Убийственная красота. Медуза

– Подождут. – Андре наклонился и поднял меня, как тряпичную куклу. – Что с тобой, птица? Ты чего-то не договариваешь. Ты разлюбила меня? Так же. как разлюбила своего Сережу?

– Почему ты спросил про него? – воскликнула я, против воли реагируя на эти слова.

– Ты избегаешь моего взгляда. Такое чувство, что ты сейчас хотела бы остаться одна, что мое общество неприятно тебе.

– Это не так! – выпалила я быстрее, чем следовало.

Но на самом деле это было именно так. Нельзя сказать, что мне было неприятно его общество, но тем не менее он пугал меня, я не знала, что думать, мне нужно было время – понять, что можно ему говорить, а что нет, и что вообще делать со своей жизнью. Я нахожусь в стране, где мне нет места, в доме, который вовсе не является для меня домом, рядом с человеком, странные причуды которого, возможно, стоили Сереже жизни. Я ведь не могу исключать такой возможности, хотя драка произошла утром, а мама видела Сережу вечером. Но все же не так поздно вечером, верно? Андре приехал на ночную гонку только ночью.

У меня кружилась голова, и я никак не могла сосредоточиться на том, что говорил и делал Андре. Поэтому, когда он вдруг прижал меня к себе и поцеловал в губы, я откликнулась с облегчением. Занимаясь сексом, легче избежать разговора.

Андре целовал меня, лаская губами и нежно проникая в рот языком. Я невольно застонала в ответ, чувствуя, как набухают мои соски, а между ног все сжимается в сладком ожидании, охватывая волной клитор. Хотелось без остатка отдаться в руки этого мужчины.

Говорят, что мужчины иногда думают не головой, а членом. В этот момент я тоже почувствовала, как способность думать заменяется желанием быть отданной Андре. Возбуждающий, острый аромат его тела, перемешанный с тонким стерильным запахом формы, почти сбивал меня с ног. Сильные руки по-прежнему удерживали меня за бедра, сжимая так крепко, что становилось почти больно. Но этого «почти» было недостаточно. Мне хотелось приникнуть к его груди, почувствовать его соски в своих губах, остаться голой перед ним, встать на колени и получить его член в рот. Но Андре продолжал целовать меня, больше ни к чему не прикасаясь.

– Хочешь меня? – спросил он, продолжая ласкать мои губы.

– Да, очень, – призналась я. – Пожалуйста.

– Пожалуйста, что? – улыбнулся он и нежно убрал спутанные влажные волосы с моего лица. Я растерялась, не зная, что ответить.

– Пожалуйста – все, что хочешь. – Я прикоснулась к его упругой груди и, скользнув пальцами в разрез формы, нащупала сосок – напряженный и твердый. – Я хочу его поцеловать.

– Ох, птица, иногда я не понимаю тебя, – прошептал Андре и стянул с себя голубой балахон, оставшись по пояс голым. Он стоял неподвижно, ожидая, что я сделаю дальше, а я почти задохнулась от вида его прекрасной загорелой груди и медленно склонилась туда, куда так хотела, прикоснулась губами к его соску, сжала его немного, а затем слегка провела языком по упругому бугорку. Легкий грудной стон стал мне наградой, и я улыбнулась, переключившись на другой сосок, сжимая его губами, лаская и обводя языком круг за кругом. Я знала, что это вызывает ураган в крови Андре, и единственное, чего я хотела в тот момент, – быть снесенной этим ураганом. Моя грудь ныла до болезненности от предвкушения расправы, влагалище сжималось и разжималось в непроизвольном порядке, увлажняясь так сильно, что я боялась запачкать белье. Впрочем, Андре это, кажется, только порадовало. Он поднес свою руку к моим губам, заставив пососать сразу все пять пальцев, что я сделала с готовностью и энтузиазмом. Андре тихо засмеялся и кивнул, после чего сунул руку мне в трусики. Грубо ощупав мою промежность, он погрузил пальцы внутрь моего тела, проведя большим пальцем по клитору, и я оказалась практически насажена на его пальцы.

– Больно? – спросил он с неприкрытым интересом. Я кивнула, облизнув пересохшие губы.

– Да.

– Мне остановиться?

– Нет, – хрипло выдохнула я и прикрыла глаза, пытаясь полностью раствориться в этом мгновении, чувствуя себя беспомощной, пойманной в капкан птицей, бьющейся в сильных руках непредсказуемого хищника.

– Ты сумасшедшая, ты знаешь? – восхищенно прошептал Андре. – Идем со мной.

* * *

Я была сумасшедшей, да. Стоя на кухне Андре, я с замиранием ждала и гадала, что он придумает для меня, как еще покорит и поработит и что я при этом почувствую. Он, голый по пояс, ходил вокруг, прикидывая что-то относительно меня, и от этих хищных, жадных взглядов я загоралась еще сильнее. Мне стоило огромного труда сдерживать рваное дыхание. Солнечный свет не давал никакого прибежища, я была вся на виду, вся – как на ладони. Просторная кухня сияла чистотой, но не уютом. Пожалуй, единственной оживляющей кухонный интерьер вещью была кофейная машина. Темные пятна на мраморной столешнице, несколько просыпанных на пол зерен – мои следы.

– Разденься, – сказал вдруг Андре сухим, отстраненным тоном. Я знала, ему не терпелось поиграть со своей любимой игрушкой, и только так, отстраняясь максимально далеко, он мог сдержать себя. Я кивнула и послушно потянула вверх полу серой майки. Андре подошел и забрал у меня майку, зачем-то заботливо сложив ее на стуле. Я кое-как стянула спортивный лифчик, что оказалось не так просто – он был тугим, ведь в его задачу входило удерживать груди во время бега, и снять его было целое дело. Я крутилась, пытаясь зацепить пальцами его нижнюю часть, а Андре улыбался. Наконец мне удалось, и я потащила бюстгальтер вверх, изогнувшись, чтобы выдраться из его цепкого плена.

– Смешно? – обиженно пробормотала я, когда лифчик оказался побежден. – Сам бы попробовал.

– Еще чего не хватало, – откровенно рассмеялся Андре. – Это тебе наказание за то, что пытаешься скрыть от людей свою прекрасную грудь.

– А ты, конечно, хотел бы, чтобы я бегала, как какая-нибудь Памела Андерсон в этих дурацких «Спасателях Малибу», а груди подпрыгивали бы в такт моим движениям.

– М-м-м, так ты только осложняешь свое положение, моя девочка. Не нужно порождать в моем сознании еще больше фантазий, чем там уже есть. Мы и так потратим с тобой несколько лет, чтобы воплотить в жизнь хотя бы часть из них.

– Ты меня пугаешь! – воскликнула я, но мои губы расплылись в улыбке.

– Это – часть плана. Почти во всех моих фантазиях ты дрожишь от возбуждения при виде меня, от того, как сильно ты меня хочешь, – спокойно подтвердил Андре.

– Прямо как сейчас, – призналась я с неохотой.

– Снимай остальное, птица, – отозвался Андре, приоткрывая один из ящиков кухонного гарнитура. Я наклонилась и принялась расшнуровывать кроссовки, попутно отмечая, как странно делать это полуголой, касаясь предплечьями обнаженной груди.

– Какая прекрасная поза, – прошептал Андре, обходя меня сзади. Он сам потянул вниз тренировочные штаны, прихватив заодно и трусики, оголяя мой зад. Я стояла неподвижно, хотя кроссовки уже были расшнурованы. Андре спустил штаны еще ниже, затем просунул обе руки между моих ножек и раздвинул их – несильно, чуть-чуть, только чтобы раскрыть для обзора мою промежность. – Эпиляция идет тебе. Ты теперь такая беззащитная, доступная. Ого!

Он просунул палец во влагалище, влажное настолько, что его пальцы с легкостью проскользнули внутрь полностью. Я ахнула, чувствуя головокружение. Мне хотелось подняться, но не хотелось останавливать Андре. Он погладил мои голенькие нижние губки и снова нырнул внутрь, попутно скользнув по моему напряженному, пульсирующему клитору. Затем Андре быстро скинул свои голубые брюки. Под формой не было ничего, кроме его любимых хлопковых трусов-шорт в темную клетку. Он скинул и их, бросив на пол, и тут же одним махом вошел в меня, не в силах удержаться. Я разогнулась и вцепилась в подоконник, искренне надеясь, что сейчас в дневное время, в солнечных лучах, заливающих весь двор, нас не будет видно зрителям из дома-музея напротив. Впрочем, для меня в тот момент было куда актуальнее просто устоять на ногах – такой на меня обрушился шквал сильных, глубоких ударов.

