Bentley (СИ)

— Именно.

— Даете бессмертие?

Петр Николаевич усмехнулся и опустил взгляд.

— Про бессмертие, конечно, громко сказано. Я ведь только что рассказывал, что мозг тоже стареет. Просто у тех, кто им действительно пользуется, это происходит медленно.

— И вы мне предлагаете…

— … стать донором тела, — закончил Петр Николаевич.

— А какой толк тогда от денег, если в мое тело пересадят чужой мозг?

— А твой пересадят в тело старика с огромным состоянием. Все просто. Вы поменяетесь местами. В прямом смысле. Ты станешь им, а он тобой.

— Чушь какая-то! — я рывком поднялся с места. — Знаменитые московские разводы? Но не до такой же степени?! Ведь это бред сивой кобылы в лунную ночь под барабанную дробь! Мозг пересаживать!!!

— Почему-то мы уже сто лет читаем «Собачье сердце», где пересадили мозжечок, «Голову профессора Доуэля», где вообще головы отдельно живут, и никого не смущает невозможность подобных операций. Но как только говоришь человеку, что мозг можно пересадить, так он заявляет «это невозможно!», — удрученно вздохнул Петр Николаевич. — Были и такие, кто вовсе мне пытался доказывать, что пересадка мозжечка больше походит на правду, а вот пересадка мозга это невозможно.

Про «Голову профессора Доуэля» я никогда и не слышал. А вот «Собачье сердце» смотрел.

— «Собачье сердце» это фантастика, а вы…

— До начала двадцатого века человек мечтал летать. Теперь он это умеет. Мы живем в мире, где мечты сбываются. И если вчера пересадка мозжечка, при которой собака чудесным образом превращалась в человека, была просто фантастикой, то сегодня я уже способен совершить пересадку мозга от человека к человеку. Я могу поменять их телами.

— Почему я никогда не слышал о людях, поменявшихся телами? — посмотрел ему в глаза.

Не знаю, что держало, вероятно интерес, но уйти не мог. Последним вопросом собирался выбить табуретку из-под ног этого «доктора», чтоб он сильно и больно шмякнулся носом о свое вранье.

— А ты и не мог о них слышать, — на лице ни капли испуга или задумчивости, одна невозмутимость.

— Даже так! — уголки губ поползли в стороны. Я присел вновь на стул и приготовился слушать. Как говорила одна известная девочка: «Все страньше и страньше».

— Организация государственная и подобную операцию могут сделать лишь те, кому дадут на то разрешение. А я единственный человек, кто такие операции проводит. Собственно, я единственный у кого ее можно сделать.

— Единственный в России или в мире?

— Не знаю. Каждая страна скрывает свои разработки. Лишь изредка что-то просачивается. Например, недавно стало известно, что американцы смогли создать вирус.

В недоумении посмотрел на собеседника. Он телевизор не смотрит?! Много фильмов, где опасный вирус вырывается из лаборатории и убивает почти все население планеты. Не похоже, будто у них эта лаборатория по созданию вирусов настолько секретна. Опять лапшу на уши вешает.

— К тому же ты должен был наблюдать, как молодые люди проявляют чудеса мышления и вмиг богатеют. Таких полно и не только в России, кстати. Может, слышал, как богатые старики начинают чудить?

Я не ответил на вопрос. Полминуты сидел и смотрел собеседнику в глаза. Пытался найти в них хоть частичку лукавства, лжи. Без толку. Они оставались чистыми и ясными, как два горных озера.

— И многие отказываются от такого лестного предложения? — как мне показалось, удачно съязвил я.

— Многие, — кивнул Петр Николаевич. — Принуждать тебя никто не будет. Нет смысла. Всегда найдется тот, кому захочется иметь все и сразу. Бывало, конечно, и такое, что человек сразу говорил «нет», а через несколько дней приходил и говорил, что хочет. Бывало и наоборот. Перед началом операции ты в любой момент можешь отказаться.

— О пересадке мозга никто не знает, все секретно, однако вы мне все рассказываете так непринужденно…

Петр Николаевич откинулся на спинку стула, сложил руки на груди. На лице промелькнула усталость.

— Думаешь, почему рассказываю секретную информацию? — устало улыбнулся. — Все элементарно. Ты себя переоцениваешь. Никому твоя персона не нужна, никому не интересно, что ты скажешь и сделаешь. Тебе вообще не поверят, если попытаешься разгласить услышанное.

Насчет никто не поверит, он конечно перегнул. Да я на нескольких форумах напишу, такую бучу подниму! В соцсетях обязательно напишу. В газеты обращусь. Журналисты статьи напишут. Да и почему мне не поверят?! Тоже, напугал!

— И не забудь: вы меняетесь местами. То есть ты получаешь все, что имел предыдущий владелец. А бедные люди сюда не обращаются. Все, о чем ты мечтал, станет осуществимо. Пойдем, провожу, — резко закончил разговор.

Он поднялся оперевшись на стол. Я медленно поднялся следом. В голове, словно ураган пронесся. Мысли свернулись в клубок и распутываться не желали. Слишком много новой и невероятной информации.

— Завтра или послезавтра, если надумаешь, также утром придешь.

— Хорошо, — кивнул в ответ.

— Удачи, — пожал он мне руку на прощание.

Я прошел через КПП, попрощался с полицейским, тот вяло кивнул. Глянул на мирно спавшую собаку и вышел в промзону. Со мной ничего не случилось, никто не забрал на органы, не угрожал, не пытался со мной что-либо сделать. Просто рассказал и предложил нечто… настолько странное, что я до сих пор не мог этого осознать.

Протопал через промзону и даже не заметил этого. Потом по аллейке через парк, вдоль трамвайных путей, вышел на остановку. Двойной вагон подъехал через несколько минут. Зашел вслед за стариком с трясущимися руками. Внутри всего несколько человек. Будний день, утро. Кому надо на работу, уже доехали.

Плюхнувшись на сидение, посмотрел на ясное небо, редкое для Москвы. Трамвай ехал быстро. А может у меня мысли сбились в кучу и время полетело? Не знаю. Через мгновение из динамиков донесся хорошо поставленный женский голос:

— Следующая остановка «Станция метро Щукинская».

Я наблюдал за приближением огромного торгового центра с эксцентричным названием «Щука», а когда трамвай остановился, рывком подскочил и спрыгнул со ступеней.

Мозг пересаживать! Надо же… придумал! Интересно чем он там в действительности занимается?

4

В метро ехал — разглядывал пассажиров. Точнее девушку напротив. С прямыми черными волосами и в коротком белом платье. Я не мог оторвать от нее взгляд. Понимал, что пялиться настолько откровенно, по меньшей мере, стыдно. Но ничего не мог поделать. Она вышла на станции «Беговая», а я хоть вздохнуть свободно смог. А то перед глазами крутилось, как забавляюсь с ней в постели. Вернулся к осмысливанию того, что сегодня услышал. Получалось, что предлагали пересадить свой мозг в тело старика. Взамен получал дряхлое тело, деньги и его жизнь. Он же мою «абсолютно счастливую» жизнь и молодость. Усмешка сама полезла на лицо. Зачем ему моя молодость? Что он в ней увидит? В Шахты поедет? Так там вообще, как выражается местная молодежь, бесперспективняк. В Москве будет неофициально торчать? Учиться пойдет? Что будет делать? Я бы понял, если бы молодость и деньги — тогда можно развернуться. Вспомнил о родителях. Вряд ли смогу их увидеть. Да и они не поверят, что богатый старик — сын. Немного защемило в душе. Удивился собственной бессердечности. С другой стороны: они мне не смогли дать обеспеченной жизни, так чего их тогда жалеть?! К тому же сына, как такового, не лишатся. Просто он станет к ним по-другому относиться. Станет холоден и прекратит всякое общение. Ну что ж… сами виноваты. Кто отказывается от лучшей жизни?

Предложение о смене тела заманчивое. Лишь не верилось, что правдиво. И до мурашек на спине страшно. Мой мозг пересадят в другое тело… Как это?!

На выходе со станции «Тимирязевская» ко мне подошли двое классических гопников. У них видимо даже своя мода есть. Вообще такой типаж людей в столице я встречал крайне редко. Он больше присущ провинциальным городам. Например, в Шахтах лысые парни в спортивном костюме, кроссовках и семечками встречаются намного чаще.

Один из них курил. На его лице два шрама. На лбу и на щеке, будто ножом наотмашь порезали. Второй крутил четки, в другой руке горстка семечек, глаза перебегали с человека на человека.

Они преградили мне путь.

— Слышь, братан, — начал первый, во время разговора шрам на щеке противно морщился. — Дай мелочь.

— Нету, — покачал головой и попытался обойти, но тот, что крутил в руках четки, словно ненароком вновь преградил дорогу.

Вокруг проходило множество людей, заходили и выходили из метро. Рядом торговый центр, офисное здание, конечная монорельса. Однако в Москве я привык к одной вещи — ты всегда один. Не важно, сколько вокруг тебя людей — ты один. Никто не бросится тебе на помощь, никто не вызовет полицию. Основная масса постарается ничего не замечая проскочить мимо.

— Слушай, нам с братаном на Тургеневскую надо. Ты чё, нормальным пацанам не поможешь?

— У меня ни рубля лишнего нет, — упрямо повторил очевидную лишь для себя правду.

— Да мы тебе отдадим, ты не парься, — «шрамированный» выкинул бычок и чуть не попал в кожаный портфель какого-то мужчины.

— А мне и нечего вам занимать, — развел я руками. — У меня с собой тридцать рублей, вечером на пачку макарон, — приврал для пущей убедительности, хотя лишних денег действительно не было. — Даже не уверен, что хватит. Вот сейчас получу расчет… — понял, что сболтнул лишнего. Много лишнего. Однако именно в этот момент решился на операцию. Короткая, но счастливая жизнь лучше, чем бедная, но длинная. А в синем Bentley Continental, который куплю в первую очередь, будет сидеть такая же красотка, как ехала со мной в метро.

В первую секунду гопники ничего не сообразили, но через мгновение на лицах расползлись улыбки.

— Получишь расчет и нам займешь, — подал голос второй, с четками. — Мы тебя правильно поняли? Только не говори, что неправильно. Мой братишка, — кивнул на друга. — Не любит ошибаться.

— Пра… правильно.

У меня чуть не подогнулись колени. Уйти теперь точно не дадут. Убежать? Да ведь, скорее всего, догонят. План созрел быстро. Возьму у Александра не всю сумму, а часть. Объясню ситуацию, а завтра лучше приду еще раз.

— Тогда пошли, — с довольной улыбкой взял меня под руку тот, что со шрамом. — Меня, кстати, Васей зовут, а моего братишку… — вопросительно посмотрел на друга.

— Тебя как звать? — спросил у меня тот, что с четками.

— Всеволод, — промямлил я.

— О! И меня так же! Тезки! — наигранно удивился он. — Вот и познакомились.

Они пошли с двух сторон от меня, тот, что со шрамами по-прежнему держал под руку. В том, что назвали липовые имена, ни секунды не сомневался. Раздумывал, какую сумму взять, чтобы не жалко, но при этом и на расчет походило. Больше всего боялся, что они за мной в магазин зайдут. Торговый зал от «кабинета» директора отделяла бутафорная дверь. Весь разговор услышат, если хоть чуть-чуть напрягут слух. Даже если какие-то слова и пропустят, то общий смысл поймут. А я ведь три недели работал. И лишиться всей зарплаты не зная, какое время до операции по смене мозга жить на эти деньги? Начал обдумывать, как полицию вызвать, но пришел к выводу, что лучше директору нашептать на ухо о том, что должно произойти.

Мы прошли через палатку с шаурмой, салон связи и вышли к секс-шопу.

— Ты что здесь работаешь?! — придержал меня за руку «Вася».

— Работал, — поправил я. — Пришел увольняться.

— Кем? — «Всеволод» четки спрятал, словно к драке приготовился.

— Курьером.

— Ну, иди, — отпустил он мою руку и слегка подтолкнул.

На ватных ногах я прошел внутрь. Звякнул колокольчик на входе. В нос ударила вонь ароматических палочек. Сегодня с ними явно переборщили. Вера смерила меня презрительным взглядом. Как всегда. Все привычно. За спиной вновь звякнул колокольчик. Кровь застучала в висках. Медленно обернулся. В магазин зашли гопники.

— Здравствуйте, — улыбнулась близняшка.

«Вася» и «Всеволод» хмуро на нее зыркнули и отвернулись. И тут «Шрамированный» заметил стенд с дилдо и громко заржал.

— Гля, братан! — толкнул друга в плечо и тыкнул пальцем. — Ни фига себе приспособы!

Я оставил их удивляться достижениям секс-индустрии, а сам постучал в «кабинет» и сразу вошел. Настороженный директор сидел перед какими-то таблицами. Никогда в этом магазине не слышали подобный смех. Александр Алешин выглянул в просвет двери пока я заходил, но толком ничего не увидел.

— Ты опоздал, — тихо сказал директор секс-шопа. — У меня тут две заявки. Обе срочные. Придется тебя оштрафовать.

— Я увольняюсь, — получилось так же тихо. Мы оба словно боялись, что нас услышат.

— Не понял. Повтори? — его лицо начало наливаться краской, голос окреп. Он отбросил листы на стол и приподнялся на подлокотниках кресла.

— Я же по телефону уже сказал, что увольняюсь, — постарался придать голосу твердость, но чувствовал срывающиеся нотки. Услышал их и Александр.

— Сдавай проездной, — он бухнулся обратно в кресло, протянул раскрытую ладонь.

Достал единый безлимитный проездной и отдал.

— А теперь пошел вон, — Александр взял со стола листы с таблицами и сделал вид, что углубился в изучение.

— А как расчет?

— Пошел вон! — со сталью в голосе повторил директор секс-шопа.

— Я три недели отработал…

— Пошел вон тварь приезжая! — закричал так, что вся Москва могла услышать.

Я выскочил из «кабинета», как ошпаренный. Где-то в глубине души ожидал такого, но чтоб и в правду…

Гопники и Вера смотрели на меня одинаковыми, круглыми от изумления, глазами. «Вася» почесал шрам на щеке. Первым в себя пришел «Всеволод». Он сплюнул на пол и буркнул:

— Пошли.

Вдвоем они покинули магазин. Близняшка посмотрела им вслед. После взглянула на меня. Ни грамма сочувствия или жалости в глазах. Захотелось даже сделать какую-нибудь подлость, стенд, например, перевернуть. Мысль юльнула в другую сторону. Ведь могу схватить что-нибудь дорогое и скрыться. Вовремя опомнился. Это уже воровство.

Дверь в «кабинет» от толчка распахнулась. Александр упёр руки в бока.

— Я что, неясно выразился?! — Его ноздри раздувались, глаза почернели. — Пошел вон отсюда, гадина безродная!

Как выскочил из магазина, даже не запомнил. Лишь отбежав на безопасное расстояние, успокоился. Отдышаться и собраться с мыслями решил возле остановки троллейбуса. Под руку подхватили. Сердце тоскливо заныло. Медленно обернулся. В лицо смотрел «Вася». С другой стороны обошел «Всеволод».

— Хреновый у тебя начальник, — прищелкнул языком «шрамированный». — На бабки, наверно, кинул.

— Да, — в глубине души поднялась обида. Захотелось вернуться и разнести весь магазин к едрени фене! Даже слезы чуть не выступили, лишь усилием воли сдержал.

— Хочешь, поговорим с ним? — «Всеволод» достал из кармана штанов пачку сигарет и протянул мне. — Сколько он тебе должен?

Назвал сумму, а от сигареты отказался, вежливо поблагодарив.

— Маловато, конечно, — словно ребенок надул губы «Вася». — Давай, мы с ним поговорим и половину от того, что он должен забираем. Идет?

— Бить будете? — представил, как Александр Алешин валяется в грязи, просит пощады, а эти два гопника продолжают бить ногами в лицо. Даже потеплело на душе от такой картины.

— Вероятно, — уклончиво ответил «Всеволод». — Такие… — он не подобрал матерное слово. — …заслуживают, чтоб их морду об асфальт потерли.

— Нет, парни, спасибо за предложение, — вздохнул я. — Но не заслуживает он подобного отношения. Человек же.

Они посмотрели на меня так, будто я признался, что каждое утро завтракаю тем, что посылает канализационная труба.