Помоги проекту - поделись книгой:
Прислушайтесь к миру. Он называется Блис, и его совсем не трудно слушать: звуки могут быть смехом, вздохами, осторожными отрыжками. Они могут «тук-тукать» машинами или бьющимися сердцами. Они могут быть дыханием бесконечного множества их слов. Они могут быть шагами, звуками поцелуя, пощечины, плачем младенца. Музыкой. Да, музыкой. Звуки клавиш машинки всю Черную Ночь — сознание, целующее только бумагу? Возможно. Они забывают о звуках и словах и смотрят на мир.
Во-первых, цвет. Назовите один. Красный? Вот берега реки этого цвета, и между ними струится зеленый ручеек с пурпурными камешками на дне. Желтый, серый и черный — город в отдалении. Здесь, на открытом поле, по обеим сторонам реки, стоят павильоны. Назовите любой цвет — они всюду вокруг. Больше тысячи павильонов, как воздушные шары, как парики, как грибы без ножки, сверкают на голубом поле, украшенные вымпелами, движущиеся разноцветные люди. Три ярко-лимонных моста перекинуты через реку. Река течет к тягучему морю, которое волнуется, но редко бушует. Оттуда, вверх по реке, идут барки, и лодки, и другие корабли, которые пристают вдоль берегов. Многие спускаются с неба, приземляются повсюду на голубом газоне поля. Их пассажиры двигаются среди павильонов. Это люди разного сорта и разных рас. Они играют. Они издают звуки и носят разноцветные одежды. Подходит?
Запахи цветущей природы нежны, и их поцелуем приносит ветерок. Когда этот ветерок и эти запахи доносятся до ярмарки, они неуловимо меняются. Появляется запах пыли, который очень неприятен, и запах пота, который не может быть очень неприятен, если часть его — твоя собственная. Затем, там имеются запахи дымка костра, пищи и чистый аромат спиртных напитков. Понюхайте мир. Попробуйте его, проглотите, оставьте в своем желудке. Горите им.
… как человек с повязкой на глазу и альпенштоком.
Он ходит среди потаскух и кобыл, толстый, как евнух, каковым не является. У него очень странного цвета кожа, а его правый глаз — вращающееся серое колесо. Недельной давности борода обрамляет лицо, а пятно его одежды вообще лишено какого-то цвета. У него ровная походка. Его руки сильны.
Он останавливается купить кружку пива, подходит, чтобы посмотреть на бой петухов.
Он делает ставку на меньшую птицу, которая разрывает большую пополам, и оплачивает свое пиво.
Он смотрит на представление лишения невинности, пробует образец наркотика, отодвигает в сторону коричневого человека в белой рубашке, который пытается угадать его вес. Затем из ближайшей палатки появляется коротышка с близко посаженными черными глазами, подходит к нему, дергает его за рукав.
— Да?
Голос у него глубокий, как бы исходящий из какого-то центра внутри, и очень впечатляющий.
— По вашей одежде я могу судить, что вы проповедник.
— Да, я проповедник не-теистического, не-сектантского толка.
— Очень хорошо. Хотите заработать немного денег? Это займет всего несколько минут.
— Что мне надо будет делать?
— Человек собирается совершить самоубийство и будет похоронен в этой палатке. Могила уже вырыта, и все билеты проданы. Но публика уже начинает волноваться. Исполнитель отказывается работать без соответствующего религиозного сопровождения, а нам никак не удается протрезвить проповедника.
— Понимаю. Это будет стоить вам десятку.
— Пятерка.
— Найдите себе другого проповедника.
— Ну, хорошо, десятка. Пойдемте! Они уже начали хлопать в ладоши и свистеть!
Он заходит в палатку, моргает.
— Вот проповедник! — кричит распорядитель. — Теперь мы готовы и можем начинать. Как твое имя, папаша?
— Иногда меня называют Мадрак.
Человек замолкает, поворачивается, облизывает губы.
— Я… я не знал.
— Не важно, давайте начнем.
— Хорошо, сэр. Эй, расступитесь! Дайте пройти! Дорогу!
Толпа расступается. В палатке собралось, наверное, человек триста. Наверху сверкают огни, освещая огороженный веревкой круг земли, в которой вырыта могила. Насекомые летают в пыльных дорожках, идущих по лучам света. Открытый гроб стоит перед вырытой могилой. На небольшой деревянной платформе — стул. Человеку, сидящему на стуле, наверное, лет пятьдесят. У него плоское лицо со множеством морщин, худое тело. Глаза слегка навыкате. На нем только шорты, и у него много седых волос на груди, руках и ногах. Он наклоняется вперед, косится на двоих людей, пробирающихся через толпу.
— Все готово, Домлин, — говорит коротышка.
— Моя десятка, — напоминает Мадрак.
Коротышка сует ему сложенную бумажку, которую тот осматривает и кладет в бумажник.
Коротышка взбирается на платформу и улыбается толпе. Затем он сдвигает на затылок свою соломенную шляпу.
— Теперь все в порядке, друзья, — начинает он, — и мы можем начать. Я знаю, что вы сами увидите, что ждали не напрасно. Как я объявил ранее, этот человек, Домлин, готов совершить самоубийство прямо на ваших глазах. По личным причинам покидает он Большую Гонку и решил заработать немного денег для своей семьи, согласившись сделать это на людях. За его представлением последуют самые настоящие похороны в этой самой земле, на которой вы сейчас стоите. Несомненно, прошло очень много времени с тех пор, как кто-нибудь из вас видел настоящую смерть, и я сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из присутствующих хоть раз видел похороны. Поэтому мы почти готовы передать это наше представление в руки проповедника и мистера Домлина. Похлопаем им обоим.
Раздаются звуки аплодисментов.
— … И последнее слово предостережения. Не стойте слишком близко. Мы держим наготове пожарных, несмотря на то, что наша палатка обладает полной огнестойкостью. А теперь все, начинаем!
Он спрыгивает с платформы, и Мадрак восходит на нее. Он наклоняется к сидящему человеку, рядом с которым ставят жестянку с надписью «ВОСПЛАМЕНЯЮЩЕЕ».
— Вы уверены, что хотите этого? — спрашивает он человека.
— Да.
Он глядит ему в глаза, но зрачки не расширены и не затуманены.
— Почему?
— По личным причинам, Отец. Я бы предпочел не говорить об этом. Причасти меня, пожалуйста.
Мадрак кладет свою руку на голову человека.
— Если я только буду услышан чем-нибудь, что может прислушаться, а может и не обратить внимания на мои слова, если это вообще имеет значение, я прошу, чтобы ты был прощен за все, что мог сделать и не успел сделать и что требует прощенья. Соответственно, если не прощенье, а что-то другое будет необходимо, чтобы принести тебе хоть малейшую пользу после того, как ты погубишь свое тело, то я прошу, чтобы это другое, каким бы оно ни было, дано было тебе или не дано, как это может оказаться, в общем, чтобы ты получил вышеуказанное прощение. Я прошу об этом, являясь посредником между тобой и тем, что может быть не тобой, но что может получить выгоду в том, чтобы ты получил как можно больше от нее, и на что может повлиять эта церемония. Аминь!
— Спасибо, Отец!
— Как прекрасно! — рыдает в переднем ряду толстая женщина с голубыми крыльями.
Человек по имени Домлин поднимает жестянку с надписью «ВОСПЛАМЕНЯЮЩЕЕ», отвинчивает крышку, поливает себя с головы до ног.
— Есть у кого-нибудь сигарета? — спрашивает он, и коротышка протягивает ему одну.
Домлин сует руку в карман своих шорт и достает зажигалку. Но останавливается и смотрит на толпу. Кто-то выкрикивает:
— Зачем вы делаете это?
Он улыбается и отвечает:
— Протест против жизни, которая, возможно, всего лишь глупая игра, разве не правда? Следуйте моему примеру…
Он чиркает зажигалкой. К этому времени Мадрак уже далеко ушел за огороженный веревками круг.
Ударная волна пожара следует сразу же за пламенем, единственный крик, как раскаленный гвоздь, заглушает все звуки.
Шестеро, которые стоят с огнетушителями, расслабляются, когда видят, что пламя не распространяется дальше.
Мадрак складывает руки под подбородком и кладет их на свой посох.
Через некоторое время пламя затухает, и люди в асбестовых перчатках выходят вперед, чтобы собрать останки. В публике тихо. До сих пор еще не звучали аплодисменты.
— Значит, вот что это такое! — наконец шепчет кто-то, и этот шепот разносится по всей толпе.
— Возможно, — раздается веселый голос от входа в тент, — а возможно, и нет.
Головы поворачиваются к говорящему, который проходит вперед. Он — высокого роста с зеленой бородой и соответствующими глазами и волосами, худ, у него длинный и тонкий нос, одет в черное и зеленое.
— Это маг, — говорит кто-то, — из шоу на том берегу реки.
— Верно, — отвечает тот, кивая головой и улыбаясь, и идет вперед сквозь толпу, расчищая себе путь тростью с серебряным набалдашником. Крышка гроба закрывается.
Он останавливается и шепчет:
— Мадрак Могущественный.
Мадрак поворачивается и роняет:
— Я искал тебя.
— Я знаю. Поэтому я и здесь. Что это за глупости?
— Шоу самоубийства, — говорит Мадрак. — Человек по имени Домлин. Они забыли, что такое смерть.
— Так скоро, так скоро, — вздыхает пришедший. — Тогда давай дадим им насладиться зрелищем на полную катушку — замкнутым кругом!
— Брамин, я знаю, что ты можешь сделать это, не учитывая состояние, в котором он…
Коротышка в соломенной шляпе подходит к ним и смотрит на них маленькими черными глазками.
— Сэр, — говорит он Мадраку, — будете ли вы исполнять еще какие-нибудь церемонии перед похоронами?
— Я…
— Конечно, нет, — говорит Брамин. — Ведь хоронят только мертвых.
— Что вы хотите сказать?
— Этот человек не умер, он только дымится.
— Вы ошибаетесь, мистер. У нас честное шоу.
— И тем не менее я говорю, что он жив и будет ходить для вашего развлечения.
— Вы, наверное, какой-нибудь сумасшедший.
— Всего лишь скромный драматург, — отвечает Брамин, вступая в круг.
Мадрак идет за ним. Брамин поднимает свою трость и делает ею в воздухе загадочный знак. Она загорается зеленым огнем, который затем по воздуху переносится и падает на гроб.
— Домлин, выйди вон! — взывает Брамин.
Толпа напирает, подается вперед. Брамин и Мадрак двигаются к краю тента. Коротышка последовал было за ними, но его внимание отвлекает стук из гроба.
— Брат, нам лучше уйти, — говорит Брамин и разрезает край тента кончиком своей трости.
Когда они проходят сквозь стену, крышка гроба позади медленно приподнимается.
Позади них раздается какой-то звук. Это сложный звук, который состоит из криков и восклицаний.
— Жульничество!
— Верните нам наши деньги!
— Посмотрите на него!
— Какие глупцы все эти смертные, — говорит зеленый человек, который является одним из немногих живущих на свете людей, могущих делать такие заявления и знать почему.
Он приближается по небу на спине огромного зверя из вороненого металла. У зверя восемь ног и вороненые копыта. Длина его тела как у двух лошадей. Шея такой же длины, что и тело, а голова китайского божка — из золота. Лучи голубого цвета вырываются из его ноздрей, а хвост разделяется на две антенны. Он движется сквозь темноту, лежащую между звездами, и его механические ноги двигаются медленно, переступая из ничего в ничто, но каждый последующий шаг его в два раза длиннее предыдущего, хотя каждый новый шаг занимает то же количество времени, что и предыдущий. Солнца мелькают мимо, остаются позади, гаснут. Он пробегает сквозь твердое вещество, ад, прокалывает туманности, быстрее и быстрее движется сквозь ураган падающих звезд в лесу ночи. Говорят, что если его только пришпорить, он может перепрыгнуть через всю вселенную одним прыжком. Что произойдет, если он будет продолжать свой бег после этого, никто не знает.
Его наездник был когда-то человеком. Он тот, кого называют Железным Генералом. Это не тяжелые доспехи одеты на нем, это его тело. Он отключил почти всю свою человечность на протяжений этого путешествия и пристально смотрит сейчас прямо перед собой на чешую, как бронзовые дубовые листья, на шее своего скакуна. Он держит две пары поводьев, каждое толщиной с шелковую нить, пальцами левой руки. На мизинце он носит кольцо из загорелой человеческой кожи, потому что для него бессмысленно и слишком шумно носить металлические драгоценности. Кожа когда-то принадлежала ему, по крайней мере она окружала его со всех сторон много времени тому назад.
Куда бы он ни направлялся, он всегда носит с собой около того места, где было его сердце, складное пятиструнное банджо. Когда он играет на нем, то становится похожим на некоего Орфея-наоборот, и люди следуют за ним в ад.
Он также один из немногих во всей вселенной мастеров темпоральной фуги. Говорят, что ни один человек не может прикоснуться к нему, если он сам того не пожелает.
Его скакун был когда-то лошадью.
Задумайтесь о мире под названием Блис, о его разноцветности, его схеме, его ветерках. Смотрите на мир под названием Блис, как Мегра из Калгана.
Мегра — нянечка в калганских Центральных Яслях номер 73, и она знает, что мир — это дети. На Блисе живет примерно десять миллиардов человек, дышащих один на другого, и с каждой минутой прибавляется все больше и больше, а уходят совсем немногие. Больные органы заменяются. Среди детей вообще нет смертности. Вопли новорожденных и смех их создателей — самые частые звуки на Блисе.
Мегра из Калгана смотрит на весь мир сквозь кобальтового цвета глаза под длинными светлыми ресницами. Красивые пряди ее золотистых волос щекочут ее обнаженные плечи, а два тугих завитка образуют букву X, пересекаясь на ее лбу. У нее маленький носик, а рот — крошечный голубой цветок, у нее такой маленький подбородок, что о нем можно даже не говорить. Она носит на груди серебряную полоску, золотой пояс на талии и короткую серебряную юбку. Она едва пяти футов росту, и от нее естественно пахнет цветами, которых она никогда не видела. На шее у нее золотой кулон, который становится теплым, если мужчины тайком кладут рядом с ней афродизиак.
Мегра ждала девяносто три дня, прежде чем ей удалось попасть на ярмарку. Список ожидающих был долог, потому что ярмарочное место, все разноцветное, с запахами и движением, одно из немногих открытых мест, оставшихся на Блисе. Всего четырнадцать городов имеется на Блисе, но они занимают все четыре континента от моря до моря, погребены глубоко под землей и возносятся в небо. Часть их находится и под морями. Все они соединены между собой как континентальные ОЧАГИ ЦИВИЛИЗАЦИИ, но так как существуют четырнадцать отдельных государств с четкими территориальными правами, говорят, что на Блисе всего четырнадцать городов. Город Мегры — Калган, где она имеет дело с жизнью вопящей и новой, а иногда и с вопящей и старой, жизнью разноцветной, всех форм. Так как генетический код может быть заложен с целью удовлетворения специальных требований родителей и хирургически помещен в ядро оплодотворенной клетки, она может угадать, кто родится, и редко ошибается. Старомодные родители Мегры хотели девушку с глазами цвета кобальта и сильную, как дюжина мужчин, чтобы в жизни ребенок мог постоять за себя.
Однако, успешно постояв за себя в течение восемнадцати лет, Мегра решила, что пришло время внести свою лепту во всеобщее дыхание. Чтобы стремиться к бесконечности, требуются двое, и Мегра выбрала разноцветную романтику открытых мест ярмарки для своих стремлений. Жизнь — ее занятие и ее религия, и она желает служить ей и дальше. Впереди — целый месяц отпуска.
Поделиться книгой: