Колобок

— До свидания.

— Да, да, — поспешно ответила инспекторша, — до свидания.

Через минуту после ее ухода из-под стола вылез подозреваемый, и его оттопыренные уши пылали, как угольки в жаровне.

— Уф, — выдохнула сидящая на стуле девица, — ну у тебя и нервы!

— Ты молодец, — сказал Миша, — не выдала.

— Еще бы я в такую минуту созналась! А чего ты такого натворил, что тебя ловят?

— Сам не знаю, зачем я ментам понадобился.

— Ну, ну, признавайся, я тебя не сдам.

— Слушай, прекрати.

— Тогда, может, продолжим?

— Прекрати. Мне надо выбраться отсюда незаметно. У вас есть запасной выход?

— Ну, допустим.

— Тогда я пошел.

— А сам найдешь выход-то, запасной?

— Постараюсь.

— Ладно, подожди, я гляну в коридор. Ой, а когда мы еще раз встретимся?

— Позвоню завтра, честное слово.

Шатенка погрозила ему пальцем, приоткрыла дверь, повертела головой в разные стороны и затем дала знак Древяскину. Он вышел в пустой коридор, и через секунду его словно ветром сдуло.

— Ну, ты и быстроногий, — рассмеялась кадровичка и закрыла дверь.

10

В офисе Максима Павлодаева после случившегося много говорили и удивлялись, что никто ничего не видел и не слышал, когда в кабинете директора происходила такая кошмарная уголовщина. Удивлялись также и тому, что якобы изнасилованная секретарша на обследование к гинекологу не пошла, а у шефа пропали важные бумаги.

Действительно, после происшествия Максим обнаружил, что из сейфа, ключи от которого были только у него, пропали договоры с поставщиками. Это бы еще полбеды, но вместе с ними исчезли и дополнительные соглашения, секретные, которыми вполне могла заинтересоваться прокуратура. Впрочем, эта была обычная практика для всех строительных фирм. Покупали стройматериалы за одну цену, а в отчетах шла другая.

Дело было скверным еще и потому, что сам он никак не мог добиться от своей секретарши, как это могло случиться. Следов взлома не было, ключи он носил постоянно в кармане, а бумаги пропали. Она же клялась и божилась, что не знала даже, где он хранит ключи и все такое прочее. Конечно, лгала. Не могло такого быть, что во время их встреч у нее на квартире, когда он после любовных игр, бывало, засыпал, она не интересовалась содержимым его карманов. Все женщины любопытны, это общеизвестно, и, пожалуй, как гоголевская «редкая птица долетит до середины Днепра», так и редкая представительница слабого пола удержится от соблазна залезть в карман мужа или любовника. Так что тут было все ясно: она наверняка сделала слепки с ключей и воспользовалась с коварными целями. Хотела отомстить за постоянные и пустые обещания развестись и жениться на ней? Но теперь, когда он готов был сделать этот шаг, и она знала об этом, зачем ей было так его подставлять? Если допустить, что бумаги украли насильники, то как они могли это сделать без ключей и, главное, знания кода? Чтобы открыть сейф, надо знать не только комбинацию цифр, но и произнести одно слово голосом владельца. Об этом Светлана знала, и она легко могла найти удобный случай, чтобы записать его голос на пленку. И он был уверен, что кроме нее никто не смог бы всего этого проделать. И он решил на это раз не тревожить сыщиков из милиции, а самому установить за ней слежку.

За Финляндским вокзалом вдоль тупиковых железнодорожных веток расположены бесчисленные склады. Раньше, когда Максим был прорабом, ему часто приходилось сюда приезжать, чтобы самому отгрузить стройматериалы, на месте проверив их качество. И ему помнилось, что там между вагонов постоянно шныряли беспризорные пацаны, обосновавшиеся здесь с определенными даже удобствами. Максим как-то познакомился с одним из них, стрельнувшим у него сигарету, и тот привел его в старый купейный вагон, снаружи совершенно неприглядный, ржавый, со свисающей лохмотьями зеленой краской, но внутри вполне сохранившийся. В этом вагоне обосновалась целая колония подростков всевозможных национальностей. У каждого, конечно, своя биография и причины, отчего они оказались в тупике. Жить им здесь было вполне комфортно. По ночам они, как признался его знакомец, грабили вагоны с продуктами и бытовой техникой, а днем отсыпались, пили, курили, играли в карты, приводили проституток.

Вот сюда и решил наведаться Максим, чтобы нанять пацанов для слежки за секретаршей. Нужный вагон он нашел, но тот оказался не только запертым, но и окна его были зарешечены толстой арматурой. Похоже, сладкая жизнь малолетних нелегалов тут закончилась. Но пройдя еще несколько шагов вдоль железнодорожного полотна, он обнаружил небольшой заброшенный склад, дощатая дверь которого была полуоткрыта, и оттуда доносились детские голоса. «Ага, — подумал он, — вот, куда они переселились».

И действительно, когда он открыл дверь, то понял, что попал, куда хотел. Широкие стеллажи, некогда служившие для хранения разных товаров, теперь превратились в нары, на которых в этот ранний час спали вихрастые пацаны, укрывшись разным тряпьем. Но были и бодрствующие, и среди них Максим узнал и своего знакомца, белобрысого Диму, курившего толстую сигару и сдающего новенькие, хрустящие карты. Играли они так азартно, что когда Максим подошел к ним ближе, его не сразу заметили.

А когда увидели элегантного господина в кожаном пиджаке, притихли. Максим поздоровался и спросил у Димы, помнит ли тот его. Мальчишка наморщил лоб, взъерошил волосы и ответил, что не забыл. И потом, посмотрев на ребят, словно ища у них солидарной поддержки, с агрессией в голосе спросил, зачем он сюда приперся, и что ему нужно. Максим поднял руки вверх, словно сдаваясь, рассмеялся и сказал, что ему нужна от них помощь, и ничего больше. И все объяснил. Пацаны стали ухмыляться и потребовали аванс. Он вручил им фотографию и деньги и поехал в офис.

В приемной он увидел молодую полноватую женщину, которая явно чем-то провоцировала Светлану, отчего та полыхала пятнами.

— Ага, — сказала Надежда Ивановна (а это была именно она), — главный герой прибыл. А то мы заждались. У нас уже готова заструиться слезой омоченная тушь.

И действительно, глаза у Светланы были, как говорится, на мокром месте, и она едва сдерживалась от более активного проявления своих возбужденных чувств. Увидев шефа, обрадовалась и попыталась улыбнуться. Следователь, между тем, встала и сказала Максиму, что хочет задать ему несколько вопросов. Тот жестом пригласил ее в кабинет.

— Ну, что ж, — сказал он, усаживаясь за стол, — я готов ответить на ваши вопросы, но постарайтесь иметь в виду, что в моем графике ваш визит не был запланирован.

— Не беспокойтесь, всего лишь краткие уточнения. Мой шеф поручил мне ваше дело, материалы которого вам хорошо известны. И дает он мне в разработку такие щекотливые дела, надеясь на мою девичью интуицию.

— Я уже давал показания, как вы помните, по этому делу, и менять их не намерен. Что еще?

— Ладно, так я и думала. А как вы объясните эпизод с вашей секретаршей? Прямо дубль одноименного фильма, но с другой актрисой. Только тут не оказалось героя с клюшкой.

— И не могло оказаться. Потому что преступления, как вы знаете, совершены с получасовым интервалом. Вопрос к вам: это те же самые или другие?

— Это мы и пытаемся выяснить. Ваша секретарша отрицает, что на нее напал тот человек, которого вы опознали по фотографии. Как, впрочем, и ваша жена. Не узнала или не захотела узнавать. Я полагаю, вы тоже над этим задумывались, не так ли?

— Свои мысли по этому поводу, с вашего разрешения, я оставлю при себе.

— Ну ладно, давайте проанализируем. Значит между двумя нападениями прошло полчаса. Допустим, без наличия пробок на хорошем автомобиле от вашего дома до офиса можно добраться за десять-пятнадцать минут. Так?

— Да. Но обычно я добираюсь не меньше, чем за двадцать.

— Хорошо. На метро, скажем, не меньше. А если бегом, проходными дворами? Все очевидцы говорят, что преступник настоящий спринтер.

— Все может быть. И эту тему мы уже обсуждали с вашим шефом. А что вы от меня хотите? — Максиму вовсе не хотелось сейчас говорить о своей беде с этой нагловатой девицей.

— У вас есть враги?

— Скорее опасные конкуренты.

— Вот-вот, я так и подумала. Для этого и зашла. Есть, знаете, версия, что они вам, таким образом, гадят.

— Вполне возможно.

— Вот и расскажите о них, и какие у вас трения.

— На любом рынке, и нашем, строительном тоже, все друг другу если и не враги, то опасные соседи. Все хотят кусок урвать. Так что тут всех можно подозревать.

— Ну, а вы-то, наверное, знаете, кто вам больше всего завидует и стремится вставить палки в колеса.

— Конечно, знаю. Но давайте я лучше вам об этом напишу. А сейчас, поверьте, срочные дела.

— Минуточку, — Надежда Ивановна выставила перед собой ладонь, — а что вы скажете о странных, мягко говоря, показаниях вашей секретарши?

— Об этом судите сами. Извините, я больше не могу вам уделить времени и внимания.

Надежда Ивановна встала, брови у нее поднялись вверх, и тем самым выразила удивление, что разговор заканчивается столь быстро, хотела было вспылить и вручить повестку, чтобы явился, как положено, в отделение для допроса, но передумала. Решила действовать иначе.

Как только за ней захлопнулась дверь, Максим вызвал Светлану. Ему очень не терпелось узнать, о чем был у них разговор со следовательницей. Секретарша явилась уже успокоившейся, следы волнения были искусно убраны макияжем. Ничего, впрочем, нового она не сказала. И тем сильнее возбудила подозрения шефа. Он теперь уже был уверен, что документы похитила секретарша.

11

Маша, между тем, получив нужную справку от травмированного в голову гинеколога, решила возобновить попытки наладить прежние отношения с женихом, но тот куда-то пропал. Не мог ему дозвониться и его брат, которому, сами понимаете, нужна была юридическая помощь, чтобы оценить степень утрат и рисков в связи с пропажей документов. Его не было дома, не было на работе, а телефон упорно вещал, что абонент не доступен. Два дня Максим безуспешно пытался связаться с братом, а на третий решил вызвать следователя Макарова и взломать дверь в квартире Юры.

Новая массивная дверь плохо поддавалась усилиям двоих плотников, которые старались с помощью «фомки» оттянуть дверь так, чтобы два круглых штыря самого замка сумели выскользнуть из своих гнезд. Макарову надоело смотреть на бесплодные усилия малорослых гастарбайтеров. Он взял у них нехитрый инструмент, чтобы двумя ловкими движениями вывалить сверкавшие сталью цилиндрики из дверной коробки.

В квартире было пусто и тихо. Никаких следов грабежа или чего подобного не наблюдалось. Похоже, хозяин ушел из дома, как обычно. Не было видно признаков спешки или каких-то иных форс-мажорных обстоятельств. Макаров внимательно осмотрел пол, надеясь обнаружить какие-нибудь следы, но старый добротный паркет блистал лаком, а на большом ковре, в центре которого угнездился большой овальный стол, не было и пылинки. Выглянув в окно, он увидел с высоты четвертого этажа просторный двор с садиком, не слишком густо в этот утренний час заставленный автомобилями Он решил выяснить у соседей, кто и когда видел Юру в последний раз.

На просторной лестничной площадке «сталинского» дома наблюдались еще три, кроме взломанной, двери. Две из них были, как и в квартире Юры, новые, а третья была обшарпанной и неопределенного цвета, потому что красили ее, похоже, масляной краской еще при жизни товарища Сталина. На стене у двери прилепилась стайка круглых кнопок с написанными рядом фамилиями. Было очевидно, что это коммуналка, и Макаров решил начать именно с нее. После звонка, который жалобно и с каким-то даже хрипом долго звучал за дверью, в проеме появился хмурый мужик лет пятидесяти в синих спортивных брюках и застиранной серой футболке с надписью «Harward».

Макаров вынул удостоверение и сказал:

— Мы из милиции, ищем вашего соседа. Вы давно его видели?

— Кого? Юру, что ли? Третьего дня из окна видел, как он в машину садился. Утром, да.

— А еще кто из ваших соседей дома?

— Можно сказать, никого. Все на работе. Только Ираида Матвеевна, но старуха с постели вообще не встает.

— А вы что-нибудь подозрительное не замечали?

— Например?

— Ну, какие-нибудь странные люди приходили или следили за ним?

— Я к нему не приставлен, — ответил сосед и потупился.

Мирослав Сергеевич, а именно так звали мужчину, мог бы рассказать о том, что видел позапрошлой ночью, но не стал. Дело в том, что у Мирослава Сергеевича, который работал старшим продавцом в мебельном магазине, была старая «копейка», на которой он ездил на работу, а в выходные любил выбраться с удочкой на природу. А для того, чтобы покормить свою вишневого цвета любимицу, он по ночам выезжал на окраины, где были стоянки грузовиков. И потихоньку, с канистрой и резиновой трубкой в руках, находил стоявшую без присмотра фуру (мысленно он называл ее «коровой»), отвинчивал крышку бензобака, совал туда трубочку, другой конец брал в рот, втягивал в себя в воздух, и через секунду-другую пахучая струйка лилась уже в его канистру. Так он находил пропитание для своей любимой «вишенки». И вот позапрошлой ночью, возвращаясь после «удоя», Мирослав Сергеевич увидел, что из машины соседа, юриста Юры Павлодаева, вылез, причем с водительского места, высокий парень в вязаной шапке, и очень быстрым шагом решительно направился к его парадной. Мирослав Сергеевич поднялся на свой этаж, но парня уже не было. Скорее всего, подумал тогда, это автомеханик, который пригнал машину Юре. На том и успокоился. И вот теперь, когда узнал, что Юра пропал, Мирослав Сергеевич все же не решился сообщить свои ночные наблюдения.

Опытный следователь Макаров понял, что хмурый мужик чего-то не договаривает, но настаивать не стал и сказал:

— Ладно, если что вспомните, позвоните, — и сунул Мирославу Сергеевичу визитку.

Когда дверь за Мирославом Сергеевичем закрылась, Макаров позвонил в оставшиеся две двери, но за ними была немота. Подумав, Макаров вновь нажал на одну из кнопок звонков коммунальной квартиры. Появился все тот же хмурый мужик, но теперь на нем были светлые брюки и клетчатая рубашка с короткими рукавами. Он удивленно развел руками:

— Еще вопросы?

— Да, — ответил Макаров, — ваша соседка, пожилая, которая с постели не встает, к ней можно пройти?

— Конечно, можно. Только после дверь захлопните, я уже ухожу.

Мирослав Сергеевич зашлепал сандалиями по лестнице, а Павлодаев и Макаров вошли в квартиру и направились к указанной двери.

Ираида Матвеевна, к которой сейчас направились наши герои, не столько хворала, сколько своим лежанием подводила неутешительные итоги своей жизни. Сорок лет проработала портнихой в ателье пошива одежды. Вышла замуж молоденькой, а муж оказался пустым местом. Человек с претензиями, но без всяких жизненных талантов. Кроме того бабник и выпить не дурак. Терпела она его, пока дочка Ирина маленькой была, а когда в школу пошла, просто выгнала. И потекли безрадостные пустые дни с постоянными хлопотами и заботами. Удивительное дело: Ираида Матвеевна с юности была хороша собой, муж тоже не урод, а дочка у них выросла ну просто замухрышкой какой-то. Про таких говорят: ни рожи, ни кожи. Да и фигуры тоже. Талия почти не наблюдалась, задница плоская, голова прямо к плечам пришита, а лицо, и без того заурядное, от частого высыпания угрей шербатым стало. Зато школу закончила отличницей, в университет поступила. Теперь вот судьей работает. Ну а внуков, понятное дело, Ираиде Матвеевне не дождаться.

После того как Ирочка купила себе квартиру, а тому уже лет как пять минуло, Ираида Матвеевна утратила всякий интерес к жизни и целые дни проводила в постели или у окна, наблюдая несуетную дворовую жизнь. Вот на это и рассчитывал следователь Макаров, когда стучал в ее дверь. Известно, что лучшие свидетели — пожилые наблюдательные женщины.

Когда Макаров спросил ее, знает ли она молодого соседа по площадке, и когда его в последний раз видела, Ираида Матвеевна ответила, что она раз в три дня только в магазин выбирается, а все остальное время больная лежит. Так что не знает она никаких новых соседей. Об этом пусть спрашивает тех, кто на лавочке сидят да языки об соседей обламывают.

Конечно, она лукавила. Видела, и не раз, нового молодого соседа, интересного брюнета, когда он по утрам садился в свою машину. Да и на лестнице пару раз сталкивались. Но Ираида Матвеевна знала, да и дочь ей всегда говорила, что в свидетели лезть — себе дороже. Но на всякий случай спросила:

— А что с соседом случилось?

— Потерялся, — ответил следователь, — пропал. След ищем.

Ираида Матвеевна сразу вспомнила, что позапрошлой ночью ей, как всегда, не спалось, сидела и смотрела в белую ночь, которая лезла в окно вместе с запахами сирени, помойки и остывшего асфальта. И тут к одной из припаркованных у палисадника машин, темной иномарке, подошли двое. Один из них был ее хозяин, молодой брюнет из квартиры напротив, а другой — высокий молодой человек в вязаной черной шапке. Она тогда еще подумала, чего это он летом голову бережет. Они сели в машину и уехали.

У пожилой женщины, конечно же, чесался язык рассказать о своих ночных наблюдениях, но она вновь вспомнила наставления дочери и сказала:

— Ничем, ребятки, не могу помочь.

12

Макаров склонялся к версии похищения. По логике, если связать это похищение (если оно, конечно, таковым является) с теми сексуально-разбойничьими преступлениями, то это действия недоброжелателей скоробогача Павлодаева старшего. Кто они, и чего добиваются? Какие выставляют условия? Вот об этом приходится только догадываться. Максим Павлодаев, если ему верить, никаких угроз или предупреждений не получал. Правда, у него похитили документы, но это могли сделать и не секс-разбойники, а неизвестные люди. Украсть их мог любой из сотрудников его офиса. Складывалось в этом деле все как-то так, что никаких явных зацепок не было, и, если преступники прекратят свои набеги, дело можно считать «глухим». Таких «глухарей» в их ведомстве каждое третье, если не второе. И он решил оставить пока это дело в покое и перекинуть Надежду Ивановну на другое. На кражу со взломом в квартире еще одного богатенького торгаша.

Надежда Ивановна, тем не менее, пришла к шефу, как говорится, не с пустыми руками. Она многое сумела узнать о неуловимом Древяскине. Макаров выслушал ее рассказ о ее подозрениях насчет секретарши и странном поведении начальницы кадровой службы почтового ведомства, кивнул головой и предложил Надежде Ивановне переключиться на другое дело. Она вспыхнула и возмутилась. Это почему же? А потому, ответил ей шеф, что дело глухое, и он кладет его на полку. Зачем, удивилась следовательница, ведь есть пострадавшие и подозреваемые. Есть-то они есть, ответил шеф, однако, зацепиться не за что. Сейчас мы можем только уповать на Господа и надеяться на то, что Юрий Рустамович объявится. И что-нибудь интересное нам расскажет о своем внезапном исчезновении. Впрочем, думаю, никуда он не исчезал, уехал по своим делам. И это, скорее всего. Ну а если его похитили, то весьма странно, что никаких требований пока не объявили. Вот когда он отыщется, тогда и возобновим расследование. Пока нет смысла.

Следовательница еще некоторое время поспорила с начальником, но, делать было нечего, — субординация.

Тем временем Максим вновь наведался на задворки Финляндского вокзала, чтобы встретиться со своими малолетними агентами. Белобрысый Дима сидел на стуле, положив ноги на стол, и сосал длинную сигару. На нем был вполне приличный серый костюмчик, а на голове красовалась тоже серая широкополая шляпа. Ну, прямо ковбой, подумал Максим. Рядом с ним кучковались его беспризорные коллеги, что-то оживленно обсуждая. Карт на столе не было, похоже, проходило производственное совещание.

Увидев Максима, они притихли и стали, как все подростки в таких случаях, нагловато ухмыляться и посматривать как бы свысока.

— Дайте клиенту стул, — распорядился Дима.

— Вот что, — сказал юный «ковбой», когда Максим сел у стола на пластмассовый красный стул. — Разведка донесла, что ваша шалава три дня тому назад села в крутой «Ниссан» оливкового цвета на Большой Морской улице у дома, где винный магазин. За рулем сидел молодой мужик с Кавказа. Пришлось брать такси и выяснять маршрут.

— Ну и выяснили?

— Конечно. Но адрес в обмен на гонорар.

— А-а, ну да, конечно.

— Ну вот, другое дело, — сказал Дима и небрежным жестом положил деньги во внутренний карман пиджака, — адресок такой: Московский проспект, дом…, — и отрок назвал номер того самого дома, где жил его брат.

— Так, так, и долго она там была?

— До утра.

— Как до утра?

— Да так. Трахались, наверное.