Последний Поезд с Платформы “Погибель”
Что произошло ранее…
В 1886-м году из своей обители в отеле “Святилище” в Новом Орлеане авантюрист и охотник за головами по имени Тревор Лоусон отправил одному своему клиенту визитную карточку, гласящую, что
Вскоре после этого июльской ночью в отель “Святилище” прибыл посетитель из Шривпорта. Богатый влиятельный человек, владеющий лесозаготовительным предприятием, по имени Дэвид Кингсли привез Лоусону письмо от человека, которого никогда не встречал, знал лишь его имя, указанное в письме — Кристиан Мельхиор. В письме значилось следующее:
Кингсли искренне хотел выяснить, какая связь имеется у упомянутого Лоусона с похитителем его младшей дочери Евы, однако осевший в отеле “Святилище” ночной путешественник не знал никого, кто носил бы имя Кристиан Мельхиор… однако сомнений в том, что этот субъект
Выйдя из отеля в ту ночь, Лоусон заметил, что его клиента преследует некий неизвестный субъект. Не имея ни малейшего понятия о том, какие у этого преследователя могут быть намерения, Тревор — так или иначе, не предвидя ничего хорошего — решил пойти следом… и вскоре бросился в погоню.
Погоня была опасной, а схватка жуткой: любой человек в ней потерял бы рассудок от страха, но Тревор Лоусон не был простым человеком. По правде говоря, его и
После бешеной погони Лоусону пришлось столкнуться со своим противником на одной из крыш Старой Площади, и в этой схватке таинственный вампир сумел его поразить: он продемонстрировал способности к изменению собственного тела и превратился в настоящее чудовище, больше походящее на паука, чем на человека. С помощью серебряной пули в голову Лоусону удалось уничтожить это существо, хотя и сам он вышел из этого столкновения не без травм. К счастью, излечиться — за счет своих способностей, приходящих вместе с ночной жизнью — ему удалось в кратчайшие сроки. Тревор не понаслышке знал, что уничтожить вампира навсегда можно только одним способом: выстрелить ему в голову освященной серебряной пулей. Такое оружие смертельно для темных тварей, питающихся человеческой кровью, восстановиться после такой раны они не могут, их тело начинает распадаться на куски, заживо сгорает и превращается в пепел.
В предрассветный час той ночи Лоусон навестил своего друга и покровителя отца Джона Дейла, который помогал ему добывать запас животной крови, обеспечивал серебряными пулями и всячески содействовал его борьбе с Темным Обществом. Тревор рассказал священнику о столкновении с паукообразной тварью и сообщил, что, похоже, его противники становятся все сильнее в искусстве трансформации тела. Также он рассказал отцу Дейлу о своей предстоящей поездке — бесспорно, в ловушку — предположив, что Ева Кингсли, должно быть, уже обращена. Священник попытался отговорить своего друга от рискованной операции, но оба они в душе понимали, что Тревор
… города под названием Ноктюрн не было на карте, но Сан-Бенедикта — поселение, живущее за счет лесозаготовочного бизнеса, расположенное на краю болота — на карте присутствовало, и именно оттуда Лоусон, согласно инструкции Кристиана Мельхиора, должен был отправиться в ловушку. Он добрался туда верхом и по пути вспомнил весь ужас того, как вампиры убивали раненых, брошенных на поле боя под Шайло, в числе которых был и сам Тревор. Он пал в битве с северянами во время Гражданской Войны и много раз после той битвы думал, что смерть была бы более милосердным исходом, чем то, что ему на самом деле пришлось пережить. Израненный, с множественными укусами — всюду, куда могли дотянуться клыки оборванных алчущих до крови хищников — Тревор привлек внимание прекрасной темноволосой женщины в красном, назвавшей себя Ла-Руж. Она сделала Тревора своей игрушкой, и в течение периода, показавшегося бесконечным, выпивала его кровь почти до капли и медленно обращала его в свое подобие.
Там, в своей сырой темнице — в подвале фермерского заброшенного дома — Лоусон выведал у безногого обращенного капрала конфедератов, что единственный способ превратиться снова в человека — это выпить до капли ихор того вампира, что тебя обратил. Было ли это правдой? Никто не знал. Но, вдохновленный этой призрачной надеждой, Лоусон нашел в себе силы сопротивляться, выбрался из темницы… и теперь вынужден был искать Ла-Руж из года в год, надеясь проверить этот способ на подлинность… правда это или миф?
А его состояние тем временем ухудшалось, все дальше уводя его от природы человека и увлекая в мир ночи, пусть он упорно продолжал сопротивляться. Его работа, в частности, являлась для него одним из способов поддерживать связь с миром людей. Не было и дня, когда он не продолжал утешать себя мыслью о том, что рано или поздно доберется до глотки Ла-Руж.
В салуне в Сан-Бенедикта Лоусон разоблачил карточного шулера, используя свой
Начальник доков в Сан-Бенедикта рассказал Лоусону все, что знал о Ноктюрне: то был город особняков, построенных прямо на болоте — эдакий аналог Нового Орлеана по замыслу градостроителя — однако городок был уничтожен ураганом в 1870-м и с тех пор считался заброшенным. В том же разговоре выяснилось, что построил Ноктюрн молодой человек по имени Кристиан Мельхиор…
Лоусон отправился на лодке в эту западню, однако по пути его настиг неожиданный преследователь. Настиг днем и застал его завернутым в черное непроницаемое покрывало, с помощью которого он защищался от солнца. Преследователем оказалась молодая женщина, представившаяся Энни Ремингтон, но Лоусону быстро удалось выяснить, что настоящее ее имя — Энн Кингсли и что похищенной Еве она приходилась старшей сестрой. Под именем Энни Ремингтон она путешествовала в качестве демонстрационного стрелка для оружейной компании Ремингтон и показывала стрелковые трюки зрителям. Именно ее пуля едва не ранила Лоусона вчерашней ночью, потому что девушка была уверена: этот странный субъект имел непосредственное отношение к похищению ее сестры.
Лоусон, разумеется, не хотел, чтобы Энн вмешивалась в это дело и следовала за ним в Ноктюрн, однако она была непреклонна и заявила, что в любом случае поплывет с ним.
— Ну, хорошо, — ответил он тогда. — Следуйте за мной.
Тревор не решился держать от нее в секрете то,
— Ты безумец.
Так или иначе, вместе они добрались до Ноктюрна и услышали веселую мелодию, проистекающую из окна одного из полуразрушенных зданий. Рядом было привязано множество лодок. Похоже, вечеринка была в самом разгаре.
Лоусон и Энн были приглашены на торжество вампиршей, что встретила их на полусгнившей лестнице, после чего они вошли в зал, где играли музыканты, а существа из Темного Общества кружили в танце так быстро, что их тела превращались в размытые контуры. В центре этого фестиваля находился стул, к которому было привязано тело в грязных одеждах, лицо было скрыто черным капюшоном.
Кристиан Мельхиор предстал перед гостями и назвал себя, и к этому времени Энн Кингсли поняла, что угодила в настоящий переплет. Когда она попыталась освободить свою сестру, Лоусон опередил ее…. слабые веревки рухнули на пол, и из-под капюшона показалось лицо Ла-Руж, которая надеялась перетянуть Лоусона на свою сторону.
Окруженный вражескими вампирами, Тревор решил достать и свой козырь из рукава… на это торжество он принес с собой динамит, добытый отцом Джоном Дейлом, и с помощью взрывчатки он намеревался расщепить всех местных тварей на куски… и себя в том числе.
Улучив момент, Тревору удалось впиться своей “создательнице” в горло и начать пить ее ихор. Создатель Ноктюрна тут же напал на него, трансформировав свое тело в страшное подобие огромной летучей мыши. Монстр оторвал Лоусона от горла Ла-Руж и выбросил их обоих в окно. Уже на улице, недалеко от полуразрушенной старой церкви между двумя вампирами началась ожесточенная борьба, в которой Тревор был тяжело ранен. Кристиану Мельхиору удалось затушить фитиль и не дать динамиту взорваться, однако эта попытка стоила ему жизни, потому что Лоусон выпустил серебряную пулю ему в голову.
Приближался рассвет, и вампиры Темного Общества вынуждены были сбежать в поисках укрытия, где тут же отошли ко сну — так велела их природа. Тревор знал: многие вампиры будут пережидать день в Ноктюрне, не найдя лучшего убежища, но Ла-Руж… она
Он думал, что не переживет этот рассвет и сам, ведь с его тяжелыми ранениями он не мог нигде спрятаться от солнца.
Положение спасла Энн Кингсли, сумевшая сбежать и укрыться от вампиров. Именно с ее помощью Лоусону удалось избежать смерти от солнечного света и переждать день в одном из полуразрушенных особняков, где в темных углах покоились лодки со спящими тварями.
Там, в особняке, раненый, ослабленный и страдающий от солнечного света, который ощущался даже на расстоянии, Лоусон почувствовал, как важна оказалась для него помощь Энн в этой истории. Она сумела спасти ему жизнь этим утром, потому что
— Я умею стрелять. Я могу сражаться. И
Он путешествовал по ночам, и помощь была ему необходима. Время его утекало сквозь пальцы, и нужно было найти Ла-Руж как можно быстрее…
— Тревор, — Энн словно почувствовала его сомнения. — Ты ведь знаешь, что я нужна тебе.
Лоусон понимал, что не сдастся и в одиночку. Он все равно собирался взорвать Ноктюрн и отправить его в болото вместе со всеми его обитателями, но травмы, полученные в борьбе с Мельхиором, сильно замедляли Тревора и делали почти беспомощным.
Это было тяжелым решением — позволить
Глава первая
— Да, — сказал он около шести месяцев назад в городе-призраке на болоте в Луизиане после ночи неописуемого ужаса.
Это было ответом на подталкивающую фразу:
Тревор Лоусон спрашивал себя, не задумывалась ли Энн с тех пор о том, что его положительный ответ был для нее проклятьем… приговором, который увлекал ее за собой в мир Темного Общества? Из этого мира могло не быть возврата без победы, и победа могла быть просто невозможной, потому что на пути к ней вставали голодные твари, алчущие до человеческой крови и готовые разорвать плоть на куски.
Он лишь надеялся, слушая пронзительный голос ветра, от которого в ту ночь буквально содрогалось их с Энн ветхое укрытик, что это будут
Опасное слово.
… Они вошли в здание через заднюю дверь. Держась близко друг к другу, они поднялись по лестнице, что вела к двери с матовым стеклом, рядом с которой шипели на стене газовые фонари. Алмазная крошка льда блестела на их шляпах и пальто. Ледяной дождь обрушился сразу с наступлением темноты. Предсказатель погоды в газете “Пчела Омахи” по куриным костям, индейским курительным смесям или телеграфным сообщениям предсказал движение огромного шторма из Канады на восток. Репортер даже усугубил прогноз: “
Это был ранний декабрь 1886-го. И любой простак мог увидеть, что вздутые животы темных облаков, плывущих по небу и весь день скрывающих солнце, вот-вот разродятся снегопадом, который сделает передний край подступающей зимы по-настоящему резким.
Для Тревора Лоусона и Энн Кингсли уже множество подобных дверей было открыто с той жуткой июльской ночи в Луизиане. Любая дверь могла привести в утробу Темного Общества, и Лоусон знал, что они ждут его. Они все еще следили за ним — пусть и тайно, из своих нор, ям, подвалов или руин. Они
Иногда от осознания собственной силы ему хотелось победно смеяться до слез, кроме тех моментов, когда колкая и жестокая боль, пронзающая его в самое сердце, становилась невыносимой. Тогда черные слезы — единственное, на что был способен его чудовищный организм — не имеющие ничего общего с победной радостью, текли по его бледным щекам, превращаясь в прекрасные чернила, коими любой писец Нового Орлеана — города, который Тревор полагал своим домом, — мог бы написать занимательную историю. Это был единственный цвет, кроме света Луны, который навсегда останется с созданием ночи.
Тревор Лоусон писал свою историю. Неделю за неделей, день за днем, час за часом, и это была история великой потери, тяжести, времени, проведенного с любимой семьей и безвозвратно утраченного… это была история молодого юриста, выучившегося в Алабаме, который позже добровольцем отправился на поле боя во время Гражданской Войны. Он чувствовал в то время, что у него есть долг, и хотел с честью послужить своей родине… а вместо этого попал в рабство.
В рабство
К женщине в красном. К существу, что отняло у него человеческую суть и превратило его в чудовище, которым он никогда не желал быть.
Она наблюдала за ним и сейчас — посредством множества глаз своих приспешников — в этом не приходилось сомневаться. Разумеется, находились и безумцы среди людей, которые жаждали служить Темному Обществу. Они были той самой опорой, которая помогала ночным жителям в дневное время, и за помощь им обещали обращение, сулили торжество и превосходство в новом амплуа… людей ведь так просто одурачить сказками! Возможно, сейчас Ла-Руж следила за Тревором — своим непокорным мальчиком — через
Опасное слово.
На замороженном стекле двери жирным шрифтом было написано:
— Нужное место и нужное время, — обратился Лоусон к Энн, увидев на своих карманных часах, как стрелка приблизилась к восьми. Он вернул часы в карман своего черного жилета из итальянского шелка. Под его длинным кожаным черным пальто с теплой подкладкой он носил дорогой черный костюм. На голове неизменно сидел фетровый стетсон с характерной складкой, украшенный ремнем из змеиной кожи. Отчего-то ему казалось, что если он неумолимо превращается в еще более страшное создание, чем то, которым он
Вокруг его талии, по его
Лоусон намеревался войти в офис точно в восемь. Он потянулся к медной дверной ручке, отполированной прикосновением множества богатых рук. В это самое мгновение он заметил, как Энн едва заметно вздрогнула, и ему даже не требовалось использовать Взор, чтобы понять,
Итак, нужно открыть еще одну дверь. Пересечь еще один порог, и… что ждет за ним?
Она страшилась дверей и порогов с тех пор, как Лоусон вернулся вместе с ней в особняк ее отца в пригороде Шривпорта после событий в июле. Под серпом луны они нашли двери конюшни открытыми и обнаружили, что призовые лошади Дэвида Кингсли были похищены. Совершенно темный дом был пуст, хотя входная дверь оказалась открыта настежь. Слуги тоже пропали. Кингсли не отозвался на голос своей старшей дочери.
В свете масляной лампы, которую Лоусон купил еще в болотистом городке Сан-Бенедикта на обратной дороге, в особняке обнаружились следы насилия. Первым, что заметила Энн, был портрет ее дражайшей матушки, которая покинула эту землю десять лет назад, умерев от чахотки. Картина была зверски изорвана.
А в библиотеке, где в свои лучшие дни Дэвид Кингсли любил сидеть, покуривая свои сигары и почитывая классику (если, конечно, новости о скачках можно так назвать), развернулись последствия страшной бойни…
Острый слух вампира уловил отвратительное жужжание пирующих мух за
Похоже, насекомые попали сюда через разбитое окно и заполнили комнату, как туман. Они работали и ночью, и днем, с вампирами их объединяли голод и жадность.
Тогда Лоусон успел закрыть дверь перед Энн и не позволил ей войти в библиотеку неподготовленной…
Хотел бы он иметь возможность оградить ее от страха и в этот холодный вечер, но…
— Войдите, — прозвучал грубый голос за замерзшим стеклом этой новой двери до того, как Лоусон успел повернуть ручку. Разумеется, человек в кабинете видел размытые контуры своих посетителей, которые отчетливо проглядывались в свете газовых фонарей.
Персона, вызвавшая Тревора Лоусона из Нового Орлеана, сидела в полной темноте, в углу, куда не доставал свет свечей.
Лоусон хорошо знал эту манеру держаться.
В письме, которое он получил, говорилось, что дело очень личное. А иногда таким делам лучше оставаться в темноте.
Он открыл дверь и вошел первым. Энн держалась позади него. У Тревора возникло чувство, что она едва сдерживается, чтобы не выудить свой армейский ремингтон из-под фиолетового пальто — с ним она чувствовала бы себя увереннее — но она этого не сделала, и стоило ценить это: по ее реакции можно было сделать вывод, что пока что их миры не настолько отдалились друг от друга, и девушка все еще доверяла своему спутнику. Стало быть,
— Вас двое, — сказал мужчина, сидевший за столом, широким, как кукурузное поле в Небраске. — Я ожидал только вас, мистер Лоусон.
— Моя коллега путешествует со мной, — был ответ. — Прошу простить, что не известил вас об этом в своем ответном письме.
— Она хороша в стрельбе?
— Хороша, — отозвалась Энн, и тон, которым она это произнесла, не позволял усомниться в этом.
Лоусон кивнул, сказав:
— Я надеюсь, что перестрелка не станет
— Как и я, — ответил Р. Робертсон Кавано. — Но мне придется просить вас отправиться туда, где пули вам понадобятся. А еще понадобится меткость и холодный ум.
— О, — на лице Лоусона появилась тонкая улыбка. — В таких местах я уже бывал.
Повисло молчание. Лоусон мог бы отправить Взор исследовать закоулки сознания Р. Робертсона Кавано, чтобы всего за пару секунд выяснить все интересующие его обстоятельства, однако молчание говорило само за себя. Его тяжесть сообщила, что перед двумя охотниками был человек, весьма осторожный в ведении дел с людьми, потому что люди ему по большей части
Простая белая карта, на которой помимо имени Лоусона был написан адрес отеля “Святилище” в Новом Орлеане, но перепутать эту карту с какой-то другой было попросту нельзя.
Само письмо клиента, что прилагалось в довесок, было весьма кратким, написанным синими чернилами сильной рукой. Оно гласило:
“
Дальше лишь подпись:
Рука игрока была готова оплатить все расходы на поездку, а также уделить достаточное внимание графику сна вызываемого специалиста, чтобы он мог путешествовать с комфортом. Кавано не преминул купить специальные билеты на ночные поезда.
Дело оставалось за малым: заплатить за билеты для Энн. По крайней мере, ей не приходилось каждый раз скрываться от самого яростного врага, который преследовал ее спутника — от солнца.
— В замк
Энн послушалась.
— Сядьте, — это было сказано спокойно, но прозвучало настоящей командой. Перед столом стоял всего один стул, и хозяин кабинета об этом помнил. — Второй стул в углу. Принесите его. Я не ожидал увидеть женщину.
— Вы увидели
Лоусон кивнул и направился за дополнительным стулом, но Энн с вызовом остановила его.
— Благодарю, я сама, — проговаривая это, она уже почти справилась с этой задачей.
Тревор ничего не мог с собой поделать — он восхищался ею. Она последовала за ним, вернувшись из болотистого городка, и уже участвовала в нескольких делах для его частных клиентов. Ее глаза могли выносить жгучий солнечный свет, но сами при этом были черны, как два кусочка угля — сосредоточенные и жесткие. Это были глаза человека, которому приходилось убивать вампиров.
В октябре она снова вернулась к своему поддельному имени — Энни Ремингтон — и предприняла несколько поездок, в течение которых работала на компанию Ремингтон и демонстрировала свои стрелковые навыки. Но, увы, цели в ее сердце стали расплывчатыми после того, что ей довелось пережить, и Энн, стреляя более метко, чем любой, даже самый искусный стрелок, всегда ставила для себя задачи выше, потому что в душе испытывала себя в стрельбе совсем другого уровня.
Лоусон не мог не бояться, что
Энн было двадцать четыре года, она была высокой и стройной девушкой с темно-каштановыми волосами, которые аккуратно ниспадали ей на плечи. Она любила жокейские шапочки — сегодня предпочла надеть темно-фиолетовую. Ее подбородок имел квадратную форму и казался твердым, под стать характеру. Нос заострялся к кончику, что наводило на мысль о хищности или агрессивности ее натуры. При всем этом Энн была довольно привлекательной молодой женщиной, если, конечно, найдется смельчак, которого привлечет особа, способная легко пустить пулю в лоб. Стрелком она была отменным и знала об этом, и это ее качество было самым ценным в работе с Тревором Лоусоном.