Помоги проекту - поделись книгой:
«Пара похожих призов стоит в гостиной. Пятна крови на этом – «Лучший тренер года, 2059» – говорят о том, что мы имеем дело с орудием убийства. Это им ударили жертву в левый висок».
Подняв статуэтку, Ева поджала губы.
«Да уж, весит прилично. Пара хороших ударов, и дело сделано».
Оставив приз на полу, она прошла в гостиную и взяла с полки две другие статуэтки.
Под ними затемнели два четких кружка. Остальная поверхность осталась покрытой пылью.
«Орудие убийства находилось не в гостиной».
Вернувшись в спальню, она обнаружила похожий кружок на ночном столике.
«Здесь и стояло орудие убийства. Жертва и убийца находятся в спальне убитого. Никаких следов взлома, а это значит, что они были знакомы. Никаких признаков борьбы, так что на драку это не похоже. Возможна перепалка. В пылу ссоры убийца берет в руки приз и наносит удар.
Однако не оставляет тело там, где оно упало, и это уже интересно. Убийца тащит тело к постели, оставляя по пути капли крови, подтягивает его наверх и усаживает спиной к подушке. Требуется немало времени (а значит, ярости или хладнокровия) на то, чтобы найти нож, написать записку и пришпилить ее к груди мертвого уже человека – так сказать, добавочный бонус».
Ева достала идентификатор и измерительные датчики, после чего вновь направилась к телу.
Звук распахнувшейся двери заставил Еву умолкнуть. По коридору застучали сапоги ее напарницы.
– Я здесь, – окликнула Ева.
В дверях показалась детектив Пибоди. Розовые ковбойские сапоги, огромное пальто-пуховик, длиннющий шарф в радужную полоску и ярко-синяя шапка.
Как эскимос, сбежавший из цирка, мелькнула у Евы мысль.
– Я встретила внизу Трину, – начала Пибоди, но в этот момент взгляд ее упал на мертвое тело. – Хо-хо, ну и подарочек!
– Да уж, родные могут не ждать его на Рождество.
– Трина сказала, что это бывший приятель ее подружки.
– На которого они наткнулись, когда тайком пробрались в квартиру, чтобы подсыпать ему в крем чесоточный порошок.
– Прикольно. – Пибоди стянула шапку и сунула ее в карман. – Но в убийстве ты Трину не подозреваешь.
– К сожалению. А то у меня был бы шанс упечь ее за решетку.
– Ну-ну, – Пибоди начала развязывать шарф.
– Согласно осмотру, – продолжила Ева, убирая ненужные уже датчики, – парня прикончили часов двадцать-тридцать назад. Мы, конечно, проверим алиби этих подружек, но я думаю, что оно выстоит. Трина к тому же слишком умна, чтобы убить кого-нибудь так по-глупому, а у Симы на это духу не хватит.
Ева достала из чемоданчика микроочки.
– Проверь, нет ли здесь камер видеонаблюдения, а потом позвони медикам и чистильщикам. Пусть полицейские пройдутся по квартирам. Может, кто-нибудь видел что-то или слышал.
– М-да, целая куча раздраженных соседей.
– Они смягчатся, когда узнают, что это убийство. Известие о смерти всегда радует тех, кто остался жив. Отдай распоряжение, а потом еще раз осмотрим квартиру. Вот только закончу с трупом.
Закрепив очки, Ева всмотрелась в разбитый череп. «Итак, Трей, – пробормотала она, – что ты хочешь мне сказать?»
2
Смерть убила всякий намек на приватность. Тщательно осмотрев тело, Ева вновь принялась за спальню.
Трина права: Трей и правда был тот еще модник. Стильные и дорогие костюмы, спортивная одежда сексуального покроя, броские аксессуары для гольф-клуба.
– Этот тип подбирал носки в тон нижнему белью, – заметила Ева, дождавшись возвращения напарницы. – Узор и цвета. Кому это может прийти в голову? А главное, зачем?
– Я читала статью, где утверждалось, что выбор белья дает тебе почувствовать собственную значимость и все такое. Это как бы Нижнее Ты. Типа того, что все под контролем.
– Если трусы под цвет носкам заставляют тебя ощутить собственную значимость, значит, ты неженка и хлюпик. В тумбочке я обнаружила пачку презервативов, парочку незатейливых секс-игрушек и несколько дисков с порнухой. В шкафу, кроме костюмов, хранятся клюшки для гольфа и разные аксессуары для гольф-клуба. Никаких тебе женских штучек – ни одежды, ничего другого.
– А это ты проверяла? – Пибоди кивнула на линк, упакованный в сумку с вещественными доказательствами.
– Да. Звонки клиентам, парочка чисто мужских бесед и несколько исходящих каким-то дамам. На последние пока ответа не поступало. Убить его точно никто не угрожал.
– На кухне я видела блок для ножей, – заметила Пибоди. – Одно место там пустует. Похоже, та штука, что торчит у него из груди, как раз и входит в набор.
