Расплата будет жаркой

Он пожал плечами.

– Ты можешь выйти за меня замуж, – ответил он.

Это был наименее вероятный вариант плана, хотя он его вполне устраивал. Рокко не видел причин, почему брак должен изменить его образ жизни. Или ее. Но, женившись, он, по крайней мере, обеспечит комфортную жизнь своему ребенку.

Рокко вырос совершенным эгоистом. Он не привязывался ни к одному человеку после смерти своей матери. Приемные семьи, в которых он жил, не давали ему ни комфорта, ни любви. Начав работать, он строил свою карьеру с безжалостной целеустремленностью.

Судьба матери научила Рокко, что ты должен либо быть самым опасным человеком в районе, либо стать жертвой.

Рокко Амари отказывался стать жертвой.

Однако он чувствовал близость к своему нерожденному ребенку. Он снился ему каждую ночь. Потеряв покой от волнения, Рокко пришел на осмотр Чарити в клинику. Ему нужно было убедиться, что она в самом деле беременна.

А сейчас он решительно настроен создать с ней семью.

– Ты сошел с ума? – Она сделала шаг назад.

– Нет. Ты не должна давать мне ответ прямо сейчас. Но ты сейчас же поедешь со мной на остров.

– Или отправлюсь в тюрьму?

Он улыбнулся:

– Или в тюрьму. По-моему, ты легко сделаешь выбор.

– Мне следовало сбежать, – сказала она.

– До кражи или после?

Чарити побледнела.

– Я больше не хочу с тобой разговаривать, – ответила она.

– Я припер тебя к стенке?

– Выбора у меня нет, да?

Он подошел к ней. От ее близости у него сдавило грудь, а в жилах забурлила кровь.

– По-твоему, у нас с тобой был выбор? – Он не планировал задавать ей такой вопрос.

– Лично у меня его не было, – сказала она.

– Ты сделала выбор, когда согласилась помочь своему отцу украсть мои деньги. А теперь буду говорить я. Ты поедешь со мной. Немедленно. И запомни: мои угрозы небеспочвенны.

– Ну что ж, – выдавила она, – тогда проводи меня в свой частный самолет.

– Я тебя провожу. Ты теперь моя, дорогая. И к концу следующей недели я решу, как именно с тобой поступлю.

* * *

Чарити во второй раз читала письменные инструкции от Рокко Амари и рассматривала одежду.

Ей по-прежнему казалось, что она спит и видит нехороший сон. Выйдя из клиники, они отправились на аэродром и тут же улетели в Италию. Рокко весь полет игнорировал ее, но Чарити этому только обрадовалась. Она много спала в пути и предположила, что он работает на своем компьютере. Возможно, он разглядывал фотографии женщин в бикини. Ей наплевать.

Он молчал во время поездки на автомобиле по городу и по извилистой горной дороге. Чарити с наслаждением разглядывала ландшафт.

Узкие улицы, высотные здания, балконы и яркие цветы казались ей слишком красивыми, чтобы их игнорировать. Она прижалась носом к стеклу лимузина, наблюдая, как расширяется дорога, а зданий становится все меньше по мере приближения к скале.

Увидев огромную виллу вдали, она открыла рот от удивления.

Теперь Чарити находилась внутри виллы, в своей спальне, которая оказалась больше гостиничного номера в Нью-Йорке, куда приводил ее Рокко. Дорого обставленная, светлая и просторная комната с белыми занавесками и белым постельным бельем на кованой кровати.

И все же у Чарити было тяжело на душе.

Она посмотрела на записку от Рокко:

«Ты поужинаешь со мной. Надень платье, которое я тебе прислал. Нам нужно многое обсудить.

Р.».

Сценарий показался ей чересчур знакомым. И хуже всего то, что она снова не может отказать Рокко.

Она моргнула, ее глаза саднило. Смена часовых поясов и беспокойный сон в самолете ее доконали. Сняв рубашку и юбку, она открыла пакет и обнаружила в нем ярко-желтое летнее платье из легкой ткани.