Андре сжал мое плечо. Выгнувшись так, чтобы видеть его, я была не в силах оторвать глаз от открывшейся картины. Высокий загорелый мужчина с прекрасным телом – мышцы пресса напряжены так, что видна проступающая венка, темная дорожка волос блестит и улетает вниз, туда, где происходит атака – держит руку на моей спине, направляя податливое тело. Я чувствовала, как член прорывается в самую глубину, и видела, как Андре овладевает мною с потемневшим от желания лицом. Страсть исказила его черты, изменила линию губ, сделала лицо еще более жестким и каким-то отрешенным, погруженным в момент целиком и полностью.

– Ох, девочка, у тебя такое сладкое тело, – выдохнул Андре, натолкнувшись на мой восхищенный, горящий взгляд, и вдруг оборвал это варварское нашествие, оставив меня разочарованной и опустошенной, без своего мощного, большого твердого кола внутри.

– Что не так? – огорченно пробормотала я, но Андре только покачал головой.

– Я просто не смог удержаться при виде твоей сладкой попки, но у меня куда более интересные планы, чем просто трахнуть тебя, – заявил он, помогая мне стащить спортивные штаны. – Господи, мне кажется, я могу трахать тебя сутками без остановки.

– За чем же дело стало? – спросила я, все еще чувствуя острое разочарование. Но тут Андре достал из открытого ящика кухни то, что определенно входило в его планы. Наручники, те самые, которыми в свое время он приковывал меня к кровати. Страх и желание достигли моего сознания одновременно, и я поежилась под многообещающим стальным взглядом мужских глаз.

– Протяни руки, птица, – скомандовал Андре, но я медлила. Все вдруг перестало быть только сексуальной игрой, я знала, что его жажда власти надо мной простирается куда дальше постели. Могу ли я доверять ему, особенно после того, что узнала сегодня утром? Отпустит ли он меня? А если отпустит, что тогда? Не захочу ли я после этого вернуться, колотя в дверь, которую сама же и захлопнула?

– Это обязательно?

– Какие странные вопросы, птица. – Андре качнул висящими на его пальце наручниками. – Конечно, обязательно.

– Почему?

– Потому что так ты не сможешь убежать от меня, не сможешь сопротивляться, – ответил он, продолжая покачивать наручники. – Так ты окажешься полностью в моей власти, и я стану делать с тобой все, что взбредет мне в голову. А ты знаешь, когда дело касается тебя, я становлюсь невероятно креативным. Руки?

– Я сегодня даже не завтракала, – зачем-то пожаловалась я, протягивая ему ладони. Он свел вместе мои запястья и защелкнул на них холодные металлические наручники.

– Если бы я мог, всегда держал бы тебя связанной, чтобы ты никогда не смогла покинуть меня.

– Я и не собираюсь тебя покидать, – возразила я, моментально ощутив дискомфорт из-за скованных рук. Андре развел мои ладони наподобие цветка лотоса и поцеловал каждую ладошку в самый центр.

– Ты только говоришь так, но между тем я не могу забыть, как ты спала в кресле аэропорта в ожидании рейса. Ты бы легко вычеркнула меня из своей жизни, даже не чихнув. – В голосе Андре зазвучали жесткие нотки. – Встань, пожалуйста, на колени. Вот тут, на коврике. – Он указал мне на принесенный из гостиной маленький половичок.

Я опустилась на колени, и дрожь действительно пробила все мое тело. Во что я себя втравила? Андре посмотрел на то, как я стою перед ним на коленях, протягивая вверх скованные руки, и, кивнув, вышел из комнаты. Через минуту он вернулся, неся в руках маленький круглый пуфик, который обычно стоял рядом с диваном в гостиной.

– Обопрись на это, – сказал он, поставив пуфик передо мной. – Я кое-что припас для тебя.

– Помимо этого? – язвительно спросила я, но Андре проигнорировал мой сарказм. Он положил ладонь мне на спину, там, где заканчивается шея, и надавил, заставив меня опуститься ниже. Я оказалась в позиции, как если бы просто стояла на четвереньках, но опиралась локтями не на пол, а на мягкую обивку. Андре одобрительно посмотрел на мой зад, затем снова вышел, оставив гадать, что же меня ждет. Я бы предпочла не прерывать дикую сексуальную скачку, но, так или иначе, мне нравилась мысль, что Андре сорвался, не сумев удержаться от того, чтобы отведать меня, и теперь куда больше волновало продолжение. От Андре можно было ожидать чего угодно, я чувствовала это всей поверхностью своих голых ягодиц. Возможно, именно в этом и был источник его власти надо мной? Он ошибается, я не смогла бы вычеркнуть его из своей жизни, я только надеялась спрятать свое тело там, где оно снова окажется в моей власти – хотя бы на какое-то время.

– Почему ты не завтракала? – спросил Андре, вернувшись в кухню, где я стояла, как средневековая рабыня, готовая к порке. Я осторожно обернулась и заметила в руках у Андре пакет, из которого он достал, развернув новенькую упаковку, какую-то странную палку или, скорее, трубку, совсем не похожую на розгу. А я было уже подумала… размечталась…. Слишком короткая и толстая, где-то в полметра длиной, на концах которой болтались кожаные ремешки.

– О, ты купил это специально для меня? – спросила я, с трудом скрывая интерес. Стоять так посреди кухни, голой и на коленях, на заботливо подложенном для удобства коврике – это было все равно, что поставить самый острый эротический фильм на паузу. Возбуждение только нарастало с каждой минутой, в течение которой ничего не происходило.

– Ты ведь даже не знаешь, что это, верно? – уточнил Андре, снимая с палки остатки упаковки. Затем он принялся расстегивать и проверять ремешки. – Перестань вертеться, птица, а то вывернешь шею. И – да, я купил это специально для тебя.

– Но ведь ты уже сковал мне руки! – удивленно пробормотала я.

– А кто сказал, что это для рук? – переспросил Андре, положив палку на высокий кухонный разделочный столик из мрамора, рядом с моей кофейной машиной.

Он сделал несколько шагов, так и оставив меня гадать, что же могут значить его слова. Кажется, Андре открыл холодильник, мне было не видно, я стояла лицом к гостиной, а повернуться не решилась. Я услышала, как Андре открывает бутылку газировки – с характерным «пшиком» – и делает глоток. Он повозился около холодильника еще какое-то время, а потом вдруг появился около меня. Я, наплевав на запрет, так и вертела головой. Андре нарезал сыр, старательно помыл что-то в раковине, достал из хлебницы остатки своего любимого деревенского хлеба, который покупал с рук у булочника, приезжавшего на соседнюю улицу со своим лотком каждое утро. Он наломал хлеба, бросив куски на тарелку, а затем подтянул высокий барный стул без спинки поближе ко мне и поставил на него все это роскошество: хлеб и сыр, чернику и нарезанную квадратиками ароматную дыню. Я с трудом подавила желание вскочить и взять кусочек.

– Я думала, что позавтракаю, когда вернусь, – сказала я, судорожно сглатывая.

– Ты вернулась поздно. Ничего себе побегала. Ты что, пытаешься похудеть? – спросил Андре, заходя сзади.

Я напряглась и замерла, подумав, что он захочет продолжить с того места, где мы остановились, но вдруг почувствовала, как на моем бедре чуть повыше колена смыкается кожаный ремешок. Вот оно что! Провозившись несколько минут с одним ремешком, он принялся за второй. Вскоре между моими ногами, почти на уровне колен, расперлась толстая палка – она мешала мне свести ноги.

– Видишь, какая красота, – пробормотал Андре, поглаживая меня между ног. Я невольно попробовала сдвинуть палку, просто ради того, чтобы более четко ощутить эту фиксацию. Итак, я не могу закрыть свои самые чувствительные места, даже если захочу сделать это. Я услышала, как Андре глубоко вдохнул, а затем выдохнул, словно пытаясь успокоить себя.

– Значит, вот зачем это! – попыталась пошутить я. – Чтобы я не сбежала. Это было бы почти как конкурс «бег в мешках».

– Мне кажется, ты на сегодня уже набегалась, – сказал Андре, продолжая возиться с палкой. Вдруг я почувствовала, что мои ноги распирает еще сильнее. Андре, ухватившись, за внутреннюю поверхность моих бедер, заставил расставить ноги куда шире, чем было до этого. К моему удивлению, палка тоже растянулась и теперь удерживала меня в этом, куда менее комфортном положении, вызывая напряжение в бедрах и растягивая мышцы влагалища и даже половые губы.

– Она что, регулируется? – спросила я, краснея от того, какой, должно быть, жалкий я сейчас имею вид.

– О да, она регулируется в соответствии с моим желанием, – сказал Андре изменившимся голосом. У тебя такие красивые ноги, Даша. Я хочу видеть тебя в миллионе разных позиций, раскрытой, краснеющей, как сейчас, бессильной передо мной.

– Тебе так важно меня победить? – спросила я, чувствуя бесцеремонные прикосновения между ног. Андре не отказал себе в удовольствии провести пальцами по моей промежности, по клитору, по влагалищу, прикоснувшись и ко второй моей дырочке, отчего я дернулась и невольно попыталась закрыться. Держатель, закрепленный у меня между ног, не дал мне этого сделать, и я ахнула от неожиданности.

– Видишь, ты моя. Такая красивая, нежная, с чудесными бедрами, тонкой талией. Жаль, ты не можешь увидеть себя моими глазами. Впрочем, подожди! – И Андре, убрав руку, вдруг встал и отошел к столу.

– Ты что, хочешь сфотографировать меня в таком виде?! – возмутилась я.

– Конечно! Еще и на заставку поставлю, чтобы все видели, как ты прекрасна, – рассмеялся он. Я вопила, как резаная, но, кажется, это лишь веселило Андре. Раздавался характерный звук, его телефон щелкал и щелкал.

– Ненавижу! Я тебе этого не разрешала! Слышишь меня? – кричала я.

Андре невозмутимо закончил съемку и сел, скрестив ноги, прямо на пол, напротив меня – обнаженный и с эрегированным членом.

– Смотри, – прошептал он, выводя на экран сделанные фотографии. Я чуть не задохнулась от этой картины: моей вызывающей наготы и распластанности, красного, возмущенного лица, скованных рук. – Успокойся, птица, я только тебе хотел это показать. Я потом отдам тебе телефон, сама все удалишь. Честное слово. Просто посмотри.

– На что?

– На то, какая ты. – Андре взял с тарелки кусочек желтоватой дыни и аккуратно положил его мне в рот. Сладкая, она была потрясающе вкусной, и я вдруг почувствовала, что успокаиваюсь. Андре выбрал из множества фотографий одну, там, где я обернулась и смотрю на него – злющая, глаза так и пылают. Руки подняты, видны наручники, ягодицы растянуты, видно буквально все. Длинные ноги скованы ремешками, оставляющими на бедрах легкие следы, волосы спутаны, раскиданы по спине. Андре был прав, я смотрелась… интересно. Нет, не просто интересно – восхитительно. Я смотрела на саму себя и чувствовала, как, должно быть, это заводит Андре. Удивительно, как он вообще держится, достаточно бросить один взгляд на его член, чтобы понять – его разрывает от желания. Такой большой, такой крепкий жезл. Андре взял еще один кусочек дыни и положил его мне в рот. Затем потянулся вперед и поцеловал мои еще сладкие и влажные от сока губы.

– Я хочу тебя, – прошептала я, прижимаясь к его губам.

– Правда? – спросил он, и глаза его загорелись.

– Да, очень!

– Тогда Андре встал, подойдя ближе, и взял мою голову в ладони. Его член оказался на одном уровне с моим лицом, и я потянулась вперед, надеясь поскорее сократить расстояние. Я раскрыла рот, предвкушая момент, когда этот пульсирующий жезл завоевателя заполнит меня. И это случилось – он вставил его сначала осторожно, затем продвинул глубже, внимательно наблюдая за мной сверху. Андре согнул ноги в коленях, чтобы отрегулировать угол входа. Это было точь-в-точь средневековое завоевание, можно было представить, что Андре – ворвавшийся в деревню жестокий воин, скрутивший меня, завладевший мною безо всякого на то согласия и теперь диктующий мне свою жестокую волю.

Я подчинялась лишь движениям его рук и бедер, будучи скованной по рукам и ногам. Член заполнял меня, лишая временами возможности дышать и даже сглатывать слюну. Я не думала ни о чем, кроме мощного оружия, оказавшегося у меня во рту, и старалась усмирить моего захватчика, работая языком и губами, глядя на него умоляющими, полными влаги глазами. Иногда Андре замирал и останавливал всяческое движение, стараясь вновь и вновь удержаться на краю черты. Тогда и я затихала, обхватив его член губами. Мне хотелось, чтобы это длилось вечно, но также мне хотелось, чтобы Андре использовал преимущества моего положения в полной мере. Поэтому, когда он резко вышел из моего рта и присел, чтобы поцеловать меня – сильно, до боли – в истерзанные губы, я застонала от наслаждения, которого уже не могла сдержать. Андре обошел меня и, не говоря ни слова, ухватился ладонями за мой зад. Я закричала еще до того, как он вошел в меня, почти кончая от одного только ожидания удара. Когда же это случилось – яростный, безжалостный прорыв, – я закричала снова, оттолкнула пуфик в сторону и упала на пол, вытянув руки вперед. Андре навалился сверху и обнял меня, прижав к себе, – я всей спиной ощущала его жар, чувствуя член внутри своего распластанного тела. Волна восторга, зародившаяся в глубине чрева, постепенно охватила все – и влагалище, и клитор, и место, где находилась другая моя дырочка.

– Да, моя маленькая птичка, да, – прорычал Андре, чувствуя, как неконтролируемо сокращается мое тело. – Принцесса в клетке, бьется в моих руках. Давай, птица, кончи для меня! – Он нанес мне последний, самый мощный удар, и я почувствовала, как сотрясается его жезл в сладких конвульсиях, наслаждаясь каждой накрывающей мое тело волной. У меня не осталось сил, оргазм был мощнее, чем все, что я испытывала раньше, и я почти потеряла сознание. Я билась, рефлекторно пытаясь свести вместе ноги и разорвать путы на руках. Я не замечала боли, она смешалась с наслаждением.

– Тихо, тихо, тихо, ты можешь повредить себя, – услышала я нежный шепот. – Сейчас, я тебя освобожу. Подожди, не надо так рваться! – Я остановилась, задыхаясь и растерянно глядя по сторонам. Андре прижимал меня к себе, целуя в шею. Через несколько мгновений я успокоилась, чувствуя, что потихоньку прихожу в себя.

– Ты хочешь этого? – спросила я, не в силах справиться с глупейшей улыбкой. Я подложила руку под щеку и теперь лежала, глядя на идеально чистый кухонный пол. Как же это возможно, чтобы секс сводил с ума до такой степени?

– Чего хочу? – удивился Андре, скатываясь с моего тела на пол. Он устроился рядом со мной и, продолжая прижимать к себе, положил ладонь мне на грудь.

– Освободить меня. Только честно.

– Честно? Да, – прошептал Андре, продолжая целовать меня, затем изогнулся, чтобы дотянуться до ремешков на моих бедрах, и отстегнул их. – Но наручники я оставлю.

* * *

Мы на диване, моя голова покоится на коленях у Андре, он смотрит сверху и кормит меня – кусочек за кусочком – не торопясь, хотя нас вроде бы ждут. Я не сопротивляюсь, мне это даже кажется хорошей идеей – прийти на обед сытой. Мало ли, с кем и зачем мы там встречаемся. Мама всегда говорила, что плохой аппетит является признаком хорошего тона. Все как у Маргарет Митчелл. «Еще не хватало, чтобы вы начали в гостях есть. Вы же – воспитанные девочки».

– Может быть, никуда не пойдем? – спросила я, лениво потягиваясь. Наручники спокойно болтались на моих запястьях, добавляя остроты и пикантности нашей близости. Андре посмотрел на мое усталое, почти спящее в сладкой неге голое тело и улыбнулся.

– Знаешь, когда ты такая, мне хочется остановить мгновение и остаться в нем навсегда. Чтобы ты всегда была счастлива.

– Это… так мило, – прошептала я, даже не пытаясь скрыть изумления. Нечасто такое услышишь, особенно от Андре.

– Иногда мне кажется, что я просто монстр, и я совершенно не понимаю, почему ты все еще здесь. Почему ты не убежишь отсюда, крича и размахивая руками, как в фильмах ужасов.

– Мне и здесь хорошо, – пожала плечами я.

– Связанной, в наручниках? – уточнил Андре. Я кивнула. – Скажи мне – почему?

– Что почему? – опешила я.