Русалка

— Ты где была? У тебя только одна кровать?

— Да, я в кресле.

— Не будь дурой, ложись со мной.

— Нет, мне там удобно!

— Ложись и все. — Обычный Кит вернулся. А я снова стала испуганной и послушной. Он отвернулся к стене и подвинулся, освобождая мне место с края.

— Свет выключай! — Скомандовал он. Я подчинилась. Взяла плед с кресла, закуталась и легла на самый край.

— Только, Кит, я прошу тебя…

— Черт, уже спи, а!

Он снова быстро уснул, а я лежала и смотрела в пустоту. Сердце билось часто-часто. Я уговаривала себя успокоиться. Я не понимала, чего именно боюсь сейчас, когда он уснул. Едва уловимый запах полыни на моей подушке, где он спал до этого, был таким знакомым. Я будто вернулась в прошлое, когда вот так же, на самом краешке кровати, спала рядом с ним. И у меня было лишь сегодня, потому что я не знала, что будет завтра, и будет ли оно у меня. И не станет ли оно последним днем в моей жизни. Кит был опасен, вокруг него водились опасные люди. А я — просто ничто. Девочка, которую могут найти в канаве с разбитой головой. Или сломанной шеей. Или что-нибудь похуже…

— Я тебя ненавижу. — Прошептала я одними губами, когда вспомнила нашу первую встречу. Мне было семнадцать лет. Умер мой покровитель, и я не знала, как мне жить дальше, ведь у меня ничего не было. Одна девчонка, Лера, приютила меня у себя. Я знала, что она проститутка, сидит в баре «Триумф». И понимала, что рано или поздно мне придется тоже зарабатывать себе деньги вместе с ней, не могла же я сидеть у нее на шее вечно. Но я как-то не ожидала, что у нее на меня уже есть планы. При чем очень серьезные. Когда ей удалось уговорить меня пойти с ней в «Триумф», я и представить не могла, что меня ждет.

Она продала меня Киту. Ему требовалась девчонка на пару недель, чтобы взять ее в санаторий. Девчонка, которую никто не станет искать, но он не хотел проститутку. Ему нужна была нормальная юная девочка, такая как я. Лерка знала про меня, что я жила с богатым мужчиной и никогда не светилась на панели. А теперь я одна, и никто меня не станет искать… идеальный товар. Едва мы вошли в «Триумф», она подвела меня к двум парням и сказала — забирайте. А мне улыбнулась и шепнула: «Классно тебе, поедешь, отдохнешь с Китом, на пляжике поваляешься». Парни затолкали меня в машину и отвезли на дачу к Киту. Я была в какой-то прострации, я не понимала, что со мной происходит, но догадывалась, что от меня ничего больше не зависит. Я уже слышала раньше имя Кита в разговорах Леркиных товарок, которые забегали к ней на кофе перед «работой». Слышала, что он страшный человек. Они рассказывали про каких-то девиц, которых его люди подсаживали на иглу, а потом заставляли обслуживать по десять клиентов. Наркоманки были готовы на все ради дозы. И теперь, осознав, что меня везут именно к нему, я онемела от ужаса. Неужели и со мной это произойдет?! Неужели жизнь моя закончилась, так толком и не успев начаться?! Это плата за мои грехи, плата за то, как я поступила с родителями! Тогда, брошенная на заднее сиденье машины как тряпичная кукла, я поклялась себе, что буду делать все, что он захочет, буду самой покорной на свете, лишь бы меня не сделали наркоманкой. Ведь если я стану послушной, им незачем будет меня накачивать наркотиками!

Он был пьян, когда меня привезли. Гостиная с камином, столы, ломившиеся от еды, бутылки с дорогим алкоголем, который я видела лишь у своего покровителя. Совсем недавно, живя у Леры, я была все время голодна, а теперь вид еды вызывал у меня отвращение. За столом сидели пьяные мужчины и несколько испуганных девиц с крашеными белыми волосами, наверное, проститутки. Мой конвоир посадил меня рядом с одним из мужчин.

— Кит, от Лерки девчонка.

Я в ужасе уставилась на этого человека, о котором так много слышала. Он взял меня за подбородок и уставился тяжелым хмельным взглядом в мои полные слез глаза. Я почувствовала в нем грубую нехорошую силу и поняла, что мне не справиться с ним. Никогда не справиться. Я просто вещь. Да, в моей жизни уже были мужчины. Когда я, еще почти ребенок, оказалась на улице, меня подобрала женщина, которая зарабатывала себе на жизнь тем, что поставляла девочек для утех богатым мужчинам. Тем, которые любят очень юных девочек. Но это было другое. Прилизанный деликатный бизнес. Она нас очень берегла. Мужчины интеллигентны и нежны. Все было как-то… не страшно. Вскоре меня забрал один из них, и я стала жить, как любимая куколка. Что-то между дочерью и любовницей. Он очень любил меня и конечно позаботился бы о моем будущем. Если бы не его внезапная смерть. Эти люди, которых я увидела теперь — были другими. И этот мужчина, которому отдали меня — был другим. Я больше никогда не стану любимой куколкой. Я буду чем-то вроде отхожей ямы, которой пользуются по мере физиологической надобности. Чувствуя его равнодушную грубую руку на моем подбородке, я осознала этот факт ясно и отчетливо. В этот момент в душе моей поселилась тихая глухая ненависть к нему.

— Тебя как зовут?

— Катя.

— Пей, Катя. — Он сунул мне под нос свой бокал с коньяком и тут же про меня забыл. Я надеялась, что он не тронет меня в эту ночь, надеялась, что они будут пить до утра. И да, так и оказалось. Они пили до утра, но когда стало светать, он про меня вспомнил. Затащил в какую-то комнату и толкнул на кровать. Все мои мужчины были всегда исключительно деликатны. Меня никто никогда не насиловал. Даже в первый раз, хоть мне и было лишь двенадцать, все произошло не страшно и осторожно. Пожилой дядечка долго целовал мне пальчики, кормил тортом и купал в ароматной ванне с красивой пеной, прежде чем лишил невинности. Я даже не подозревала, что какой-нибудь мужчина во время секса может быть груб, не внимателен. Мне казалось всегда, что я сокровище, что я обожаема и желанна. В ту первую ночь с Китом, я поняла, что бывает и по-другому. Поняла, что, не смотря на обещание, которое себе дала — не сопротивляться, я так безумно боюсь этого человека, что тело помимо моей воли станет защищаться. Я плакала и сжимала ноги. Умоляла его не трогать меня. И когда я все-таки не справилась, когда он победил, я почувствовала пронзительную боль и безумное отвращение к своему собственному телу, оскверненному этим животным. Будто он, именно он, а не те другие — лишил меня невинности. Лишил чистоты. Когда он уснул, я попыталась сбежать. Меня поймал какой-то бритоголовый уже на дороге. Ударил несколько раз по лицу. Он ничего мне не говорил, просто ударил и притащил в комнату к Киту. Бросил на кровать рядом с ним. Проснувшись, Кит увидел мои разбитые губы и недовольно пробормотал:

— Куда тебя с такой рожей везти… если бы не дергалась, я бы тебя не тронул.

Видимо он решил, что он сам избил меня. Но это его не смутило. И не смутила кровь с моих губ, когда он грубо засуну мне в рот свой язык. На этот раз я уже не сопротивлялась.

Все-таки он взял меня на море. Мы две недели провели в дорогом отеле, где повсюду жили такие же животные, как Кит. Некоторые приехали с женами, но большинство с испуганными девушками типа меня. Иногда животные менялись этими девушками. Иногда забирали с собой в сауну одну на троих или четверых. В свои семнадцать я выглядела слишком юной — лет на пятнадцать, не больше. Худенькая и маленькая. Поэтому на меня особенно не обращали внимания, здесь в ходу были пышногрудые блондинки. Но все равно я безумно боялась, что Кит будет давать меня своим собутыльникам. Меня спасало лишь то, что он оказался довольно брезглив и, видимо тесно общаясь с наркоманами, просто боялся подцепить через меня какую-нибудь заразу. Ему поэтому и нужна была хорошая чистая девочка. Чтобы без риска можно было после пьянки кого-то помучить. Мы жили возле моря, вокруг пансионата раскинулся чудесный парк, по которому бродили павлины и скакали белки. А я чувствовала себя будто в преисподней. Кит редко брал меня с собой, когда уходил. К нему постоянно приезжали из города какие-то темные личности с бегающими глазами, Кит спускался с этими людьми в ресторан или в бар на пляже. В эти моменты я могла расслабиться. Но когда Кит возвращался и замечал меня, ему непременно требовался секс. Я тогда еще не знала, что молодые мужчины, в отличие от пожилых, которые у меня были раньше, более активны в этом плане. Мне казалось, что Кит делает это специально, что ему нравится меня мучить, унижать. Почему-то я все время испытывала боль, когда он лез на меня, может потому что я была очень напряжена. Когда он приходил пьяным, то долго не мог кончить, и на меня нападала какая-то ярость. Я закрывала глаза и представляла, как убила бы его. За эти долгие минуты я выдумывала массу самых изощренных способов избавить мир от Кита. Иногда я начинала рычать и отталкивать его, не в силах больше терпеть этот отвратительный кошмар. Я знала, что он может ударить меня, но он лишь прижимал мне лицо ладонью к подушке, перекрывая воздух, пока я не успокаивалась. Я оказалась в мире, где во мне больше не видели живого человека. Лишь резиновую куклу. Усовершенствованный вариант. Супер реалистик. С теплой кожей и слезами.

Мы почти не разговаривали. С мебелью же не разговаривают. Я для него не была интересным объектом. Впрочем, я и не стремилась искать с ним контакт. Мы являлись людьми разных вселенных. Живая и неживая природа. Для меня он был неживой. Для него, видимо, я. Единственное внимание, которое я получала от Кита это отвратительный секс, еда и платья. Его помощник постоянно приносил платья в коробках. Один раз Кит сам принес золотой браслет и цепочку с кулоном. В кулоне сверкал камень, я в них не разбиралась, но решила, если это дорогое украшение, то потом я смогу продать его. Так же, как и все эти платья. Барахлом Кит будто расплачивался со мной за секс. Или просто наряжал свою куклу. Когда он брал меня с собой в ресторан, говорил какое платье надеть. И просил нацепить порбякушки, что он подарил мне. В ресторане я видела, что женщины его приятелей тоже в красивых платьях и браслетах с камнями. Видимо, так было принято.

Однажды, после очередного удовлетворения своей похоти, он сказал, что утром мы возвращаемся в город, и он отпустит меня. Я почувствовала себя так, как чувствует, наверное, приговоренный на эшафоте, когда ему зачитывают приказ о помиловании. В эту ночь я вполне спокойно позволила ему помучить меня еще раз, благо он и сам не долго продержался. Возможно, я просто ему уже надоела.

Заснула я счастливая.

Сразу после завтрака мы — Кит, два его бритоголовых и я — сели в машину и поехали в город. Я сидела сзади, забившись в уголок. Смотрела на его шею, в которую я много раз мысленно вонзала спицу или гвоздь и размышляла. Первая эйфория от скорого избавления прошла, до меня стало медленно доходить, что мне некуда идти. К Лере я не вернусь. Она тут же продаст меня еще одному извергу. Денег у меня нет. Жить негде. Я просто выйду от Кита и окажусь на улице. За эти две недели я привыкла к тому, что меня никто не трогает. Да, я была вещью Кита, но мой мучитель оказался и моей защитой от всех остальных. Когда я перестану быть его вещью — что со мною станет? Одна дорога — на панель.

Когда мы приехали на дачу, я по привычке пошла за ним следом. Бритоголовые вошли с нами в дом, положили его сумку в комнату и собрались уходить.

— Катю выпустите потом, — бросил Кит им вслед.

Они вышли. Мы остались одни. Я стояла в дверях, не зная, что мне делать. Он достал несколько купюр и протянул мне.

— У Лерки еще деньги за тебя, можешь у нее взять, как там вы делите, я не знаю.

Я взяла деньги.

— Мне… идти? — Спросила я.

— Да, да, можешь идти. — Бросил он и стал кому-то звонить. Я поняла, что он уже забыл обо мне.

— Мне некуда идти. Я не могу вернуться к Лере. Она же… меня снова продаст.

Он положил трубку и посмотрел на меня.

— Вернись к родителям.

— Они в тюрьме.

— Ну а что ты от меня хочешь?

Я готова была расплакаться. Как я могла унижаться перед этим чудовищем?! Господи, какая я жалкая…

— Я не знаю… дай мне какую-нибудь работу. У тебя же работают люди.

— Я не занимаюсь проститутками.

— Я не проститутка!

Он сел на диван и о чем-то задумался.

— Тебя в милицию забирали?

— Нет.

— То есть ты не засвечена? А документы у тебя есть?

— Есть, но… у Леры. Все мои вещи остались у нее.

— Так, ну ладно. Это можно забрать. — Он вздохнул и скептически прищурился. — Что, давай попробуем. Будешь пока разносить мои посылки.

— Хорошо! — Радостно согласилась я. Я еще не знала, какие именно посылки. Впрочем, если бы и знала — это ничего не меняло.

Я осталась в его доме.

Разносила посылки. Потом стала перевозить посылки через границу. Думаю, он не разочаровался в том, что оставил меня, я очень старалась, старалась изо всех сил. Мне нужен был дом и защита. И конечно деньги. Когда не было работы, я сидела на даче, если не было повара готовила еду, ухаживала за рыбками в пруду. Убирала со столов за гостями, если приезжали его друзья. Очень редко, когда у него по какой-то случайности не оказывалось на ночь подходящей женщины, он заставлял меня с ним спать. Это было уже не так мучительно, как в первые две недели, я привыкла к нему и знала, чего от него ожидать и что делать, чтобы он скорее меня отпустил. Иногда ко мне лезли его охранники, которые тоже постоянно жили в доме. Я научилась быть хитрой. Поняв, что мне не удастся от них отбиться, я пришла к Киту и сказала, что боюсь их. Боюсь, что заражусь от них чем-нибудь, ведь они ширяются втихаря. Он пришел в ярость и избил одного из них. Кит ненавидел, когда кто-то из его окружения баловался иглой, он слишком хорошо знал, как ненадежны наркоманы. На мое счастье, Кит не любил объяснять причины своих поступков, и охранники решили, что он избил Макса за то, что тот приставал ко мне. Они решили, что я все еще в фаворитках, и меня нельзя трогать. Больше они ко мне не лезли.

Но я не была фавориткой. Несколько раз он отправлял меня в комнаты к своим гостям, если они просили его. И я, конечно, шла, я была послушной. Надо сказать, что я в принципе, как и любой нормальный человек, была не против секса. Просто мне трудно было с Китом, я так и не смогла привыкнуть к его грубости. Ему было совершенно плевать, если он делал мне больно, пусть даже невольно. Плевать, если я задыхалась под тяжестью его тела. Плакала я, просила, умоляла — он просто зажимал мне рот рукой, чтобы я не мешала. Его же приятели, хоть вели себя за столом так же как он, наедине с женщинами становились ласковыми и внимательными. Я не могла понять причины этих перемен и со временем догадалась, что многие мужчины надевают на людях на себя маску грубости. Это как в звериной стае. Но в душе они вовсе не такие. В большинстве случаев. Один из его друзей влюбился в меня. Он часто заезжал, и ночью я приходила тайком в его комнату. Уже без ведома Кита. Благо Кит в основном был занят на ночь с какой-нибудь блондинкой. Не могу сказать, что я испытывала какие-то чувства к Андрею, моему поклоннику. Просто мне не хватало тепла. Не хватало ласки. Он давал мне это, за этим я шла к нему. Однажды он набрался смелости и сказал Киту, что хочет забрать меня. Кит рассмеялся ему в лицо.

— Она хороший курьер, ее всегда принимают за студентку-отличницу. Даже не думай. Она нужна мне.

Андрей сказал, что заплатит неустойку, но тот повернулся ко мне и сказал, глядя мне в глаза холодно и настойчиво.

— Она сама не пойдет, верно, Катя? Скажи ему, что ты не пойдешь с ним.

— Я не пойду с тобой. — Сказала я. А что мне оставалось делать? Он уже принял решение. Если бы я стала сопротивляться, он бы потом мне отомстил. Нет, он бы не стал меня бить, но он тоже хорошо изучил меня. В постели он мог делать некоторые особенно гадкие вещи, которые доставляли мне ужасные мучения. У него не было необходимости меня бить.

В этих джунглях Андрей лишь мелкая плотва по сравнению с Китом. Ничего бы не вышло.

— Моя собачка. — Усмехнулся Кит. В его устах эти два слова звучали как самая ласковая похвала. А я снова подумала о спице в его шее. Андрей больше не приезжал. После этого я поняла, что я пленница. И не смогу по доброй воли уйти от Кита. Я перестаралась, усердно работая для него — и стала ему действительно нужна. До побега было еще далеко, но с этого дня я стала откладывать каждую копеечку, что Кит мне платил. К счастью, он отличался щедростью.

Когда я все-таки сбежала, то поклялась себе, что никогда в жизни больше не проснусь с ним в одной постели. Как же я ошибалась!

Он проснулся первым и ушел в ванную. Я встала, надела старые джинсы и футболку, и прокралась на кухню готовить завтрак. Когда он вышел, я тут же поставила перед ним кофе.

Кит сел за стол и стал молча пить. Я будто бы вернулась в прошлое. Стала невидимой вещью. Нет-нет, так дело не пойдет! Все изменилось.

— Ты надолго хочешь остаться? — Спросила я. Хотела спросить холодно и жестко, но получилось как всегда.

Он поднял голову от чашки. Я по привычке сжалась от его взгляда.

— Хочешь меня прогнать?

— Нет, я…

— А я не прогнал тебя, помнишь? Когда ты сказала, что тебе некуда идти.

Я опустила глаза. Он прав.

— Я дал тебе дом, работу. Я защищал тебя. Ты это забыла?

— Нет, я ничего не забыла. И я тебя не прогоняю. Просто мне надо знать.

— У меня неприятности, и мне нужно отсидеться где-то. Поэтому я пока останусь здесь. Ты же живешь одна, какая тебе разница.

— Но ко мне приходят постоянно друзья. Они здесь тебя увидят, я даже не знаю, что им сказать, как тебя представить.

Он пожал плечами.

— Придумай что-нибудь. Без разницы. Скажи, что я твой дядя из Рязани.

— Все знают, что у меня никого нет.

— Слушай, ну не доставай меня, Катя! Дай ручку и бумагу. Напишу тебе, что мне нужно купить.

— Я больше не твоя служанка! — Решилась я. Прозвучало глупо.

Он устало покачал головой.

— Быстрее уже.

Через пять минут он протянул мне список. Там была одежда в основном, а приписка: «аптека» и какие-то лекарства. Я уставилась на название.

— Зачем тебе это?

— Много вопросов, нет?

— Это же антидепрессанты, я знаю. Ты их пьешь?

Он сделал круглые глаза.

— Я их пью?! Нет, я их в задницу вставляю! Чтобы жопа не грустила!

— Зачем тебе… — я с подозрением уставилась на него, стараясь не смотреть на шею. — Никита, ты скрываешься от милиции? Или от своих друзей? Скажи мне честно.

— Нет! Знаешь, а ты поменялась! Внешне вроде та же худая сопля, щелчком можно перебить. А внутри другая. Сильно умная.

— Я сделаю все, что ты скажешь, но просто мне надо знать правду. Ты прав, ведь ты же мне помог тогда. И я помогу тебе.

Он смотрел на меня долго. Я выдержала этот взгляд. А потом сказал:

— Еще лезвия записать забыл. Купи тоже.

Три дня прошли незаметно. С ним рядом всегда время летело быстро. Я делала то, что он говорил. Покупала, что он говорил. Скачивала в интернете фильмы и спортивные передачи, которые он просил, а потом была вынуждена смотреть их вместе с ним, потому что мой ноутбук он полностью приватизировал. Вечером второго дня, перед тем как лечь спать, я набралась смелости и сказала ему, что хочу быть уверена, что он не станет ночью меня трогать. Он удивленно спросил — «Почему?» Тут я, конечно, не выдержала. Со мной случилась какая-то истерика. Я выдала ему все, что о нем думала. О том, как он груб, как ненавидела его, как мне противно было спать с ним. Голос мой срывался, но я так распереживалась, что мне было ни капельки не страшно. Он меня терпеливо выслушал, зевнул, а потом сказал:

— Вы, бабы, такие дуры! Сами не знаете что хотите. Не хочешь — не надо. У меня башка сейчас другим занята. Тебе бы тоже стоило подумать о чем-нибудь еще кроме поебушек.

Я потеряла дар речи.

— Ты… ты…

— Иди принеси коньяка, только того, что в холодильнике. И колеса.

— С антидепрессантами же нельзя!

— Нормально.

Я пошла в кухню, достала коньяк — о да, он пил его всегда ледяным — и плеснула себе в бокал. Выпила залпом и прошептала в сердцах:

— Быдло уже жрет антидепрессанты! Куда катится мир!

Резко повернулась, услышав за спиной движение. Оказывается, он стоял у меня за спиной.

— А по шее ты не хочешь? — Спокойно спросил он. Забрал у меня бокал, бутылку и ушел.

— Извини, я… просто извини.