– Сначала вмазать жертве статуэткой, что весьма удобно. Затем проявить капельку изобретательности с ножом, который, в общем-то, тоже под рукой. – Еще раз окинув взглядом спальню, Ева направилась в гостиную.
Грязновато, и вещи разбросаны в беспорядке. Но ничего, что указывало бы на драку.
– Ладно, с учетом того, что на дверях нет следов взлома, а здесь – ни малейших признаков борьбы, получается, парень сам впустил в дом убийцу. Это значит, они знакомы. Одет он по-домашнему: спортивные брюки и футболка. Еще один признак того, что с гостем чувствовал себя свободно. Причем настолько, что в спальню они вернулись вместе.
– Может, его затолкали туда насильно. Может, у убийцы был нож.
– Если у него был нож, – возразила Ева, – с какой стати бить жертву статуэткой по голове? Вдобавок убитый – парень накачанный, так что без драки он бы не сдался. Но жертву, что очевидно, застали врасплох. Итак, они возвращаются в спальню. Зачем? Ради секса? Постель в беспорядке, так что не исключено.
– Дама на красных шпильках?
– Все возможно.
Ева окинула взглядом лифчик и туфельки.
– С другой стороны, если ты, не моргнув глазом, затаскиваешь мертвого парня на постель, затем идешь на кухню, отрываешь там крышку у коробки из-под пиццы, пишешь рождественское послание, берешь нож,
– Тебе хватает сообразительности забрать с собой маркер, которым была написана записка (поскольку я не нашла здесь ничего подобного), а заодно стереть собственные отпечатки с рукояти ножа и статуэтки, но тебе и в голову не приходит прихватить собственный лифчик и яркие туфельки?
– Да, слишком уж явная оплошность.
– И все же. Может, тут и правда был секс. Или намечался. Парень-то одетый. То ли они успели поразвлечься, и он снова оделся, то ли все ограничилось прелюдией. Как бы то ни было, но до, во время или после секса тот, кто пришел с ним в спальню, хватает приз и бьет его по голове. Жертва падает, но он не унимается и бьет его снова, поскольку у нас тут две раны: одна в области виска, вторая на затылке. Ему, впрочем, хватает самоконтроля, чтобы остановиться. А вот дальше начинается самое интересное. Он находит подходящую картонку, пишет записку. Затем усаживает мертвого парня на постель, берет записку и пришпиливает ее ножом к груди.
– Это уже гнусно. Да, убийство – само по себе гнусность, – добавила Пибоди, поймав на себе взгляд напарницы. – Но нож и записка – это вроде соли на рану. Я серьезно.
– Выходит, Зиглер здорово его разозлил, – продолжила Ева. – Но ему удалось расквитаться с ним после смерти. Что у нас тут? Мгновенное убийство (не исключено, что импульсивное). И уже затем – хладнокровная месть.
– Предположим на мгновение, что это все-таки Красные Туфельки.
Пытаясь представить альтернативный сценарий, Пибоди покрутила в руках вышеупомянутые туфли.
– Вы оба в настроении и торопитесь в спальню. Тут у нее пропадает желание, он наседает… удар! Или секс имеет место быть, но парень, получив свое, ведет себя как урод. Отпускает шуточку насчет ее веса, или там техники, или чего-то еще. Удар. Она еще держится какое-то время – на ярости и адреналине. И только
– Все может быть. – Ева знавала и тех, кто вел себя гораздо глупее. – Давай-ка заберем с собой его компьютер и как следует в нем покопаемся. А еще нужно найти мисс Красные Туфельки.
– Туфли, кстати, очень даже ничего. Интересно, какого они размера?
– Я тебя умоляю!
– Да это я так, из любопытства, – сказала Пибоди и тут же заспешила к двери – чтобы впустить чистильщиков и скрыться от гнева напарницы.
К рассвету Зиглер уже покоился в морге, рой чистильщиков очищал его квартиру, а первоначальный опрос соседей привел к ожидаемому «никто ничего не видел».
– Классическое убийство на почве страсти, голову даю на отсечение. – Пибоди, весь облик которой вновь наводил на мысли о ледниковом периоде, вышла из здания вслед за Евой. – Деньги, украшения, кредитки, дорогая аппаратура – все на месте. Никаких следов взлома, зато явные признаки интрижки.
– Интрижка? Это так у нас теперь называют секс? И кто только такое придумал?
– Возможно, те, у кого нет секса. Наш мертвец, впрочем, явно не входил в их число. Из лаборатории наверняка пришлют ДНК «заинтригованных» им девиц – после того, как чистильщики передадут туда простыни. Хоть бы снег пошел, что ли.
– Судя по бардаку в квартире и заявлению Трины о том, что парень трахал все, что не приколочено, ДНК у нас будет весьма многообразным. Снег? Какой еще снег, о чем это ты?
– Что за зима, если нет снега? – Пибоди, содрогаясь от холода, юркнула в машину. – Рождество на носу, а у нас ни снежинки. Снег – это здорово.
– Тогда нам придется ползти позади экскаваторов, которые распихивают снег к тротуарам, где он превращается в черную грязь; выискивать путь среди машин, которые постоянно заносит, поскольку их водители не умеют ездить в снегопад, и перешагивать через прохожих, которых угораздило упасть на скользком тротуаре.
– Да, немножко рождественского настроения тебе не помешает. – Пибоди поерзала на сиденье, радуясь автоматическому подогреву. Счастливая задница, мелькнула у нее мысль, – это та, которая теплая.
– Почему бы нам не выпить горячего шоколада?
Ева даже не удостоила ее взглядом.
– Мы едем в тренажерный зал.
– Выпей мы для начала шоколада, могли бы сбросить лишнее прямо в зале, – сказано это было с победоносной улыбкой, которая, впрочем, тут же увяла. – Я посмотрю, что у нас там по управляющей.
– Прекрасная идея.
На улицах в столь ранний час было пустынно. Фонари гасли, уступая место холодной полутьме, украшенной лишь струйками сероватого дыма, который поднимался из вентиляционных решеток подземки. По пути они обогнали полупустой максибус. Лица пассажиров за стеклами выглядели на редкость унылыми и отрешенными, а искусственное освещение придавало им какой-то зеленоватый оттенок.
Даже в этот рассветный час припарковаться оказалось не так-то просто. Машину пришлось оставить на стоянке в сотне метров от «Супер-Тела».
– Лилл Байерс, – начала Пибоди, как только они выбрались на колючий морозный воздух. – Тридцати восьми лет, разведена, один ребенок, мальчик семи лет. В «Супер-Теле» работает двенадцать лет, в настоящее время в качестве менеджера. Небольшой прокол: шесть лет назад была арестована за уничтожение личной собственности и нарушение общественного покоя. Расколотила монтировкой машину бывшего мужа. Развод, как я понимаю, был не слишком-то дружеским.
– Развод никогда не бывает дружеским.
Окна зала сияли огнями. За стеклами отчетливо просматривались три просторных этажа. На первом Ева разглядела множество тел – должным образом накачанных, – которые бегали, прыгали, наносили удары и отжимались.
В то время как пассажиры максибуса выглядели усталыми и отрешенными, группа тренеров пугала своей кипучей энергией.
– Ненавижу их, – пробормотала Пибоди, – ненавижу всех до одного. Только взгляни: спортивные костюмчики, призванные подчеркнуть каждый изгиб и бугорок тела. Блестящая от пота кожа и самодовольное выражение лица. А главное – ноль жира на всех этих накачанных фигурах. И как прикажете наслаждаться моим горячим шоколадом?
– Ты же не пила горячий шоколад.
– В воображении я выпила целую чашку. И теперь его пенистая сладость подпорчена этим невыносимым зрелищем.
– Взбодрись, – хмыкнула Ева. Проведя универсальным ключом по замку, она распахнула дверь и шагнула внутрь.
В водопад оглушающих шумов.
Из колонок неслась волна пульсирующей и гремящей музыки, от которой грозили лопнуть барабанные перепонки. Ева обвела взглядом зал. В глаза ей бросилась женщина на велотренажере. Та отчаянно крутила педали, изо всех сил подпевая этой какофонии звуков.
Взгляд у нее был отрешенным и немножко безумным.
Тренажеры лязгали, вращались и шумели. Ноги шлепали по беговым дорожкам. Гири и штанги звякали и стучали. Открытое трехэтажное пространство просматривалось насквозь. На втором этаже красовался бар с широким ассортиментом соков, в настоящее время полностью пустой. На третьем виднелись застекленные комнатки, предназначенные, видимо, для дополнительных занятий.
За стеклянной стеной одной из таких комнат Ева разглядела очередную группу накачанных тел, которые изящно изгибались в ритме йоги.
«Наверняка у них превосходная звукоизоляция», – подумала она первым делом.
За регистрационной стойкой – полукруглым белым столом – было пусто, но Ева заметила женщину в обтягивающих шортах и такой же обтягивающей майке с логотипом СТ, которая гоняла клиента через серию мучительных выпадов и приседаний, и все это – с отягощением в двадцать фунтов.
– Давай, Зик! Стальные мышцы! Присядь пониже. Выдохни.
– Простите, – обратилась к ней Ева.
– Секундочку. Вперед, Зик. Еще пять подходов.
– Ненавижу тебя, Флора.
Та в ответ просияла счастливой улыбкой.
– Вот это правильно, прекрасный настрой. Осталось четыре.
– Лилл Байерс? – поинтересовалась Ева.
– Должна быть здесь, в своем офисе. Не сдавайся, Зик, только не сдавайся. Еще три. Сжимай, толкай, двигай сильнее! Еще два. Сразу за регистрационной стойкой, – добавила она для Евы. – Ну вот, ты это сделал. Последний раз, Зик. Вложи в него всю силу.
Парень в изнеможении растянулся на доске, а Флора одобрительно присвистнула. Повернувшись, Ева направилась к офису.
– Тридцать секунд на перерыв, – услышала она голос Флоры у себя за спиной. – Затем качаем пресс.
– Ты бездушный монстр, Флора.
Поделиться книгой: