Уставшая от любви

Я включила динамик, чтобы Юра мог слышать, что говорит его тетя.

– Переживаю я за него. Что, если он все-таки встречается с той актрисой? Ну, ты знаешь, рыжая такая, аппетитная. Парень-то он молодой, природа свое требует…

– Отпусти ты его, – сказала я, протягивая руку и ласково касаясь Юриных губ. – Пусть себе живет, как хочет.

– Ладно, может, ты и права. Он уже большой мальчик. А ты как?

– Сносно. Думаю, что до меня еще просто не дошло, что произошло. Словно мои мозги на время выбросили белый флаг, сдались. И нервы кто-то отключил.

Я прикрыла глаза, чувствуя, как начинаю возбуждаться. Рука Юры медленно, змеей, опустилась в вырез широкого домашнего платья…

– Ты извини, что я тебя побеспокоила. Да, вот еще что. Ты без меня ничего не предпринимай насчет похорон, приеду помогу тебе. Для тебя сейчас главное – это твое душевное здоровье, поняла?

– Поняла.

– Ну тогда ладно, я потом перезвоню. Целую.

Я отключила телефон, бросила его на ковер. Юра перевернул меня на спину и принялся покрывать мое лицо, плечи и грудь поцелуями.

И вот в какой-то момент я вдруг поняла, что никогда, никогда больше я не увижу моих драгоценных зеленых глаз, не прикоснусь губами к губам моего Сережи, не обниму его, не прижму к себе, не пройдусь с ним по красной ковровой дорожке, его словно и не было!

Я открыла глаза. Юра склонился надо мной.

– Какие у тебя серые глаза… – прошептала я и, протянув руки, обняла его. И вдруг словно кто-то другой внутри меня, внимательно следящий за всем происходящим в моей жизни, сказал моим голосом: – Юра, ты напомни мне, пожалуйста, позвонить в ландшафтную фирму и отменить обслуживание моего сада в Лобанове с сегодняшнего дня.

7

Я решила попытаться выяснить что-то сама у тех людей, с которыми был дружен мой муж. Его друг Вик Михайловский согласился встретиться со мной в «Мопра» в двенадцать часов, на следующий день после того, как нашли тело Сережи.

Высокий, худой, упакованный в голубой джинсовый костюм, в оранжевых сандалиях на босу ногу, с копной светлых (явно крашеных) волос, сорокалетний актер выглядел довольно молодо.

– Привет, Витя, садись. Поешь?

– Не откажусь. С самого утра на ногах, только с телевидения, где меня, кстати, расспрашивали тоже о Сереже.

– И что же ты им рассказал?

– Да что я могу рассказать? Как о друге сказал, вот и все.

– А мне теперь, когда его нет, расскажи, как его жене. Подробно, все, что знаешь. Это важно. Ты же хочешь, чтобы мы поскорее нашли его убийцу?

– Убийцу?

– Ты мне расскажешь все, что знаешь?

– Я все расскажу. Но ты готова все это выслушать?

– Надеюсь, он не был геем?

– О нет, что ты!

– Тогда валяй. Я уже столько всего наслушалась. Только, прошу тебя, не передавай мне всего того, что говорили и говорят обо мне сейчас за моей спиной. Это не имеет отношения к делу.

– Я не знаю, что ты имеешь в виду…

– О том, что говорят обо мне ваши женщины, актрисы…

– А, вон ты о чем. Нет, упаси бог! Наташа, дорогая… Я только не понял, о каком убийце идет речь.

Я смотрела на него, и в какой-то момент мне показалось, что передо мной сидят два Михайловских. Я поспешно сделала большой глоток вина.

Принесли салат, гренки. Михайловский, на удивление, даже не посмотрел на еду.

– Наташа, но все говорят, что Сергей застрелился сам.

– Как это?

– У Леньки, актера нашего, ты его знаешь, отец служит в органах, большая шишка, он сказал, что на пистолете только отпечатки Сережиных пальцев. А еще он сказал, что рядом с трупом якобы нашли пачку фотографий, где изображена ты и другой мужчина… Так что по версии официальных органов Сергей застрелился сам, как бы из ревности…

Я судорожно хихикнула.

– Что за бред? Какие фотографии? Какое еще самоубийство? Его убили, застрелили! И не было никаких фотографий! – Я почувствовала, как щеки мои запылали.

– Наташа, ты пригласила меня сюда для искреннего разговора, но что-то у нас ничего не получается. Да Сережа лично мне говорил, что у тебя есть любовник. Он очень переживал, боялся, что ты его бросишь. Ты же хотела «по чесноку»?

– Я попросила тебя рассказать о муже. С кем он встречался, с какими женщинами? Имена, по возможности адреса! Я должна с ними встретиться, поговорить, возможно, его убила какая-нибудь из его поклонниц.

– Наташа, да он сам себя убил, говорю же тебе! Это основная версия, подкрепленная результатами экспертизы!

– Ты хочешь сказать, что это я довела его до самоубийства? Вик, это невозможно! Просто полиции удобно выдвигать именно эту версию. Меньше работы, ты пойми. На самом деле его убили! Подумай сам, если бы у меня был любовник, ну, так, гипотетически, и Сереже стало бы об этом известно, разве бы он молчал? Думаешь, он не стал бы выяснять отношения? Или ты не знаешь его?

– Не знаю даже, что тебе сказать. Ты права, вряд ли он стал бы молчать.

– А как он тебе рассказал о моей измене? Что конкретно он говорил? Он, может, называл имя?

– Нет, имени он не называл, просто сказал, что ты завела себе молодого любовника, и этот факт – ты уж прости – развязывает ему руки.

– Ладно, признаюсь, фотографии есть. Вот только не знаю, откуда они у него, может, он действительно нанимал человека, который следил за мной. Но дело в том, что на этих снимках, извини, мы с Сережей. Понимаешь?

– Ничего себе… Неожиданно.

– Теперь понимаешь, откуда эта информация о фотографиях? А ты случайно не знаешь, кто этот человек, которого он нанял, чтобы проследить за мной? Где он его нашел? Быть может, ты видел его?

– Постой, кажется, я припоминаю. Ему подкинули эти фотографии, вот! Если бы за тобой следили, он рассказал бы мне.

– А сам-то ты эти фотографии не видел?

– Нет, он не показывал. Сказал только, что они отвратительные.

Мне пришлось промокнуть лоб салфеткой – мой организм не справлялся со стыдом, пот выступил на лице, и от этого мне стало совсем уж некомфортно. А что, подумала я, если к следователю Мишину попали фотографии, где можно различить лицо моего любовника Юры, после чего они стали достоянием еще целой команды его коллег плюс журналистов?

От этой мысли мне стало вовсе невмоготу, и я сто раз уже пожалела, что встретилась с Виком.

– А знаешь, Ната, возможно, что ты и права и на этих фотографиях были вы с Сергеем. И знаешь, почему я вдруг так подумал? Да потому что, если бы там был другой мужик, то он бы точно мне показал, а так… С какой стати ему показывать себя голого, извини?

У меня от сердца отлегло. Умный, хороший Вик.

– Но зачем-то он все-таки рассказал тебе о фотографиях, о предполагаемом любовнике? – допытывалась я.

– Да чего уж там. – Вик махнул рукой. – Захотелось ему навести на тебя напраслину, тем самым оправдывая свои похождения.

Он как-то успокоился и принялся за еду.

– Вкусно! Наташа, какой у тебя прекрасный ресторан! Знаешь, что говорят ребята по этому поводу? Что теперь вряд ли кто из нас заглянет к тебе сюда или в «Консуэло» – не по зубам нам эти твои заведения. Разве что с гонораров.

Я чуть было не проронила что-то о скидках, но, вспомнив Катю, вот просто увидев проявившееся в воздухе ее сердитое лицо, вовремя остановилась. С какой стати мне работать себе в убыток? Мое серое вещество медленно, но верно восстанавливалось.

– Вспомни, что происходило с Сережей в последнее время? Может, заметил что? Может, ему кто-то писал письма с угрозами? Или у него появилась какая-нибудь сумасшедшая поклонница?

– Да, в сущности, я за этим и пришел, чтобы рассказать тебе все. Не стал говорить ничего Мишину, это фамилия следователя…

– Я знаю.

– Подумал, что Сережи нет, но ты-то жива и, слава богу, здорова, поэтому не стоит, чтобы твое имя полоскали в прессе… Я же знаю эту полицейскую братию, этих следователей, оперов, они частенько сливают секретную информацию журналюгам.

– Ну и? Говори уже, что видел, знаешь? – Я начинала терять терпение.

– На него буквально недавно напал один мужик. В годах. Вот просто набросился на него, стал выкрикивать какие-то ругательства.

– Где это было? Когда?

– Где-то примерно за пару дней до того, как он исчез. Да, все хотел тебя спросить, когда он застрелился-то? Вот сразу, как только пропал?

– Да, смерть наступила приблизительно 14 июня.

– Значит, мужик этот напал на него числа двенадцатого. Он вошел к нему в гримерку, кажется, ударил его… Меня-то там не было, мне рассказывали потом. Да и он как-то вскользь заметил, что двери театра, когда не идут спектакли, надо бы запирать, типа, «бродят всякие маньяки и психи».

– Он не сказал, что это за человек? Может, он узнал его?

– Нет, не сказал.

– Но театр же охраняется. У вас в холле внизу да и снаружи установлены видеокамеры. Если на Сережу напали двенадцатого, то можно посмотреть запись.

– Конечно, можно. Да только что-то подсказывает мне, что все это не настолько серьезно.

– Сейчас все важно и все надо проверять. Убит актер, на которого за два дня до смерти напали в его же гримерной! Свидетелей, конечно же, нет, да?

– Нет. Он сам мне рассказал… Кажется даже, ему слегка поцарапали лицо, но он замазал гримом.

– Странно, я ничего не заметила.

– Он пользовался очень хорошим гримом. Думаю, что никто не заметил. Но настроение ему этот мужик сильно подпортил, Сергей прямо рвал и метал!

– Ладно, я поняла. Расскажи мне лучше про Лизу Воронкову.

– Лизончик-то? – как-то нехорошо усмехнулся Вик. – Ты и про нее знаешь?

– Познакомились даже. Да она того, малость не в себе. Это правда, что Сережа был с ней? Что заглядывал к ней после репетиций и спектаклей на полчасика? – Мне и самой был противен мой презрительный тон, но справиться с отвращением, которое внушала мне эта переросшая нимфетка, я не могла.

– Да она как животное, – вырвалось у Вика, и я почувствовала, что ему и самому стало неловко.

– А Сережа? Он не как животное? Заглядывал к ней, чтобы перепихнуться и побежать дальше, к Юдиной? Да-да, не удивляйся, мне многое известно. Послушай, вы с моим мужем были близкими друзьями. Скажи, ты замечал за ним такие качества, как цинизм, жестокость?

– Это ты к чему? – Вик с расстроенным видом отодвинул от себя опустевшую тарелку. – Все мы немного циничны и жестоки.

– Это правда, что он бил своих любовниц?

Вик замахал руками:

– Вот уж чего не знаю – того не знаю!

– Может, ты и про Татьяну Куликову ничего не знаешь?

– А кто это? – Вик напрягся, пытаясь вспомнить.

– Так зовут его первую жену, которую он время от времени избивал, а однажды так оттаскал ее за волосы, что вырвал клок…

– Бред, никогда не поверю, чтобы Сергей мог так вести себя по отношению к женщине! Да к тому же я и не знал, что он был уже женат. И где сейчас его жена?

– Он купил ей домик где-то под Оренбургом.

– Она что, приедет на похороны?

– Не думаю. Во всяком случае, мне бы этого не хотелось. Если только журналисты пронюхают о ней, попытаются взять интервью, то она не станет молчать. Мой человек разыскал ее, он сказал, что она до сих пор боится Сережу.

– Послушай, Наташа, ты рассказываешь мне совершенно чудовищные вещи про Сергея! У меня такое впечатление, что я не знаю и сотой доли того, чем он жил, что с ним вообще происходило. Ну да, знал я о каких-то его любовницах, об этой Лизе знал, он сам признавался мне, что для него встречи с ней, а она живет рядом с театром, – просто как разрядка энергии, сброс. Извини.

– А с Юдиной тоже был сброс? – фыркнула я. – С ней-то что? Уж не собирался ли он жениться на ней?