Блистательный недоносок

Сергей Могилевцев

Блистательный недоносок

Комедия в 7-ми картинах

Начинающий и практически никому неизвестный журналист Александр Немчинский работает в газете «Верное направление», и пишет дешевые статейки о вредителях комнатных кактусов и пользе обливания холодной водой по утрам. Совершенно неожиданно он подслушивает перебранку двух бомжей, в которой упоминаются таинственные слова: «Блистательный Недоносок». Сам не понимая, зачем он это делает, Немчинский тут же пишет статью: «Грядет Блистательный Недоносок», и обманом, с помощью своей возлюбленной Марины, работающей секретаршей шефа, публикует ее в газете. И завертелась история! Главному реда­ктору газеты, Турандотову, тут же звонят с разных сторон, в том числе из Кремля, и требуют объяснить, кого конкретно имел в виду автор статьи. Турандотов в панике. После целого ряда объяснений и визитов в газету разных лиц в его голове рождается безумная идея: объявить о создании партии Блистательных Недоносков, ибо это единственный выход и для него, и для его окружения остаться в живых. Безумная эта идея, однако, вызывает такой энтузиазм в обществе, что уже в ско­ром времени в партию Блистательных Недоносков записывается множество людей. Тем временем Немчинский, автор статьи, спу­скается в московские катакомбы, и выясняет, что Блистатель­ный Недоносок – это реальная личность, более того – талант­ливый поэт, который на его глазах трагически гибнет, оста­вив ему пачку своих стихов, некоторые из которых он успел прочитать вслух. Немчинский выходит на поверхность, появляется в газете, и попадает на банкет по случаю явления народу Блистательного Недоноска, руководителя вновь созданной партии. Он пытается объяснить гостям, как на самом деле об­стоят дела, и даже читает им стихи погибшего поэта, но в ответ слышит лишь издевки и оглушительный хохот. Опустив голову, покидает молодой журналист обезумевших гостей, а тем временем в зал торжественно входит человек в маске, ко­торого все считают Блистательным Недоноском, и который воз­главит новую партию. Медленно, остановясь посередине сцены, снимает он маску с лица, чем приводит гостей в неописуемый ужас. Гости застыли в самых нелепых позах, и остаются в них бесконечно долго, а Блистательный Недоносок подходит к краю сцены, и так же долго, практически бесконечно, смотрит в зрительный зал. История закончилась. Время остановилось. Началось царствие Недоноска.

УЧАСТВУЮТ:

Н е м ч и н с к и й А р к а д и й Г а в р и л о в и ч, начинающий журналист, позже бомж.

Н е з н а к о м е ц в м а с к е, он же Б л и с т а т е л ь н ы й Н е д о н о с о к.

Т у р а н д о т о в А п о л л и н а р и й И г н а т ь­ е в и ч, главный редактор газеты «Верное направле­ние».

Г о н д у р а с о в.

М е с о п о т а м о в.

М а р и н а, его секретарша.

А н т и п о д о в Т р о я н Б о р и с о в и ч, милли­онер, владелец газеты «Верное направление».

С о ф и я А н д р е е в н а, его жена.

В л ю б ч и в ы й.

В н и м а т е л ь н ы й.

З и н д е л ь ш т е й н.

Ш а л у н.

К р а п и в а.

Е р ш.

К о л о т у н.

Н е д о н о с о к.

Л и м п о п о Д ж у зе п п е П е т р о в и ч, писатель.

З н о й н а я А в д о т ь я Н и л о в н а, литературовед.

К л и к у ш а М а т р е н а П ет р о в н а, очень сильная прорицательница.

В с е т а к о в с к и й.

С м е х о т в о р н ы й.

Х а р и з м а т и ч е с к и й.

Л ю с я Ш п и ч а к, светская львица, и с ней с т а­ й к а п о к л о н н и ц.

К в а з и м о д о В а н я, стриптизер.

Н е к т о П р о к о ф и й Ф и л и п п о в и ч, про­ездом из Нижнего.

Г о с т и н а б а н к е т е, о ф и ц и а н т ы, л ю­ д и в у н и ф о р м е, п р и с л у г а.

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Набережная Москва-реки, ночь, светит луна. А р к а д и й, М а р и н а.

М а р и н а. Ах, как здесь романтично!

А р к а д и й. Не больше, чем в нашей с тобой газете. Здесь, милая девочка, реальность первого плана, здесь то, что создано некогда Господом Богом из хаоса и непрерывного дрожания атомов, а потом лишь немного подправленное людьми, которые одели в гра­нит эту реку, и пустили по ней речные трамваи впе­ремежку с двумя-тремя неуклюжими баржами. Здесь еще все очень наивно: лунный свет, настоянный на вздо­хах влюбленных, сияние звезд, которого, впрочем, в большом мегаполисе увидеть нельзя, туманы полуночи и неизбежная проза рассвета, который всегда прихо­дит слишком поспешно. Иное дело наша с тобой газета, где властвуют максимы совсем иного порядка, где каж­дый пишущий изначально равен Творцу, и может тво­рить из этой сырой глины (театральный жест по сто­ронам) то, что угодно его душе.

М а р и н а(прижимаясь к нему). Как загадочно ты говоришь! Впрочем, в такую волшебную ночь вовсе не хо­чется разгадывать ребусы и загадки. Скажи мне, если не трудно, что-нибудь простое и приятное для ушей влюбленной девушки, такое, о чем помнила бы она по­том долгие годы.

А р к а д и й(нетерпеливо отстраняя ее). Ах, Марина, ну как же ты не понимаешь, что мне сейчас не до этих пустых сантиментов! Я весь переполнен идеями и проектами, я каждый день кладу на стол нашему с тобой общему шефу одну статью за другой, в которых излагаю свою точку зрения на текущий момент. Свой взгляд на устройство мира, а также вселенной и общества, который его, к сожалению, абсолютно не тро­гает.

М а р и н а(насмешливо). А если проще, то главный редактор нашей газеты «Верное направление», в которой я работаю секретаршей, а ты начинающим журналистом, взятым с испытательным сроком, не воспринимает все­рьез твои великие сочинения. Мне каждый вечер при­ходится вытаскивать их из корзины, и выбрасывать в мусорный бак, который давно уже подружился с твоими выдающимися идеями и проектами.(Еще более нас­мешливо.) Не любит тебя наш шеф, милый Аркаша, ой, как не любит! Уже три месяца, как ты работаешь в нашей газете, а еще ни одной стоящей вещи так и не смог в ней напечатать. Не считая, конечно, заметок о пользе электронного осеменения кур и борьбе с вредителями комнатных кактусов. Мне кажется, после этих кур и этих вредителей наш Аполлинарий Игнатьевич еще больше тебя невзлюбил!

А р к а д и й(угрюмо). Ничего, Мариночка, придет время, и полюбит, как миленького. (Доверительно, беря ее за рукав.) Ты знаешь, мне тут на днях пришла идея умопомрачительной статьи, смысл которой я так до конца и не понял, но которую, тем не менее, уже накатал, и даже положил на стол нашему шефу. Если он от нее не свихнется и поймет хотя бы часть моих идей и посылов, то это будет бомба, которая взор­вет не только страну, но, возможно, и весь погряз­ший в интригах и мелочных дрязгах мир.

М а р и н а(с наигранным интересом). Правда? И как же называется эта твоя статья?

А р к а д и й(доверительным шепотом). «Блистательный Недоносок»!

М а р и н а(поперхнувшись, она поражена). Как-как, какой недоносок?

А р к а д и й(торжественно, широко улыбаясь). «Блистательный Недоносок», и это, Мариночка, есть самое великое и самое загадочное из всего, что я когда-либо написал. Что там несчастные куры с их баналь­ным и несчастным осеменением! Что там вредители ко­мнатных кактусов, о которых я теперь не могу вспо­мнить без смеха?! Бери, Мариночка, выше, бери так высоко, что даже задохнуться можно на такой высо­те, если не умеешь дышать и не привычен к суровым горным условиям. Речь, Марина, идет о пришествии некоего человека, а может быть даже явления, суть которого мне понятна не до конца, но которое непременно вторгнется в нашу общую жизнь. Одним словом, любимая, речь идет о вещах таинственных и загадоч­ных, сравнимых, возможно, с тайфуном, землетрясени­ем, а может быть даже с новым Потопом!

М а р и н а(она поражена). Но как же ты вышел на столь страшные вещи?

А р к а д и й(оживляясь). О, ты не поверишь, но все бы­ло просто и даже банально. Я, как ты знаешь, люблю в поисках идей и сюжетов посещать разные сомнитель­ные, а также вполне приличные места, вроде иппод­рома, собачьих боев, сеансов магов, колдунов и но­вых мессий, городских трущоб и ночлежек, в которых можно услышать то, что ни за какие деньги не услышишь и не увидишь в модных литературных салонах. И вот, представь себе, в одной из таких ночлежек, ко­торая, если честно, была просто задворками какого-то крупного супермаркета, я был свидетелем переб­ранки двух или трех бомжей, от которых, собственно, и услышал это выражение: «Блистательный Недоносок».

М а р и н а. Услышал его из уст дерущихся бомжей?

А р к а д и й. Да, не то дерущихся, не просто пикирую­щихся друг с другом. Среди бомжей ведь встречают­ся очень разные люди, некоторые весьма образованные и начитанные, есть даже бывшие доценты и профессора, и услышать из их уст что-нибудь стоящее и заслужи­вающее внимания не столь уж и мудрено. Некоторые выражения этих почтенных господ столь изысканны и благородны, что достойны внесения в книгу рекордов Гиннеса. Но на этот раз, ты знаешь, меня словно то­ком ударило!

М а р и н а. Тебя ударило током?

А р к а д и й. В переносном смысле, естественно, но эф­фект был примерно таким же. Я услышал всего два сло­ва: «Блистательный Недоносок», – а передо мной сло­вно бы открылась другая вселенная. Я тут же бросил­ся домой, и, засев за письменный стол, стал писать статью о пришествии не то человека, не то, возмож­но, какого-то духа, который, очевидно, поработит всех нас и подчинит своей страшной воле. Понимаешь, я не знаю, когда это будет, и что это будет конкре­тно, но в то, что это грядет, верю решительно, и ни капли не сомневаюсь в своей правоте!

М а р и н а(резонно). Как же ты можешь писать о том, чего не знаешь, и о чем конкретно не можешь толком сказать?

А р к а д и й(порывисто). Вот в том-то и дело, Марина, вот в том-то и дело, что меня околдовали эти два проклятые слова: «Блистательный Недоносок», – и я на­писал статью о том, чего толком не знаю, и чего то­лком представить себе не могу. Только лишь о том, что чувствую, и про что твердо знаю, что оно неп­ременно теперь придет.

М а р и н а(с сомнением). И ты думаешь, что наш шеф опубликует эту статью?

А р к а д и й(безнадежно). А мне уже не важно, опубли­кует он ее или не опубликует! Если не опубликует он, то опубликует другой. Я совершенно уверен, что напал на золотую жилу, и не слезу с этой жилы до тех пор, пока не вычерпаю ее всю до дна. Я теперь желаю лишь одного: разыскать того самого бомжа, ко­торый произнес эти загадочные слова и произвел в моей душе такие надежды и опустошения!

М а р и н а(с сомнением). Ты собираешься искать этого таинственного бомжа?

А р к а д и й(страстно). Да, Мариночка, да, и начну это делать прямо сейчас. Если понадобится, то я по­свящу этим поискам всю жизнь, но докопаюсь-таки до истины, и узнаю значение этих страшных и загадоч­ных слов!

М а р и н а(с сожалением). Ну что же, ищи, а все же лу­чше было посвятить эту ночь совсем другим поискам и открытиям!

Обнявшись, уходят.

КАРТИНА ВТОРАЯ

Кабинет Т у р а н д о т о в а. Обстановка типич­ная для подобного рода кабинетов.

Т у р а н д о т о в(один, просматривая свежий номер га­зеты). Позвольте, позвольте, а это еще что такое? Что значит «Блистательный Недоносок»? (Качает голо­вой.) Нет, ну должны же быть какие-то границы доз­воленного! Я понимаю, что озаглавить можно по-вся­кому, и сам всегда настаиваю на броских названиях, особенно в материалах на разные житейские темы, я сам люблю парадокс и интригу, но нельзя нарушать неписанных правил! (Начинает внимательно читать статью, глаза его лезут на лоб.) Что, что? Что та­кое? «Из невероятных туманов неопределенного буду­щего грядет к нам блистательный Недоносок, и его появление избежать уже не удастся!» Нет, надо же, неопределенное будущее, и почему-то без согласова­ния со мной и с коллегами, хотя будущее нам изве­стно доподлинно, и никаких явлений в нем не предвидится. (Читает дальше.) «Он весь конечен и нес­мел, он только лишь рождается из розовой пены ут­ренней прекрасной Зари, он выходит из океана буд­ней, как выходила богиня любви, прекрасная Венера, из океана мифов и сказок, созданных воображением античных народов. Он только лишь рождается, но это рождение, возможно, есть рождение грядущего Бога». (Задумчиво смотрит в даль, неопределенно покачива­ет головой.) Нет, это уж очень круто, это как-то даже революционно и вызывающе. Это что же получа­ется, что мы, в нашей газете, намекаем на рождение некоего существа, фактически Бога, и ставим всех перед фактом, не посоветовавшись даже заранее там, где обычно советуются, и не получив необходимого одобрения? (Читает дальше.) «Так упадем же, друзья, на колени, и протянем руки к тому, кого мы еще не знаем, и ни разу не видели, чье имя Блистательный Недоносок, и чей приход уже начинает преображать наши унылые и беспросветные будни!» (Вскакивает из-за стола, начинает нервно ходить по кабинету, кричит в сторону двери.) Марина! Марина!

Входит М а р и н а.

М а р и н а(с кипой документов в руках). Доброе утро, Аполлинарий Игнатьевич!

Т у р а н д о т о в(показывая ей газету). Ты это чита­ла?

М а р и н а(удивленно). Нет, а что здесь такое?

Т у р а н д о т о в(возмущенно). Если сказать, что это черт-знает что, то этим невозможно высказать и со­той доли моего возмущения. А также негодования, не­понимания и неведения, ибо я действительно не пони­маю, что здесь написано. Думаю, что этого не пони­мает и сам автор этой статьи. Ты знаешь, кто это все написал?(Протягивает ей газету.)

М а р и н а(берет газету, с любопытством). Что, Аполлинарий Игнатьевич? «Люстра, состоящая из чистого зо­лота, упала на голову самой выдающейся певице нашей страны»? Вы это имели в виду?

Т у р а н д о т о в(разъяренно). Нет, не это. Читай ни­же!

М а р и н а(читает другую заметку). «Депутат променял больную жену на гастарбайтера из ближнего зарубе­жья»? Это, Аполлинарий Игнатьевич?

Т у р а н д о т о в(еще более разъяренно). Нет, нет, еще ниже!

М а р и н а(наигранно, отложив в сторону документы). «Грядет Блистательный Недоносок»? Вы это, Аполлина­рий Игнатьевич, имели в виду?

Т у р а н д о т о в(кричит). Да, черт возьми, да, имен­но это! Кто разрешил, кто пропустил, кто утвердил эту статью? Кто нас всех подставил под монастырь, ибо неизвестно еще, чем эта статья аукнется для нашей газеты, и я не уверен, будем ли мы все живы к завтрашнему утру?! (Доверительно, подходя к М а­ р и н е, беря ее за подбородок, внимательно загля­дывая в глаза.) Поверь мне, девочка, как старому газетному волку, который сменил уже не один десяток разных, как толстых, так и не очень, газет и журна­лов, что эта статья, если ее вообще можно назвать статьей, содержит внутри себя водородную бомбу! Она страшна уже своей неопределенностью и намеком на будущие перемены, которые мы, при нашей направленно­сти и нашем нынешнем руководстве, позволить себе никак не могли. Эта статья таит в себе яд гремучей змеи, и ее трещотка (указывает на телефон) вот-вот начнет пугать нас всех что было силы! Одним словом, милая девочка, я предполагаю самое худшее, и хочу знать, кто позволил этой статье появиться в газете?

М а р и н а (глядя на Т у р а н д о т о в а честными и невинными глазами). Вы, Аполлинарий Игнатьевич, все статьи, идущие в печать, визируете и утвержда­ете вы. Сейчас посмотрим, есть ли ваша подпись под этой статьей?! (Берет со шкафа кипу бумаг, начинает листать их, находит нужную, радостно.) Вот, Аполли­нарий Игнатьевич, это как раз то, что вы вчера под­писали. Статья Аркадия Немчинского, очень, между прочим, талантливого, хотя и начинающего, журналис­та, называется, как вы уже сказали до этого: «Гря­дет Блистательный Недоносок», и подписана вами вче­ра в половине шестого. Вместе со всем номером, ко­торый сегодня с утра поступил к подписчикам, а так­же во множество газетных киосков нашей необъятной страны.

Т у р а н д о т о в(выхватывает у нее из рук верстку статьи, разглядывает на ней свою собственную резо­люцию). О Боже, это действительно я подписал, и именно вчера в половине шестого, как ты и говоришь, невинное и непорочное создание, хранительница всех этих таких нужных сегодня и совершенно бесполезных завтра бумаг. (Внимательно смотрит на секретаршу, кричит.) Но кто, кто подсунул мне эту ста­тью, кто дал мне ее на подпись, кто вообще дает мне подписывать всю эту гадость?! (С отвращением обводит рукой свой кабинет, заваленный множеством разных бумаг.)

М а р и н а(с совершенно невинным взглядом, ангельским голосом). Я, Аполлинарий Игнатьевич, именно я даю вам на подпись все те статьи и заметки, которые готовятся для нового номера.(Еще более ангельски и невинно смотрит на шефа.)

Т у р а н д о т о в(некоторое время изучает ее, потом безнадежно машет рукой). Да, ты действительно невин­на, и никакой оплошности, разумеется, допустить не могла. С таким ангельским видом невозможно быть внедренным агентом, засланным конкурентами и моими недоброжелателями с целью погубить и меня, и газе­ту. С таким ангельским видом можно только лишь ви­тать в высших сферах (начинает небольшими шажками бегать по комнате и смешно взмахивать руками) и петь песни о невинности мира.(Отеческим тоном.) Смотри, милый мой ангел, смотри, невинная пчелка, как бы тебя жестоко не обманули, и в одно прекрасное утро ты бы не проснулась в сетях жестокого и расче­тливого паука, какого-нибудь негодяя со стажем, ка­кого-нибудь прожженного лицемера, возможно даже ре­дактора крупной газеты, обманом заманившего тебя в свою паутину! Будь бдительной, мой ангелочек, и не верь никому, кроме меня, потому что я самый чес­тный и самый неподкупный из всех редакторов крупных газет, которые когда-нибудь встретятся у тебя на пути!

М а р и н а(все так же невинно, делая реверанс). Хоро­шо, Аполлинарий Игнатьевич, я буду иметь это в ви­ду!

Т у р а н д о т о в(немедленно меняя тон). Ну все, все, хватит этих лирических отступлений, дельце сделано, и славное дельце, черт побери, хоть я здесь и предполагаю чей-то подвох. Однако надо жить и постара­ться хоть как-то спастись. Немедленно ко мне Гондурасова и Месопотамова, и пусть посмеют только ска­зать, что они ничего до сих пор не знают!

М а р и н а(опять приседая). Сию минуту, Аполлинарий Игнатьевич! (Забирает с собой документы, исчезает.)

Т у р а н д о т о в некоторое время один, ходит по комнате, делает неопределенные жесты, говорит сам с собой, крутит пальцем около виска, показывает кому-то кукиш и другие неприличные знаки, потом опять садится.

Входят Г о н д у р а с о в и М е с о п о т а м о в.

Т у р а н д о т о в(бросаясь к ним с газетой в руках). Вы видели это?

Г о н д у р а с о в. Видели, Аполлинарий Игнатьевич!

М е с о п о т а м о в. Видели, но не знали, что это такое!

Т у р а н д о т о в. Я тоже не знаю, что это такое, и догадываюсь, что я такой не один!