Софья со вздохом прислонилась к груди мужа.
- Тоскливо мне, Ванечка. Все понимаю, что вы идете воевать, а я остаюсь на хозяйстве, знаю, что судьба такая, а все ж...
- Мне без тебя тоже жизнь не в радость.
Софья вздохнула. И за что ей выпало такое счастье? Ваня умен, красив, любит ее, не возражает против ее участия в государственных делах и даже сам помогает по мере сил. Разве мало?
Иногда она себя даже свиньей ощущала. Потому что не могла ответить ему чувствами той же силы и накала. Боялась...
Чего уж там - дъявольски боялась потерять и его, и Алексея. И прятала все в себе. Как раньше, в Древней Греции уродовали слишком совершенные творения, чтобы Боги не позавидовали. Вот и сейчас....
Пусть Боги подумают, что ее чувства не столь сильны. Пусть Алеша и Ванечка в очередной раз вернутся домой!
- Любимый мой...
- Мать сегодня рыдала, вернуться живым упрашивала. Грустит, что детей у нас нет.
По губам Софьи скользнула злобная
усмешка, благо, муж не видел. Ваня скромно умолчал про некрасивые Феодосьины намеки на ее, Софьи, бесплодие. Хотя вот уж чего не было...
Предохранялась - это было и есть. И будет, а то ж! Первые дети нового поколения Романовых должны появиться у Алексея. Марфа и Дунька, которая уже была в тягости, не в зачет. И бабы - и невесть где, и мужья у них не русские. Права их детей на престол если и будут рассматриваться, то в последнюю очередь. Разве что вырастет один из потомков - и пройдется по миру новым Наполеоном. Но такому подчиняться не зазорно, умный человек был, хоть и с бзиками насчет одеколона. Эх, хорошо все-таки, что у русских своеобразное отношение к Франции. Когда у Софьи еще в той жизни деньги появились, она первым делом не в Турцию поехала. Во Францию. И Володя водил жену по Лувру, Версалю, рассказывал, показывал...
Вспомнить сейчас его истории труда не составляло.
Софья убрала ухмылку и повернулась к мужу. Поцеловала его.
- Ванечка, обещаю. Будут у нас дети. Вот Алёшка женится, и будем мы с его женой ходить, пузами трясти. Потом еще и вместе воспитывать, чтобы как мы Алешкина опора, так и наши дети были его детям поддержкой.
- А если раньше получатся.
- На то воля Божья, - Софья улыбнулась. - Ты знаешь, детей я хочу. Двоих. Или троих...
- Сонь, хотя бы штук пять!
- А рожать кому? Мне примера матери хватило!
- Ну, не два ж десятка рожать? А пять - хорошее, красиво число.
- я подумаю, - не стала споорить Софья. - Особенно если ты постараешься.
Намек было понят. Софью сгребли в охапку и унесли на кровать.
Стараться.
Ну и правильно, с мужем надо прощаться как следует. Пусть увозит с собой не ее тоску, а приятные воспоминания. Ох. Ванечка...
***
- Приветствую вас, герр Пфальц.
У стоящего на пороге мужчины было приятное, но незапоминающееся лицо, светлые волосы, светлые глаза. Вежливая улыбка - и прекрасные манеры. И все же...
Людвиг Пфальц оглядел мужчину пристальнее.
- Я тоже рад вас видеть, герр...
- Визель. Якоб Визель, к вашим услугам.
- Вы...
- Я из Нидерландов. Мой родной город Амстердам.
Людвиг чуть успокоился. Это все объясняло - и легкий, едва уловимый акцент, и внешность, и налет чего-то чуждого. Под тяжкой лапкой Людовика Нидерланды стонали - и люди бежали оттуда. В том числе и в Вену.
- Я сочувствую вам. Эти французы...
Мужчина поддержал разговор, посетовал на то, что стало совершенно невозможно ни жить, ни торговать из-за этой войны, рассказал, как чума забрала жизнь его жены, а он, с сыновьями, вынужден был уехать.
Людвиг кивал, поддакивал - и все больше расслаблялся. И чего он вначале нервничал? Хороший же человек пришел! Хотя времена нынче тяжелые...
Постепенно на столе появилась и бутылка вина, и кое-какая закуска - и мужчины наконец перешли к делу.
- Добрые люди рассказали мне, что вы хотите уехать, но не можете найти покупателя на дом. А я уехал не с пустыми руками...
- Мой дом дорого стоит.
Что верно, то верно. Людвиг давно хотел перебраться к детям поближе, но и продать родовое гнездо...
Не за маленькие же деньги продавать уютный особнячок в Вене? Конечно, с оседи шипят, что дом старый, что стоит он вплотную к стене, а таком закоулке, что не каждый увидит, что крышу давно перекрывать пора, что...
Это они точно из злобы да зависти.
Вот и ждал герр Пфальц своего покупателя.
И - дождался.
Вся запрошенная сумма была выплачена чистым золотом и в тот же день положена им в банк. А вскоре и застучали по мостовой копыта коня, увозящего своего хозяина от ворот города.
Ни на секунду не пришло ему в голову, что мужчина сей - не тот, за кого себя выдает. Отчего ж не тот?
Человек хороший, уважительный... русский? Да что вы! Известно же, что там дикие варвары живут, они и нормальной одежды-то не носят, какие-то шубы и шапки! Конечно, он не русский.
Покупатель же...
Якоб Визель, он же Яков Вилкин, был более чем доволен. Домик отвечал всем требованиям. И стоит рядом со стеной, и место удобное, и подвал глубокий - впрочем, есть еще время и углубить его, и сделать из домика настоящую мину.
У него, правда, таких талантов не было, ну да и не надобно. Зато с ним два парня из царевичевых воспитанников, они все сделают, как надобно. Его же дело маленькое. Сопровождать, договариваться - всем ребята хороши, да вот возраст не тот. А Яков мужчина уж в возрасте, солидный, Ординым-Нащокиным не один десяток лет прослужил - при взгляде на него любой поймет, что не вертопрах перед ним, человек солидный, с положением. И к языкам Яков был зело способен, за то еще старым боярином был отмечен. А сейчас и царь попросил Яшку лично ему послужить. Так неужто ж мужчина откажется?
Купить дом, пожить в нем, подготовить все надобное...
Скоро, очень скоро на Вену обрушатся турецкие войска.
Надо душевно встретить гостей!
***
Фома фон Вирнинген сидел в редакции газеты.
Редакция - это, конечно слово громкое, но свой домик у газеты был - и не такой уж маленький. Добротный, почти в центре Гамбурга, каменный...
Да-да, сидел и грустил.
С аппетитами Людовика, знаете ли! Это раньше он к ганзейскому союзу руки не протягивал. А сейчас... чует сердце Фомы, как только сожрут Нидерланды, так и до них руки дойдут. И конец вольностям и свободам. Эххх...
Если бы был жив Вильгельм!
И все же газета продолжала выходить, пусть не каждый день, но пока он еще жив, будет жить и его детище!
Скрипнула дверь.
- Вы позволите?
Фома внимательно посмотрел на вошедшего. Молодой мужчина, явно дворянин из небогатых... шевалье? Возможно.
Француз?
И что ему тут нужно?
- господин фон Фирнинген, я пришел к вам с новостью.
Это мгновенно заставило газетчика насторожить ушки.
- Вы слышали о черных мессах?
Фома дернулся, словно его ткнули шилом. Огляделся.
Нет, рядом никого нет, ничто не услышит. Но...
- Вы сумасшедший?
Мужчина присел рядом.
- Я бежал из Франции за то, что узнал. За мной охотятся, меня хотят убить. И я решил рассказать обо всем. Когда эта тайна выплывет наружу, полетят головы.
- Чьи?
Фома, сам не зная об этом, был газетчиком до мозга костей - то есть за новость он готов был продать те самые кости. И даже сам бы извлек их. А тут - такое!?
- Приближенных к Его величеству. Королю-солнцу.
Фома схватил перо и пергамент.
- Говорите же!
- Его величество, возможно, и не знает, что его метресса, мадам де Монтеспан, в надежде вернуть его любовь...
Фома писал - и в глубине души понимал, что перед ним сидит - его бессмертие.
Тот, кто напишет об этом... это будет словно наводнение! Оно захлестнет всю Европу. А Нидерланды получат передышку в войне. Людовику точно будет не до них. Да и ганзейский союз сможет выторговать себе еще время, почему бы нет?
Кровавые обряды, жертвоприношения, тайны Лувра...
- Вы понимаете, что если это ложь...
- Это не ложь. Расследование уже ведется, но ла Рейни не может добраться до всех. А я... я случайно... моя любовница служила у Монвуазен, и я однажды перепил и уснул. А потом проснулся не вовремя и услышал.
Фома слушал - и словно вживую перед его глазами вставала комната - и спящий мужчина. И женщина, сговаривающаяся о покупке младенца. Мужчина понял, что дело нечисто, и начал следить. Да, вначале он думал, чем бы поживиться. Но потом - о, потом ему просто захотелось жить. Но было поздно.
Его заметили.
Пришлось спешно бежать из Франции, жить под чужим именем, но вчера его опять попытались отравить. И он решился...
- Вам нужны деньги? Укрытие?
- Деньги - я не отказался бы. Укрытие - нет. Меня будут искать рядом с вами, а потому я сегодня же сяду на корабль - и будь, что будет.
- Могу посоветовать корабль...
- Советуйте.
После ухода мужчины Фома потер руки и бросился к наборщикам.
Писать статью!?
Да такое сразу набирать надо!
И в выпуск!
Пока остановить не успели!