Помоги проекту - поделись книгой:
— Так точно, — лаконично ответил тот, занимая место в строю.
— Захожу на бомбометание, — сказал Зелин ведомому. — Держись в пяти километрах от меня. Если поляки снова включат свой драный радар, будь готов грохнуть его по моей команде! Как понял?
— Вас понял.
Майор переключился на канал связи с командиром звена Су-35.
— Drobovik-ведущий, прикрывайте. Но держитесь на малой высоте.
— Я «Дробовик-ведущий», вас понял, — ответил ведущий пары истребителей. — Только не заставляйте нас больше жрать пыль на такой высоте, майор. Мы и так уже комбайнами на этом поле поработали.
— Ладно, «Дробовик». Конец связи, — Хмыкнул он и повернулся к Старикову. — Готовь две КАБ-500Л.
— Согласен. Это лучший вариант, — ответил штурман и начал вводить параметры в систему управления огнем.
На ИЛС Зелина появилась новая отметка, обозначающая точку сброса, определенную компьютером. Он потянул на себя ручку управления и увеличил тягу двух двухконтурных турбореактивных двигателей «Сатурн» Су-34. Истребитель-бомбардировщик легко и быстро набрал высоту семь тысяч метров, двигаясь на скорости более восьмисот километров в час.
КАБ-500Л представляла собой 500-килограммвую бомбу с лазерным наведением. За три десятка лет на вооружении, она зарекомендовала себя как мощное и точное оружие, способное уничтожить мощной боевой частью цель даже за несколько метров. Но у нее были и слабые стороны, свойственные всем бомбам с лазерным наведением. Удар с полной точностью требовал сброса бомбы в узкую «корзину». Это предъявляло два основных требования: голоска самонаведения КАБ должна был видеть лазерный луч, а сама бомба должна была сбрасываться с достаточной высоты, чтобы иметь достаточную скорость для коррекции траектории.
Для этого Зелину и Старикову предстояло сбросить бомбы с высоты не менее семи тысяч метров, что означало, что их Су-34 будет уязвим для атаки польского ЗРК, если Варшава решит пойти на обострение.
— Десять километров до точки сброса, — доложил Стариков, повторяя данные с ИЛС Зелина.
В гарнитурах завыл резкий предупреждающий сигнал.
— Сигнал, Х-диапазон, одиночный источник — сказал Стариков, глядя на дисплей. — Похоже, это SNR-125.
— «Страж-ведущий», это второй, — вышел на связь ведомый. — Мне снять его?
— Отставить, — ответил Зелин. — Мы все еще вне польского воздушного пространства. Они не рискнут стрелять первыми.
По крайней мере, он на это надеялся.
Технически, конечно, ему и Старикову не нужно было входить в польское воздушное пространство. Так как бомбы имели дальность полета до девяти километров, они могли поразить отмеченные спецназовцами цели, будучи сброшены в воздушном пространстве Украины. Правда, он почему-то сомневался, что поляков будут беспокоить такое маленькое юридическое «но», когда бомбы взорвутся на их берегу реки.
Обливаясь потом, он сосредоточился на подходе к цели, делая небольшие движения ручкой управления самолетом и ручками управления двигателями, чтобы выдерживать курс и скорость.
— Пять километров! — Объявил Стариков. Штурман-оператор включил микрофон, сообщая группе спецназа. — «Охотник», это «Страж». Держите лазер на цели, но сами пригнитесь! Атакуем!
В наушниках раздались два низких гудка. Головки самонаведения КАБ «увидели» лазер. Десять секунд спустя индикатор направление на ИЛС Зелина стал ярко-зеленым. Они были в пределах досягаемости. Он нажал на кнопку на ручке управления.
— Сброс!
Су-34 дернулся вверх, когда две бомбы с лазерным наведением упали из-под его крыльев. Зелин рванул ручку управления вправо, заложив резкий маневр с высокой перегрузкой на юго-восток. Если поляки отреагируют, ему нужно было большее пространство для маневра.
— Попадание! — Услышал он крик Старикова.
Борясь с перегрузкой, майор повернул голову вправо до упора, стараясь увидеть что-либо за белым летным шлемом Старикова. У горизонта поднялось огромное облако дыма и грязи, отмечая места, где бомбы ударились в землю и взорвались.
— Накрытие! Накрытие! — Услышали они оба крик офицера спецназа по рации. — Террористы уничтожены! Мы продвигаемся дальше!
— Ведущий, это второй! — Вмешался ведомый, перебивая радостный голос капитана спецназа. — Ракетная атака! Две ракеты С-125 на шесть часов!
Зелин резко дернул ручку управления влево до упора и толкнул ручки управления двигателями вперед, выходя на форсаж. Преодолев звуковой барьер, Су-34 сделал резкий разворот, уходя от приближающихся ракет на северо-восток.
Стариков отчаянно начал противодействие. Контейнер радиоэлектронной борьбы под фюзеляжем[21] начал изливать потоки энергии, затрудняя работу польских радаров. Автоматически начали отстреливаться ложные цели, извергая тысячи обрезков искусственной пленки.
Он посмотрел влево. Два грязно-белых шлейфа дыма были отчетливо видны на ясном голубом небе, приближаясь к ним. Дерьмо. РЭБ и ложные цели не сработали, Польский ЗРК все еще удерживал их в захвате.
Майор завалил Су-24 и ушел к земле.
— Второй, это ведущий, — сказал он. — Грохни этот чертов радар!
— Х-31 пошла! — Крикнул ведомый.
Зелин вышел из снижения менее чем в тысяче метров. Он рискнул взглянуть влево.
Крошечная точка вспыхнула и погасла на северо-западе. Затем она вспыхнула еще сильнее и понеслась по небу. Твердотопливный стартовый ускоритель противорадарной ракеты Х-31П разогнал ее до скорости 1,8 Маха. Когда он отработал, включился прямоточный керосиновый двигатель ракеты, разгоняя ее до скорости Мах 4.
Несколькими секундами спустя Зелин увидел вдалеке огненную вспышку.
— СНР-125 отключился, — доложил Стариков.
И, вероятно, был уничтожен, холодно подумал майор. Даже если поляки обнаружили пуск ПРР и выключили радар, Х-31П также имела инерциальную систему наведения, которая наведет ее на известное местоположение радара.
Зелин взглянул назад. Без подсветки радаром, польские зенитные ракеты пошли по баллистической траектории и унеслись куда-то в небо.
Он выдохнул и начал расслабляться.
И выругался, когда в наушниках раздался еще один пронзительный сигнал предупреждения.
— Два воздушных радара, Х-диапазон, — сказал Стариков. — Определяются как доплеровские «Фазатрон» НО-19. Сигнал слабый, но растет.
Зелин переключил гарнитуру, вызывая два истребителя Су-35, приданные им.
— «Дробовик», это «Страж». Похоже, и вам выпало немного отработать свою зарплату. Два польских МиГ-29 на подходе.
Два польских истребителя МиГ-29 «Фалкрум», покрытые темно-серыми и светло-серыми пятнами камуфляжа, мчались на юго-восток к границе с Украиной.
Сидевший в кабине ведущего самолета капитан Марек Качор очень старался, чтобы раздражение не переросло во вспышку гнева.
— Еще раз, Варшава. Что именно из этого вороха приказов нам следует сделать?
— Ситуация не ясна, Ryś-ведущий, — сказал диспетчер. Качор слышал, что его голос был почти что виноватым. — У нас смутные сообщения о российских войсках на земле к западу от Буга. А теперь батарея ЗРК шестидесятого ракетного эскадрона сообщает о том, что обстреляла российские истребители-бомбардировщики.
— Обстреляла русских? — Воскликнул Качор. — Это что, война?
— Ситуация…
— Понятно, что непонятная, — перебил его пилот МиГ-29. — Нормально. Замечательно. Зашибись. Так, что с ЗРК?
— Мы потеряли связь с батареей, — ответил диспетчер.
Качор закрыл глаза, борясь с желание выдать матерную тираду, которая, вероятно, вывела бы из равновесия любого, кто его услышит, и будет стоить ему еще одного выговора от командира эскадрильи. Так же быстро он их открыл. Его МиГ-29 уже летел вслепую в переносном смысле. Не было никакого смысла лететь вслепую еще и буквально.
— Ну и что же нам делать? — Спросил он с вымученным терпением.
— Нечеткий контакт с двумя маневренными неопознанными летательными аппаратами над границей, — тщательно проговорил диспетчер. — Классифицируем их как российские Су-34.
Качор принял эти сведения молча. По известным ему данным разведки, Су-34 имел многофункциональный радар с фазированной антенной решеткой, способных обнаруживать цели типа «истребитель» на дальности до девяноста километров во всех направлениях. Он был, черт его подери, намного лучше, чем старый советский кусок дерьма «Фазатрон» на его МиГ-29. Ему повезет обнаружить русских на дальности семьдесят километров, и только если те будут прямо перед ним. Если вражеский самолет окажется сзади, они не получат предупреждения, пока тот не окажется на тридцати пяти километрах и ближе.
Если дело дойдет до ближнего боя, так сказать, на ножах, польский пилот был уверен, что его «Фалкрум» с ракетами с тепловым наведением АА-11 «Арчер»[22] смогут одолеть большие, несколько менее маневренные российские самолеты. Проблема будет в том, чтобы продержаться достаточно долго, чтобы войти в ближний бой. Он пожалел о том, что ВВС не установили на МиГ-29 лучшие радары в рамках основной программы модернизации.
— Так… И каковы же приказы, Центр? — Спросил он наконец.
— Вы должны разведать ситуацию, — ответил диспетчер. На этот раз в его голосе не было и следа неопределенности или замешательства. — Не атакуйте русских, если не будете атакованы первыми. Если возможно, просто ведите наблюдение и докладывайте.
— Вас понял, центр, — сквозь зубы ответил Качор. — Я «Рысь-ведущий», конец связи.
Он посмотрел на цифровой многофункциональный дисплей американского производства. Он и его ведомый, лейтенант Милош Чарны, были уже в ста километрах от границы. При такой скорости они смогут обнаружить российские Су-34 уже через пару минут.
— Милош, ты его слышал, — сказал он ведомому. — Палец на спуск, как понял?
— Jak dla mnie, w porządku! — Как по мне, так все отлично — ответил ведомый. — Знаешь, это все чем-то не тем воняет.
— «Воняет» — это слишком культурное слово, — ответил Качор. — Работаем аккуратно. Летим. Смотрим. Если это реальная война, а не какое-то пограничное недоразумение, мы смываемся и ждем приказов. Понял?
Чарны покачал крыльями МиГ-29 в знак понимания.
— Вас пон…
БИИИП! БИИИП! БИИИП![23]
На долю секунды Качор застыл от ужаса. Затем его глаза расширились от увиденного на экране системы предупреждения об облучении. Она показывала источником сигнала Ирбис-Е, радар с активной фазированной решеткой, установленный на ультрасовременном российском истребителе Су-35. Плохо. Очень плохо. Еще хуже было от осознания того, что Су-35 были у них за спиной. И в пределах пуска ракеты.
— Уходим, уходим, уходим! — Закричал он по рации.
Капитан Марек Качор бросил МиГ-29 в серию резких маневров с высокими перегрузками, одновременно начав отстрел дипольных отражателей и ложных тепловых целей.
Обманутые ложными целями или потерявшие захват из-за диких маневров, три ракеты большой дальности Р-77Е прошли мимо и самоликвидировались. Но еще три оказались достаточно близко, чтобы сработали их неконтактные лазерные взрыватели. Пробитый десятками острых, как бритва осколков, «Фалкрум» потерял управление и взорвался. Облако обломков и горящего топлива, подхваченное ветром, понеслось на север.
МиГ-29 Милоша Чарного пережил его всего на несколько секунд.
Против обычного противника в бою маневры уклонения, предпринятые Качором и его ведомым, возможно, сработали бы — или, по крайней мере, дали бы им какое-то время, чтобы ответить. К сожалению для поляков, противник занял позицию не для боя. Это была жестокая и беспощадно эффективная засада.
Предупрежденные Су-34 Зелина, российские Су-35 ушли по широкой дуге на север, а затем повернули на юго-запад, пройдя прямо над деревьями, зданиями и линиями электропередач, чтобы незаметной зайти в тыл польским истребителям. Оказавшись на позиции, они быстро набрали высоту, обнаружили поляков на радарах и выпустили по каждому «Фалкруму» по шесть движущихся со скоростью в четыре звуковые ракет с активной радиолокационной головкой самонаведения, Р-77Е, известные в НАТО как АА-12 «Аддер».
У польских пилотов не было ни шанса.
Президент Геннадий Грызлов пристально слушал доклады капитана спецназа. Крупномасштабная карта на мониторе в конференц-зале отображала продвижение группы быстрого реагирования. После того, как засада боевиков была уничтожена бомбами с лазерным наведением, Аристов и его силы направились на юго-запад по открытому полю к небольшой деревне неподалеку от стоянки польской таможни. Все местные сельские дороги вели в этом направлении, что заставляло подозревать, что именно туда ушли выжившие террористы.
Время намеков кончилось, сказал сам себе Грызлов, слушая треск пистолетов и автоматов на заднем плане. Группа спецназа должна была приближаться прямо к убежищу террористов. В конце концов, кто мог оказаться настолько глуп, чтобы стрелять по его солдатам из этих домов?
— Мы встретили ожесточенное сопротивление, господин президент, — сказал Аристов, силясь перекричать шум боя. — У меня трое тяжелораненых и один убитый. Я направил группу в обход деревни, но местность очень затрудняет…
— Господин президент? — Вмешался чей-то нетерпеливый голос.
— Подождите мгновение, капитан, — сказал Грызлов. Он нетерпеливо отвернулся от карты. На него с обеспокоенностью смотрел министр государственной безопасности Виктор Казянов.
— Да? Что там? — Резко спросил он.
— Я не уверен, что наши силы ведут бой с террористами, — неохотно сказал начальник разведывательных служб. — Наши специалисты перехватили звонки по мобильным телефонам, из которых следует, что деревню обороняют силы польской пограничной охраны.
— Что за херня? — Прорычал Грызлов. — С каких это пор таможенники имеют автоматы и пулеметы?
— Многие подразделения по охране границ проходят военную подготовку и имеют соответствующее оснащение, — ответил Казанов.
— И эти ублюдки убивают наших солдат, в хорошей, аккуратной, официально выглядящей военной форме? — Холодно спросил Грызлов. — И какая тогда разница?
Министр госбезопасности уставился на него.
— Но, получается, мы атакует подразделения польских вооруженных сил, а не какую-то банду террористов, — пробормотал он.
Российский президент ощутил, как закипает. Он шагнул к Казанову с таким видом, что более высокий, более плотный министр госбезопасности вздрогнул и попятился.
— И что, же, черт побери, тогда там происходит, Виктор? — Спросил он.
Не дожидаясь ответа, он повернулся и ткнул пальцем в карту.
— Мы преследует кучку террористов через границу, а они устраивают засаду на нашу группу. Что делают эти драные поляки дальше? Стреляют ракетами по нашему самолету, наносящему удар по террористами. Затем отправляют истребители МиГ-29, чтобы сбить наши самолеты. А теперь, как раз, когда мы обнаружили логово террористов, они развернули так называемую пограничную охрану с тяжелым вооружением, чтобы остановить нас? — Грызлов нахмурился. — Какие еще доказательства нужны?! Очевидно, что кто-то высокопоставленный в Варшаве снюхался с этими террористами. Насколько я знаю, это может быть все их драное правительство!
В переполненном зале воцарилось неловкое молчание.
Министр обороны Грегор Соколов прокашлялся и сказал.
— Велика вероятность, что все так и есть, господин президент. Но в этом случае, капитан Аристов и его группа находятся в огромной опасности.
— Почему?
— Зачистка зданий является одной из самых сложных и длительных военных задач, — сказал Соколов. — К сожалению, я не считаю, что наши спецназовцы смогут выполнить эту задачу в приемлемое время.
— Да? Почему? — Поднял брови Грызлов.
— Наши ближайшие силы находятся за несколько сотен километров от места боя, — пояснил Соколов. — Мы не можем обеспечить подкрепление нашей группе быстрого реагирования прежде, чем они столкнутся с превосходящими силами противника. Если польское правительство или отдельные его представители действуют заодно с убившими генерал-лейтенанта Воронова террористами, они могут перебросить туда тяжелую бронетехнику и артиллерию в течение нескольких часов. Аристов и его люди — отличная легкая пехота, но они не имеют средств борьбы с танками.
Поделиться книгой: