Горький лимонад

— Да, мэм.

Я не получаю от нее ни улыбки, ни слова «пока», но сейчас этого и следовало ожидать. Только мне хочется дружить с самым несчастным человеком в мире. Поэтому я ставлю себе задачу заставить эту женщину смеяться больше, чем она хмурится.

В ту секунду, когда я выхожу через не совсем звукоизолирующую входную дверь, слышу ее крик... звук, который, уверен, никогда бы не думал услышать.

— Ты знаешь, кто это был? Ты знаешь, кто его отец? Святое дерьмо, Хэл, это грандиозно!

Я вновь открываю дверь и просовываю голову в проем.

— Да, все верно, Бэмби, я — дерьмо, и ты это знаешь. Перестань притворяться, будто это не так.

Ее глаза округляются и со взглядом «вот дерьмо, ты все-таки услышал» она прислоняется к стене.

— Убирайся отсюда, увидимся завтра, — говорит она, прилагая все усилия, чтобы скрыть улыбку, которая так отчаянно хочет появиться на ее губах прямо сейчас. Видите, только я могу заставить улыбнуться самого несчастного человека в мире. Одно очко в пользу Джегза.

ГЛАВА 4

САША

Пытаться попасть в собственную машину без Кэли, забрасывающей меня вопросами — это как выиграть в лотерею. Я знаю, что ни она, ни Танго не хотят, чтобы я возвращалась домой прямо сейчас, но в моих планах не значится бродяжничество. Эти двое наслаждаются таким образом жизни, но не я. Я люблю стабильность, люблю знать, где сегодня проведу ночь. Сегодня-завтра я найду кого-нибудь, кто заменит мне замки. К тому же, с учетом того, как Танго и Джегз отделали Лэндона на прошлой неделе, не думаю, что он захочет продолжать общение со мной.

Я все еще не могу осознать, как могла доверять Лэндону все это время. Мне просто хотелось иметь дом, мужа и детей — идеальную жизнь. А сейчас мне двадцать семь, и я в заднице, ну, или вроде того. У меня все еще есть работа и дом, но я ненавижу гложущее меня чувство вины.

Не успеваю отъехать даже на пару улиц, как мой телефон устраивает вибрационный шторм в держателе для стаканов. Я решаю, что отвечать не буду — пусть сработает голосовая почта, но ведь за первым последует еще десяток звонков и гадких голосовых сообщений.

— Да, Кэли, — медленно отвечаю я.

— Куда ты делась? Я думала, мы пойдем искать квартиру. И работу… мы забыли добавить это в твой список, потому что в ресторан ты вернуться уже не можешь. Лэндон ведь работает там поваром, — она вздыхает. — Так что, где ты?

Точно. Лэндон. Мне нельзя появляться в ресторане. Именно поэтому я притворяюсь больной всю неделю — не хочется звонить на работу и говорить, что увольняюсь. Я так устала, что не очень хорошо соображаю. Мне нужно поспать. Хочу целую ночь спокойного сна. Я даже не знаю, куда именно сейчас направляюсь.

— О, просто не хотела вас будить. Вы так крепко спали, я прямо удивилась, что же такое вас так могло утомить, — говорю я, и мой голос дрожит от насмешки.

— О, ты о сексе?

— Кэли!

— Секс. Секс. Секс. Ну, что сказать? Я просто никак не могу насытиться жезлом любви моего Танго. Мы сегодня попробовали несколько интересных позиций и воспользовались новыми секс-игрушками. А, кстати, как-то раз он взял свою зубную щетку…

— Господи Боже мой, замолчи. Я больше этого не выдержу. Кто ты такая и когда моя лучшая подруга успела превратиться в порно-звезду?

— Я шучу, Саш. Знаешь, как смешно звучит твой голос, когда ты пытаешься заставить меня не говорить о сексе? А ведь я просто хочу, чтобы ты была более раскована в этом вопросе, правда. Просто я тебя люблю, помни об этом, — продолжает тараторить она. — Ну, так вот, мы не спали. Я отвозила Тайлер в школу, да и Танго надо было быть рано утром на работе. Мы ушли, когда ты была в душе, но я думала, что вернусь как раз к моменту, когда ты закончишь укладку своих волос. Ты укладываешь их целый час. Слушай, это ведь куча времени. Как насчет того, чтобы оставлять их au naturel? Намного проще, и ведь у тебя такие хорошие волосы. (Примеч. au naturel в переводе с фр. означает в натуральном виде, распущенными).

Откуда в ней уже с утра столько энергии? Или тут дело в том, сколько кофе она уже выпила?

Я смотрю в зеркало заднего вида на еще не высохший беспорядок на макушке. Никогда в жизни я не выйду из дома в образе промокшей крысы — как раз это Кэли и называет «au naturel», — но сегодня я просто не успела уложить волосы нормально.

— Я забыла, у меня сегодня назначен визит к врачу, — вру я.

Я никогда не вру своей лучшей подруге, но сейчас определенно не могу сказать ей правду.

— К какому врачу? — спрашивает она, чем-то громко хрустя мне прямо в ухо. — Джино? У тебя где-то чешется, и ты не можешь почесать сама?

Она смеется над своей собственной шуткой, и потом продолжает болтать:

— Шучу. С тобой все нормально?

— Ты знаешь, Кэли, я соврала тебе. Ты всегда была немножко грубоватой, и в этом что-то было… нет, и в этом есть что-то, за что я тебя обожаю, но с тех пор, как вы с Танго нашли друг друга, ты превратилась в его женскую версию. Теперь ты такая пошлая и несдержанная. Иногда даже не знаю, как себя с тобой вести. Мне просто неловко.

Кэли громко выдыхает, одновременно почти застонав.

— Ну, простиии, Саш. Понимаешь, Танго меня чем-то заразил… В смысле, сделал меня такой же, как он сам… Ха, ха. Мне кажется, он просто помог мне открыть глаза на то, кто я есть, — смеется она. — Может, и тебе стоило бы быть не такой зажатой в отношении себя?

Не могу поверить, она хочет, чтобы я почувствовала себя странной.

— О, извините меня, мисс «Я засовываю в вагину зубную щетку».

— Стоп, стоп, откуда ты это взяла?

— А куда еще можно засунуть зубную щетку? — спрашиваю я, не скрывая гнева в голосе.

— Ну, — изрекает она. — В рот?

— В рот? То есть, Танго засовывал зубную щетку тебе в рот? — осведомляюсь я.

— Да, а что еще он мог бы с ней делать? — спрашивает она таким голосом, как будто я псих. — Боже, Саша, перестань думать пошлости! Ты такая развратная!

Раздражаясь от ее веселья, я снова понимаю, что еду, куда глаза глядят, и сворачиваю на шоссе, что, в общем-то, ни к чему хорошему не приведет. А может, и наоборот. Может, мне стоит сбежать отсюда. Я уже давно хотела сбежать. У меня просто не хватает смелости, да, наверное, я ее уже и не наберусь. В ту самую секунду, когда надо принять решение, я сворачиваю с эстакады и продолжаю свой путь по тихой дороге, по бокам которой расположены ранчо и огромные тюки сена.

— Ты знаешь, что тебе нужно, — говорит Кэли, откусывая… она что, грызет чипсы на завтрак? Боже, это бесит.

— Может, перестанешь жевать мне прямо в ухо?

— О, — она проглатывает. — Прости.

Ее слова отдаются эхом, и теперь я слышу, как Кэли булькает каким-то напитком.

— Я всего лишь хотела сказать, что тебе пора замутить с Джегзом и перейти на темную сторону. Он может сделать тебя счастливой, а я хочу, чтобы ты была счастлива.

Я тихо смеюсь над ее предложением.

— Во-первых, Джегз просто раздавит меня, когда мы будем…

— Ну. Скажи же. Сделай это для меня! — умоляет Кэли.

— Когда мы будем заниматься делом, — продолжаю я, отказываясь называть вещи своими именами.

— О, он вроде как из тех нежных здоровяков. Я бы не переживала насчет этого, — добавляет она.

Почему, черт возьми, мы говорим об этом? Я не сплю с Джегзом. Боже мой. Он не мой тип, это я точно знаю, и почти наверняка я — не его тип. Моя девственно чистая кожа наверняка не сочетается с его татуировками.

— Кэли, мне пора. Мы поговорим об этом… нет, пожалуй, мы больше не будем об этом говорить.

— Ну, — она хрустит снова. Р-р. — Как насчет живительного шопинга?

— Живительного шопинга? — повторяю я.

— Ну, понимаешь... Ты вроде как должна начать новую жизнь, и я тебе с этим помогу.

— Пока, Кэли.

— Увидимся, мисс Пигги.

Я не должна чувствовать облегчение, повесив трубку после разговора со своей лучшей подругой, но она сегодня и в самом деле вывела меня из себя. Даже когда я встречалась с Лэндоном, она часто о таком говорила, и обычно все разговоры сводились к нашей постели. Хоть этой постели у нас и было «кот наплакал», но все-таки мне не хотелось бы рассказывать об этом всем и каждому. У Кэли нет тормозов. Я знаю это.

И я понимаю ее, а вот она не понимает, что у меня с тормозом как раз-таки все в порядке.

Бесцельно кружа по пустому городку, я абсолютно предсказуемо в конце концов оказываюсь у своего дома. Я скучаю по своему дому. Скучаю по свободе и своему пространству. Танго и Кэли очень четко дали мне понять, что возвращаться сюда мне не стоит, пока ситуация с Лэндоном не устаканится — а это несколько недель. Но я не слышала о Лэндоне с тех самых пор, как Джегз и Танго разобрались с «его делами», и, думаю, что если бы он хотел, то уже дал бы о себе знать.

Я паркую свой «Мини Купер», выбираюсь наружу и чуть быстрее, чем обычно, направляюсь к дому. Как только дверь закрывается за мной, воспоминания и реальность волной накатывают на меня. Телевизор включен уже несколько дней, а из кухни пахнет чем-то гнилым. Но хуже всего фотографии — мои и Лэндона, их много по всему дому. Я на самом деле думала, что все серьезно. Любил ли он меня? Или с самого начала это был расчет? Кажется, я никогда не узнаю.

Войдя в спальню, я срываю с кровати простыни и швыряю их на пол. На них его запах. Вся комната пахнет им — дорогим одеколоном, который я подарила Лэндону на день рождения.

Скинув все фото с бюро на пол, я иду на кухню. Шеф-повар, черт возьми. Наверняка он врал мне и насчет этого, даже несмотря на то, что умел готовить. Так что, скорее всего, это только совпадение — его умение готовить и связь с денежными аферами. Тупой козел.

В кухне, помимо запаха гниющего мусора, все еще можно почувствовать запах домашнего хлеба, который каждую неделю пек Лэндон. Как только запах окончательно пропадал, он пек новую буханку. Из этого хлеба он делал нам сэндвичи. Если честно, это было так мило. Каждый день я могла что-то взять с собой на работу. Как может человек, который заботится о ланче каждый день, вдруг превратиться в психа-преступника? Кажется, мне нужно спросить Кэли — она хорошо знает этот тип мужчин. Каждый из ее бывших заканчивал такими проблемами, что даже она не выдерживала. Уверена, они все сейчас или в тюрьме, или умерли. Да уж, везет Кэли, как утопленнице.

Телефон громко вибрирует на кофейном столике в гостиной, и это пугает меня до полусмерти. Прижав руку к груди, я беру трубку. Номер мне не знаком. Я колеблюсь, не зная, отвечать или нет, но чувствую, что должна ответить. Родители всегда говорили мне, что игнорировать телефонные звонки невежливо, и эту старую привычку очень тяжело искоренить.

— Алло? — говорю я, чувствуя, как дрожит голос.

— Алло и тебе, мисс Саша.

— Джегз? Откуда ты взял мой…

— Кэли и Танго знают все, — он смеется. — И это значит — все.

Его голос звучит хрипловато в конце фразы, пробуждая во мне кое-что, о чем я даже думать не хочу.

С чего бы Танго давать Джегзу мой номер? С чего бы Джегзу мне звонить?

— Ясно. Ну, чем могу тебе помочь? — спрашиваю я, плюхаясь на диван.

— Ну, э, дело в зарядке от телефона, — начинает он.

— Я же сказала тебе, глупый, можешь оставить его себе.

Он прочищает горло с очевидным намерением прервать меня.

— И я ценю это, но Танго сказал, что я должен его тебе вернуть.

Какого черта Танго вдруг озаботился зарядкой от моего телефона? Это просто кусок провода.

— О, он так сказал? И с чего это он так об этом переживает?

— Ну, э… — его слова тонут в звуках борьбы, которая разворачивается на том конце провода.

— Алло? — говорю я, не понимая, что происходит.

— Где ты, Саша? — требовательно спрашивает Танго.

— Да ну? Ты использовал Джегза, чтобы связаться со мной?

— Я знаю, что у тебя нет его номера, и мне очень хорошо известно, что хрена с два ты бы ответила на мой звонок. Где ты, черт тебя подери?

— Я…

Гад. Он сразу поймет, что я вру просто потому, что не ответила сразу. Танго — тот старший брат, о котором в жизни особенно и не мечтаешь. Он ведет себя со мной, как с Тайлер, своей собственной дочерью, хотя мы с Танго ровесники. Но таков уж Танго — защищает всех, о ком заботится, и, полагаю, с тех пор, как они с Кэли вместе, я тоже попадаю в эту категорию.

— Проклятье, Саша. Ты в этом доме, да? — шипит он.

Танго меня немного пугает. Не то чтобы я боялась, что он причинит мне вред — нет, но это тот страх, который бывает у тебя перед гиперопекающей мамочкой-медведицей. Думаю, ему бы понравилось, если бы он узнал, что я сравниваю его с медведицей. Мне хочется хихикнуть над своими собственными мыслями, но это только все усугубит.

— Мне нужно было взять одежду, Танго. Я в порядке. Правда.

— Охренеть, ты в порядке. Лэндон, если что, не сидит в тюрьме, Саша. Он ошивается где-то тут. Ты знаешь, что он сделает с тобой, если ты прямо сейчас попадешься к нему в руки? — я не думаю об этом. По крайней мере, стараюсь. — Ты должна знать, что с этим пока не покончено, и до тех пор ты не в безопасности.

Я думала, с этим покончено. Я думала, что с тех пор, как Танго и Джегз немножко «поговорили» с Лэндоном, все встало на свои места. Все, за исключением истинной природы наших шестилетних отношений.

— Ладно, я уже ухожу, — говорю я ему.

Мне хотелось бы немного передохнуть в собственной кровати, ведь по-настоящему я не спала уже несколько дней. Нет возможности пойти на работу, и, к слову, работы у меня теперь нет, так что мне теперь делать?

— Нет, оставайся там. Мы приедем. Я хочу проверить все, чтобы удостовериться, что этот мудак не оставил что-нибудь важное о себе на память, — важное? И кто «мы»? О, Боже. Мне надо прибраться здесь. Как не вовремя! — Мы будем у тебя к десяти. Просто будь на месте, ладно?

Мне это не нравится. Мне не нравится, когда кто-то говорит мне, что делать или от кого держаться подальше. Я просто хочу жить нормальной жизнью, вроде той, что у меня была раньше, когда Кэли путешествовала по миру, скрываясь от неприятностей, которые, кажется, следовали за ней по пятам.

Но прежде чем я успеваю возразить или согласиться, звонок прерывается. Я кладу телефон обратно на кофейный столик и снова сажусь на диван. Глядя на медленно плывущие за окном облака, я представляю себе, как возвращаюсь в родительский дом. Они обрадуются, это точно. Но возвращение к ним — это как шаг в прошлое. К тому же я, наверное, уже слишком взрослая для того, чтобы жить с родителями. Но с другой стороны, мне не хочется, чтобы Кэли или Танго меня нянчили. Но может появиться третий вариант — оставить Кэли и просто уехать из Техаса. Забавно, эта идея посещает меня второй раз за день. Может, настает то самое время, и мне просто нужно это сделать. Я могу сменить имя и начать все с нуля. Но я бы скучала по Кэли. Ну, по нормальной, не извращенной и не взбалмошной ее части. Я немного скучаю по той Кэли, которая так похожа на меня — нормальная и воспитанная, но с тех пор прошло так много времени. Это было еще до того, как ее сестру, Кристи, убил мужчина, который преследовал их отца. Тогда все стало хуже, именно тогда она и начала свое бегство в никуда, и продолжалось оно ровно до тех пор, пока мы не осели здесь, в южном Техасе. Мои родители и я пересекли почти половину страны в поисках маленького городка, но время идет, городок растет и становится все более населенным. Но здесь пока еще безопасно в сравнении с теми местами, где мы с Кэли выросли.

К тому времени, как два одиноких облака пересекают эркер (прим. выступающая за плоскость фасада часть помещения, обычно остеклён по всему периметру), Танго и Джегз въезжают на подъездную дорожку. Дерьмо, я даже не сдвинулась с места, и этот мерзкий запах все еще здесь! Я думала, Танго сегодня занят на стройке. Но это неважно. Проходит всего пара секунд, и вот он уже решительно стучит в дверь — и открывает ее, прежде чем я успеваю пригласить его войти.

— Ты даже не заперлась? — нападает он. Клянусь, я запирала.

— Я запирала замок! — шиплю я уже на пути к выходу.

Танго притворяет дверь, когда Джегз оказывается внутри, и рассматривает ее наружную сторону, поворачивая ручку туда-сюда.