Помоги проекту - поделись книгой:
Саймон Сингх и Эдзард Эрнст
Ни кошелька, ни жизни. Нетрадиционная медицина под следствием
Посвящается его королевскому высочеству принцу Уэльскому
Simon Singh, Edzard Ernst
Trick or Treatment? Alternative Medicine on Trial
Издание осуществлено при поддержке фонда “Эволюция”
This edition published by arrangement with Conville & Walsh Ltd. and Synopsis Literary Agency
© Simon Singh; Edzard Ernst, 2008
Художественное оформление и макет Андрея Бондаренко
Введение
Все, что написано в этой книге, опирается на одно-единственное емкое изречение, написанное более двух тысяч лет назад Гиппократом, отцом медицины:
Ибо две суть вещи: наука и мнение; из них первая рождает знание, второе – невежество[1].
Гиппократ утверждал: если кто-то предлагает новый способ лечения, чтобы определить, действенный ли он, следует использовать научный метод, а не спрашивать чье-то мнение. Наука посредством экспериментов, наблюдений, измерений, доказательств и рассуждений вырабатывает единое беспристрастное представление о правдивом положении дел. Даже когда вывод уже сделан, наука продолжает проверять и испытывать собственные заявления – а вдруг она ошиблась? Мнения же, напротив, субъективны и противоречат друг другу, и больше всего шансов отстоять свое мнение у того, кто развернул самую убедительную рекламную кампанию (независимо от того, прав он или нет).
Наша книга, вдохновленная высказыванием Гиппократа, предлагает научный взгляд на современные нетрадиционные методы лечения[2] во всем их многообразии. С каждым годом они становятся все популярнее: альтернативные лекарства и приборы в изобилии продаются в любой аптеке, об этих методах пишут все журналы, их обсуждают на миллионах веб-сайтов и применяют миллиарды человек, – однако многие врачи относятся к ним скептически.
В самом деле, мы причисляем к нетрадиционной медицине любой метод лечения, не признанный большинством обычных врачей, а это, как правило, означает, что механизмы действия подобных альтернативных методов недоступны пониманию современной медицины. Выражаясь научным языком, можно сказать, что методы нетрадиционной медицины с биологической точки зрения несостоятельны.
Под названием “нетрадиционная” часто объединяют и комплементарную, и альтернативную медицину, то есть иногда нетрадиционные методы лечения применяют одновременно с методами классической медицины, а иногда – вместо них. Однако простоты ради на страницах этой книги мы решили ограничиться общим термином “нетрадиционная медицина”, не уточняя без нужды, о какой ее разновидности – комплементарной или альтернативной – идет речь.
По данным исследований, во многих странах более половины населения прибегает к тем или иным методам нетрадиционной медицины. Суммарно в мире на нее тратится около 40 миллиардов фунтов стерлингов в год, и это самая быстрорастущая область медицинских расходов. Кто же прав: критики, считающие нетрадиционную медицину своего рода шаманством, или мать, доверяющая ей здоровье своего ребенка? Этот вопрос может иметь три варианта ответа.
1. Возможно, нетрадиционная медицина не приносит ни малейшей пользы, а нас убедили в ее действенности обманом – просто хорошей рекламой. Специалисты по нетрадиционной медицине только на вид симпатичные, а все их увлекательные рассуждения о “чудесах природы” и “древней мудрости” на самом деле лишь сбивают клиентов с толку (впрочем, иногда эти специалисты и сами верят в такие явления). Они морочат нам голову модными выражениями и словечками вроде “холистический подход”, “энергетические меридианы”, “самоисцеление” и “индивидуализация”. Если же пробиться сквозь этот профессиональный жаргон, вероятно, все это окажется чистой воды жульничеством.
2. А может, наоборот, нетрадиционная медицина невероятно эффективна? Скептики же, в том числе многие врачи, просто не в состоянии оценить все преимущества холистического (целостного), естественного, вытекающего из традиций, духовного подхода к оздоровлению. Медицина никогда не претендовала на всеведение, и в нашем понимании того, как устроен человеческий организм, не раз происходила настоящая революция. Вдруг очередной переворот приведет к открытию механизмов, стоящих за методами нетрадиционной медицины? Или тут задействованы иные, скрытые, силы? Что если общепринятая медицина просто стремится сохранить свою власть и авторитет, а врачи потому и критикуют нетрадиционную медицину – опасаются конкуренции? Может ли быть, что эти скептики служат лишь марионетками в руках опытных кукловодов – крупных фармацевтических компаний, не желающих лишаться прибыли?
3. Или истина где-то посередине…
Каким бы ни был ответ, мы решили найти истину и поэтому взялись за написание этой книги. Хотя существует уже предостаточно книг, притязающих на раскрытие правды о нетрадиционной медицине, мы уверены, что по строгости, компетентности и независимости суждений нашей нет равных. Оба автора этой книги – профессиональные ученые, поэтому разбираться во всевозможных альтернативных методах лечения мы будем крайне скрупулезно. Более того, никто из нас никогда не работал в фармацевтических компаниях и не получал прибыли от деятельности в сфере “естественного оздоровления”[3], так что мы вправе искренне заявить: единственный наш мотив – поиск истины.
К тому же наше сотрудничество привносит равновесие в повествование. Один из нас, Эдзард Эрнст, знает исследуемую область изнутри, ведь он много лет занимается медициной, в том числе нетрадиционной. Он первый в мире профессор комплементарной медицины, и его исследовательская группа 15 лет разбиралась, какие альтернативные методы действительно работают, а какие нет. Другой, Саймон Сингх, – сторонний наблюдатель, за плечами у которого больше 20 лет работы журналистом, популяризирующим науку; он работал в печати, на радио и телевидении и неизменно старался растолковать сложные идеи так, чтобы они стали понятны широкой общественности. Пожалуй, вместе нам удастся подойти к истине ближе других – и, что не менее важно, мы попытаемся донести ее до вас живо, четко и понятно.
Наша задача – выяснить всю правду о настойках и примочках, таблетках и иглах, зарядке энергией и прочем, что лежит вне сферы общепринятой медицины, но стремительно набирает популярность среди больных. Что помогает, а что нет? Как отличить тайну от лжи? Кому можно верить, а кто вас бессовестно обирает? Кто лучше знает, как лечить болезни, – современные врачи или ветхие старушки, черпающие мудрость из неведомого источника? На страницах нашей книги вы найдете ответы на эти и многие другие вопросы. Перед вами – результаты самого честного и тщательного исследования нетрадиционной медицины.
В частности, мы ответим на главный вопрос: способна ли нетрадиционная медицина лечить болезни? Звучит он коротко и ясно, однако, если копнуть глубже, становится несколько сложнее и имеет разные варианты ответа в зависимости от трех основных моментов. Во-первых, о каком именно методе нетрадиционной медицины идет речь? Во-вторых, при каком заболевании его применяют? И, в-третьих, что, собственно, значит – лечить? Чтобы как следует со всем этим разобраться, мы разделили книгу на шесть глав.
Первая глава – введение в научный метод. В ней мы расскажем, как ученые на основании наблюдений и экспериментов определяют, насколько действенны те или иные способы лечения. Все до единого выводы, к которым мы приходим в этой книге, основаны на научном методе и на объективном анализе лучших медицинских исследований. Мы с самого начала объясняем, как работает наука, чтобы читатель больше доверял нашим последующим выводам.
Во второй главе мы покажем, как можно применить научный метод к акупунктуре (иглоукалыванию) – одной из самых известных и наиболее исследованных отраслей нетрадиционной медицины. Мы не просто рассмотрим, каким научным испытаниям подвергалась акупунктура, но и обсудим, как она зародилась на Востоке, как мигрировала на Запад и как ее практикуют сегодня.
В третьей, четвертой и пятой главах по той же схеме мы проанализируем гомеопатию, хиропрактику и траволечение – еще три крупные отрасли нетрадиционной медицины. Краткий обзор остальных ее методов (свыше тридцати) дан в приложении. Другими словами, на страницах этой книги вы найдете научную оценку практически любого метода нетрадиционной медицины, с каким можно столкнуться.
В последней, шестой, главе мы подведем некоторые итоги на основании данных, представленных в предыдущих главах, и порассуждаем о будущем здравоохранения. Если найдены неоспоримые доказательства, что тот или иной метод нетрадиционной медицины неэффективен, следует ли его запретить – или главной движущей силой должен оставаться выбор больного? Напротив, если какие-то нетрадиционные методы и в самом деле помогают в лечении, нельзя ли их внедрить в классическую медицину – или же между профессиональным врачебным сообществом и специалистами по нетрадиционной медицине сохранится непримиримая вражда?
Ключевое понятие всей книги – “истина”. В первой главе рассказано, как наука определяет истину. Со второй главы по пятую излагается правда о разных методах нетрадиционной медицины, основанная на научных данных. В шестой главе разобрано, почему мы придаем истине такое большое значение и как это должно повлиять на наше отношение к методам альтернативной терапии в контексте медицины XXI века.
Истина, безусловно, дает ощущение надежности, однако стоит сделать две оговорки. Во-первых, мы доносим ее до читателя прямо и безапелляционно, без всяких экивоков. Если мы обнаружили, что тот или иной метод помогает при той или иной болезни (например, при надлежащем использовании зверобой обладает свойствами антидепрессанта, см. пятую главу), мы так и говорим. Однако в других случаях, выяснив, что какой-то метод бесполезен или даже вреден, мы сообщаем об этом так же недвусмысленно. Вы приобрели эту книгу, поскольку решили выяснить правду, поэтому мы считаем, что обязаны рассказывать обо всем честно и откровенно.
Во-вторых, все истины, изложенные в этой книге, основаны на научных данных, поскольку Гиппократ совершенно справедливо отметил: наука рождает знание. Все, что мы знаем о Вселенной, – от строения атома до числа галактик – мы знаем благодаря науке, и ей же мы обязаны всеми достижениями медицины – от открытия антибиотиков до искоренения оспы. Наука, разумеется, тоже не совершенна. Ученые охотно признают, что им известно далеко не все, однако научный метод – несомненно, лучший инструмент для поиска истины.
Если вы, читатель, относитесь к могуществу науки скептически, рекомендуем вам прочитать хотя бы первую главу. К концу ее вы настолько уверитесь в достоинствах и возможностях научного метода, что задумаетесь, не стоит ли ознакомиться и согласиться также с выводами, изложенными в оставшейся части книги.
Однако не исключено, что вы не захотите признать науку лучшим способом определить, работает ли тот или иной метод нетрадиционной медицины. Может статься, вы настолько зашорены, что останетесь при прежнем своем мировоззрении независимо от того, что имеет сказать наука. Возможно, вы непоколебимо верите, что нетрадиционная медицина – это сплошное шарлатанство, или не менее твердо убеждены в обратном – что это панацея от всех болей, хворей и недомоганий. В обоих случаях эта книга не для вас. Нет никакого смысла читать даже первую главу, если вы не готовы хотя бы теоретически рассмотреть возможность, что научный метод служит мерилом истинности. В сущности, если у вас уже сложилось свое мнение о нетрадиционной медицине и вы не собираетесь его менять, обратитесь в книжный магазин и попросите вернуть вам деньги. С какой стати вам изучать результаты нескольких тысяч исследований, если вы уже знаете ответы на все вопросы?
Впрочем, мы надеемся, что вы человек достаточно непредвзятый – и захотите продолжить чтение.
Глава первая
Как определить истину?
Истина и так существует, это ложь приходится изобретать.
Цель этой книги – установить правду о нетрадиционной медицине. Какие методы помогают больным, а какие не приносят никакой пользы? Какие методы безопасны, а к каким прибегать рискованно? Подобными вопросами врачи во всех отраслях медицины задаются уже тысячи лет, но лишь относительно недавно был разработан подход, позволяющий отличать эффективные методы от несостоятельных, опасные от безопасных. Этот подход – так называемая
Наша проверка нетрадиционных методов лечения основана именно на принципах доказательной медицины, поэтому нам очень важно подробно объяснить, что это из себя представляет и как устроено. Мы не будем говорить о доказательной медицине в контексте современности, а вернемся в прошлое, чтобы посмотреть, как она возникла и развивалась, – тогда станет гораздо понятнее, в чем ее достоинства. В частности, мы увидим, как с помощью этого подхода удалось проверить действенность кровопускания – противоестественной, однако некогда весьма распространенной процедуры, при которой разрезали кожу и рассекали кровеносные сосуды. Считалось, что так можно исцелить от любого недуга.
Расцвет кровопускания начался в Древней Греции, где оно прекрасно вписывалось в общепринятые представления, согласно которым все болезни вызываются дисбалансом четырех телесных соков – крови, лимфы (флегмы), желтой и черной желчи, – а избыток какой-либо из этих жидкостей не только влияет на здоровье, но и определяет темперамент. Кровь ассоциировали с жизнерадостностью, лимфу – с бесстрастностью, желтую желчь – с раздражительностью, а черную – с унылостью. Отголоски этого учения мы слышим до сих пор: слова “сангвиник”, “флегматик”, “холерик” и “меланхолик” произошли от латинских и греческих названий телесных соков.
Древнегреческие врачи не знали, что кровь циркулирует по организму, и полагали, что она может загнивать и тем самым вызывать недуги. Поэтому они настаивали на удалении застоявшейся крови и рекомендовали для каждой болезни свою процедуру. Например, заболевания печени требовали кровопускания из вены на правой руке, а недомогания, связанные с селезенкой, – из вены на левой.
Греческая медицинская традиция пользовалась таким авторитетом, что в последующие века кровопускание стало общепринятым методом лечения больных по всей Европе. В эпоху раннего Средневековья те, кто мог себе это позволить, обращались за кровопусканием к монахам, однако позже, в 1163 году, папа римский Александр III запретил монахам проводить эту жестокую медицинскую процедуру. С тех пор обязанность отворять кровь обычно исполняли местные цирюльники. К своей роли они относились весьма серьезно: тщательно шлифовали приемы и перенимали новые технологии. Помимо простого лезвия они применяли пружинный ланцет, позволявший сделать разрез заданной глубины. В дальнейшем их арсенал пополнил скарификатор, который имел несколько подпружиненных лезвий, рассекавших кожу одновременно.
У тех цирюльников, которые предпочитали менее технологичный и более естественный подход, была возможность использовать медицинских пиявок. В ротовом отверстии этих кровососущих червей-паразитов находятся три независимые челюсти, на каждой из которых около ста крошечных зубов. Пиявки служили идеальным средством для кровопускания из десен, губ или носа больного. Причем эти животные еще и вводят в ранку обезболивающие и сосудорасширяющие (усиливающие кровоток) вещества, а также антикоагулянты, препятствующие свертыванию крови. Чтобы выпустить у больного больше крови за один сеанс, врачи прибегали к бделлатомии – надрезали пиявке задний конец, чтобы всасываемая кровь из него вытекала. Тогда пиявка не могла насытиться и вынуждена была продолжать сосать.
Говорят, цилиндры с чередующимися красно-белыми полосами на современных вывесках парикмахерских символизируют, что цирюльники играли еще и роль хирургов, но на самом деле это связано с их кровопускательными обязанностями. Красный цвет олицетворяет кровь, белый – жгут, шарик на верхнем конце – медный сосуд для пиявок, а сам цилиндр – палку, которую больной сжимал в кулаке, чтобы кровь лучше шла.
Кровопускание практиковали и изучали самые прославленные европейские медики, например Амбруаз Паре, служивший придворным хирургом четырех французских королей в XVI веке. Он много писал о кровопускании и давал множество полезных советов:
Если трогать пиявок голыми руками, они раздражаются и чувствуют такую сытость, что не желают кусать, поэтому их следует брать чистой белой льняной салфеткой и прикладывать к коже, слегка надсеченной скарификатором или смоченной кровью какого-либо животного, ибо тогда они присосутся к плоти более жадно и прочно. Чтобы заставить пиявок отвалиться, посыпьте их порошком сабура[4], солью или золой. При желании узнать, сколько крови они высосали, посыпьте их тонко помолотой солью, как только они отвалятся, ибо так они исторгнут всю кровь, которую выпили.
Когда европейцы колонизировали Новый Свет, они привезли с собой и практику кровопускания. Американские врачи не видели причин сомневаться в приемах, которым учили в знаменитых европейских лечебницах и университетах, поэтому тоже сочли кровопускание главным методом лечения, который можно применять в самых разных обстоятельствах. Однако, когда в 1799 году кровь отворили самому видному пациенту в стране, применение этой медицинской процедуры внезапно сделалось предметом споров. Действительно ли она способна спасти жизнь или же только истощает силы больных?
Начало разногласиям и сомнениям было положено утром 13 декабря 1799 года, когда Джордж Вашингтон, проснувшись, ощутил симптомы простуды. На предложение личного секретаря принять какое-нибудь лекарство Вашингтон ответил: “Вы же знаете, я никогда ничего не принимаю от простуды. Сама пройдет”.
Бывший президент, которому исполнилось уже 67 лет, не считал насморк и боль в горле поводом для беспокойства, тем более что ему довелось перенести недуги посерьезнее. Подростком он переболел оспой, за которой последовал туберкулез. В молодости Вашингтон работал землемером в Вирджинии, где болота кишели комарами, и подхватил малярию. Затем, в 1755 году, он чудом уцелел в битве при Мононгахеле, хотя под ним убило двух лошадей, а военную форму в четырех местах распороли мушкетные пули. Болел он и пневмонией, несколько раз его поражали приступы малярии, а как-то на бедре образовался большой карбункул, лишивший его работоспособности на полтора месяца.
Никто не ожидал, что эта пустячная на первый взгляд простуда, начавшаяся в пятницу, 13 декабря, окажется гибельной для человека, пережившего кровопролитные сражения и опаснейшие болезни.
В ночь на субботу состояние Вашингтона ухудшилось настолько, что рано утром он проснулся от удушья. Смотритель его владений, мистер Альбин Роулинз, сделал больному микстуру из патоки, уксуса и масла, но обнаружил, что тот едва в состоянии ее проглотить. Роулинз, имевший большой опыт кровопускания, посчитал, что необходимы решительные меры. Стремясь облегчить состояние своего хозяина, хирургическим ножом – ланцетом – он надрезал ему руку и выпустил в фарфоровую миску треть литра крови.
К утру 14 декабря не появилось никаких признаков улучшения, так что Марта Вашингтон вздохнула с облегчением, когда в поместье прибыли три врача и занялись лечением ее супруга. Доктора Джеймса Крейка, личного врача бывшего президента, сопровождали доктора Густавус Ричард Браун и Элиша Каллен Дик. Они верно поставили диагноз –
Доктор Крейк присыпал больному горло порошком из шпанской мушки, а когда это не помогло, решил отворить ему кровь – и выпустил еще пол-литра. В 11 часов утра процедуру повторили. Всего у человека около пяти литров крови, так что каждый раз Вашингтон терял значительный объем. Доктора Крейка, судя по всему, это не тревожило. Днем он выпустил больному еще целый литр крови.
Затем несколько часов казалось, будто кровопускание помогло: Вашингтону стало лучше, какое-то время он мог даже сидеть. Под вечер его состояние снова ухудшилось – и врачи в очередной раз провели кровопускание. Кровь оказалась вязкой и текла медленно. С современной точки зрения это говорит об обезвоживании, истощении запасов жидкости в организме в результате сильной кровопотери.
К ночи доктора могли лишь мрачно наблюдать, как их многочисленные кровопускания и всевозможные снадобья и припарки не вызывают ни малейших признаков выздоровления. Доктора Крейк и Дик впоследствии напишут: “Казалось, жизненные силы стремительно отступают под натиском болезни. К конечностям приложили пластыри, а на горло сделали горячий компресс из отрубей с уксусом”.
Вот как описывал последние часы первого американского президента его приемный внук – Джордж Вашингтон Кастис:
С наступлением ночи стало очевидно, что он уходит, и сам он, казалось, прекрасно понимал, что время его истекает. Он спросил, который час, и ему ответили, что уже почти десять. Больше он не говорил – перед ним расстилалось царство смерти и он знал, что час его пробил. С удивительным самообладанием он готовился умереть. Отец своей нации скончался, вытянув ноги и сложив руки на груди, без единого вздоха, без единого стона. Ни судорога, ни гримаса не подсказали собравшимся, когда благородный дух бесшумно отправился в свой дальний путь. Столь безмятежны были мужественные черты, охваченные смертным покоем, что прошло несколько минут, прежде чем собравшиеся поняли: отца-основателя больше нет.
Джордж Вашингтон, великан ростом около 190 сантиметров, потерял меньше чем за день половину всей крови. Врачи, отвечавшие за его лечение, отстаивали необходимость столь решительных мер, видя в них последнюю надежду на спасение жизни больного, и большинство их коллег поддержали это решение. Однако в медицинском сообществе звучали и протесты. Хотя кровопускание уже много сотен лет считалось общепринятой медицинской процедурой, некоторые врачи, пусть и меньшинство, сомневались в его полезности. Более того, они утверждали, что кровопускание создает риск для больного независимо ни от части тела, из которой оно проводится, ни от удаляемого объема крови, будь то пол-литра или два. По мнению этих врачей, доктора Крейк, Браун и Дик, в сущности, убили бывшего президента, без нужды обескровив его.
Кто же был прав: самые авторитетные врачи в стране, приложившие все усилия, чтобы спасти Вашингтона, или медики-маргиналы, считавшие кровопускание безумным и опасным пережитком времен Древней Греции?
По случайному совпадению в тот самый день, когда умер Вашингтон, 14 декабря 1799 года, было вынесено судебное решение по вопросу о том, полезно кровопускание для больных или вредно. Поводом для разбирательства стала статья известного английского журналиста Уильяма Коббета, жившего в Филадельфии, который заинтересовался деятельностью доктора Бенджамина Раша – самого известного и ярого сторонника кровопускания в Америке.
Блестящая медицинская, научная и политическая карьера доктора Раша вызывала восхищение у всей Америки. Он был автором восьмидесяти пяти важных публикаций, в том числе первого американского учебника по химии, начальником медицинской службы Континентальной армии, а главное – одним из подписавших Декларацию независимости. Возможно, таких достижений следовало ожидать, если учесть, что он в 14 лет закончил Колледж Нью-Джерси, который впоследствии приобрел новый статус и стал именоваться Принстонским университетом.
Раш работал в Пенсильванской больнице в Филадельфии и преподавал в медицинской школе при ней, где в период его службы учились три четверти всех американских врачей. Он пользовался таким уважением, что его называли Пенсильванским Гиппократом, и по сей день остается единственным врачом, которому Американская медицинская ассоциация установила памятник в Вашингтоне. Такая плодотворная карьера позволила ему убедить в пользе кровопускания целое поколение врачей, в том числе и тех трех, которые лечили Джорджа Вашингтона, – Крейка, Брауна и Дика. С первым Раш служил во время Войны за независимость, со вторым изучал медицину в Эдинбурге, а третьему преподавал в Пенсильвании.
Слово доктора Раша не расходилось с делом. Больше всего письменных свидетельств сохранилось о повальных кровопусканиях, которые он делал в Филадельфии во время эпидемий желтой лихорадки 1794 и 1797 годов. Иногда он проводил эту процедуру ста больным в день, из-за чего в клинике стоял зловонный запах несвежей крови и роились мухи. Уильям Коббет, обладавший пристрастием к репортажам о медицинских скандалах, был убежден, что Раш непреднамеренно убивает многих своих пациентов. Коббет взялся изучать местные списки умерших и в самом деле отметил рост смертности после того, как коллеги Раша последовали его рекомендациям и стали широко применять кровопускание. В результате Коббет объявил, что методы Раша “вносят свой вклад в сокращение численности населения Земли”.
В ответ на обвинение в неправильном лечении доктор Раш подал на Коббета в суд за клевету. Это произошло в 1797 году в Филадельфии. Всевозможные задержки и проволочки привели к тому, что дело разбирали больше двух лет, однако к концу 1799 года присяжные были готовы вынести вердикт. Главный вопрос состоял в том, прав ли Коббет, утверждая, что Раш виновен в гибели больных, поскольку делал им кровопускание, или же это клеветническое обвинение. Хотя Коббет в доказательство своей правоты и приводил списки умерших, едва ли это можно считать строгим научным анализом последствий кровопускания.
Более того, обстоятельства складывались не в его пользу. Например, суд вызвал лишь трех свидетелей, и все они были врачами, разделявшими профессиональные представления доктора Раша. Кроме того, в суде выступало семь адвокатов, а это говорит о том, что сила убеждения оказывала большее влияние, чем предоставленные доказательства. Богатство и репутация позволяли Рашу нанять лучших юристов в городе, и Коббету приходилось действовать в неблагоприятных условиях. В довершение всего на присяжных, по-видимому, повлияло то обстоятельство, что Коббет не был врачом, а Раш относился к основоположникам американской медицины, так что им казалось естественным встать на сторону последнего.
Как и следовало ожидать, Раш выиграл процесс. Коббета обязали выплатить ему компенсацию в 5 тысяч долларов – для Пенсильвании это была рекордная сумма взыскания. Так что в те самые часы, когда Джордж Вашингтон умирал после нескольких кровопусканий подряд, суд постановил, что в этой медицинской процедуре нет ничего дурного.
Однако, если мы хотим определить, перевешивает ли терапевтическая польза кровопускания его возможные вредные побочные эффекты, нам нельзя полагаться на суд XVIII века. К тому же приговор, скорее всего, был пристрастным – по причинам, которые мы только что перечислили. Не следует также забывать, что Коббет был иностранцем, а Раш – национальным героем: пожалуй, было бы немыслимо, чтобы суд вынес решение против Раша.
Чтобы дать кровопусканию объективную оценку, профессиональная медицина требует куда более строгой процедуры, менее пристрастной, чем самый справедливый суд на свете. На самом деле, когда Раш и Коббет вели свою тяжбу, они и представить себе не могли, что по другую сторону Атлантики уже изобрели именно такую процедуру, позволяющую установить истину в подобных медицинских вопросах, – изобрели и получают с ее помощью отличные результаты. Изначально ее применили для испытания радикально нового способа лечения болезни, поражавшей моряков, но вскоре ей предстояло стать и мерилом полезности кровопускания, а со временем – всего арсенала медицинских приемов, в том числе и методов нетрадиционной медицины.
Цинга, английские матросы и снова кровопускание
В июне 1744 года легенда британского флота командор Джордж Энсон вернулся домой из кругосветного плавания, продлившегося почти четыре года. По пути он захватил в бою испанский галеон “Ковадонга”, на котором было свыше миллиона трехсот тысяч пиастров и больше тонны серебра в самородках – самая большая добыча за десять лет англо-испанской войны. Когда Энсон и его люди шествовали по Лондону, трофеи сопровождали их в тридцати двух повозках, нагруженных золотом и серебром. Однако Энсону дорого пришлось за них заплатить. Его команду преследовала цинга, отняв жизни больше двух третей моряков. Для сравнения добавим, что в морских сражениях Энсон потерял всего четырех человек, а от цинги умерло больше тысячи.
Цинга превратилась в сущее проклятие моряков с тех пор, как плавания стали продолжаться дольше нескольких недель. Первые документальные свидетельства об этой болезни относятся к 1497 году, когда Васко да Гама обогнул мыс Доброй Надежды. Затем она распространялась все больше, поскольку осмелевшие капитаны отправлялись в путешествия по всему земному шару. Английский хирург Уильям Клаус, служивший во флоте королевы Елизаветы I, дал подробное описание ужасных симптомов, от которых в конечном счете погибло два миллиона моряков:
Десны у них прогнили, обнажив корни зубов, щеки опухли и затвердели, зубы расшатались так, будто вот-вот выпадут… дыхание стало гнилостным. Ноги совсем ослабели и подкашивались, все тело болело и ныло и покрылось множеством синеватых и красноватых пятен или точек – и крупных, и мелких, вроде блошиных укусов.
С современной точки зрения все вполне логично: мы знаем, что цинга – результат недостатка витамина С. Он нужен организму человека, чтобы вырабатывать коллаген, который скрепляет мышцы, кровеносные сосуды и другие структуры и тем самым помогает заживлять порезы и ссадины. Так что нехватка витамина С приводит к кровотечениям и разрушению хрящей, связок, сухожилий, костей, кожи, десен и зубов. Одним словом, тело человека, больного цингой, постепенно разлагается, и смерть его очень мучительна.
Витаминами называют органические соединения, которые необходимы для жизни, но не вырабатываются в организме, а потому должны поступать с пищей[5]. В основном мы получаем витамин С из овощей и фруктов – а в обычном рационе моряка именно их, увы, не хватало. Моряки питались галетами, солониной, вяленой рыбой, в которых не было (и нет) витамина С, зато, вероятно, кишели личинки долгоносиков. Кстати, поражение продовольственных запасов этими личинками считалось хорошим признаком, поскольку они покидали мясо, лишь когда оно становилось совсем тухлым и окончательно непригодным в пищу.
Самым простым решением было бы изменить корабельный рацион, однако ученым еще только предстояло открыть витамин С, а пока они не знали, какую роль свежие фрукты играют в профилактике цинги. Так что врачи предлагали целый ряд других мер борьбы с болезнью. Разумеется, прибегнуть к кровопусканию, по их мнению, стоило всегда, а в число целительных средств входил прием ртутной пасты, соленой воды, уксуса, серной и соляной кислот и мозельвейна. Рекомендовали также по шею зарывать больного в песок, правда, посреди Тихого океана это было едва ли осуществимо. Самым извращенным лекарством от цинги был тяжелый физический труд: врачи подметили, что обычно ею болеют ленивые моряки. Безусловно, они путали причину со следствием, поскольку не лень делала моряков беззащитными перед цингой, а, наоборот, они становились вялыми из-за проявившихся симптомов недуга.
