Память льда. Том 2

Тени отступили к стенам гарнизона, так что Хетан и её брат, Кафал, остались на солнцепёке. Склонив головы, баргасты сидели на корточках на старой, потёртой подстилке. По телам обоих тёк пот – почерневший от сажи. Между ними стояла широкая, неглубокая жаровня с горящими углями.

По обе стороны от баргастов пробегали солдаты и княжеские посыльные.

Кованый щит Итковиан разглядывал их со своего места у входа в цитадель. Он не слыхал, чтобы баргасты увлекались медитацией, но Хетан и Кафал почти ничего другого не делали с самого возвращения из Пленника. Они постились, ни с кем не говорили, самым неудобным образом расположились посреди цитадельного двора, в общем, превратились в неприступный остров.

Это не обычный покой смертных. Они странствуют среди духов. Брухалиан требует, чтобы я отыскал к ним подход – любой ценой. Остался ли у Хетан ещё хотя бы один секрет? Дорога к спасению для себя и для брата, а также для костей Духов-Основателей? Неведомая слабость в нашей обороне? Недостаток в расположении паннионцев?

Итковиан вздохнул. Он уже пробовал – безуспешно. Придётся попытаться снова. Он уже приготовился шагнуть вперёд, но вдруг почувствовал чьё-то присутствие рядом и, обернувшись, увидел князя Джеларкана.

Лицо молодого человека осунулось от усталости. Руки с длинными пальцами дрожали, хоть и были сплетены у пояса. Не сводя глаз с мельтешения во дворе, князь сказал:

– Кованый щит, я должен знать, что намеревается делать Брухалиан. У него есть нечто – то, что вы, солдаты, зовёте бритой костяшкой в дыре, – это мне ясно. И вот я вновь пришёл, чтобы добиться аудиенции у человека, который состоит у меня на службе. – Джеларкан даже не пытался скрыть горький сарказм этих слов. – Безуспешно. У Смертного меча нет на меня времени. Нет времени на князя Капастана.

– Сударь, – ответил Итковиан, – вы можете задать свои вопросы мне, и я сделаю всё возможное, чтобы ответить.

Молодой капанец резко обернулся к Кованому щиту.

– Брухалиан позволил тебе говорить?

– Да.

– Хорошо. Кроновы т’лан имассы и немёртвые волки с ними. Они истребили септарховых демонов – к’чейнов.

– Да.

– Но в Паннионском Домине есть и другие. Ещё сотни охотников.

– Да.

– Так почему т’лан имассы не идут в саму империю? Удар по территории Провидца может заставить его отозвать Кульпата и снять осаду. Провидцу ничего не останется, кроме как оттянуть их обратно за реку.

– Если бы т’лан имассы были смертной армией, такой выбор воистину был бы очевиден и, как следствие, благоприятен для наших собственных нужд, – ответил Итковиан. – Увы, Крон и его неупокоенные сородичи скованы неземными потребностями, о которых мы почти ничего не знаем. Они поведали нам о каком-то собрании, о беззвучном призыве с неведомой целью. Сейчас он для них важнее всего. Крон и т’лан айи уничтожили к’чейн че’маллей септарха, поскольку сочли их угрозой для своего Соединения.

– Почему? Такого объяснения недостаточно, Кованый щит.

– С этой оценкой я не могу поспорить, сударь. Похоже, есть и другая причина тому, что Крон не желает уходить на юг. Тайна самого Провидца. Слово «Паннион», похоже, яггутское. Яггуты были смертными врагами т’лан имассов, как вы знаете. По моему личному мнению, Крон ожидает прибытия… союзников. Другие т’лан имассы собираются на будущее Соединение.

– То есть по-вашему выходит, что Крон опасается Паннионского Провидца…

– Да, поскольку считает, что Провидец – яггут.

Князь долго молчал, затем покачал головой.

– Даже если т’лан имассы решатся выступить против Паннионского Домина, для нас будет слишком поздно.

– Видимо, да.

– Ладно. Теперь – другой вопрос. Почему это их Соединение происходит здесь?

Итковиан замялся, затем медленно кивнул в ответ собственным мыслям.

– Князь Джеларкан, та, что созывает т’лан имассов, приближается к Капастану… вместе с армией.

– Какой армией?

– Войском, которое собирается вести войну против Паннионского Домина. Более того, среди прочего они собираются также снять осаду с Капастана.

– Что?!

– Сударь, они в пяти неделях пути отсюда.

– Мы не продержимся…

– Это также известно, князь.

– И что же, призывательница командует этой армией?

– Нет. Войско ведут два военачальника – Каладан Бруд и Дуджек Однорукий.

– Дуджек… Первый Кулак?! Малазанец? Нижние божества! Как давно вы об этом узнали?

Кованый щит откашлялся.

– Впервые мы установили с ними связь уже некоторое время назад, князь. Чародейскими средствами. Которые с тех пор стали… недоступны.

– Да-да, это я хорошо знаю. Дальше!

– То, что с армией идёт и призывательница, нам сообщили лишь недавно: так сказал заклинатель костей из Кроновых т’лан имассов…

– А войско, Итковиан? Я хочу больше знать об этой армии!

– Дуджека и его легионы объявила вне закона императрица Ласиин. Теперь он действует по собственному почину и ведёт около десяти тысяч солдат. Под рукой Каладана Бруда несколько небольших отрядов наёмников, три клана баргастов, народ рхиви и тисте анди – всего тридцать тысяч бойцов.

Глаза князя Джеларкана широко распахнулись. Итковиан видел, как эти сведения пробили внутренние стены капанца, видел, как в его душе одна за другой расцветали и тут же увядали надежды.

– На первый взгляд, – тихо проговорил Кованый щит, – всё, что я вам сообщил, чрезвычайно важно. Однако вы, как я вижу, уже понимаете, что по сути эти вести лишены всякого смысла. Пять недель, князь. Уповайте на то, что они отомстят, ибо лишь это им останется. И даже тогда, учитывая небольшое число воинов…

– Это твои выводы или Брухалиана?

– Увы, в этом мы согласны.

– Глупцы! – прохрипел молодой князь. – Худом проклятые дураки.

– Ваше Высочество, мы не сможем пять недель сдерживать паннионцев.

– Да знаю я, Худова плешь! Вопрос в другом: зачем вообще пытаться?

Итковиан нахмурился.

– Сударь, таковы условия нашего контракта. Защита города…

– Кретин! Какое мне дело да вашего треклятого контракта? Вы уже сами сказали, что в любом случае проиграете! Моя забота – жизнь подданных. Армия идёт с запада? Наверняка. По берегу реки…

– Мы не сможем вырваться, князь. Нас просто уничтожат.

– Сосредоточим все силы на западной стороне. Внезапная вылазка, которая обернётся исходом. Кованый щит…

– Нас перебьют, – веско заявил Итковиан. – Ваше Высочество, мы об этом думали. Ничего не выйдет. Септарх пошлёт кавалерию, всадники окружат нас, заставят остановиться. Затем подоспеют беклиты и тенескаури. Мы лишь сменим удобную для защиты позицию на неудобную. Всё будет кончено в течение одного колокола.

Князь Джеларкан смотрел на Кованого щита с нескрываемым вызовом, даже больше – с ненавистью.

– Сообщи Брухалиану следующее, – прохрипел он. – В будущем «Серым мечам» не следует думать за князя. Не их дело решать, что ему следует знать, а что – нет. Князю следует докладывать обо всех делах, невзирая на то, важными они вам кажутся или незначительными. Это понятно, Кованый щит?

– Я передам эти слова в точности, Ваше Высочество.

– Я так понимаю, – продолжил князь, – Совет Масок знает даже меньше, чем я знал колокол тому?

– Вероятнее всего, так и есть. Ваше Высочество, интересы Совета…

– Избавь меня от своих высокоучёных рассуждений, Итковиан. Доброго дня.

Кованый щит смотрел, как князь шагает прочь к выходу из цитадели походкой слишком жёсткой, чтобы показаться царственной. Однако по-своему благородной. Примите мои соболезнования, любезный князь, хоть я, конечно, и не осмелюсь высказать их вслух. Я – лишь инструмент воли Смертного меча. Мои личные желания не имеют значения. Итковиан подавил волну горького гнева, который вызвали эти мысли, и вновь перевёл взгляд на баргастов, по-прежнему сидевших на подстилках на солнцепёке.

Они вышли из транса. Хетан и Кафал теперь склонились ближе к жаровне, из которой валил в пронизанный солнцем воздух белый дым.

Удивлённый Итковиан помедлил, прежде чем шагнуть вперёд.

Приблизившись, он разглядел, что баргасты положили на угли какой-то предмет. Розоватая по краям, плоская, молочно-белая в центре – свежая лопаточная кость, слишком лёгкая для бхедериней, но тоньше и длиннее, чем у человека. Лопатка оленя, наверное, или антилопы. Баргасты начали ритуал прорицания, используя предмет, который позволял понять, почему их клановые шаманы называются заклинателями костей и поплечниками.

Значит, они не просто воины. Этого и следовало ожидать. Вспомни, как Кафал пел в Пленнике. Он – поплечник, а Хетан – его сестра-заклинательница.

Кованый щит остановился у самого края подстилки, чуть левее Кафала. На лопатке уже начали появляться трещины. Жир пузырился на толстых краях кости, шипел и вспыхивал, словно огненная мантия.

Простейший способ гадания – чтение трещин как карты, которая позволит охотникам племени найти стада диких бхедеринов. Но Итковиан прекрасно понимал, что в данном случае в дело пошли куда более сложные чары, и трещины представляли собой отнюдь не просто карту земного мира. Кованый щит молчал, прислушиваясь к тихому бормотанию Хетан и её брата.

Они говорили по-баргастски, этим языком Итковиан владел лишь в малой мере. Тем более странным ему показалось то, что в разговоре, кажется, принимали участие трое – Хетан и Кафал склоняли головы набок или кивали в ответ на слова, которых никто, кроме них, не слышал.

Лопатка уже покрылась сложным лабиринтом трещин, на кости показались синеватые, бежевые и выжженные белые пятна. Скоро она начнёт разваливаться: когда дух животного рухнет под напором огромной силы, текущей через его угасающую жизнь.

Странный разговор закончился. Кафал вновь погрузился в транс, Хетан отодвинулась от жаровни, подняла голову и посмотрела в глаза Итковиану.

– А, волк! Рада тебя видеть. В мире произошли изменения. Удивительные изменения.

– И ты рада этим изменениям, Хетан?

Она улыбнулась.

– А тебе было бы приятно, если так?

Шагну ли я в эту бездну?

– Такая вероятность существует.

Женщина рассмеялась, медленно поднялась на ноги. Поморщилась и потянулась.

– Духи держите меня, как же кости ноют. И мускулы требуют заботливых рук.

– Есть особые упражнения…

– Будто я не знаю, волк. Ты ко мне присоединишься, чтобы их исполнить?

– Какие у тебя вести, Хетан?

Она ухмыльнулась, упёрла руки в бока.

– Клянусь Бездной, – протянула она, – какой же ты неуклюжий. Ложись под меня и выведай все мои тайны – это тебе поручили? В такую игру тебе лучше не играть. Особенно со мной.

– Вероятно, вы правы, – процедил Итковиан. Он выпрямился и отвернулся.

– Да постой же! – расхохоталась Хетан. – Бежишь, словно кролик? А я тебя волком называла? Пожалуй, следует сменить имя.

– Это ваш выбор, – бросил через плечо Кованый щит и зашагал прочь.

У него за спиной вновь зазвенел смех Хетан.

– Ха-ха, вот в эту игру и вправду стоит поиграть! Беги, беги, милый мой кролик! Неуловимая моя добыча, ха!

Итковиан вернулся в цитадель, прошёл по коридору, который тянулся вдоль внешней стены города, и оказался перед входом в башню. Под позвякивание доспехов Кованый щит взобрался по крутым каменным ступеням. Он попытался выбросить из головы образ Хетан, смеющееся лицо, лукавые глаза, ручейки пота, промывающие на лбу дорожки в слое пепла, выразительно, недвусмысленно выдвинутую вперёд грудь. Итковиан презирал себя за это новое рождение давно похороненных желаний. Обеты рассыпались в прах, всякую молитву Фэнеру встречало лишь молчание, будто богу было плевать на жертвы, которые во имя его приносил Кованый щит.

И быть может, это и есть последняя, самая сокрушительная истина. Богам нет дела до аскетизма, до ограничений, которые налагают на себя люди. Им нет никакого дела до правил поведения, до изощрённой этики храмов и монастырей. Наверное, они и вправду смеются над цепями, в которые мы сами себя заковываем, над нашей бесконечной, ненасытной нуждой находить недостатки в жизненных потребностях. Или даже не смеются, но злятся на нас. Быть может, отказ от радостей жизни и есть самое страшное оскорбление для тех, кому мы поклоняемся и служим.

По винтовой лестнице Итковиан поднялся в оружейную, рассеянно кивнул двум солдатам на посту, а затем взобрался выше – на верхнюю площадку.

Дестриант уже был там. Карнадас внимательно посмотрел на Кованого щита.

– Вы, сударь, выглядите встревоженным.

– Да, не стану отрицать. Я беседовал с князем Джеларканом, и он остался весьма недоволен. Затем я разговаривал с Хетан. Дестриант, моя вера пошатнулась.

– Вы сомневаетесь в своих обетах.

– Именно так, сударь. Признаюсь, я сомневаюсь в их истинности.

– Кованый щит, вы верили, что ваши правила поведения существуют, чтобы почитать Фэнера?

Итковиан нахмурился, опершись на мерлон, и уставился на окутанный дымами вражеский лагерь под стенами.