Помоги проекту - поделись книгой:
• Восьмеричный благородный путь.
В цикле поучений Хинаяны Будда не касается особенных качеств Будд, трех тел пробуждения или стран чистого проявления, которые являются прерогативой Махаяны. В рамках Малой колесницы акцент делается на переживании состояния вне страданий. Как отмечается в Третьей благородной истине, практикующий хочет прекратить испытывать страдание и жаждет отбросить все, что к нему ведет. Боль и мучения в итоге трансформируются в ощущение счастья и умиротворенности – состояние архата. Хоть он и не достиг полного Пробуждения, архат тем не менее вырвался из оков мешающих эмоций и кармы. Это позволяет ему пребывать в устойчивом переживании внутреннего покоя.
Хинаяна – это драгоценная и глубокая традиция, которая позволяет обрести индивидуальное Освобождение, которое, однако, еще не есть полное пробуждение ума.
Глядя на процветание и достаток жителей Западной Европы и Америки, можно подумать, что они живут в мире богов.
Развитие культуры в Индии, Тибете, Монголии, Китае и многих других восточных странах позволяет идти путем Хинаяны. Но на Западе практиковать ее гораздо труднее, поскольку от человека требуется полное отречение от мирских забот: следует захлопнуть врата тела, речи и ума и не проявлять интереса к обыденной активности, заодно избегая любых отвлечений. Не знаю, что думают другие, но практика Хинаяны, на мой взгляд, мало пригодна для западных людей.
Глядя на процветание и достаток жителей Западной Европы и Америки, можно подумать, что они живут в мире богов. Богатство и разнообразие того, что предлагается для ублажения чувств: шоу, игры, телевидение, кино, радио – создают атмосферу непрестанной суматохи и плодят источники отвлечения. Более того, дети получают образование в духе свободы выбора и действий, но никто не взращивает в них дисциплину – только распахивает дверь в мир рассеянности и мешающих чувств.
Поэтому строгость и самоотречение Малой колесницы не находят на Западе благодатной почвы.
Когда Будда учил Хинаяне, он превозносил идеал аскетичной жизни – с отказом от семьи и принятием монашеских обетов. Любая обыденная активность отбрасывается, а тело, речь и ум служат единственно практике в строгом соответствии с дисциплинарными предписаниями – Винаей. В Тибетском каноне Виная занимает более тринадцати томов. В этой специализированной литературе мы находим правила, касающиеся совместной жизни людей, пищи, одежды и прочего, связанного с телом.
Монах селится только в пещере, палатке, хижине или другой максимально простой обители. Как правило, он не может возводить дом, но если это необходимо, каждая из сторон строения не должна превышать трех метров. Ему не следует носить вычурную одежду – только хлопок или залатанное тряпье, кем-то выброшенное до этого. Питается практик Хинаяны исключительно тем, что получил в качестве подаяния. Он принимает пищу без разбора одну-единственную чашу, не откладывая что-либо на следующий день. После полудня ему и вовсе не позволено есть.
Жизнь монаха донельзя проста; он избегает излишеств и мирских забот. Речь подчинена аналогичным ограничениям – она не должна провоцировать желание и привязанность или потакать им. Монах избегает бессмысленной болтовни и большую часть времени хранит молчание. Он говорит только по надобности или повторяет мантры. В остальном он оберегает речь от отвлечений.
Что касается ума, окрашенные мешающими эмоциями мысли должны быть отброшены. Список личных принадлежностей практикующего, приведенный в Винае, предельно краток: одеяние, чаша для подаяний и фильтр для питьевой воды, отсеивающий насекомых. Больше ничего. Простота, добровольное самоограничение и отсутствие чрезмерного количества вещей служат заветной цели и позволяют всецело посвятить себя практике.
Мы видим, что обязательства, накладываемые на тело, речь и ум, бесчисленны. Если присмотреться, они полезны, но когда для подобной практики нет подходящих условий или способностей, они становятся источником трудностей и проблем.
Число монахов вокруг Будды росло. У них было правило не задерживаться на одном месте дольше нескольких дней. С приходом сезона дождей, однако, передвигаться становилось тяжелее – постоянные ливни вынуждали нарушать обязательство не убивать живых существ. Во время муссонов насекомые стремительно размножались, и даже просто ходить, никого не давя, было невозможно. Чтобы решить проблему, некоторые благодетели предложили построить летние здания и пообещали кормить монахов, освобождая их от необходимости скитаться и искать пропитание. Ученики сбились во временные общины под руководством настоятеля и отныне посвящали сезон дождей чтению и медитации. Традиция летнего обучения (тиб.:
Но за пределами общинной жизни монахам, согласно простым и строгим правилам Хинаяны, приходилось выпрашивать подаяние. По утрам они шли к дверям домов, вооруженные чашей и длинной палкой с колокольчиком, который сообщал об их приходе. Стучать в дверь и напрямую просить еды было не дозволено; монахи просто подавали сигнал и ждали. Если никто не выходил с едой, они могли попробовать подойти ко второй двери, а затем и к третьей. Если же их призыв снова звучал напрасно, им оставалось только идти обратно голодными.
В традиции Хинаяны практикующего поощряют обезвреживать мешающие эмоции путем осознания их негативных характеристик. Предположим, в уме монаха всплывает желание; он тут же начинает размышлять о вреде, который оно приносит, напоминая себе, что желание – это семя, из которого произрастает существование в сансаре. Монах пытается остановить поток эмоции. Если ему это не удается, он продолжает анализировать объект желания, дабы осознать, что в нем нет истинной ценности. Если, например, монаха привлекла женщина, он постарается воспринимать ее тело лишенным привлекательности – как нечто, составленное из элементов, которые по отдельности не представляют интереса. Тело состоит из кожи, плоти, костей, артерий, сухожилий, органов пищеварения, крови, выделений и так далее. Таким образом привязанность нейтрализуется отвращением[1].
Если практикующему не хватало воображения для того, чтобы увидеть охлаждающие пыл особенности тела, он отправлялся на местное кладбище за прямым и довольно редким наставлением об анатомической природе реальности. В Древней Индии были кладбища, где люди сгружали останки на открытом воздухе, чтобы их поедали стервятники и другие животные. Монах смотрел на куски человеческой плоти и разорванные тела. Они часто были истерзаны и выпотрошены, с плотью и костями на виду. Можно было получить вполне определенное представление о теле – мужском или женском, – воспринимая его не только как составленное из тридцати двух нечистых компонентов, но и как основу страдания. Так приходило понимание, что физическая оболочка не заслуживает особого внимания. Напротив, может возникнуть полное безразличие ко всему, что ее касается: потребности в еде, одежде и крыше над головой будут сведены к необходимому для выживания минимуму, не более.
Чтобы отбросить гнев и другие мешающие эмоции, применяют аналогичные техники.
Чтобы избавиться от привязанности и любых забот о теле, практикующий Малой колесницы удаляется в уединенное место и посвящает себя медитации. Медитация прежде всего опирается на «четыре вида полной осознанности»:
• полная осознанность в отношении тела;
• полная осознанность в отношении ощущений;
• полная осознанность в отношении ума;
• полная осознанность в отношении явлений.
Посредством практики на четыре вида осознанности ум приходит в равновесие. Виды осознанности составляют то, что именуется «успокоением ума» (санскр.:
Чтобы избавиться от привязанности и любых забот о теле, практикующий Малой колесницы удаляется в уединенное место и посвящает себя медитации.
Первый из четырех видов касается тела. Он опирается на тот факт, что мы полностью отождествляемся со своей физической оболочкой. Ум сосредотачивается на осознании себя телом, воздерживаясь от оценочного мышления: «Это тело хорошее или плохое; оно приятное или болезненное; оно здоровое или больное; существует или не существует» и так далее. Мы без отвлечений открываемся чувству обладания телом. Такой подход предусматривает много методов. Я привел только один из них.
Посредством тела мы переживаем различные ощущения: нам холодно или жарко, мягко или твердо и тому подобное. Какое бы ощущение ни появилось, ум по-прежнему остается сосредоточенным, не отвлекаясь на суждения. Это второй вид полной осознанности.
Третий вид осознанности направлен на переживания ума: радостные или неприятные, будь то счастье или страдание, или же любой вид ментальной реакции. Мы просто открываемся этим переживаниям, не следуя за ними и не потакая мыслям. Мы как бы наблюдаем за ними со стороны.
