Помоги проекту - поделись книгой:
Несколько минут, пока радио разносило по залу: «Пассажир, положивший вещи в ячейку номер… Вас просят…», работники МУРа стояли молча. Девушка, видимо, все еще дежурила у метро, Горбунов пошел ей навстречу. Еще несколько пассажиров с чемоданами вошли в камеру хранения, прежде чем в узком проходе показалась обвязанная шерстяным платком высокая женщина, недовольная и заспанная. Шаркая комнатными туфлями по кафелю, она подошла к ячейке и дернула ручку.
— Что там насчет девятой? По радио вызывали…- обратилась она к Кристинину, стоявшему у ячейки.
— Все в порядке, — сказал Кристинин, — только ответьте на несколько вопросов: вы недавно клали вещи?
— Ну да, недавно! — У нее оказался самый низкий И редкий из женских голосов — контральто. — Еще десяти не было.
— Скажите, ячейка была пустой?
— Ну да, пустой! Минут двадцать ждала, пока освободилась!
— За вещами к ячейке подходили два пассажира?
— Вот еще — два! Один был, а второй уже потом подошел!
О чем бы Кристинин ни спрашивал, его собеседница начинала с отрицания. Тогда он переменил тактику.
— Они между собой не разговаривали?
Женщина чутко среагировала, поэтому облекла свое несогласие в новую форму.
— А что им разговаривать?! — спросила она. — Взяли и пошли!
— Вы с ними рядом не стояли? Какие они собой?
— А где же мне стоять? Не для того ждала! Какие из себя?! Мне их рассматривать некогда! Какие вопросы задают!
— В соседнюю ячейку кто-нибудь в это время не укладывал вещи?
Она на секунду задумалась.
— Мужчина был. Напротив меня сейчас сидит на диване. Бородатый, таких я называю — тунеядец! — И тут же, словно спохватившись, добавила: — А почему ему не класть?! Вот еще! — Ей словно нравилась эта игра.
— Покажите, пожалуйста, его сержанту, — сказал Кристинин, кивая на Денисова. — Спасибо за подробную информацию.
У мужчины, которого через несколько минут привел Денисов, было тонкое лицо, тонкий с горбинкой нос и великолепные черные баки, переходившие на подбородке в курчавую мефистофельскую бородку. С Кристининым они нашли общий язык с полуслова.
— Видел, — сказал мужчина, — двое. Взяли из девятой ячейки чемодан и сумку. Молодые симпатичные ребята.
— Вы, случайно, не слышали, о чем они разговаривали?
— Две реплики. Первая: «На такси или трамва-ем?» Вторая: «На трамвае, сойдем перед мостом». Они украли вещи?
— Да.
— Может, помочь запрограммировать?
— Спасибо. У нас еще нет ЭВМ…
— Тогда я вам сочувствую.
Большие вокзальные часы Показывали пять минут второго. Шум в зале понемногу стихал. Кристинин наметанным глазом уловил изменение в расстановке постовых. Один из них оттянулся к самому выходу и теперь стоял почти в дверях, внимательно оглядывая каждого пассажира.
Издалека прямо к Денисову и Кристинину направлялся старшина, что-то на ходу рассказывая невысокому чернявому человеку в запорошенном снегом демисезонном пальто и меховой финской кепке.
При виде его Денисов встревожился.
Знакомый со всеми скрытыми от непосвященных тонкостями и пружинами милицейского действия, Кристинин с интересом следил за инспектором.
— Меньше посторонними разговорами надо отвлекаться, — сказал человек в финской кепке, не здороваясь, вскользь стрельнув глазами на Кристинина, — теперь вот бегай и ищи неизвестно кого!
— Это в дневную смену случилось, — сокрушенно вздохнул старшина, — не везет Мотину…
— Вот когда задержим, тогда точно узнаем, в чью смену! Потерпевшую направьте в отдел! — Оперативный работник вокзала намеренно игнорировал присутствие Кристинина, которому не был подчинен. — А его, — он кивнул на Денисова, — на всякий случай переоденьте, будет тоже искать! Ведь сколько предупреждаешь на разводах, чтобы внимательнее…
— Ну и ну! — покачал головою Кристинин, когда инспектор ушел. — Кто это?
— Капитан Трошин, — старшина помедлил, — Иди, Денисов, в общежитие, переоденься!
— Ну я пошел, — смущенно попрощался Денисов, — желаю вам поскорее разыскать Фогеля! Поговорить не успели… Так все получилось…
Кристинин рассеянно наблюдал за поломоечным комбайном, с ревом приближавшимся к автоматической камере хранения. Им управляла энергичная женщина в комбинезоне, две другие ей помогали. Пассажиры стали поднимать вещи, освобождая проход. Женщины спешили. В жестких щетках поломоечного агрегата беззвучно прыгал и вертелся смятый бумажный стаканчик. У входа в зал показались Горбунов и уже знакомая Кристинину девушка. Майор что-то ей объяснял, растерянно разводя руками…
Вернувшись через двадцать минут к камерам хранения, Денисов снова увидел Кристинина и Горбунова. Они и не думали уходить.
— Поедешь с работниками МУРа, — сказал Денисову старшина, — есть одна зацепка, проверьте. Может, найдем вещи!
Пока они были на вокзале, на улице потеплело, и пошел снег. Вокруг почти ничего не было видно из-за стремительно налетавших белых шквалов. И все-таки здесь дышалось легче, чем на вокзале. И было тихо.
— Может, вам лучше отдохнуть? — спросил Денисов. — Вы ведь с самого утра! И опять весь день завтра мотаться по городу.
Кристинин ничего не ответил. Денисов был молод и еще не знал всех тонкостей профессиональной этики. Горбунов несильно смазал Денисова рукой по шапке.
В машине Кристинин включил внутренний свет, достал карту Москвы и расстелил рядом с собою на переднем сиденье. Майор Горбунов и Денисов расположились сзади.
— Место, куда стремились преступники, должно находиться недалеко от какого-то моста, до него можно доехать трамваем. — Кристинин снова стянул с головы шапку. — Смотрим трамваи: третий, тридцать восьмой, тридцать девятый, «А»… Мосты: Краснохолмский, Устьинский, Автозаводской…
— Краснохолмский отпадает, — сказал Денисов, — до него от вокзала рукой подать! Ясно, что они не взяли бы такси на такое расстояние! И для таксиста подозрительно.
— Дальние мосты тоже отпадают — на трамвае они туда не поедут!
Горбунов перегнулся через спинку сиденья и включил радио. Шел репортаж с первенства Европы по фигурному катанию, предназначенный для телезрителей.
— …Наша замечательная пара Людмила Пахомова и Александр Горшков заканчивают катание! Мы с вами! — донеслось сквозь шум атмосферных разрядов. — Мы с вами, Людмила и Александр, все, все, без исключения, кто сейчас слушает и смотрит нашу передачу…
— Путь к мосту должен быть простым и не очень далеким, чтобы на трамвае было даже удобнее, чем на такси. С учетом одностороннего движения…
— Еще минуточку, — ни к кому не обращаясь, попросил Горбунов, — сейчас объявят очки!
Но комментатор не спешил.
— …Английская пара Таулер — Форд прима-танцоры! Но только танцоры, исполнители, но не творцы…
Внезапно наступила пауза, пронизанная ветрами и хрипотой.
— Надо же в такой момент! Ну ладно, — майор махнул рукой, и Кристинин, словно только дожидавшийся этой секунды, без сожаления нажал на клавиш радиоприемника. В машине стало тихо.
— …Я вижу только один такой мост. К нему отсюда идут два трамвая, оба кратчайшим путем. Думаю, это он. Автозаводской. Если же ехать на машине, надо сначала выехать на Садовое кольцо, к метро «Добрынинская», оттуда — на Тульскую. Сейчас проверим еще одну деталь, — Кристинин поискал глазами на карте, — ну да, и кинотеатр «Алмаз» в общем-то недалеко. Один район. Какие соображения?
— Думаю, нужно связаться с трамвайным депо. Пассажиров вечером на этих линиях негусто. — Горбунов откинулся на спинку сиденья, азарт спортивного болельщика в нем утих, и он привычно похрустывал костяшками пальцев.
— Может, водители трамваев кого-нибудь вспомнят?! Веселые молодые ребята с чемоданом и сумкой — это уже немало?!
— Согласен. — Кристинин включил зажигание.
Еще несколько минут, пока грелся мотор, они сидели
молча, наблюдая, как оконные «дворники» медленно и неловко царапают ледяные наросты на стеклах. Потом Кристинин плавно тронул машину с места.
В белой пелене ехать пришлось осторожно.
— Фогель не пытался выбраться из Москвы? Нет сведений? — Денисову хотелось быть чем-то полезным. — Если да, то главное сейчас — вокзалы.
— Трудно сказать, — отозвался Горбунов.
Майор объяснил Денисову, что ни он, ни Кристинин не руководят розыском Фогеля, а включены в оперативную группу как сотрудники, знавшие преступника в лицо. Словесный портрет Фогеля, в котором чаще других признаков в разных сочетаниях присутствовало слово «средний», нельзя было назвать особенно запоминающимся: «рост средний», «телосложения среднего», «рот средний»…
Фотографии Фогеля должны были поступить ночью.
— Вот и приходится пока разыскивать силами тех, кто его знал раньше, — закончил Горбунов, — дело не очень рациональное.
— Я давно говорю: надо, чтобы портрет по возможности был художественным, — вмешался Кристинин,- помните, у Гоголя Ноздрев — среднего роста, очень недурно сложенный молодец, с полными румяными щеками, с белыми, как снег, зубами. Свеж, как кровь с молоком! Любо-дорого искать! Или Ионыч Чехова — полный, ожиревший, тяжело дышит, ходит, откинув голову назад, оттого, что горло заплыло жиром, голос тонкий и резкий… Так и видишь!
У трамвайного парка Кристинин затормозил.
Майор Горбунов поднял воротник:
— Я буду у диспетчера. Звоните.
— Там у них буфет есть ночной, — не обернувшись, сказал Кристинин, — всегда черный кофе.
Когда они выехали на Серпуховской вал, снежный вихрь изменил направление и бил в лобовое стекло. Ветер заметно усилился, и несшиеся на большой скорости снежинки казались тонкими белыми пиками, летевшими в машину. На тротуарах прохожих не было.
— Я люблю, жару, — признался Кристинин, снимая руку с руля, чтобы еще туже стянуть на горле кашне, — и хотел бы оказаться сейчас где-нибудь на полустанке, в жаркий летний день. Чтобы были нагретые на солнце рельсы. Тишина. А рядом — какое-то картофелехранилище, в лопухах по самую крышу. Знаешь, такое округлое, смоляное.
— И длинный грузовой состав ждет скрещения со скорым, — попытался дофантазировать Денисов, — и речка впереди с деревянным мостом.
Оставаясь один на один с Кристининым, Денисов чувствовал себя свободнее, и ему даже казалось, что он понимает капитана: был Кристинин в чем-то похож на командира подводной лодки, с которым три года ходил Денисов на Севере. Но появлялся майор Горбунов, говорил о принципе действия играющих в шахматы машин, о раскопках и древних рукописях, корнях незнакомых слов и выставках, и оказывалось, что у Кристинина в жизни есть что-то еще, чего не было ни у командира подлодки, ни у Денисова.
— Я хочу спросить вас, вы сначала тоже были постовым? До того, как попали в уголовный розыск?
Кристинин помолчал, прикуривая.
— Нет, это длинная история. После университета я несколько лет работал адвокатом, потом следователем… Собственно, у меня была такая программа…
— А на моем месте какую бы вы избрали программу?
— Осенью ты поступаешь на юридический факультет? Это хорошо. А сейчас? — Он помедлил. — Что можешь сказать о поезде, зная только его номер? В какую сторону он идет? Как делят между собою вагоны носильщики? Смог бы ты рассказать про путь, который проделает выброшенный на вокзале клочок бумаги? В каком часу, когда и кто перенесет его из урны в контейнер, как он окажется на заднем дворе, а потом на городской свалке?! В каком месте под вокзалом проходит теплоцентраль и где можно ночью отсидеться в тепле? Ты все это знаешь?
— По правде говоря, я не думал об этом…
— Ты должен знать о вокзале по возможности все… Постой, мы, кажется, приехали…
Автозаводской мост был широк, пуст и бел. Снежный буран утих.
— «Иди туда, не знаю куда, принеси мне то, не знаю что», — сказал Кристинин, выходя из машины, — такова задача. И все же работник розыска обязан надеяться на успех, разыскивая неизвестно кого, без фамилии и адреса, ночью, на незнакомом безлюдном мосту.
— В таких случаях я обычно нахожу большую котельную, — поделился своим скромным опытом Денисов, — там собираются кочегары из окрестных маленьких, курят, калякают…
Тем не менее в котельной, которую они разыскали, никого не было.
— Видно, здешний кочегар вынужден сам ходить в гости.
Напротив котельной, в проходной маленького заводика Денисов заметил огонек. Денисов постучал в дверь, пригнулся к маленькому окошечку, но никого не увидел. Тогда он снова постучал в дверь и, сложив ладони рупором, крикнул:
— Ми-ли-ци-я!
— Я и смотрю: никак милиция! — тотчас послышалось под самой дверью. На пороге проходной показалась маленькая сухонькая старушонка с вязаньем в руках. В ногах у сторожихи кружился и косо посматривал на пришельцев грязноватый щенок.
— Вечер добрый! Вот и внучку теплые носки! — поздоровался Денисов, кивая головой на вязанье. — Такое дело, мамаша… Не видели, часов в десять-одиннадцать никто по переулку не проходил с чемоданами?
Старушка забеспокоилась и отложила вязанье.
— Не проходил, сынок. С чемоданами — никто. В десять милиционер как раз проходил, Вася. Он у клуба «Коммуна» дежурит. У него тоже неприятность вышла. Только он зашел — и проверяющий шасть! А Вася чай пьет. Вот из этого стакана. Уж как просил Вася не записывать его в книжку! Да разве уговоришь?! Прямо беда! А так никто не проходил…
Когда они вышли на улицу, Денисов сказал:
— Я напрямик пойду к клубу, — он как-то странно плечами поддернул куртку, — а вам с машиной придется вот там разворачиваться!
Кристинин заметил, что Денисов носит куртку, застегивая ее не на первую, а только на вторую пуговицу и притягивает ее вверх, к подбородку. Поэтому поднятый воротник топорщится у него на спине, чуть повыше лопаток, и вид у Денисова от этого становился каким-то решительным и спортивным.
Подождав за рулем, пока загорится зеленый огонек светофора, Кристинин сделал запланированный Денисовым разворот и в одиночестве проследовал по широкой пустой улице. Денисова и милиционера Васю он нашел недалеко от клуба, у овощного магазина. Через дорогу со стороны моста к ним подошел еще один постовой, неизвестно каким путем узнавший о постигшей Васю неприятности.
— Я видел двоих с чемоданом, — рассказывал Денисову Вася, — примерно в двадцать два… Мне с трамвайной остановки хорошо было видно… По Холодильно-му переулку пошли, должно, в дом три… Он один там. Из остальных всех выселили: на снос готовят! — Вася был юн, но широк и тяжел телом. — И как это меня в проходную занесло!
Он снова переживал свои служебные неприятности.
Поделиться книгой: