Личная помощница ректора

— Думаю, сработаемся, — резюмировал ректор, когда я поставила швабру в угол и поправила выбившуюся из идеальной прически прядь. — Но герань свою береги. Он не отстанет.

— Так вы же его… того… — сглотнула я и покосилась на Васика, который приобрел нежно-розовый оттенок, даже клубнички местами проступили.

— Это ненадолго. — Ректор сморщился, как от зубной боли. — Часа через два снова появится и какую пакость учудит на этот раз — неизвестно. Мы с ним почти пол года воюем, и пока счет не на нашей стороне.

— А…

Я вопрос сформулировать не успела, ректор и так понял, что хочу узнать, поэтому сам выложил занятную историю про шушеля и Труселя.

— Нет… с одной стороны, наверное, давно самому следовало их уничтожить… — задумчиво выдал ректор, рассматривая клочок веселенькой ткани в клубничку, которую не дожевал Васус.

— Трусы? — участливо осведомилась я, напоминая себе, что личная помощница прежде всего должна уметь слушать. Нас так учили.

— Да, их. Но было жалко… все же столько сил вложено… душа… опять же, — задумчиво продолжил он и вздохнул. Между темными густыми бровями пролегла складка.

— В трусы? — Я сглотнула. Конечно, работу хотелось очень, но я не нанималась сиделкой к душевнобольному. Судя по воплям, которые ранее довелось слышать в коридоре, он еще и буйный.

— Да что вы заладили: трусы-трусы! — взорвался ректор, и я предусмотрительно отступила. — Да, трусы! Это сложнейший экспериментальный образец — пояс верности. Они удобные, натуральный хлопок, безопасные, гигиеничные — исчезают, когда надо. Эта модель могла бы стать прорывом в артефактике. Я уверен, изобретение пользовалось бы спросом.

— А расцветка и фасон? — не выдержала я, все еще не понимая, зачем ректору академии пояс верности и при чем здесь шушель.

— Расцветка и фасон — отпугивающие! — совершенно серьезно заявил ректор и взъерошил короткий ежик волос. — Кого же на такие потянет? Да и ни одна современная, с позволения сказать, девица, продемонстрировать не решится. Так что с расцветкой все нормально. Сам выбирал.

— И за что же вы так жену? — Я не выдержала и проявила женскую солидарность.

— Жену? — Ректор, казалось, искренне удивился.

— Любовницу? — ужаснулась я, осенив себя защитным знаком. Странный мужчина.

— Дочь конечно же! — Кажется, мои предположения его оскорбили. — Она у меня… впрочем, вы сами будете иметь счастье с ней познакомиться в начале учебного года, если, конечно, не сбежите раньше. Лето она проводит с матерью. Должен же быть у меня хоть какой-то отдых. Она — стихийное бедствие! — Арион фон Расс закатил глаза, а мне как-то подурнело. Не думала, что него есть дети. Не то чтобы мне это было интересно, но все же.

— А дочери у нас сколько? — поинтересовалась осторожно. Вдруг такие вопросы — табу.

— Восемнадцать, но Труселя я на нее надел в семнадцать, так как рыжая пакостница совсем отбилась от рук. Вы даже не представляете, что это такое! По степени причиненного ущерба она на вас похожа.

— Я не пакостница! Я благовоспитанная и очень скромная барышня!

— Да? — Ректор удивился. — А сразу-то и не скажешь, думал, только Кассандра может быть катализатором неприятностей, сама того не желая.

— Итак… — Я вернула разговор в нужное русло. — Вы надели на свою несовершеннолетнюю дочь пояс верности. Не будем углубляться в морально-этическую сторону вопроса, но что дальше?

Ректор и сам углубляться не хотел. Он поморщился, словно от зубной боли, и продолжил:

— Ну, Кассандра была бы не Касанндра, если бы не попыталась пояс верности снять. Ничего у нее не получилось — вполне ожидаемо. — На красивом, словно высеченном из камня лице появилась хитрая усмешка, которая очень быстро сменилась кислым выражением. Видимо, переиграть дочурку у незадачливого папаши не вышло. Следующие его слова подтвердили мои догадки.

— Она разозлилась и вызвала шушеля!

— Обратно отправлять отказалась? — Я понимающе кивнула.

— Если бы! У Кассандры одна, но большая беда — у нее все получается случайно! Еще с того времени, когда она ходила под стол пешком!

Это мне было знакомо. Правда, в мою жизнь нелепые случайности начали проникать не с детства, а с момента получения диплома, и привыкнуть к ним я так и не сумела.

— Шушеля она вызвала случайно, а он всегда появляется с определенной целью. В нашем случае формулировка «Шушель их забери» касаемо трусов сработала прямо. Целый месяц в академии творился ад! Не заставляйте меня рассказывать об этом позоре подробнее! Тогда первый раз в жизни я серьезно переживал, что меня снимут с занимаемой должности! Шушель охотился на Труселя! Кассандра от них избавилась, а этот поганец до сих пор их ворует, куда ни спрячь, и вывешивает на флагшток вместо флага академии! Я снимаю, провожу ритуал изгнания, он снова ворует и вывешивает. Надо мной уже студенты за спиной смеются, а преподаватели страх потеряли и ржут в голос.

— Ну так сожгли бы их или выкинули! В чем проблема?

Я действительно не понимала сложностей моего нового начальника. Сейчас вопрос решился благодаря Васусу, но неужели нельзя было провернуть раньше что-то подобное?

— Во-первых, это значит сдаться и признать свое поражение перед мелкой гадючной тварью! Нет уж! Во-вторых, жалко — я, скорее всего, еще одни не создам, тогда был зол и не записал формулу. Все собирался попытаться повторить на досуге, но конец учебного года без личной помощницы — это ад! А в-третьих… — Ректор задумался. — Отберешь у этой твари трусы, которые она нежно любит, — и что? Кто знает, как шушель будет мстить. А он будет, поверьте. И очень хочется надеяться, что вам и вашей герани, а не мне и моей академии.

— Ой-ой… — протянула я и покосилась на довольного Васика, который сейчас ничем не отличался от обычного цветка.

— Вот вам и «ой-ой», — передразнил меня начальник. — От позора вы меня спасли, но проблем прибавили!

— И что теперь делать?

— Работать, цветочница моя, работать! Вы же за этим сюда приехали?

Я едва заметно кивнула. Сколько получится продержаться на этой должности, одним богам известно. Но уже сейчас я могла сказать — скучно точно не будет. Впрочем, мне нигде скучно не было — неприятности находили меня сами.

Глава 2

НОВАЯ РАБОТА — СТАРЫЕ ЗАБОТЫ

В кабинет к начальству, который находился за дубовой дверью, я пошла вместе с довольно мурлыкающим Васусом, после того как убрала воду и осколки графина с пола. Оставлять цветочек один не хотелось, я помнила слова ректора про мстительного шушеля. Мало ли откуда появится мохнатый поганец и постарается обидеть моего питомца? Если с ним что-нибудь случится, я себе этого не прощу!

Арион фон Расс уже успел разместиться за своим столом. Я, на секунду прикрыв глаза, постаралась представить, что это наша первая встреча. Ведь она должна была быть такой. Точнее, почти такой — он сидит за столом и смотрит на меня с выражением вежливого интереса, и я захожу, вся собранная, причесанная и прилично одетая. Если исключить растрепанные волосы и мокрый подол платья (я все же облилась, когда уронила графин), а также Васуса под мышкой, все так и было.

Ректорский кабинет меня впечатлил. И не только тем, что беспорядок здесь царил такой же, как и в приемной, но и массой разнообразных и, наверное, опасных вещей. Чего здесь только не было! Магические шары, которые стояли рядом с географическими глобусами. Кубки за достижения, кальян, множество мелких артефактов и бумаг.

— Вы там так и будете стоять? — раздалось ворчливое, и я посмотрела прямо перед собой.

Так получилось, что как следует разглядеть Ариона фон Расса я удосужилась только сейчас. Сначала приняла его за маляра, а потом просто была занята. Я уже отметила спортивное телосложение и сейчас снова убедилась в том, что ректор академии магии строен и подтянут.

Ректор поднялся мне навстречу. На нем были узкие темные брюки и обычная светло-зеленая рубашка, которая натягивалась на широченной груди. Казалось, слишком маленькие пуговички сейчас вылетят из петель. Ректорская мантия небрежно висела на спинке стула. Я сглотнула и попыталась отвести взгляд. Не вышло. Интересно, студентки выстраиваются в очередь перед кабинетом? И в чьи должностные обязанности входит их отгонять? Очень надеюсь, не в мои.

— Как понимаю, разговаривать по делу вас в ваших университетах не учили! — язвительно заметил он, заставив меня испуганно вздрогнуть, и начал перебирать бумаги из моего личного дела.

Вообще, он должен был это сделать раньше — тогда, когда одобрял мою кандидатуру. Впрочем, я сама сведения о нем прочла уже после того, как сказала: «да» в агентстве. Похоже, впервые мне попался работодатель, которому я нужна не меньше, чем он мне.

— Так-так, а у вас богатый послужной список! — присвистнул он. — Я-то думал, вы только окончили свой вуз. И вы мне доказываете, что нежная благовоспитанная фиалка?

— Я не фиалка и не цветочница! — Я постаралась, чтобы мой голос звучал уверенно. — Меня зовут Эльмира фон Морр.

— Даже «фон»… — хмыкнул он, намекая на мое аристократическое происхождение, словно оно было чем-то постыдным. Сам-то?

— Обнищавший аристократический род? — деловито заметил ректор и снова вывел меня из себя. Удивительная способность.

— Почему же сразу обнищавший? — возмутилась я. — Да, наше состояние не так велико, но назвать нас обнищавшими?

— А зачем же вы работаете? — искренне удивился он. — Я могу еще понять магичек. Отчасти. На одной такой я был женат, вторую воспитал и скоро выпущу в люди (но все же, надеюсь, сначала замуж, а потом в люди), — задумчиво добавил он.

— Уже и кандидата, наверное, подыскали? — желчно осведомилась я, думая, как же ненавижу такое положение вещей. Бедная девочка, мне ее жаль. С таким-то отцом! Наверное, и отказаться не дали.

— А как же? — Он был явно горд собой. — И что самое приятное, они до сих пор считают, что нашли себя сами. Здорово ведь, правда?

Я не знала. Моего мнения никто не спрашивал и уж тем более не пытался сделать так, чтобы я думала, будто сама выбрала кандидата в мужья. Хорошо хоть успела сбежать и поступить в университет, иначе сейчас бы подтирала сопли третьему, а то и пятому отпрыску.

— Так зачем вы работаете? — снова поинтересовался он. — Мужа ищете?

— Как раз нет! — Я разозлилась всерьез. — Мужа мне найдут и без моих усилий. У матушки с моих пятнадцати лет есть список. Длинный, занимает целый блокнот. Но я хочу быть независимой, самостоятельной и успешной женщиной.

— Получается пока не очень, — честно отозвался он, еще раз заглянув в мое дело, и заставил покраснеть. — Ваш список впечатляет. За три года вы сменили девять мест работы. Вы считаете, это нормально?

— За последние три года от вас сбежали десять секретарш, — парировала я. — И это тоже ненормально. Так что давайте закроем тему «наших бывших» и постараемся сработаться.

— Не повод хамить начальству и ставить условия! — огрызнулся он, и я послушно закрыла рот. Впрочем, я давно поняла: молчать — не лучший вариант. Нервы портятся, а итог все равно одинаков. Можно молчать и вылететь, можно отвечать и так же вылететь. Поэтому когда ректор выдал: «Просто помните: если вас выгонят отсюда, то больше никто никуда не возьмет», — я не удержалась и ответила:

— Если вы выгоните меня, к вам никто не придет. А сейчас извините, я должна попытаться за беспорядком найти свою приемную. Уборщиков у вас в академии нет? Бюджета не хватает?

— Я не пускаю их к себе в кабинет! — рыкнул он и посмотрел на меня с такой ненавистью, что захотелось ойкнуть и сбежать, но я сделала над собой усилие и сдержалась. Начальник как собака — нельзя показывать свой страх, иначе так и будет пугать постоянно. А этот еще и укусить может.

— Очень грамотное решение! — снова не удержалась я, чем, похоже, окончательно вывела его из себя. — И сами не убираетесь? В мои обязанности это тоже не входит! Будем тонуть под горами мусора?

— В ваши обязанности входит все, что я пожелаю, и уборщиков я к себе не пущу! Не хватало еще, чтобы они мне все перепутали, криворукие дармоеды!

В следующие пятнадцать минут я поняла, почему никто тут долго не задерживался. Невинная фраза про уборщиков вызвала бурную и продолжительную реакцию. Арион фон Расс оказался в рабочих вопросах упрямым, скандальным и эгоистичным. И девочка из хорошей семьи Эльмира фон Морр обязательно спасовала бы, но вот Мира, которая повидала на своем веку целых девять неидеальных работодателей, как ни странно, смогла не только выстоять, но и немного отвоевать позиции.

Сошлись мы на том, что уборщики все же будут, но работать станут под моим непосредственным контролем. После этого ректор изволили метнуть в меня папкой с документами, благополучно промазали и, возжелав кофе, удалились работать. А я закрыла дверь и перевела дух, очень сильно надеясь, что подобное не будет происходить каждый день, а закончится, когда пройдет время притирания друг к другу.

Первый рабочий вечер выдался суматошным. К тому, что мой начальник — несдержанный хам, добавилось понимание — он трудоголик и живет буквально на рабочем месте, как и все мы. Арион фон Расс или тихо корпел над бумагами у себя в кабинете или показывался на люди и начинал орать.

На уборщиков, которые тронули вот эту очень важную и опасную для несведущих статуэтку (а что тогда она делает здесь, на полочке, у меня под боком?), на строителей — ну эти-то ладно, они, как всегда, сделали что-то не то и криво. Я бы и сама на них поорала. На меня, потому что я была ближе всех, а пар выпустить хотелось, и далее по списку. Сотрудники, работающие в академии, ходили на цыпочках и старались не попадаться начальству на глаза, поэтому и молились на меня. Я служила буфером между ними и ректором. Не сказать, чтобы такое положение вещей меня устраивало.

В итоге в комнату к себе я приползла в обнимку с Васиком уже после полуночи и рухнула без сил, стараясь не думать о том, что завтра в восемь утра мне нужно быть перед кабинетом ректора, улыбаться и делать вид, что я счастлива лицезреть недовольное начальственное лицо. Может быть, замуж и не работать — это все же не так плохо? Подобные мысли меня в последние три места работы посещали нередко, но я их упорно гнала прочь.

Зато сегодня меня не выгнали, и это уже достижение, а еще я разобрала свое рабочее место, выкинула кипу ненужных бумаг и привела в относительный порядок кабинет ректора. На очереди стояли ведомости, перепутанные личные дела и еще целый шкаф, забитый бумагами. «Какими-то», — как пояснил ректор. Видимо, от этого пояснения мне должно было стать понятнее.

Когда я, приняв душ и переодевшись в любимую ночнушку, забралась под одеяло и закрыла глаза, то почувствовала себя самым счастливым человеком. По привычке посчитала, сколько еще осталось спать, и, опечалившись, что не так уж и много, моментально отключилась.

Доспать до утра мне не дали. Я вскочила, сонно хлопая глазами, потому что услышала повизгивания и шипение, раздающиеся со стороны окна. На подоконнике сидел шушель и пытался выпихнуть в распахнутое окно моего бедного Васика, который выпихиваться не желал и упорно цеплялся листочками за створки.

Я заорала на твареныша и кинулась на помощь. Шушель, чувствуя в моем лице угрозу, схватил цветочный горшок и попытался сигануть вниз. Васик предусмотрительно сжался и постарался зарыться в землю, оставив только тонкие и гибкие отростки. Я в последний миг в прыжке ухватила шушеля за хвост и опасно свесилась вниз с подоконника.

Наглый поганец верещал и пытался вырваться, но, к счастью, не выпускал цветочный горшок. Васус с перепуга выпустил длинные лианы и зацепился ими за все, что можно, — за подоконник, за шушеля. И даже на мою руку намотался и сейчас несчастно пищал. Из ярко-алого в предрассветной дымке он стал грязно-розовым, и на лепестках начали проступать ягодки клубники. Не знаю, на каких инстинктах действовал цветуй, но, увидев знакомые клубнички, шушель восторженно запищал и вцепился в горшок сильнее.

Я держалась одной рукой за подоконник, а второй цеплялась за лохматый шушелев хвост и понимала, что сделать ничего не могу. Тварь с цветочным горшком была мелкой, но вертлявой и тяжелой. Как втащить шушеля и Васика обратно, я не знала. Поэтому пыжилась, пыхтела, с грохотом уронила цветочную вазу, попыталась свободной рукой поймать, в итоге едва не вывалилась из окна сама, завопила громче, но смогла удержаться.

Пузом я лежала на подоконнике, рукой хваталась за створки, ноги болтались в воздухе, и было очень страшно, но отпускать шушеля я не спешила. Ситуация была патовая. Ни туда ни сюда. А силы из-за неудобной позы заканчивались.

Шушелю тоже было неудобно. Он испуганно верещал и болтался, но не делал никаких попыток заскочить обратно, хотя, возможно, просто не мог, так как передние лапы были заняты горшком с Васусом.

Мои вопли все же перебудили соседей, и треск двери за спиной заставил с перепуга вздрогнуть. Я, наверное, улетала бы вместе с шушелем и цветуем, но кто-то схватил меня за ноги, потом за талию и бесцеремонно втащил обратно в комнату вместе с тваренышем и цветочным горшком. Я для порядка снова заорала, выдохнула и хотела отблагодарить.

Но шушель с визгом выпустил Васика (я едва успела поймать цветочный горшок) и сиганул за окно, цветочек снова спрятался в землю, а я встретилась с гневно пылающими, очень знакомыми глазами.

— Вы! — припечатал Арион фон Расс, и я испуганно пискнула. — Вы ходячая неприятность! Вы здесь всего ничего, но уже мешаете мне спать! Я вас завтра же отправлю обратно в столицу, предварительно надев на вашу бестолковую голову этот цветочный горшок с сумасшедшим растением! Сейчас четыре утра! Что вы себе позволяете?

— Эт-т-то не я… — Писк получился слабым, мышиным. — Эт-то он! — Я показала за окно, туда, где скрылся шушель. — Простите, пожалуйста, я Васика спасала.

На глаза наворачивалась слезы. Рано я радовалась, что продержалась хотя бы день. Похоже, сейчас меня и попрут. Было до невозможности обидно. Но не могла же я бросить свой цветочек?

Ректор что-то буркнул и отступил, видимо немного остыв, а меня запоздало накрыло. Стыд и паника. Я стояла босая, с распущенными волосами. Из всей одежды на мне сейчас имелась серебристая, короткая и очень откровенная ночнушка — полупрозрачный пышный подол и кружево ручной работы на открытом лифе, выгодно подчеркивающем грудь. У каждой же девушки может быть слабость. Моей было белье. Сейчас я пожалела об этом, так как передо мной стоял монументальный, словно скала, сексуальный мужчина в одних домашних штанах. Сильная грудная клетка, рельефные мускулы, пресс, а в глазах — яростный огонь. Аж дух захватывало.

Я покрепче прижала к себе Васика и вздрогнула под взглядом, из которого внезапно начала испаряться злость, сменяясь чем-то другим, не менее опасным.

— Не знаю, какие цели вы преследуете. — Он снова сделал шаг вперед, и я, вздрогнув, прижалась спиной к подоконнику. — Но ваши крики в ночи, ваш откровенный наряд — все это заставляет мыслить в одном направлении. — Он улыбнулся и наклонился к моим губам, а я боялась даже вздохнуть, потому что и в мыслях не имела кого-то провоцировать. — У меня нет привычки заводить романы с секретаршами, но сейчас… — Он мечтательно закусил губу. — Я готов над этим подумать. Студентов не будет еще целых полтора месяца, а вы все равно дольше не продержитесь ни здесь, ни в моей постели.

— Да вы! — возмутилась я. — Как вы смеете?

— В чем дело, Мира? Вы рассчитывали на брак?

— Я рассчитывала на работу! — Возмущение клокотало в груди. — Меня не интересуют отношения!

— Да ладно! Кому вы врете? Всех интересуют отношения. Даже меня. Спокойной вам ночи. Или… — Он бросил раздраженный взгляд за окно. — Или доброго утра. Не опаздывайте. Я не люблю, когда меня заставляют ждать.

Он ушел, а я так и осталась стоять у окна. Из всех мерзких ситуаций, в которых я оказывалась за время работы, сейчас я попала в самую мерзкую. На меня запал начальник. Однажды такое уже случалось, но там я сопротивлялась без труда, и, когда стало невмоготу, спокойно сбежала. Но в данный момент это место — моя последняя надежда, а Арион фон Расс непозволительно хорош. Но ведь я профессионал и ни за что не сдамся. Наверное, не сдамся. По крайней мере, очень постараюсь.

Сон не шел, и даже думать не хотелось о том, чтобы снова лечь спать. Кто знает, что может привидеться после ночного появления ректора! Поэтому я решила заняться чем-нибудь полезным. Привела себя в порядок, оделась в любимое темно-серое платье, придающее мне уверенности, забрала волосы в строгую прическу, разложила вещи по полочкам в шкафу и, прихватив Васика, который от голода приобрел насыщенно малиновый цвет и кровожадно щелкал челюстями, отправилась на свое рабочее место.

Без казусов по дороге не обошлось. Васик, прежде чем я успела его оттащить, отхватил кусок висящей на доске почета грамоты, сожрал оставленное кем-то из уборщиков мыло с подоконника и одну резиновую перчатку. Я решила сбежать побыстрее — конечно, час еще ранний, но мало ли кому по утрам не спится, как и мне.

Я шла на рабочее место намного раньше положенного срока, но решила, что это не страшно. Следовало, во-первых, проявить сознательность и рвение в делах, во-вторых, делать все равно было нечего. Раньше начнешь — раньше закончишь, да и ректора я предпочла бы встретить, уже сидя на рабочем месте. За столом среди бумаг я чувствовала себя старше и увереннее. Ключ от приемной у меня был, а кабинет, насколько я помнила, начальник вчера не закрыл. А если и закрыл, ничего страшного, и в приемной дел невпроворот.

Не учла я только свою невезучесть. Подумала, что после феерического знакомства с новым начальником, сожранных Васиком экспериментальных Труселей и ночных экстремальных развлечений ничего страшного уже произойти не должно, но ошибалась.

Открыв кабинет, я водрузила на окошечко Васика, сунула ему в качестве перекуса скомканную бумажку, которую планировала выкинуть в мусорное ведро, и ринулась в помещение, которое занимал ректор. Если мне повезет, то успею разобрать бумаги в шкафу до его прихода, и можно будет наши контакты в течение дня свести к минимуму. Дверь и правда оказалась не заперта. Я гордо шагнула внутрь и тут же застряла. Вокруг меня ничего не было, но я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Попыталась повернуться. Кое-как у меня это получилось, но только вполоборота. Лихорадочно подергала руками и одну все же освободила. Но и шагу ступить не смогла. Так и замерла в дверях, словно подвешенная за ниточки марионетка. Справа от меня была полка с трофеями ректора — кубками, баночками с заклинаниями, слева — приемная.

— Вот же шушель! — прошипела я раздраженно. Подобное произойти могло только со мной, и ни с кем больше. Почему же так не везет?

— Нету его тут, — тоскливо отозвался кто-то из-за спины, заставив ойкнуть. Я испуганно задергалась, но никого не заметила и от этого испугалась еще сильнее.

— Тут только я…

Прямо передо мной сгустилось облако, явив взору печального призрака-охранника. Он походил на светло-серую, подрагивающую на ветру тряпочку с лицом унылого мужичка лет сорока пяти — пятидесяти.

— Это ты меня поймал? — поинтересовалась я, старалась скрыть дрожь в голосе. Я слышала про призраков-охранников, но в немагических учреждениях, в которых мне довелось работать, таких не держали. И уж тем более я не попадалась в расставленные ими сети, поэтому переживала.

— Ага, я… — безразлично отозвался он и начал медленно таять.