Точно так же практикуется и осознанность в отношении внешних явлений, будь то формы, звуки, запахи или что-то еще. Например, когда глаза воспринимают форму, мы стараемся не переключать внимание; мы не оцениваем ее, никак не комментируем, думая: «Это красиво, а это нет; мне это нравится или не нравится…». Мы удерживаем сосредоточение на объекте, не отвлекаемся, просто присутствуем. Ту же практику мы выполняем в отношении звуков, запахов и любого объекта органов чувств.
Имея дело с медитациями такого рода, необходимо понимать, что ухватить ум можно только здесь и сейчас. Того, что когда-то в нем происходило, больше нет. А что случится, еще не появилось. Прошлое и будущее не реальны. Ум, пребывающий в настоящем моменте, не подвержен ходу времени. У него нет материальной основы, нет цвета или размера. В этом смысле ум пуст, и мы стараемся покоиться в его пустотной природе.
Когда практикующий овладел четырьмя видами полной осознанности, настает черед четырех праведных отречений. Мы понимаем, что совершали негативные действия, и, чтобы избавиться от причиненного вреда, обязуемся в будущем так не поступать. Более того, мы стараемся развивать проявившиеся положительные тенденции и раскрывать те, что пока скрыты[2].
Еще одной особенностью Хинаяны являются «четыре магические основы». Это значит, что определенные способности к сосредоточению ведут к появлению сверхъестественных возможностей. Достигшие определенного уровня практикующие медитируют на элемент огня с такой силой, что их тела воспринимаются как охваченные пламенем. Если они медитируют на элемент воды, то становятся подобными водным просторам. Столь же удивительные вещи происходят при концентрации на элементах ветра или земли. Именно поэтому в жизнеописаниях архатов и пратьекабудд прошлого приводится множество историй существ, которые в момент смерти преобразовывали свои тела в шары огня, водные глади или пучки света.
Целью Хинаяны является состояние архата, в котором не возникает мыслей или мешающих эмоций. Ум пребывает в умиротворении, без какой-либо активности. Согласно традиционным описаниям, в этом состоянии – вне запутанности и каких-либо чувств, в абсолютном покое – архат проводит 84 000 кальп. С точки зрения Махаяны эта цель – личное Освобождение – не может считаться окончательной. По прошествии 84 000 кальп появляется Будда и направляет на архата луч света. Под его действием сознание практикующего проясняется. Он видит, что другие существа претерпевают безмерные страдания, и хочет освободить их, подарив мир и счастье. Так рождается сочувствие. Затем архат вступает на путь Великой колесницы и быстро достигает уровня Бодхисаттвы. Практикуя Шесть освобождающих действий, он стремительно преодолевает все десять ступеней пути Бодхисаттвы и в конце концов обретает Просветление.
Целью Хинаяны является состояние архата, в котором не возникает мыслей или мешающих эмоций.
Состояние архата очень ценно, поскольку позволяет на протяжении крайне длительного времени оставаться в ситуации без боли, пребывать в совершенном спокойствии и переживать счастье. Однако в нем есть один существенный недостаток – страдание других существ в расчет не принимается. Ум поглощен собственным благополучием и не вспоминает о других.
Практика традиции Хинаяны предлагает отказаться от мира, отбросить приятные переживания и быть готовым к суровой и простой жизни, ограничив, насколько это возможно, активность тела и речи. Одиночество и довольство малым – две главные добродетели на этом пути. Медитация Малой колесницы включает техники успокоения ума и проникающего видения, хотя последние ощутимо отличаются от принятых в Махаяне. Для успокоения ума в Хинаяне применяют несколько методов – с внешней поддержкой или без оной – таких же, какие практикуют приверженцы Великого пути.
Монашеская традиция Хинаяны возникла во времена Будды. Она продолжалась на протяжении веков и, почти не претерпев изменений, поныне широко представлена на Шри-Ланке, в Бирме и Таиланде. Ее последователи придерживаются сурового образа жизни, соглашаясь есть и носить только то, что получили в качестве подаяния. Они не вовлекаются в мирскую активность. По утрам они ходят по округе с чашами и, похоже, живут подобно монахам Древней Индии. Я и сам во время путешествий по этим странам встречал представителей данной славной традиции.
В Юго-Восточной Азии монахи и монахини живут в социальной среде, которая полностью их поддерживает и уважительно относится к их обетам. Там общепринято, что практикующий не должен вступать в физический контакт с представителем противоположного пола и даже пожимать ему руку. И те и другие беспрекословно следуют этому правилу. Тем не менее, если по какой-то причине монах вынужден коснуться женщины, он сначала покроет руку тканью, дабы сохранить обеты. Население этих стран придает большое значение монашеским ценностям. В Бирме и Таиланде многие последователи Хинаяны живут в лесах, никогда не покидая жилище отшельника. Они не выходят в деревню и ни с кем не встречаются. Их жизнь обеспечивают благотворители – все необходимое они оставляют у входа в хижину или пещеру.
Изоляция порой служит альтернативой социальным и семейным распрям. Вместо того чтобы оставаться в напряженной ситуации, монах решает удалиться в сторону и никогда больше не вступать в конфликт. Отсекая мир, он выбирает жизнь в уединении и практику медитации. На Западе люди, как правило, борются с ситуацией и пытаются найти выход из создавшегося положения. Но на Востоке они зачастую предпочитают полную невовлеченность.
Чтобы у вас без труда сложилось представление о хинаянском подходе к медитации, лучше всего, если мы вместе выполним практику четырех видов осознанности, упомянутых ранее.
Ум – это то, что знает, чувствует и производит мысли, ощущения и чувства.
Давайте сначала помедитируем на «осознанность в отношении тела». Мы осознаем мысль «Я являюсь телом» и на время вырываем его из привычного контекста сопутствующих привязанности и желания. Мы покоимся в этом состоянии, не производя иных мыслей. Если же они возникают, мы тут же их отсекаем. Мы полностью сосредоточены на своей физической оболочке, ничего не добавляем и не отвлекаемся.
Теперь давайте обратимся к «осознанности в отношении ощущений». Это может быть чувство холода или тепла, спазмы, боль в определенных участках тела или зуд. Ощущения могут быть приятными или неприятными. Что бы мы ни воспринимали, ум остается на этом сосредоточенным, не следуя за другими мыслями. Мы не обязаны ограничиваться лишь одним чувством. Если какое-то из них исчезает и появляется другое, мы моментально переключаемся. Мы не пытаемся выбирать между ними, но концентрируемся на самом сильном. Например, нас особо привлекает ощущение тепла, затем что-то где-то чешется. И мы оставляем первое чувство, обращаясь ко второму.
Третий тип полной осознанности – «осознанность в отношении ума». В этом случае мы не обращаемся к внешним объектам и сосредотачиваемся на происходящем внутри: на всех проявлениях ума, мыслях, эмоциях, воспоминаниях и так далее. Медитация состоит в том, чтобы просто осознавать ментальные образы, не вдаваясь в их содержание. Если ум пребывает в состоянии мира и покоя, мы видим это и не пытаемся что-то предпринять. Когда появляются мысли, мы не поощряем их, если они хорошие и исходят от преданности и доверия, но и не пытаемся вытравить, если они вызваны раздражением, гневом, желанием или чем-то еще. Мы осознаём только то, что происходит, не вмешиваясь с целью создать мысль или ее остановить.
Наконец, четвертый вид осознанности направлен на внешние явления, воспринимаемые органами чувств. В этой медитации мы ничего к ним не добавляем и не выносим суждений. Во время упражнения мы слышим, например, шум проезжающих по улице машин. Этот звук вполне может стать объектом нашей медитации. Мы не размышляем, является ли он приятным или неприятным, отвлекает нас или нет. Мы просто присутствуем вместе со звуком.
Итак, мы рассмотрели единство осознанности в отношении тела, ощущений, ума и внешних явлений.
В этих упражнениях важнее всего сам ум. Давайте еще раз вспомним, что мы говорим не о чем-то, ограниченном формой, цветом, размером или местоположением. Мы не можем сказать: «У моего ума большой или маленький размер». Это не те характеристики, которые можно здесь применить. Ум – это то, что знает, чувствует и производит мысли, ощущения и чувства. В медитации нас не заботят мысли, которые уже возникали у нас в прошлом или появятся в будущем. Мы концентрируемся на том, что происходит прямо сейчас. У ума нет сторон – лицевой и тыльной, нет пределов, центра и прочего. Ум пуст. Его реальность не поддается определению. Давайте же теперь помедитируем, просто покоясь в уме, не поддающемся описанию.
Эта практика приведет к тому, что изменится наше восприятие самих себя. Мы увидим наше тело как пузырь на поверхности воды, нашу речь – как эхо, лишенное собственного существования, и мысли – как миражи. Что касается внешнего мира, он предстанет как единство условий, препятствующих нашему развитию.
Применяя взгляд, медитируя и поддерживая поведение в соответствии с Хинаяной, мы вступаем на твердый путь, который неизбежно приведет к Освобождению. Он избавит нас от страдания в нынешнем существовании и приведет к состоянию архата, что и делает этот путь необычайно ценным.
Работа с эмоциями в Махаяне: мы преобразовываем их
Традиция Махаяны предполагает, что практикующий не зациклен на себе, но считает благо других важнее. Особое значение имеют любовь и сочувствие. В начале каждой практики мы думаем, что приступаем к ней для того, чтобы суметь освободить всех существ от страдания и привести их к состоянию окончательного счастья. В конце медитации мы посвящаем позитивные впечатления, полученные от ее выполнения, благу всех. Мы желаем, чтобы благодаря этому они освободились от цикла сансары, кармы и мешающих эмоций и в конечном счете обрели состояние Будды.
Богатство буддийской традиции заключено в сутрах и тантрах. Подход сутр делится на три уровня: нижний, средний и высший. К нижнему уровню относят «слушателей»
«Слушатели» смотрят на личность как на лишенную «я». «Я» пусто, потому что не может быть найдено путем анализа. Внешний мир, однако, считается составленным из материи и обладает нечистой реальностью, являясь источником страданий.
«Постигающие в одиночку» считают, что личность по сути своей пуста, но внешний мир пуст лишь частично, поскольку при окончательном рассмотрении оказывается скоплением атомов.
В колеснице Бодхисаттв и личность, и внешний мир рассматриваются как лишенные собственного существования. Они пусты[3]. Такой взгляд – гораздо более глубокий, чем два предыдущих, – объясняет определение «Великая колесница».
Хинаяна также уступает Махаяне в овладении искусством поведения. Практикующий Хинаяну стремится избегать любых действий, которые могут навредить ему самому и окружающим. Практик Махаяны добавляет к этому желание приносить пользу всем существам. Какую бы парамиту мы ни взяли, взгляд Махаяны всегда шире хинаянского. Мы увидели это на примере парамиты осмысленного поведения, это так же верно и в случае щедрости. В традиции Хинаяны даяние ограничивается материальным выражением. В Махаяне под щедростью понимается, кроме того, предоставление защиты и следование духовной жизни – «дарение Дхармы». Все основывается на любви и сочувствии. Парамита терпения в Малой колеснице рассматривается как личная добродетель, в то время как в Махаяне это опять-таки выражение любви и сочувствия. Усердие – четвертая важная парамита – в махаянском варианте включает не только собственное развитие, но и благо всех существ. Что же касается восприятия мудрости, в Великой колеснице, благодаря развитию понимания пустой природы всех явлений, она обретает полноту.
Махаяна представлена двумя аспектами: двойственной Махаяной и Ваджраяной. Из них второй подход – Ваджраяна – богаче методами и гораздо глубже[4]. Двойственная Махаяна, которой учат сутры, рассматривает практику как причину будущего результата, тогда как проистекающая из тантр Ваджраяна склонна считать результат как уже присутствующий в настоящем моменте. Чаще всего, если кто-то говорит о Махаяне и не уточняет, о чем конкретно идет речь, он имеет в виду первый из двух подходов и не включает Ваджраяну. В дальнейших поучениях мы обратимся к двойственной Махаяне.
В основе Махаяны лежат два вида бодхичитты:
• относительная бодхичитта;
• абсолютная бодхичитта.
Относительная бодхичитта заключается прежде всего в понимании, что все существа в прошлом были нашими отцами или матерями. Затем, исследуя собственную ситуацию, мы осознаем, что в ней нет ничего особенного. Мы радуемся приятным событиям и несчастны, когда страдаем. Понимая, что другие испытывают то же, мы развиваем любовь и сочувствие.
Нерожденный ум существует с безначальных времен. У него нет материальных характеристик: нет формы, цвета или размера.
Абслолютная бодхичитта с помощью проверенного знания приводит нас к осознаванию пустой природы всех явлений. Не ограничиваясь интеллектуальным цеплянием, мы можем приблизиться к общему представлению о пустоте при помощи аналитической медитации, основанной на логике. Однако при таком подходе мы рискуем сохранить поверхностный взгляд на вещи. Лучше начать с постижения сути нашего собственного ума. Нерожденный ум существует с безначальных времен. У него нет материальных характеристик: нет формы, цвета или размера. Он пуст, поскольку не воспринимается как вещь. На основе этого понимания и посредством медитации мы обретаем убежденность вне всяких концепций и уверенность в том, что все явления – будь то наше тело или внешний мир – порождаются умом. А поскольку природа ума – пустота, значит, и все, что рождается в нем, также пусто. В заключение мы приходим к выводу, что все вещи пусты по своей сути.
Хотя утверждение, что все явления пусты, может показаться непривычным, его несложно понять на примере сна. Когда мы спим, реальный мир воспринимается как сотканный из зримых форм, звуков и осязаемых объектов. Однако они не существуют в действительности, они лишь проекция ума. Во время сна они кажутся не менее реальными, чем то, что мы воспринимаем наяву. Они могут вызывать боль или удовольствие. Правда, как только мы пробуждаемся, все, что представлялось во сне реально существующим, – наше тело, окружение, дома и прочее – растворяется. Это был лишь ум, самопроявляющийся через тело сна, также именуемое «телом скрытого созревания». То, что справедливо для сновидений, также истинно и в отношении нашего теперешнего опыта, так называемого тела созревания кармы.
Когда в момент смерти мы оставляем этот мир, наши органы чувств перестают работать и мы больше не способны воспринимать свою физическую форму и внешнее окружение. Остается только ум. И хотя он пуст по своей природе, в нем снова возникают иллюзорные проявления – мы видим, слышим, прикасаемся к чему-то – прямо как сейчас. Посредством ментального тела мы также переживаем радость, боль и страх, будто все возникающее реально.
Некоторое время ум пребывает в состоянии бардо. Затем под влиянием накопленной кармы он получает рождение. Когда это происходит, растворяются все явления, воспринимавшиеся в бардо. Они не существовали где-либо. Это снова «тело созревания кармы» – именно оно запускает процесс перерождения и служит основой существования в одном из шести миров.
Через эти три тела: тело созревания кармы в состоянии бодрствования, тело скрытого созревания во сне и ментальное тело в состоянии бардо – раскрывается опыт пребывания в сансаре.
Все явления в действительности лишь самовыражение нашего ума – они пусты по своей сути и не обладают материальными характеристиками. Знание этого – необходимый фундамент. А проходя раз за разом такие уровни медитации, как успокоение ума и проникающее видение, мы приходим к постижению этой пустоты. Так познается абсолютная бодхичитта.
Принимая как данность нереальность всех вещей, мы в то же время понимаем, что существа не воспринимают мир пустым – они считают его вполне материальным, оставаясь во власти желания, отвращения и неведения. Их непрестанно бросает по волнам цикла перерождений, от одного страдания к другому. Осознание того, как это заблуждение приводит существ в болезненные состояния, наполняет ум любовью и сочувствием. Такова относительная бодхичитта.
Такая бодхичитта необычайно сильна. Она позволяет очистить созревающую негативную карму, а также накопить заслугу и мудрость. Эти процессы дают нам уникальную возможность углубить опыт постижения пустоты. Говорится, что все качества ума при этом усиливаются подобно тому как реки наполняются в сезон дождей.
Направляемые переживанием природы всех явлений и сочувствием, а также практикуя Шесть парамит: щедрость, осознанное поведение, терпение, усердие, сосредоточение и мудрость – мы следуем по пути Махаяны, шаг за шагом минуя десять уровней Бодхисаттвы, пока наконец не достигаем состояния Будды.
В традиции Хинаяны работа с тревожащими эмоциями заключается в том, чтобы их отбросить. В Махаяне же практикующий старается преобразовать их во что-то положительное.
Обычно выделяют шесть главных эмоций, разделенных на две группы по три. На основе желания-привязанности, ненависти-отвращения и запутанности произрастают три другие эмоции. Из первой появляется потребность обладать вещами, из второй – ревность, гордость – из третьей.
Поделиться книгой: