Дитя Ее Высочества

— Быстро же ты сдался, — поддел его младший братец.

— Я не сдался, — парировал Дарин, — но мне явно требуется перерыв. — Ваше Величество, позвольте мне удалиться. Я понимаю, что нарушаю все приличия и готов понести за это любое наказание, которое вы сочтете возможным. Но дела безопасности…

Он поклонился, разведя руками, словно демонстрируя, что с безопасностью ему не справиться. В смысле, не может он отложить дела, которые взывают к его долгу. Даже ради столь блистательного бала.

— Не знаю, могу ли вам отказать, мой дорогой брат, — король чуть склонил голову, примиряясь с неотложными обстоятельствами. — Я всегда знал, как высоко вы цените понятие долга. Но не забывайте, что сейчас для вас должен быть превыше всего долг супружеский. Поэтому надеюсь, что последующие шесть ночей вы будете исправно посещать молодую супругу.

— Данкан… — простонал принц.

— Посещать и тщательнейшим образом исполнять свои обязанности, — король улыбнулся мягко и доброжелательно.

— Я всегда знал, что ты откровенный садист, — пробурчал Дарин.

— Но не бросишь же ты свою прелестную супругу отдуваться за вас двоих? Твое отсутствие я еще могу объяснить. А если вы исчезнете оба… Это самым возмутительным образом нарушит всяческие приличия.

— А ты скажи, что Дарину приспичило выполнить супружеские долг, — хихикнул юный герцог. — В счет тех шести ночей.

— Хочешь вишни? — мрачно поинтересовался у глумливого ангелочка Его Высочество. — Сейчас как раз сезон.

— Предпочитаю устриц, — парировал озорник. — Говорят, они обладают чудодейственным свойством восстанавливать мужские силы. А я вижу, что с ними у тебя явные проблемы. Иначе бы ты не столь ретиво бегал от своей прекрасной супруги. Кстати, ее красоты и прелести не в состоянии оценить только ты один. Посмотри, маркиз Бриер готов взять на себя твои обязательства за ближайшей портьерой.

Принц, не меняясь в лице, оценил крепкие мужественные объятья вышеупомянутого господина, в которых он сжимал Ее Высочество. И в самых изысканных выражениях пожелал ему удачи. От красочности оборотов его речи уши гвардейца, стоявшего неподалеку от кресла венценосных особ, вспыхнули, сравнявшись цветом с государственным стягом.

К великому сожалению Дарина, на братьев его выразительные пассажи не произвели ни малейшего впечатления. Родственники, в отличие от незакаленной стражи, к богатому словарному запасу Его Высочества были привычны. Даже первое слово, произнесенное маленьким принцем, к маме имело весьма опосредованное отношение.

— Сегодняшнюю ночь вы можете полностью посвятить делам безопасности, — сжалился, наконец, король над своим страдающим братом. — Но не забывайте, что завтра мы принимаем послов. Не заставляйте нас ждать, как это случилось сегодня. Мы желаем, чтобы проблемы безопасности не помешали вам быть на мероприятии.

Принц поклонился, искренне прижав руку к сердцу, и поспешно покинул бальный зал, буквально лопатками чувствуя ненавидящий взгляд супруги. Настроение Его Высочества немедленно взлетело выше колокольни Храма Всех Бдящих.

* * *

Принцесса застонала и плашмя рухнула на кровать. Служанки, как мухи, носились вокруг нее, умудряясь и лежащее тело избавлять от роскошных и многочисленных одежд. При этом они молчали, словно поголовно были немыми. Девушки по опыту своему знали, что в данном случае им разумнее рта не открывать. Утренняя Звезда Таранса славилась своим кротким нравом. Только, видимо, ее в детстве позабыли ознакомить со значением слова «кротость» и понимала она его по-своему. По крайней мере, в общении с прислугой. Впрочем, «милосердие» и «сострадание» она тоже выучить позабыла. А такие недостатки обучения порой весьма пагубно сказываются на горничных.

Верная Арна присела на постель, положив голову госпожи себе на колени, и растирая виски принцессы какой-то мазью, душно пахнущую розами. Лора морщилась, но не сопротивлялась.

— Умру, — простонала юная супруга, — Прямо сейчас копыта склею.

— Я знаю, что тебя вернет к жизни, — улыбнулась герцогиня. — Паж принца предупредил, что Его Высочество сегодня будет занят. Значит, вся ночь наша. У меня есть вино, сладости и фрукты. А еще карты.

— И с кем тут играть? — скривилась принцесса, то ли недовольная предложением, то ли служанкой, которая омывала ее стертые до крови ноги.

Но поскольку вжавшая голову в плечи девушка осталась жива и даже цела, то, видимо, юной красавице не понравилась идея с картами.

— Ты забыла про своих новых фрейлин, — лукаво улыбнулась Арна.

Принцесса подумала и открыла глаза, глядя на подругу снизу вверх.

— Невинных… — протянула она.

— Непорочных, — согласилась герцогиня, нежно улыбаясь Ее Высочеству.

— Наивных, — в глазах Лары появился огонек интереса.

— Готовых услужить своей госпоже, — заверила ее Арна.

— Зови! — решилась юная супруга, как по волшебству обретая силы.

Она вскочила с постели, нетерпеливым жестом разогнав служанок. Отерлась приготовленным влажным полотенцем, одела ночную сорочку и накинула поверх нее халат. Прекрасная Ларелла сама достала вино и бокалы. Подумала и, откинув с личного перстня-печатки камень в сторону, сыпанула в графин светлый порошок. Вино забурлило, вскипев пузырями. Но жидкость тут же успокоилась, только стала немного светлее. Лара не слишком любила наркотики, но юные девы бывают столь упрямы, цепляясь за свою наивность, что дело того стоило.

Дверь в спальню принцессы открылась и на пороге показалась герцогиня, ведущая за собой двух девушек — рыженькую, которая сегодня с утра проявила свою смелость, и брюнетку, испуганно, как лесной зверек, поглядывающую на госпожу. Правда, платье брюнетки несколько не соответствовало ее напуганному виду. Изображая невинность, не стоит обнажаться едва ли не до пояса. Конечно, женская мода — это вечная борьба двух противоречивых желаний: одеться и раздеться. Но, все же, меру нужно знать во всем.

— Добрый вечер, мои милые, — доброжелательно улыбнулась принцесса, жестом предлагая девушкам присаживаться на кровать. Собственно, для того чтобы усесться сразу четверым, другой мебели в спальне попросту не было. — Вы скрасите вечер своей госпожи?

— С удовольствием, Ваше Высочество, — присела в реверансе рыженькая. — Только скажите, что нам сделать, чтобы угодить вам.

— Ну, угодить мне действительно непросто, — задумчиво протянула Лара, рассеянно проводя пальчиком по губам, — но мы что-нибудь придумаем. Вы умеете играть в карты?

— Но Мать запрещает юным девам играть! — пискнула брюнетка.

Правда ее пристальный и откровенно изучающий взгляд, который она совершенно неумело пыталась скрыть за подведенными ресницами, придушенному писку не соответствовал совершенно.

Лара едва заметно вздохнула. Конечно, в новизне и свежести имелась своя прелесть. Но ведь этих мышек придётся еще обучать и обучать. Ее дорогие подруги, которые сволочь король обязал оставить в Империи, были совсем другим делом. Со своими старыми фрейлинами принцесса вместе росла. Потому и понимали они друг друга без слов. С ними было по-настоящему весело. И не только в карты играть.

— Так мы же не на деньги будем играть, дорогая, — объяснила брюнетке герцогиня. — Знаете, у нас в империи есть такая традиция. Точнее, это не совсем традиция, но… В общем, вы когда-нибудь целовались? — ее голос упал до таинственного шепота.

Обе фрейлины отрицательно покачали головами. И в это приходилось верить. В королевстве девичью честь блюли свято, как главные семейные реликвии. Непонятно только, зачем? Потому что, расставшись с драгоценностью, дворянки больше не считали себя обязанными держать подол опущенным. Ведь супружеская верность не то чтобы порицалась, но считалась неизящной.

— Понятно, что не целовались, — согласилась Нежная Арна. — Вы же чистые и непорочные девы. Но попробовать-то, как это, хочется, верно? Да и мужчинам нравится, когда девушка кое-что знает.

— Я знаю, — решила проявить осведомленность брюнетка, независимо задрав подбородок. — Надо открыть рот, чтобы мужчина сунул в него язык.

Рыжая побледнела, как полотно и даже попятилась от постели. Принцесса, не удержавшись, брезгливо икнула, прикрыв губки тыльной стороной ладони. В принципе, фрейлина, конечно, была права, но… Звучало это все крайне неаппетитно.

— М-да, — с сомнением глянув на «осведомленную», хмыкнула герцогиня. — Ну, вот чтобы вы не думали, что так делать правильно, мы и играем в карты. Кто проиграет, тот и целует выигравшего. Это приятно, поверьте.

— То это же, наверное, порочно? — неуверенно протянула рыжая.

— Милая, ты когда-нибудь где-нибудь слышала, чтобы поцелуи между женщинами считались порочными?

Фрейлина опять отрицательно покачала головой. И не удивительно. Может, священники или наставницы юных дев и обсуждали между собой порочность однополых поцелуев. Кто знает, может быть, они даже картинки рассматривали. Естественно, только для того чтобы узнать грех, если увидят его воочию. Но проделывали они это все точно в местах, не доступных не только самим юным девам, но и их прелестным ушкам. Поэтому девушкам и возразить было нечего. И кто их может в этом упрекнуть? Незнание — не есть грех. Это наставникам следует составлять более четкие инструкции, касаемые благонравного поведения.

За тем, как разворачивались события в спальне принцессы далее, мы с тобой, мой дружок, подсматривать не будем. Ибо дело это неблагородное, да и неблагодарное. Известно только, что стражники у дверей до глубокой ночи слышали девичье хихиканье и оживленную возню. Но они о том никому не сообщили, даже собственному капитану. Он, конечно, для каждого солдата был не только родным отцом, но и матерью. Но золотом своих сыновей никогда не одаривал. Стеснялся, наверное. В отличие от герцогини Керк, в стеснительности незамеченной.

* * *

Рядом с дверью в «Благословение короля», к которой вели три спускающиеся, истертые сотнями ног, ступеньки, кого-то шумно и с энтузиазмом рвало. Может быть, благословение короля до него и не дошло. А вот указ государя, что первую кружку в течение всей недели празднеств кабатчики должны подносить бесплатно, он явно слышал. Многие о нем слышали. И многие пользовались. Обойдя десяток заведений и выпивая всего по одной кружке, вполне можно дойти и до крайней степени просветления.

Только таким приемом мало кто пользовался. В столице народ хорошо знал, что винопитие само по себе есть грех, Отцу неугодный. Другое дело, если люди за столом собрались культурно посидеть, обсудить дела за чарочкой-другой, порадоваться счастью молодых супругов. Но ведь для этого десяток кабаков обходить не надо. Достаточно одного, давно облюбованного, где непременно встретишь приятных и душевных собеседников.

Его Высочество, закутанный в темный плащ и со шляпой, надвинутой на самые глаза, брезгливо обошел извергающегося, пихнул его сапогом в зад, заставив ткнуться мордой в только что извергнутое. Герцог, следующий за братом, хмыкнул, но смолчал. Он тоже любил свиней исключительно в виде отбивных.

Стоило благородным господам открыть двери, как на них обрушился кабак. Он ослепил глаза дымным полумраком, в котором, как огни ада, мутным пламенем горели масляные светильники и дымился очаг. Забил нос дикой смесью горелого жира, пролитого пива и человеческой вони. Оглушил нестройным ревом неприличной, но разухабистой песенки, стуком оловянных кружек по столу, в попытках привлечь внимание служанки, и визгом этой самой служанки. Измазал полы суконных плащей напластованием сажи на стенах, под которой кое-где виднелась побелка.

Кабатчик, стоявший за стойкой и наблюдающий за филиалом ада как капитан корабля с мостика, подслеповато прищурился на вошедших. И приветливо им кивнул, указав головой на неприметный стол, стоящий в нише стены. Абы кого он за этот столик не пускал. Может, папаша Гозо и не догадывался, кем на самом деле являются посетители. Но то, что они были дворянами и не из последних, не увидел бы только слепой.

С другой стороны, кого особо волнуют два дворянина, решивших выпить пива и закусить свиными ребрышками? Мало их вот в таких кабаках, что ли? Ну а если наткнётся такой лорденок на лихих людей, то наверняка по нему никто убиваться не будет. Правда, возможно и сам дворянчик отправит излишне жадных до чужого имущества в Бездну. Так и это поводом для слез не является.

Стоило господам сесть, как кухарка лично приволокла им блюдо свежезажаренных ребрышек, только что выпеченный хлеб, исходящий слезой сыр и два кувшина пива. Получив от герцога шлепок по необъятному заду, а от принца золотой в не менее необъятное декольте, тоненько, но как-то привычно, без энтузиазма взвизгнув, кухарка осведомилась, не хотят ли господа скрасить столь скучный вечер.

Господа хотели. Вечер и впрямь начался неудачно, а заведение папаши Гозо, кроме всего прочего, славилось хорошенькими, молоденькими, чистенькими и сговорчивыми служаночками. Правда, за свои услуги они брали больше, чем иная графиня. Но, порой, приветливость и душевное тепло бывает дороже золота.

— И вот, представьте себе, едут они, словно только что из сказки воплотились. Пусть меня дар покинет, если я вру, но вокруг принцессы прямо сияние золотое. И небо расступилось, а там — престол. И у престола — ангелы! И у всех лица такие добрые-добрые. Чего не видел, о том врать не буду. Самих Отца и Мать облака укрывали. Но ангелы точно принцессу благословляли — за это поручусь…

Громкий голос вещавшего отвлек Дарина, исследующего на предмет безопасности декольте хихикающей служанки. Принц обернулся к рассказчику, задумчиво хмыкнув. Потому что он, в отличие от некоторых находящихся в кабаке, подтвердивших правдивость говорящего, ангелов днем не видел.

Но молодого парня, в котором по хронически голодному виду, потрёпанному плащу и фанатичному взору можно было опознать либо поэта, либо студента, неосведомленность принца не смутила. Он, стоя на столе во вдохновенной позе, продолжал ораторствовать в свое удовольствие.

— А рядом ехал принц, весь в черном, на вороном коне…

— Да белая у него коняга была! — подал голос кто-то неопознанный.

Но на него цикнули, призывая к порядку.

— Не мешай врать, — озвучила общее мнение кухарка, привалившаяся могучим плечом к двери, ведущей на кухню. — Больно сказку-то послухать хотца. Эх, я-то от плиты никак не могла отойти…

— И вот, — не обращая внимание на правдолюбцев, заунывным голосом рассказывал поэт, — никто не увидел откуда, но появились черные злодеи. Десять из них, сверкая кривыми кинжалами, бросились на короля. А еще десять — на принцессу. И главарь их взревел как дракон: «Будешь моею!». Но принц преградил ему дорогу и изрек: «Моя она! Нас сам Отец обручил, а Мать благословила! И быть нам вместе во веки вечные! Не отдам вам мою возлюбленную на поругание!». Выхватил он свой сверкающий клинок и вступил в неравную борьбу со злодеями.

— Что характерно, даже с лошади не слезая, — тихо заметил юный герцог. — Нелегко ему пришлось, бедному. С церемониальной-то шпагой и на лошади, да против десятерых с кинжалами.

— Тс-с-с, — прошипела служаночка, сидящая у него на коленях, — дайте послушать, добрый господин. Любовь-то какая красивая…

— Про любовь я ничего пока не слышал. Только про злодеев, — ухмыльнулся Далан, но решив не огорчать девушку, заткнулся.

— Первой полетела голова главного злодея. С одного удара снес принц ее с черных плеч…

— Шпагой?! — не выдержал герцог и, видимо боясь, что сам не справится, уткнулся носом в кружку.

— А потом одного за другим он лишил жизни остальных злодеев…

— Которые, видать, в очередь выстроились! — не помогла кружка.

— Спрыгнул он с коня, и черные его сапоги попрали камни, по которым текли реки крови. Взял он голову главного злодея, встал на одно колено…

— Не утоп, в реке-то?

— … и преподнёс своей супруге…

— Во, кретин!

Служанка, не выдержав такого надругательства над любовью, презрела девичью застенчивость и зажала герцогу рот ладошкой.

— … со словами: «Так будет с каждым, кто покусится на твою честь!»…

— Так они кинжалами размахивали или другим чем, когда к принцессе-то бежали? — повысил голос юной герцог, без труда убрав ладошку со своего лица, не забыв ее поцеловать.

Кое-кто из присутствующих одобрил его домыслы громовым хохотом. Но и это рассказчика не остановило.

— А принцесса отвечала ему: «Ты мой защитник и спаситель на веки. За это я отдаю тебе сердце свое!». И одарила принца нежнейшим из поцелуев!

— Опять-таки, не слезая с лошади! Это принца-то, стоящего на коленях в бурном кровавом потоке! Ну, дают, венценосные! — белокурого красавца прорвало. — И, кстати, оцените доброту-то нашей принцессы, которую сами ангелы благословили. Он ей, значит, голову супостата, а она ему: «Будешь, мол, навеки теперь меня охранять!». Нет, рецепт мне понравился. Я тут как-то одной графиньке сережечки с изумрудиками преподнёс, чтобы она, значит, мне свою благосклонность подарила. А она нос воротит! Вот я дурак! Головы нынче возлюбленным дарят. Слышь, малышка, — обратился он к зардевшейся служанке, — тебя тоже головы привлекают? Или, может какую другую часть тела злодейского подарить? Ты намекни, я мигом!

Посетители кабака не просто ржали, а уже стонали от смеха, утирая слезы. Даже принц, машинально оглаживая освобожденные от рубашки прелести красотки, хохочущей у него на коленях, посмеивался. Рассказчик попытался что-то возразить, но его уже просто слышно не было. Поэтому он обиделся, надулся и куда-то испарился. Наверное, пошел искать аудиторию, которая могла по достоинству оценить его талант.

Глава 4

О том, к каким последствиям может привести недопонимание, и чем оно грозит окружающим

«Кажется, я что-то сделала неправильно…» — задумалась юная принцесса, разглядывая гвардейца, сидящего у нее на коленях.

Бывал ли ты дружочек в замках? В настоящих замках, где когда-то обитали благородные короли, смелые рыцари и прекрасные дамы? Поверь мне, не посетив их, ты не оценишь всей прелести минувших эпох. Что это за величественные здания, по сравнению с которыми наши дворцы кажутся унылыми и лишенными фантазии постройками.

Высокие башни вздымаются ввысь, готовые противостоять любому врагу. Толстые каменные стены олицетворяют собой незыблемость. Темные потолочные балки хранят на себе следы прошедших лет. Только пройдясь по темным коридорам с низкими потолками и слыша, как эхо твоих собственных шагов отдаётся в затянутых паутиной углах, ты прочувствуешь романтику этого удивительного времени. Только увидев следы факельной копоти ты осознаешь таинственность и даже трагичность сцен, разворачивающихся когда-то под величественным сводами.

Не слушай скептиков, которые уверяют, что в замках невозможно было жить, не слушай! Разве их величественность не стоит отсутствия некоторых удобств? Что нам сквозняки, посвистывающие в узких окнах, лишенных стекол? Для того чтобы уберечься от ветра давно придумали ставни. Что нам каменные полы, от рода своего не знавшие тряпки? Свежая солома, укрывающая их, надежно защитит от холода. А метла служанки уберет грязь ничуть не хуже, чем помешанные на чистоте горничные. Что нам отсутствие туалетов и ванн? Некоторые медики до сих пор утверждают, что чрезмерная гигиена вредна для здоровья. Да и видели ли вы когда-нибудь, какие изумительные ловушки для животных, паразитирующих на человеке, придумывали наши предки! Что же касается туалетов, так ведь существуют же ночные вазы. А если совсем невмоготу, то настурции под балконом…

Впрочем, я — в какой уже раз? — излишне увлекся. Лучше поспешим в королевский замок. Если ты помнишь, дружок, на утро наших героев ожидала встреча с послами.

* * *

Ввиду чудесной летней погоды и солнца, которое прогрело тронный зал так, что там было невозможно дышать, прием послов было решено перенести на свежий воздух. И это была отнюдь не прихоть изнеженных дворян. Королевскую резиденцию не так давно отремонтировали и обновили согласно последней моде. И теперь зал сверкал новенькими окнами со свинцовыми рамами, в которых было вставлено прозрачное стекло.

Выглядел это великолепно, и света днем в покоях стало значительно больше. Только вот беда — проветриваться залы перестали совершенно. Для встречи послов дружественных и около дружественных держав двор, согласно этикету, собрался часа за три до назначенной встречи. И в тронный зал набилась не только привычная толпа придворных, но и посольские кабинеты и секретариаты. В итоге, люди едва не на головах друг у друга стояли. Да еще и ласковое весеннее солнышко превратило залу в подобие сковородки.

В итоге, в помещении, забитом сиятельным сбродом, самой желаемой вещью стал кислород. Потому как субстанция, обычно называемая воздухом, ныне представляла собой смесь ароматов пудр и всевозможных духов; трав, которыми перекладывают одежду, чтобы ее моль не погрызла; самой слежавшейся одежды; несвежего белья; застарелой грязи и новенького пота. Вполне естественно, что дышать этим было невозможно.

Дамы начали падать в обморок. Что помогло не только определить особо нежных и чувствительных леди, но и пару тайных беременностей. Впрочем, кавалерам тоже пришлось несладко. Особенно тем, кто слишком рьяно праздновал воссоединение венценосных любящих сердец и слишком близко свел знакомство с кубком. Покинуть зал не было никакой возможности. Отсутствие сразу бы заметили. И только Отец знает, как бы его интерпретировали!

А за использование портьер в качестве уборных король карал. Причем самым болезненным способом — штрафами. Поэтому слуги сбивались с ног, носясь между господами с тазиками. И к вони добавился еще и чудный аромат прокисшего в желудке вина.

В общем, торжественную встречу решили перенести на лужайку.

Амбре, надуваемое ветром с набережной, было немногим лучше спертого воздуха зала. Город использовал реку не только как транспортную артерию, но и в качестве всеобщей канализации. Правда, это не мешало в тех же водах мыться и стирать белье. Но результат был плачевен. Стоило сойти снегу, как застоявшаяся, замусоренная вода начинала цвести. Ну, и пахнуть соответствующе. То есть тем, что в нее попадало.

Но такие мелочи придворных давно не смущали. По крайней мере, на свежем воздухе не было душно. А запах… так что запах? Для этого и придуманы были изящные ароматические шарики и надушенные платки. А некоторые, особенно чувствительные к сомнительным ароматам люди, просто носили повсюду с собой свежие апельсины, утыканные головками сухой гвоздики. Кстати, стоил такой аксессуар дороже и платочков, и шариков.

Вот в связи с этими непредвиденными, но крайне непринятыми обстоятельствами, к обеду прием послов превратился в нечто, сильно напоминающее ярморочные гуляния. Заунывные речи, заверения в вечной дружбе и почтительности, всем быстро надоели. Тем более что заверениям не верили даже заверяющие. А лужайка, на которой установили тент и кресла для короля и венценосной четы, была окружена весьма заманчивыми кустами. За которыми находилось поля для стрельбы из лука, зеленый лабиринт и парк с множеством очень привлекательных для любящих сердец и других органов, имеющих прямое отношение к любви, беседок.

И незаметно, так медленно, что глазом не уследить, словно снег под вешними солнечными лучами, придворные с лужайки испарились. Остались только самые стойкие, они же самые старые, члены королевского совета, в глазах которых застыла вселенская тоска, сами послы со своими сопровождающими и король.

Сначала удалился герцог Анкала. Заявив, что призвать разбуянившуюся и излишне громко выражающую восторги молодёжь необходимо к порядку. А то, право слово, перед гостями неудобно.