Девчонка с изнанки. Апрель (СИ)

— Считай, что уже нет. На этот раз ты, Шокер, просрал всё, что можно. Так что, если хочешь конфетку, тебе придётся побегать за мной ещё.

— Что с девушкой?

— Сам спроси. Она тебя слышит.

— Апрель! Ты как там?

— Бывало и хуже, Шокер, — проговорила я, отвернувшись.

— Ты цела?

— Позора больше, чем ущерба.

— Тайлер, отпусти её, хватит, — устало сказал Шокер.

— Да забирай. Причал Торгбаккен. Трусцой далековато будет. Такси возьми, — буркнул Марек и оборвал звонок.

Несколько секунд он сидел молча.

— Апрель… Сказали бы мне, не поверил бы, — вздохнул он наконец.

— Да мне с твоей веры, знаешь ли… — я проглотила ругательство и дёрнула руками за спиной. — Сними это с меня!

— Не сниму! — повысил голос Марат. — Не надо, чтобы они подумали, что ты как-то со мной повязана. Чтобы ни малейшего подозрения, понимаешь? Ты меня не знаешь, мне на тебя плевать — вот как это должно выглядеть!

Я не смотрела на него, отвернувшись в окно.

— Кирюха, я никогда бы тебя пальцем не тронул. Что ты лоб расквасила, за то прости. Надо было тебя пристегнуть, виноват.

Его рука легла мне на затылок, неловко погладила. Я попыталась ударить его скованными руками:

— Пошёл в жопу! Или ещё куда подальше!

— Дурёха… Ладно, я побежал. А то Шокер меня всё-таки сцапает. А мне нельзя. Они меня убьют, а у меня ещё дел по горло.

Я повернулась к нему. Марат смотрел на меня, поджав губы.

— Вали отсюда! — вздохнула я. — Шокер трусцой о-о-очень быстро бегает.

— Я найду тебя, обещаю! — Марек хлопнул дверью и побежал к одному из катеров.

— Да нужен ты мне больно… — процедила я, глядя ему вслед.

Он быстро расчехлил мотор, и через минуту белый катерок уже был чуть ли не на середине озера.

— На чёрта ты мне нужен, бро… — пробормотала я и заплакала. Слёзы размочили кровь из рассечённого лба, начавшую засыхать на ресницах, и она закапала, попадая в глаза.

Минут через десять примчавшийся Шокер рванул дверцу с моей стороны и сунулся в салон.

Было время, я считала русский мат самым изощрённым. Но гатрийцы нас превзошли. От перевода короткой фразы, которую, увидев меня, изрёк Шокер, зарделся бы любой бывалый прапорщик.

— Да ладно, — пробормотала я. — Тут дамы, между прочим.

Шокер осторожно довернул к себе моё лицо. Через кровавую пелену я видела только его светло-серые глаза.

— Зря он это сделал, — с плохо скрытой яростью сказал Шокер. — Ох, напрасно… Измордую мерзавца, когда поймаю…

— Ты поймай сначала, — буркнула я. — И освободи меня. Ключ на торпеде.

Шокер обежал машину, сел на водительское место, снял наручники, швырнул их на заднее сидение. Я с трудом вытащила из-за спины руки и стала разминать запястья.

Шокер тем временем полез за аптечкой, открыл контейнер, зашуршал чем-то.

— Что ты там возишься? Дай мне зеркало и салфетку какую-нибудь, и всё.

Шокер развернул ко мне зеркало заднего вида и сунул мне в руку смоченный перекисью кусок марли.

Увидев в зеркале свою физиономию, я поняла, что так потрясло Шокера. Крови из крошечной ранки над бровью было столько, что хоть в кино про гестапо снимайся. Марля вскоре превратилась в разбухший розовый пион.

— Ещё есть?

Через несколько секунд он дал мне свежий комок марли. Убрав с лица основной ужас, я откинулась на спинку сидения и прикрыла глаза.

— Почему ты не стрелял? — спросила я.

— Во-первых, у меня задание взять Тайлера живым. Во-вторых, жилые кварталы в любом случае не место для пальбы. Наконец, я никогда не стреляю, когда у объекта в заложниках мой человек.

— Я не твой человек.

— Сейчас — мой. И за всё, что с тобой случилось, отвечаю я.

— Что-то как-то хреново ты справляешься с этой ответственностью, — усмехнулась я. — Почему ты мне не сказал, что Тайлер — русский?

Шокер не ответил. Я открыла глаза и взглянула на него. Шокер тоже внимательно меня изучал.

— Я тебя спросила. Почему?

— А потому что его происхождение не имеет никакого значения.

— Да ну? Да он, когда узнал, что я тоже русская, сразу два и два сложил и понял, что если русские звонят в его дверь на задворках Стокгольма, то это могут быть только русские ловцы.

— Мне интересно, а как это он узнал, что ты тоже русская? — холодно уточнил Шокер.

— Он заговорил по-русски, я ответила…

Шокер изо всех сил саданул ладонями по рулю:

— А я тебе что-то непонятное сказал, когда инструктировал?! Английский или жесты — и всё! Говорил?!

— Говорил.

Шокер пробормотал ещё несколько слов, от которых прапорщик покраснел бы ещё раз.

— И тебе того же… герой! — фыркнула я.

И до того стало тошно, что я выскочила наружу и захлопнула дверцу изо всех сил. Спотыкаясь и пошатываясь, я прошла поближе к воде, глядя в ту сторону, куда умчался Марат.

Конечно, теперь я поняла: зря я так с братом разговаривала. Он ведь в самом деле попытался сделать всё, чтобы мы с ним «остались при своих». Он хотел спастись сам и не подставить меня. И если теперь мы никогда не встретимся, на это будет хоть какой-то шанс. Только бы он и вправду не стал меня разыскивать. Не надо ему этого делать…

— Ты извини, — раздался надо мной голос Шокера. — Моя злость совершенно не в кассу. Глупо требовать с тебя так же, как я требую с моих обученных и опытных ребят…

— Ну почему же?! — я повернулась к нему. — Я же сейчас твой человек. Поэтому давай, не стесняйся.

Шокер смотрел на меня сверху вниз, и на его высоком лбу собирались горестные складки домиком.

— Да что тебе от меня надо?! — заорала я, упёрлась ладонями в его грудь и попыталась оттолкнуть от себя.

— Ты не готова участвовать в операции, — тихо, но твёрдо сказал Шокер. — У тебя незалеченные травмы. Плюс ты сейчас ещё и голову пробила. Да и нервы у тебя ни к чёрту. Самое правильное будет сделать замену.

— Ты будешь просить командора?

— Нет. Тебе стоит поговорить с ним самой.

— Не буду.

— Почему? Он просто пришлёт замену.

— Нет.

Шокер задумчиво почесал кончик носа.

— А если собрать силу воли и отбросить природное бабское упрямство? — уточнил он. — Это ведь именно оно, я прав?

Я молчала.

— Тебе стоит всего лишь с ним поговорить. Даже до нашей глухомани докатились слухи об особом отношении командора к проводнику Апрель, — с неохотой сказал Шокер.

— А о прекращении этого особого отношения до вас ничего не докатывалось? — уточнила я.

— Нет, — невозмутимо ответил он. — Ничего.

— Так вот. Раз уж я сейчас твой человек, а ты мне царь, бог и воинский начальник, то слушай. Я устала от работы проводника. Я устала от вас, гатрийцев, от ваших нелепых обычаев и тупых законов. Моему контракту остался месяц. Если я сейчас попрошу замену, то, согласно условиям, я попадаю в кабалу к курьерскому департаменту ещё на год. Это не входит в мои планы.

Шокер задумчиво почесал кончик носа:

— Понятно. А если не ты, а я потребую твоей замены?

— Аналогично.

— Почему? — удивился он. — У меня нет к тебе претензий, но ты же ранена, это достаточное основание для замены, без санкций.

— Любое сорванное задание, по любой причине, ведёт к продлению контракта на год.

— Ты что, на такие условия подписалась спьяну, что ли? — покачал головой Шокер.

— Мне было шестнадцать. Я и не вчитывалась особо.

— Ну и дура, — угрюмо буркнул Шокер.

— Да уж, не умница, — согласилась я. — На это почти все малолетки с изнанки покупаются, а умнеют потом быстро, но всё равно поздно.

— Не слишком-то это честно: детей в рабство загонять, — Шокер презрительно сжал губы.

— Так не своих же детей. Кто мы? Мусор с изнанки. Особенно женщины…

Он мрачно смотрел на меня, и глубокие складки на его лбу опять начали складываться домиком.

— Всё, Шокер, я тебе своё положение объяснила. На этом минута откровений закончилась, забыли… А никаких поблажек от командора мне не будет, потому что нет больше никакого особого отношения, запомни это. Ещё раз на это намекнёшь — в глаза вцеплюсь.

Шокер нервно моргнул:

— Да, ты можешь, пожалуй. И что мне с тобой делать?

— Да ничего. Пусть мне Тайлер ещё раз голову размозжит, поделом.

Шокер вздохнул:

— Всё это замечательно. Только мне нужен работоспособный проводник. Я всё равно скоро возьму Тайлера, и мне понадобится отправить его на поверхность.

— Отправлю я тебе его на поверхность, что ты переживаешь?! — выкрикнула я. — Взялась — значит, отправлю!

Я резко отвернулась от Шокера, и меня мотнуло. Он поддержал меня за локти, я вырвалась.

— Да дай ты волю своей истерике, — раздражённо сказал Шокер. — Я это как-нибудь переживу, но тебе надо что-то с этим сделать. В таком состоянии ты мне не нужна. Мне нужен адекватный человек. Пусть неосторожный и неопытный, но вменяемый.

Я молча смотрела на синюю гладь озера Мелларен.

Руки Шокера вдруг обхватили меня за плечи, он крепко прижал меня к себе и, покачиваясь вместе со мной из стороны в сторону, заговорил нараспев:

— Куда идём мы с Пятачком? Большой-большой секрет…

— Что?.. — я задохнулась в его руках. — Что?! Сволочь… Какая же ты сволочь!

— Тс-с-с-с… Тихо… — он наклонился и зашептал прямо мне в ухо. — … И не расскажем мы о нём, о, нет, и нет, и нет…

Как когда-то маленькая девочка горько плакала от страха и боли, заблудившись в тошнотворном пограничном слое, так и я теперь рыдала в голос, только совершенно непонятно, отчего. То ли от обиды на Шокера и его обман, то ли от одиночества, от того, что брат опять исчез, едва появившись. А, скорее всего, от безысходности. Никакого выхода из всего этого не было…

Шокер мурлыкал песенку по кругу, как заевшая пластинка, и терпеливо ждал, когда я успокоюсь.