Весь этот набор бессмысленных средств привел к тому, что в XVII–XVIII веках высокая смертность от цинги сильно мешала честолюбивым планам освоения морей. Ученые мужи по всему миру изобретали хитроумные теории для объяснения причин заболевания и обсуждали действенность разнообразных целительных процедур, однако никому не удавалось остановить это гнилостное поветрие, губившее сотни тысяч моряков. Наконец в 1746 году произошел настоящий прорыв. Молодой корабельный врач из Шотландии по имени Джеймс Линд взошел на борт английского военного корабля “Солсбери”. Острый пытливый ум и дотошность позволили ему преодолеть моду, предрассудки, слухи и сплетни – и он разобрался, почему возникает и как протекает цинга, объяснив все крайне логично и осмысленно. В общем, ему суждено было добиться успеха там, где все остальные потерпели неудачу, поскольку он, по всей видимости, первым в истории человечества провел так называемые
По долгу службы Линду пришлось плавать через Ла-Манш и по Средиземному морю, и хотя “Солсбери” не уходил далеко от берега, весной 1747 года у каждого десятого матроса появились симптомы цинги. Скорее всего, первым побуждением Линда было предложить морякам какое-нибудь из множества популярных в то время средств, но затем он передумал. Ему в голову пришла другая мысль: а что если лечить разных моряков различными методами?
Тогда, наблюдая, кому становится лучше, а кому хуже, можно будет определить, какие средства действенны, а от каких нет никакого толку. Нам с вами эта идея кажется очевидной, однако в те времена это был поистине революционный отход от сложившихся в медицине обычаев.
Джеймс Линд
Итак, 20 мая Линд отобрал двенадцать моряков с одинаково выраженными симптомами тяжелой цинги: у всех были “гнилые десны, сыпь, апатия и слабость в коленях”. Он велел повесить их гамаки в одном помещении и проследил, чтобы им давали на завтрак, обед и ужин строго одно и то же, то есть чтобы “у всех был один общий рацион”. Таким образом Линд гарантировал добросовестность исследования: все больные страдали цингой одной и той же степени тяжести, содержались в равных условиях и одинаково питались.
Затем он разбил моряков на шесть пар и каждую лечил своим методом. Первая получала по кварте сидра в день, вторая – по двадцать пять капель эликсира из купороса (серной кислоты) трижды в день, третья – по две ложки уксуса трижды в день, четвертая – по четверти пинты морской воды в день, пятая – лечебную пасту из чеснока, горчицы, мирровой смолы и корня редьки, а шестая – по два апельсина и одному лимону в день. Еще несколько заболевших моряков, продолжавшие получать обычный корабельный рацион, служили контрольной группой – за ней велось наблюдение.
Прежде чем двигаться дальше, проясним два важных обстоятельства. Во-первых, апельсины и лимоны попали в исследование по чистой случайности. Хотя сообщения о том, что лимон облегчает симптомы цинги, появлялись еще в 1601 году, врачи конца XVIII века наверняка сочли бы, что фрукты – крайне экзотическое лекарство. Если бы термин “нетрадиционная медицина” был во времена Линда в ходу, его коллеги, пожалуй, назвали бы лечение цитрусовыми нетрадиционным, поскольку это натуральные средства, применение которых не опиралось тогда ни на какую правдоподобную теорию, а следовательно, едва ли выдержало бы конкуренцию с общепринятыми методами.
Во-вторых, Линд не включил в свои испытания кровопускание. Хотя другие врачи считали, что оно помогает при цинге, Линд не был в этом убежден и догадывался, что настоящее лечебное средство как-то связано с питанием. К вопросу о клинических испытаниях кровопускания мы вскоре вернемся.
Итак, исследование началось, и Линд стал ждать, кто из матросов (если такие вообще будут) поправится. Предполагалось, что эксперимент продлится две недели, однако запас цитрусовых на судне кончился уже через шесть дней, поэтому Линду пришлось оценивать результаты раньше. К счастью, вывод к тому времени бросался в глаза: моряки, получавшие лимоны и апельсины, почувствовали себя заметно лучше и почти поправились. Остальные больные по-прежнему страдали от цинги, кроме тех, кто пил сидр: у них появились некоторые признаки улучшения, вероятно, в связи с тем, что этот напиток иногда, в зависимости от рецептуры, тоже содержит небольшое количество витамина С.
Контроль над переменными факторами (вроде условий пребывания и питания) позволил Линду доказать, что излечение от цинги произошло благодаря апельсинам с лимонами и ничему иному. Хотя испытуемых было крайне мало, полученные результаты оказались настолько яркими, что Линд не сомневался в верности своих выводов. Разумеется, он не знал, что в цитрусовых содержится витамин С, необходимый для выработки коллагена, но это было и неважно: главное, Линд нашел работающий метод лечения больных. Доказать, что лечение эффективно, – приоритет номер один в медицине, разобраться же в механизме действия лекарства можно и потом, в дальнейших исследованиях.
Если бы Линд проводил свои испытания в XXI веке, он представил бы доклад о своих результатах на крупной конференции, а затем опубликовал бы их в медицинском журнале. Другие ученые прочитали бы о его методике, повторили эксперимент – и через год-другой международное врачебное сообщество единодушно признало бы, что лимоны и апельсины лечат цингу. К сожалению, медики XVIII века существовали довольно разобщенно, поэтому революционные открытия зачастую проходили незамеченными.
Сам Линд ничуть не способствовал распространению собственных идей, поскольку был робок и не смог ни опубликовать, ни как-то иначе обнародовать полученные результаты. Правда, в конце концов, спустя шесть лет после испытаний, он все же описал свою работу в книге, посвященной командору Энсону, который, как мы уже знаем, всего за несколько лет до исследования Линда потерял из-за цинги больше тысячи человек. “Трактат о цинге” представлял собой устрашающе объемистый том в четыреста страниц, написанный неудобочитаемым языком, поэтому неудивительно, что сей труд стяжал себе мало сторонников.
Хуже того, Линд сам подорвал доверие к своему методу лечения. Он придумал, что из лимонного сока можно делать концентрат, который легче перевозить, запасать, хранить и использовать. Его получали путем нагрева и выпаривания лимонного сока. Линд не знал, что в процессе разрушается витамин С, то самое действующее вещество, которое и лечит цингу. Поэтому все, кто последовал рекомендациям Линда, вскоре разочаровались, поскольку лимонный концентрат почти не помогал. Так что, несмотря на успешно окончившиеся испытания, простое лекарство – лимоны – осталось без внимания, цинга свирепствовала по-прежнему и унесла жизни еще многих моряков. По подсчетам, к 1763 году, окончанию Семилетней войны с Францией, 1512 британских моряков погибли в боях, а 100 000 – умерли от цинги.
Однако в 1780 году, через тридцать три года после эксперимента Линда, его работа привлекла внимание влиятельного врача Гилберта Блейна, получившего прозвище Озноб[6] за ледяную манеру держаться. Он натолкнулся на трактат Линда о цинге, когда готовился к вступлению в должность на флоте – ему предстояло нести службу в Карибском море. Заявление Линда, что он “не предлагает ничего такого, что было бы основано исключительно на теории, но подтвердит все опытом и фактами – самыми надежными и непогрешимыми спутниками”, произвело на Блейна сильное впечатление. Подход автора вдохновил его, а выводы показались интересными, поэтому Блейн решил подробно изучить показатели смертности среди британских моряков в Вест-Индии и посмотреть, что изменится, если ввести в корабельный рацион лимоны.
В исследовании Блейна условия контролировались не так строго, как у его шотландского предшественника, зато оно охватило куда больше испытуемых и, пожалуй, дало даже более яркие результаты. За первый год, который Блейн провел в Вест-Индии, из 12 019 моряков, служивших в британском флоте, лишь 60 погибло в боях, а 1518 – от болезней, то есть от цинги в подавляющем большинстве случаев. Но после того, как Блейн ввел в рацион лимоны, смертность сократилась вдвое. Впоследствии вместо лимонов часто использовали лаймы, за что британских матросов, а потом и вообще британцев прозвали
Блейн не просто удостоверился, что свежие фрукты необходимы в корабельном рационе, но и сумел пятнадцать лет спустя ввести меры по профилактике цинги на всем британском флоте, возглавив Комитет помощи больным и раненым, который устанавливал все правила, связанные с поддержанием здоровья служащих флота. Так, 5 марта 1795 года этот комитет и адмиралтейство признали, что жизнь моряков можно спасти, если ввести в их ежедневный рацион всего три четверти унции[8] лимонного сока. Линд скончался за год до этого события, так и не узнав, что Блейну удалось воплотить его замысел – избавить британских моряков от цинги.
Несмотря на то, что Британия не слишком-то спешила внедрить лечение лимонами (минуло почти полвека с тех пор, как Линд провел свой судьбоносный эксперимент), многие другие страны оказались еще менее расторопными. Это дало Британии большое преимущество перед европейскими соседями в колонизации далеких земель и в морских сражениях. Например, Наполеон перед Трафальгарской битвой в 1805 году планировал вторгнуться в Британию, но ему помешала морская блокада, несколько месяцев не позволявшая его судам покинуть порты. Запереть французский флот британские корабли смогли только потому, что их команды снабжались фруктами, а значит, никому не приходилось отвлекаться, чтобы взять на борт новых, здоровых, матросов вместо умирающих от цинги. Не будет преувеличением сказать, что благодаря Линду, который изобрел клинические испытания, и Блейну, который впоследствии ввел в корабельный рацион лимоны как средство лечения цинги, Британия была спасена. Ее армию по силе существенно превосходила армия Наполеона, поэтому, если бы блокада не удалась и французы вторглись в Британию, они, скорее всего, одержали бы победу.
Судьба страны – вопрос первостепенной исторической важности, однако внедрение клинических испытаний сыграло в грядущие столетия еще более существенную роль. Ученые-медики стали проводить клинические испытания в своей повседневной практике и с их помощью определять, какие методы лечения действенны, а какие нет. Это, в свою очередь, позволило врачам спасти миллионы жизней во всем мире, поскольку теперь они могли лечить болезни, уверенно полагаясь на испытанные средства, а не прибегая ошибочно к шарлатанским снадобьям.
Поделиться книгой: