. Эмму просто-напросто не привлекали мужчины, нуждавшиеся в медицинской помощи.

Очаровывали – да.

Заставляли волноваться – всегда.

Привлекали?

Никогда.

До сегодняшнего дня.

И дело было вовсе не в обласканных солнцем золотистых прядях, пронзительно-зеленых глазах или мускулистом мужественном теле.

Честно говоря, Эмма не знала, что именно ее привлекает в этом мужчине, но зато точно знала, что беспокоит. Он не в ее вкусе. Совсем. Стоун слишком нетороплив и беззаботен. А еще он слишком несерьезно и игриво относится к жизни, что свидетельствовало о его бессодержательности.

Господи, да он зарабатывал на жизнь катанием на велосипеде и лыжах.

Такие парни никогда не вызывали у Эммы интереса или симпатии. Но тогда почему сейчас по ее спине пробежала эта дрожь предвкушения… нет, даже вожделения? Почему оно вообще возникло? Скорее всего этому было какое-то научное объяснение. Но Эмма не желала разгадывать эту загадку и сочла свои ощущения совершенно такими же неуместными, как и Стоун, пытавшийся надеть халат и морщившийся при каждом движении.

Девушка покачала головой и подошла ближе.

– Пока не стоит его надевать. Он все равно прилипнет к ранам. – Эмма взяла в руки коробку с иглами, и Стоун замер, не сводя глаз с ее рук.

– Мне это не нужно, – наконец вымолвил он.

Все они так говорят. Эмма набрала в шприц лидокаин.

– Когда вам в последний раз делали прививку от столбняка?

Все еще не отрывая взгляда от иглы, Стоун покачал головой.

– Не помню. Но со мной все в порядке.

Подбоченившись, Эмма оглядела истекающего кровью пациента. Он был высок и, как она успела заметить, сплошь состоял из упругих мышц. Она знала, что до своего ранения он двигался с грациозной легкостью и держался уверенно и непринужденно. Господи, да она собственными глазами видела, как он несся по горному склону и выглядел при этом так, словно прогуливался по дорожке в парке.

И, несмотря на это, его пугал вид иглы.

Это обстоятельство наверняка развеселило бы Эмму, если бы она не волновалась так из-за стоящей перед ней задачей. Ей необходимо должным образом позаботиться о пациенте, и без укола тут не обойтись.

– Закройте глаза.

– Нет.

Интересно, сможет ли она его удержать? Эмма никогда не испытывала проблем с обездвиживанием пациентов, чему в немалой степени поспособствовал опыт общения с наркоманами, частенько попадавшими в отделение «Скорой помощи». Но Стоун был слишком крупным для нее.

– Обещаю сделать все очень быстро.

– Ну да. Только я в этом не уверен. – С этими словами он попытался отодвинуться назад, однако скованность его движений говорила о том, что ребра, должно быть, пронзала нестерпимая боль.

– Стоун…

– В самом деле, – пробормотал он, и его лоб покрылся испариной, а зрачки расширились, – мне это не нужно.

Положив ладонь на грудь пациента, Эмма попыталась его удержать.

– Не заставляйте меня звать на помощь вашего брата.

– А вот теперь вы злитесь.

Эмма улыбнулась.

– Не тяните время.

– Ну надо же!

– Что такое?

– Вы улыбнулись, – произнес Стоун, попытавшись улыбнуться в ответ.

На какое-то короткое мгновение улыбка Стоуна обезоружила Эмму, но на правду сложно обижаться. В последнее время раздражение и сварливость стали ее лучшими друзьями.

– У вас очаровательная улыбка, – пробормотал он. – Вам нужно чаще улыбаться.

– Лесть вам не поможет. – Эмма постучала пальцем по шприцу, выпуская воздух. – Укол я все равно сделаю.

Глава 2

Стоун сел на столе, где вовсе не должен был оказаться. Только вот его глупый брат настоял на этом.

– Ты ранен и знаешь это, – сказал Ти Джей там, на горе. – Я не могу отвезти тебя домой без осмотра, потому что Энни меня убьет.

Сейчас, когда эта хорошенькая и ужасно вредная докторша размахивала у него перед носом шприцом, гнев тети Энни представлялся Стоуну меньшей из бед. Он на мгновение подумал о том, чтобы сбежать, но он не любил двигаться быстро, если, конечно, не стоял на лыжах или не сидел на велосипеде.

Да и от самой мысли о необходимости бежать куда-то к его горлу подкатывала тошнота. Кроме того, попытка сесть прямо едва не убила его.

– О черт! – выругался Стоун, хватаясь за ребра, которые, казалось, опалило пламя. – Черт!

– Я вам помогу.

Трудно было поверить, что этот ласковый голос принадлежал холодной высокомерной женщине с острым точно бритва языком. В одной руке она все еще сжимала проклятый шприц, а другой поддерживала Стоуна под спину.

Старина док предупреждал, что его дочь жесткая, резкая и неприветливая, и он не шутил. За то время, что она находилась в Вишфуле, Эмма несколько раз отвергала предложение Стоуна выпить по рюмочке за знакомство, а потом надрала ему зад на лыжне, когда еще лежал снег. Поскольку Стоун катался на лыжах с тех самых пор, как научился ходить, ему было очень обидно. Но крепление на ботинке ослабло, и то обстоятельство, что Эмма отказалась ему поверить…

Но, черт возьми, она ему нравилась, и он сам не знал почему. Тем более что эта симпатия не была взаимной.

И не только поэтому. Она холодная и… и… умная, смешная и соблазнительная. Чертовски соблазнительная в этих модных брюках, шелковой блузке и белом халате, словно все еще находилась в Нью-Йорке, а не в захолустном городишке на юге страны. И Стоуна не смущало то обстоятельство, что эта невысокая красотка с золотисто-каштановыми волосами напоминала злобную сестру куклы Барби.

Хм. Доктор Барби.

– Дышите, – произнесла Эмма. Все такая же спокойная и собранная.

Стоун тоже был спокойным и, возможно, немного возбужденным, несмотря на то что раны доставляли ему нестерпимую боль.

Нет, дело было не в ее легком нью-йоркском акценте. Не в модной элегантной одежде, которая скорее всего стоила дороже его джипа. Не в ее великолепной фигуре и красоте, не предназначенных для таких грубых парней, как Стоун. И не в быстрых уверенных движениях, ни одно из которых она не тратила понапрасну.

Стоун не знал наверняка, что именно его так привлекает в этой женщине, и это сводило его с ума.

Как и то обстоятельство, что от каждого вздоха ему хотелось захныкать подобно ребенку. Еще ни разу в жизни он не испытывал такой ужасной боли.

Господи, как же он жалок!

– Дышите, – напомнила Эмма.

Да уж, легко сказать. Ведь с каждым вздохом его легкие обжигало точно огнем.

– Нужна нюхательная соль? – Ее глаза были голубыми и такими же холодными, как и их обладательница.