Она ожидала увидеть корсет и пояс с подвязками, поэтому приятно удивилась.

Надев платье, Чарити посмотрела на себя в зеркало. К сожалению, она выглядела уставшей. Вздохнув, она вынула заколку из волос и распустила их по плечам, потом слегка накрасила губы ярко-розовой помадой.

Открыв дверь спальни, Чарити вышла и медленно зашагала по коридору к широкой изогнутой лестнице. Она положила руку на полированные деревянные перила, ее пальцы скользили по гладкой прохладной поверхности, пока она спускалась к выходу.

Сойдя с нижней ступеньки, она подняла глаза. Рокко стоял напротив нее, пристально ее разглядывая.

Чарити резко глотнула воздух. Ее сердце забилось чаще, у нее скрутило живот.

– Я так рад, что ты смогла присоединиться ко мне, – произнес он, медленно и оценивающе ее рассматривая. – Я знал, что тебе пойдет этот цвет.

– Ты не представляешь, как мне полегчало оттого, что ты одобрил мой внешний вид. Я так беспокоилась, что тебе не понравится.

– Мы и дальше будем пререкаться? – Он протянул ей руку. – Обопрись о мою руку.

– Нет, спасибо. Я сама могу ходить. Я боюсь, что ты поведешь меня к краю скалы. Ох, по-моему, без ссоры нам не обойтись.

Он выгнул бровь и опустил руку:

– Ужин подадут на террасе. С нее открывается вид на скалы, и у меня нет никакого желания сталкивать тебя с края скалы.

– Ты хочешь, чтобы я тебе поверила? Я никому не верю, – сказала она, идя за ним по просторной гостиной и громко стуча каблуками по мраморному полу.

– Я понял, – сказал он. – А почему ты никому не веришь? Довольно любопытная позиция для человека вроде тебя. Я могу понять твоих жертв, которые больше не доверяют людям.

– У меня нет жертв, – колко заметила она.

– Ты не убедишь меня в своей невиновности, даже все отрицая.

Чарити округлила глаза.

– Неужели ты хочешь от меня письменного признания? – спросила она.

– Просто начни отвечать на мои вопросы.

– Почему я не верю людям? – произнесла она. – Потому что я вижу, что происходит, когда им доверяешь. Мой отец мошенник. Он всегда им был. Я помню, как он мошенничал, играя на сочувствии людей к детям. И с какой стати мне кому-то верить?

Рокко открыл двойные двери, через которые они вышли на обширную террасу с видом на океан. Он повернулся к Чарити лицом, от солнечных лучей вокруг его худощавой фигуры образовался ореол.

– Ты не должна доверять людям. По крайней мере, мне.

Она последовала за ним к столику, накрытому для двоих. На столе были блюда средиземноморской кухни, в том числе оливки и различные итальянские закуски, хлеб, бокал вина для Рокко и стакан воды для Чарити.

– О, тебе я не доверяю, – сказала она.

Он отодвинул для нее стул:

– Ладно. Мне не нужно твое доверие. Ты просто останешься со мной. Садись.

Не сводя с него взгляда, Чарити повиновалась его команде, решив, что в данном случае лучше ему не перечить.

– Каким образом ты решил держать меня при себе? – спросила она.

– Я подумал и решил, что хочу воспитывать своего ребенка. И я хочу, чтобы ты тоже его воспитывала. Я остался без родителей в очень раннем возрасте. Я не могу позволить, чтобы мой ребенок тоже вырос сиротой.

– Ну, в этом я с тобой согласна. – Чарити выросла без матери и не желала подобной участи для своего ребенка.

– Тогда решено. Когда мы назначим дату свадьбы?

– Я не выйду за тебя замуж.

Он махнул рукой:

– Брак не обязателен. Но я думаю, что мы должны жить вместе. Мой ребенок будет в постоянном стрессе, переезжая то в твою крошечную квартиру, то в один из моих домов.

– Ты предлагаешь нам жить вместе? – спросила она.

– Если ты отказываешься выйти за меня замуж, мы будем сожительствовать.

– Но я тебя не понимаю. Ты же не хочешь, чтобы между нами были отношения.

– Конечно, я этого не хочу, – непринужденно и равнодушно ответил он. – Мне вообще на тебя наплевать. Меня интересует только твоя роль матери. Даже поженившись, мы будем жить каждый сам по себе.

– Я не хочу быть твоей женой.

– Я не сказал, что хочу на тебе жениться, – ответил он, усаживаясь напротив нее. – Я просто предложил брак как вариант.

Чарити пристально на него посмотрела.

– Ты веришь, что я вынашиваю твоего ребенка? – сказала она.

– Да.

– И ты хочешь этого ребенка? Ты намерен стать ему отцом?

– Я буду его отцом, – ответил он. Я не хочу, чтобы у моего ребенка был отчим.

– Почему ты передумал?

– Я жил в Риме, пока был мальчиком. – Он откинулся в кресле и поднял бокал, медленно взбалтывая вино. – Мы жили в очень бедном районе. Я не знал своего отца. Однажды утром я проснулся и увидел, что дом опустел. Все изменилось. В доме были чужие люди. Моей матери нигде не было. Я спрашивал, где она, но мне никто не ответил. Позже я узнал, что ее убили по дороге домой с работы. Я предполагаю, хозяин взял все наши вещи и оставил меня одного. Но я не знаю деталей. В детских воспоминаниях всегда трудно разобраться. Воспоминания пятилетнего мальчика не всегда четкие. Но я знаю, что такое одиночество. Я знаю, каково чувствовать себя потерянным. – Его взгляд стал задумчивым. Я не хочу такой судьбы для нашего ребенка. Я желаю, чтобы у него был настоящий дом. Чтобы у него были оба родителя. Я не хочу, чтобы он был один, просыпаясь посреди ночи.

У Чарити заныло в груди. Она посмотрела на свою тарелку и взяла оливку большим и указательным пальцами. Чужие откровения лишали ее покоя. Она понимала, что рискует, сочувствуя Рокко.

Но она не могла не сочувствовать ему, представляя себе одинокого мальчика в пустом доме. Потому что она тоже знала, что такое одиночество.

– Иногда, – произнесла она, не понимая, почему решила откровенничать с ним, – мой отец уходил на вечеринки, а я оставалась дома одна. Он приказывал мне запереть двери и никому не открывать. У нас был пароль. Приходя домой на рассвете, он его называл. Но иногда он не возвращался домой, и я оставалась в доме одна на всю ночь. Обычно я спала, но нередко просыпалась, чтобы выпить воды. Дом был таким пустым. Очень страшно оставаться одной в доме ночью. – Она встретила его взгляд. Я не хочу, чтобы наш ребенок чувствовал что-то подобное. Я тебя понимаю.

– Он не будет одинок, – уверенно ответил Рокко, и его слова показались ей утешительными. – Для ребенка одиночество ужасный опыт. Мне жаль, что ты страдала от одиночества. Мне знакомо это чувство. Сейчас я избегаю его любой ценой.

Она сглотнула, на нее неожиданно нахлынули эмоции.

– Спасибо.

Рокко выпрямился, его взгляд снова стал нечитаемым.

– Значит, все решено. Мы останемся здесь в обозримом будущем.

– Почему? – Ее сердце учащенно забилось от страха.

– Потому что я не доверяю тебе. Я не верю, что ты не найдешь способа сбежать с моими деньгами и моим ребенком. Твое слово для меня ничего не значит.

Его слова задели ее за живое.

– Я честна с тобой, – только и произнесла она.

Он сурово посмотрел на нее.

– Я не могу тебя раскусить, и это начинает меня тревожить, – сказал он. – Ты опытная мошенница? Ты невинная девственница? Ты девушка из плохой семьи, которую заставили вести преступную деятельность из-за каких-то обстоятельств? Я не понимаю. Я видел, как ты исполняла все эти роли. И ты хорошая актриса.