Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: 60 семейств Америки - Ф. Ландберг на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Ф. Ландберг

60 семейств Америки

Сокращенный перевод с английского

И. М. ВИККЕР и В. В. ПАСТОЕВА

Предисловие В. М. РУБИНА

1948 Государственное издательство иностранной литературы Москва - 560 c.

AMERICA’S 60 FAMILIES by F. Lundberg

NEW YORK 1937

Предисловие

Империализм, как указывает товарищ Сталин, означает «всесилие монополистических трестов и синдикатов, банков и финансовой олигархии в промышленных странах». («Вопросы ленинизма», стр. 3, изд. 11-е.) Господство финансовой олигархии особенно наглядно можно наблюдать в США — этой классической стране крупнейших капиталистических трестов. Книга Ландберга «60 семейств Америки» — одна из немногих книг в американской литературе, рисующая засилье монополистов, разоблачающая господство американских плутократов в государственной жизни. Несмотря на то, что со времени выхода первого издания «60 семейств Америки» в США прошло более десяти лет, содержащиеся в этой книге фактические данные по сей день не утратили своего интереса и значения; напротив, в свете событий последних лет многие из них приобретают особую значимость.

Большой цифровой и документальный материал, использованный в книге, показывает, как богатейшие 60 семейств Америки и примыкающие к ним круги финансового капитала через подчиняющийся им государственный аппарат влияют на управление страной, как они контролируют ее экономику, обеспечивая себе миллионные прибыли за счет народа, как финансовая зависимость всей системы народного образования от магнатов американского капитала дает последним возможность готовить для себя кадры специалистов, служащих им верой и правдой.

В книге поименно названы главы правящих семейств, вычислены размеры их богатства, показано их место в общественной жизни США. Таблица, приведенная на стр. 24—28, дает выразительную характеристику 60 семейств, расположенных по размеру их состояний. Следует, однако, отметить, что цифры собственных капиталов отнюдь еще не характеризуют действительную силу тех или иных семейств. Хотя семейство Морганов владеет, по данным Ландберга, суммой в 728 млн. долл., действительная сила этого крупнейшего гнезда финансовой олигархии определяется тем, что оно контролирует через свою банковскую сеть и участие в ряде компаний активы, исчисляемые суммой 30 млрд, долл. Группа Моргана непосредственно контролирует 41 корпорацию, в число которых входят 13 промышленных корпораций (в том числе такие, как Стальной трест, телефонная и телеграфная компания и др.), 12 корпораций, объединяющих компании общественного пользования, компании энергетических предприятий, которые охватывают до 37% всех мощностей по производству электроэнергии, 11 главных железнодорожных линий и 5 финансовых учреждений. Однако и эти данные не полные, ибо существует еще второй и третий круги компаний, которые подконтрольны корпорациям первого круга. А. Рочестер, например, считает, что если учесть все компании, связанные с домом Моргана, то окажется, что последний прямо или косвенно осуществляет контроль над активами свыше 72 млрд, долл., что превышает одну четверть всех капиталов американских корпораций. Фирма Морганов, как спрут, широко раскинула и глубоко запустила свои щупальцы в организм американского хозяйства.

Книга содержит богатый материал, разоблачающий подлинный облик американской «демократии», грозящей свободолюбивым народам порабощением и истреблением. В центральных главах (3—6) автор прослеживает процесс постепенного захвата монополистами государственного аппарата, их решающую роль в политических делах США, самый механизм господства финансовой олигархии. Эти главы дают красочную картину сращивания аппарата государства с монополиями, что составляет существо процесса развития государственно- монополистического капитализма.

Содержащиеся в этих главах данные разоблачают связь между 60-ю семействами и государственным аппаратом США в лице президента, губернаторов отдельных штатов, членов сената и конгресса и др. Знакомясь с этими данными, читатель приходит к выводу, что в США, более чем где бы то ни было, правительство является незаменимым слугой частного капитала. Скрупулезно рассматривая историю американских президентов за последние 50 лет, от Мак-Кинли до Гувера включительно, автор показывает, что все они были прямыми ставленниками и верными исполнителями воли крупнейших магнатов финансового капитала, без согласия которых попасть в Белый дом невозможно. Так президент Мак-Кинли был прямым орудием «Стандард ойл», за спиной которой стоял Рокфеллер. Теодор Рузвельт, пришедший ему на смену, был прямым ставленником Моргана. С первых ступеней до самой вершины своей политической карьеры Теодор Рузвельт был поднят моргановской кликой, и вся его политическая карьера была делом рук моргановских агентов. В свою очередь президент Тафт был креатурой Рокфеллера. Ни Тафт, ни Мак-Кинли в отличие от Теодора Рузвельта не прикидывались либералами, а прямо и непосредственно заявляли о своей верности финансовым тузам. Теодор Рузвельт, наоборот, не только не стремился афишировать внешним образом свою преданность монополистическому капиталу, но неоднократно выступал с «обличениями» по адресу трестов. Однако его антитрестовские выступления были не более не менее, как демагогическим приемом для маскировки его действительной политики услужения своим хозяевам. В действительности Теодор Рузвельт неизменно, как послушный школьник, представлял на предварительный просмотр магнатам капитала все свои послания и следовал их указаниям. Годы его президентства были периодом дальнейшего обогащения банкирского дома Морганов и окружающей его плеяды монополистов.

Пришедший на смену Тафту демократ Вудро Вильсон был ставленником влиятельной группы плутократов с Уолл-стрит, во главе которой стоял дом Моргана.

11очти за двадцать лет до того как была выдвинута кандидатура Вудро Вильсона на пост президента, пишет Ландберг, он уже находился в орбите Уолл-стрит. Магнаты знали о нем в 1912 г. так же хорошо, как о Мак-Кинли и Тафте, когда были выставлены кандидатуры последних.

Президент Гардинг, подобно Тафту и Мак-Кинли, происходил из штата Огайо — «империи» «Стандард ойл». «Гардинг в действительности был ставленником „Стандард ойл“, и поэтому вряд ли можно считать случайностью, что его правление насквозь пропиталось нефтью» (стр. 194). Президенты Кулидж и Гувер были марионетками Моргана. Кулидж безропотно подчинялся приказаниям Томаса Ламонта из банкирского дома Морганов и советовался с ним по каждому важному вопросу.

Все эти президенты были похожи друг на друга в основном — они были ставленниками финансового капитала и проводили политику, продиктованную монополистами. Различия между ними имели второстепенный характер и касались главным образом того, интересы каких клик они представляли, а также методов обеспечения интересов господствующей кучки плутократов.

В книге разоблачается механика выборов в США, показано, как проводилось их финансирование, что решало выдвижение того или иного кандидата. В этом отношении любопытна справка, что «место Нокса в сенате было куплено за 500 тыс. долл.». Читатель убеждается, что назначение послов в важнейшие страны неизменно согласуется с представителями 60 семейств, дающих свою санкцию или налагающих вето на ту или иную кандидатуру, и т. д.

Из материалов книги видно, что обе основные буржуазные партии США — республиканская и демократическая — послушно выполняют «социальный заказ» богатых семейств Америки и, по существу, находятся у них на содержании. Это также одна из старейших «традиций» политической жизни Соединенных Штатов. Типичны в этом смысле взаимоотношения крупнейшей американской нефтяной компании «Стандард ойл» с республиканской и демократической партиями. Глава компании — миллиардер Рокфеллер — оказывал щедрую финансовую помощь республиканцам, а его компаньон Оливер Пэйн — демократам. Такой порядок ставок «на любую лошадь» весьма выгоден магнатам капитала.

Дальнейший ход событий в годы после выхода книги «60 семейств Америки», в частности в послевоенный период, показал, что в обеих партиях выкристаллизовалось крайнее реакционное крыло, приверженцы которого, называющие себя формально республиканцами или демократами, фактически не отличимы друг от друга и тесно смыкаются в своей реакционной политике.

Еще более характерны данные о влиянии 60 семейств на выдвижение партиями и их съездами кандидатов накануне президентских выборов или выборов в сенат и конгресс. В дни этих политических кампаний либо сами магнаты, либо их доверенные лица активно и непосредственно вмешиваются в закулисную деятельность демократической и республиканской партий, тщательно следя за тем, чтобы необходимое большинство было обеспечено тем кандидатам, которые будут послушно выполнять волю 60 семейств. «Массовый» характер таких кампаний, с их предвыборным ажиотажем, пропагандистскими речами и газетной шумихой, является лишь своеобразной бутафорией, за которой делают свое дело подлинные «боссы».

В книге «60 семейств Америки» перед читателем развертывается обширная панорама фактов, цифр, событий, охватывающих несколько десятилетий. Здесь отражена непрерывная концентрация американской промышленности и финансовой мощи. Вместе с тем ряд материалов раскрывает широкие экспансионистские тенденции и интервенционистскую практику американского империализма.

Чрезвычайно интересны для советского читателя данные о вмешательстве «60 семейств Америки» во внутреннюю жизнь нашей страны, осуществлявшемся в 1917 г. под флагом деятельности Красного Креста. В 1917 г. миссия Красного Креста в Россию неусыпно работала в интересах Уолл-стрит. Целью ее деятельности было «предотвратить заключение Роасией сепаратного мира с Германией» (стр. 180), причем крупнейшим ее «достижением» был «подкуп достаточного количества делегатов Всероссийского демократического совещания с тем, чтобы совещание поддерживало Керенского и его программу продолжения войны» (стр. 180). Этот подкуп обошелся в 1 млн. долл., что было сравнительно небольшим расходом для «Дж. П. Моргана и К°», стоявших за спиной своих агентов и рассчитывавших получить при их посредничестве богатые горнорудные концессии от Временного правительства.

Любопытной иллюстрацией вмешательства Уоллстрит во внутренние дела иностранных государств служит свержение в 1911 г. диктатора Мексики Диаса, осуществленное при активной помощи компании «Стандард ойл». Агрессивные действия американской нефтяной монополии были вызваны отказом Диаса отменить налоги на вывозимую ею из Мексики нефть.

В «60 семействах Америки» читатель найдет, наконец, любопытные данные о безумном расточительстве «золотых династий», особенно красноречивые при сопоставлении с материалами, рисующими нищету миллионов голодающих безработных (в 1937 г. число безработных в США колебалось между 7,5 и 11 млн.), беспросветную нужду тех американских граждан, которые «собирали для еды отбросы из помойных ящиков».

Факты такого рода полностью изобличают антидемократический, антинародный характер общественного строя нынешней Америки.

Не менее показательны данные о неравномерном распределении богатств в США. В самом деле, чего стоят широковещательные декларации о демократизме американского образа жизни, если, по приводимым в книге данным, в 1926 г., например, 1% населения — самая богатая его прослойка — владел 59% всего богатства страны, группа в 12% владела 33% богатства, а остальные 87% населения — лишь 8%.

Многозначительны данные о распределении доходов: в 1929 г. 99% граждан страны имели доход менее 5 тыс. долл. Один же процент граждан, имевших доход 5 тыс. долл, и выше, получил 83% всего чистого дохода страны. Огромная часть населения США очень бедна: «большинство американцев не имеет ничего, кроме необходимой обстановки и носильной одежды» (стр. 2).

Культ доллара, царящий в США, накладывает уродливый отпечаток на все стороны американской жизни: власть денег, достигшая в США своего апогея, находит отражение в быту, в языке. Такие обороты речи, как: «Он стоит миллион долларов» или «Я чувствую себя, как миллион долларов», и т. п. стали бытовыми выражениями. И действительно, в США ценность человеческой личности измеряется суммой принадлежащих человеку денег. Польза того или иного человека для общества и его соответственное вознаграждение также определяется той суммой денег, какую он способен «сделать» (само выражение: «делаешь деньги?» — мэйк мони — является одной из форм приветствия). Разве не говорит сам за себя сообщаемый в книге факт, что доходы одного крупного специалиста по составлению рекламных объявлений в 20 раз превышают вознаграждение Эйнштейна — ученого с мировым именем.

Этот культ денег, это безграничное господство доллара, является альфой и омегой в жизни «респектабельного» американского общества. Если еще при президенте Тафте возник термин «дипломатия доллара», то с неменьшим основанием может итти речь и о «литературе доллара», «искусстве доллара», «прессе доллара» и т. п. Убеждение в том, что «доллар всемогущ», что все на свете продается и покупается, определяет не только отношения американских капиталистов между собой, но нередко и отношения США с другими капиталистическими государствами, пронизывая всю их политику; легко понять замешательство и раздражение «дипломатов доллара», когда им приходится иметь дело с людьми и странами, на которые эта власть доллара не оказывает никакого влияния. В этом одна из причин утверждений реакционной американской печати о «непо нятности» и «загадочности» политики Советского Союза и стран новой демократии.

Аморальность современного американского «высшего» общества очевидна даже с точки зрения буржуазной мо.рйли. Характерны в этом смысле приводимые в книге примеры, рисующие нравы капиталистической Америки. Взяточничество, подкуп и другие виды коррупции, интриги, крупные и мелкие аферы и мошенничество расцвели махровым цветом среди лицемерных и ханжествующих промышленных и денежных тузов. Если исключить мир уголовных преступников, то ни в одной прослойке населения США не было такого обилия судебных дел, как в среде американских миллионеров. Факт этот весьма показателен; конечно, из всех привлекавшихся к суду представителей «аристократии доллара» ни один не был осужден. Обычно к ответственности привлекается лишь мелкая рыбешка, всякого рода агенты и посредники в различных аферах, крупные же дельцы, подобно щуке в крыловской басне, пользуются полной безнаказанностью.

Несомненный интерес представляют для читателя, разделы книги, посвященные взаимосвязи 60 семейств и американской прессы. Если за истекшее время и произошли некоторые незначительные изменения (например^ отдельные издания сменили своих владельцев, появились новые издания и т. д.), то они коснулись лишь второстепенных деталей и не меняют сущности дела. Данные о продажности и зависимости прессы от крупных монополий приобретают немалую актуальность теперь, когда органы буржуазной прессы в США усердно рекламируют свою мнимую беспристрастность и объективность, а продажные борзописцы распинаются в своей честности и неподкупности. Деятельность современной буржуазной прессы может послужить прекрасной иллюстрацией к той характеристике «свободы» буржуазной прессы, которую дал в свое время Ленин: «Свобода печати в капита-, диетическом обществе — это значит свобода торговать печатью и воздействием на народные массы». (Собр. соч. т. XXIV стр. 423.) Американские капиталисты пре-, красно сознают, каким важным орудием может стать в их руках печать как средство обработки общественного мнения. Не щадя затрат, 60 семейств сколачивали «свою» прессу, упорно и настойчиво создавая свои органы, убирая с пути «непокорных» журналистов и редакторов, короче говоря, — превращая прессу в одну из своих монополий и одновременно осыпая ее деньгами, словно куртизанку.

Вся американская пресса принадлежит семьям, представляющим финансовый капитал США, или контролируется ими и представляет собой крупную инвестицию; служащую их особым классовым целям.

Весьма характерны фигуры некоторых представителей 60 семейств и их эмиссаров, обрисованные в книге. Таковы, например, Томас Ламонт, Бернард Барух и Уилл Хэйс. Первый из них — сам миллионер, один из приближенных к Моргану людей; Ламонт, в прошлом «наставник Вильсона и Гувера», вдохновитель планов Дауэса и Юнга, является одним из руководящих деятелей компании Моргана. Ламонт одновременно банкир, дипломат, политик и издатель. Этот международный финансист имеет колоссальные связи среди журналистов. Именно он в годы первой мировой войны выступал с «засекреченной» речью для узкого круга, в которой подчеркивал, что США особенно заинтересованы в том, чтобы война была как можно более длительной. Характерно, что одним из его друзей является журналист Уолтер Липпман. Любопытна фигура и Бернарда Баруха, который начал свою карьеру, спекулируя на бирже акциями медных компаний. Известным фабрикантом оружия Доджем, принадлежащим к кругу 60 семейств, Барух был выдвинут в годы первой мировой войны на пост председателя всесильного военно-промышленного комитета.

После второй мировой войны Барух в течение некоторого времени представлял интересы американского империализма на «атомном» поприще. Хэйс — лицемерный и прожженный политический делец — в прошлом церковный староста и одновременно крупный политический «посредник», сборщик выборных фондов, ловкий интриган и демагог. Последний этап его карьеры, не отраженный в книге, — руководство так называемой «комиссией Хэйса» по цензуре над кинофильмами; на этом посту он бдительно следил, чтобы фильмы прославляли и пропагандировали «американский образ жизни» и чтобы документальные фильмы о зверствах гитлеровцев не доходили до американского зрителя.

* * *

Вторая мировая война оказалась для 60 семейств чрезвычайно прибыльным делом — одной из наиболее рентабельных форм «бизнеса». Если в народных массах США существовало в известной мере понимание того, что участие в войне является вкладом в дело уничтожения гитлеризма, то американские компании и тресты видели в войне прежде всего источник обогащения и средство для последующего расширения своего экономического и политического влияния во всем мире. Надо отметить два важнейших последствия второй мировой войны для 60 семейств. Это, с одной стороны, значительное усиление процесса концентраций и, с другой, — непомерное увеличение прибылей.

Резко усилившаяся за годы войны концентрация производства в США привела к тому, что, как видно из данных, уже приводившихся в советской печати, в настоящее время две с половиной тысячи крупнейших американских заводов, обладающих огромной производственной мощностью, сосредоточены в руках небольшой группы монополистов. Чрезвычайно возросло количество предприятий-гигантов с 10 тыс. и более рабочих в каждом: в 1939 г. на предприятиях-гигантах работало 13% всех рабочих обрабатывающей промышленности, а в 1944—30,4%. Огромную роль в обогащении американских корпораций за время войны сыграло то важнейшее обстоятельство, что они управляли 79% всех предприятий, созданных правительством для нужд войны, и сосредоточили в своих руках подавляющее большинство контрактов на основные военные поставки. В докладе сенатской комиссии США названы восемь крупнейших финансовых групп, занимающих ведущее положение в американской экономике. Это компании Моргана, Куна и Лэба, Рокфеллера, Меллона и Дюпона, а также чикагская, кливлендская и бостонская финансовые группы. К ним надо добавить десяток крупнейших промышленных компаний, тесно связанных с ними узами взаимного участия, таких, как «Дженерал электрик компани», «Дженерал моторе», «Юнайтед Стейтс стал корпорейшн», «Америкен телефон энд телеграф компани», «Бетлехем стил корпорейшн», «Гудьир тайр энд раббер компани», «Интернэйшнл харвестер компани», «Стандард ойл оф Нью-Джерси», «Вестингауз электрик энд мэнюфэкчюринг компани» и некоторые другие. Эти корпорации финансового капитала играли определяющую роль в США и в довоенное время. Война еще более усилила мощь этой кучки монополистов и их роль в экономике и политике США. В связи с этим следует напомнить, что цифровые и документальные данные, приводимые в «60 семействах Америки», позволяют сделать вывод, что вытекающий из неуклонно развивающегося процесса концентрации капиталов рост промышленных корпораций не ослабил влияния и могущества богатейших семейств США. Господство кучки американских монополистов приобретает династический характер.

Снижение налогового обложения крупного капитала в послевоенные годы позволило американским монополистам сохранить свои прибыли на высоком уровне. Как сообщает «Лейбор ресерч ассосиэйшн» в бюллетене «Экономик ноутс» (за январь 1947 г.), чистая прибыль за истекший год после уплаты налогов достигает 12 млрд. долл. В связи с этим бюллетень пишет: «Эта цифра — самая крупная в истории. Она в несколько раз превышает недавние высокие прибыли и в четыре раза превышает уровень 1936—1939 гг.»... Тот же бюллетень «Экономик ноутс» в майском номере за 1947 г. отмечает, что по предварительным подсчетам сумма прибылей в первом квартале 1947 г. равнялась четвертой доле годовой прибыли в 17 млрд. долл. Финансовый еженедельник «Берроис» писал по этому поводу: «Первый квартал 1947 г. войдет в историю как период рекордных прибылей американских корпораций».

В «Экономик ноутс» приводятся последние данные о капиталах самой богатой прослойки населения США. По этим данным число собственников, обладающих богатствами в 250 тыс. долл., составляет около 49 тыс. чел., в 500 тыс. долл. — 21,5 тыс. чел. и в 1 млн.1— 11,5 тыс. чел. Кроме того в специальную рубрику выделено 950 чел. «сверхмиллионеров». Иными словами, львиная доля богатства и национального дохода США приходится на немногочисленную группу, составляющую менее '/?% населения США.

В то время как прибыли этого незначительного меньшинства достигли астрономических цифр, заработная плата и жизненные условия широких слоев трудящегося населения США за последние годы значительно снизились. Так, по данным цитировавшегося бюллетеня, еженедельный дефицит средней рабочей семьи, с точки зрения самого скромного прожиточного минимума, возрос до 25 долл. Согласно отчету бывшего заместителя начальника управления мобилизации и реконверсии Роберта Натана, к концу 1946 г. реальная заработная плата рабочих и служащих настолько сократилась, что лишь при повышении ее на 23% она будет доведена до уровня, существовавшего в январе 1945 г.

Стремясь удержать свои прибыли на высоком уровне, корпорации при содействии государственного аппарата США развертывают широкое наступление на жизненные интересы трудящихся, отвечающих им со своей стороны все более энергичным сопротивлением. Отсюда волна трудовых конфликтов в американской промышленности, прокатившаяся в послевоенные годы, и новый рост забастовочного движения в США.

Резкая активизация реакционных кругов монополистического капитала особенно ярко выразилась в реакционном антирабочем законодательстве федерального конгресса и законодательных собраний штатов и в широкой антикоммунистической кампании.

Снижение покупательной способности народных масс, сокращение внешнего рынка, резкое уменьшение долларовых запасов в Европе, в условиях огромного роста производственных мощностей, происшедшего во время войны, неминуемо будет все в большей мере сказываться на состоянии экономики США. В американском прогрессивном журнале «Уорлд эфферс» (май 1947 г.) приводятся некоторые признаки, служащие предвестниками надвигающегося кризиса — неизбежного спутника капиталистической экономики. По данным «Уорлд эфферс», число безработных в США достигло уже весной 1947 г. 6—8 млн. чел. (хотя официальная статистика ограничивается упоминанием цифры в 2 340 тыс. чел., подводя под рубрику безработных лишь «лиц, перманентно не имеющих работы и активно ищущих ее»).

Разрешения обостряющихся, трудностей и преодолев ния назревающего кризиса американские корпорации* ищут на путях внешней экспансии, «дауэсизации» Европы, экономического и политического закабаления тех стран, которые американский империализм облюбовал в качестве своих «сфер влияния» и объектов приложения капитала. Американский монополистический капитал стремится использовать свою возросшую производи ственную мощь и фактически монопольное положение на мировом рынке капиталов для внешней экономичен ской и политической экспансии. Этим целям и служит «доктрина Трумэна» и ее новое издание — «план Маршалла». Именно интересами корпораций и диктуется внешняя политика империалистических кругов США на современном этапе. Для лучшего понимания ее ис* токов могут оказаться весьма полезными, несмотря на свою десятилетнюю давность, многие фактические материалы книги «60 семейств Америки».

Ландберг дебютировал своей книгой «60 семейств- Америки» в 1937 г., когда подобные книги, носившие сенсационно-разоблачительный характер, но не шедшие дальше пожеланий либеральных реформ и воз* держивавшиеся от каких бы то ни было последовательных выводов, могли рассчитывать на успех в публике и вызвать шумиху в прессе. Такого рода выступление создало автору репутацию, благодаря которой он смог впоследствии продать за хорошую цену свое острое перо реакционным газетам и издательствам.

Ландберг долгое время работал в газете «Нью- Йорк геральд трибюн» корреспондентом на Уолл-стрит, что дало ему возможность накопить весьма обширный и интересный материал о финансовых аристократах Америки. Этот материал он и положил в основу книги «60 семейств», сыгравшей положительную роль, независимо от действительных намерений и побудительных мотивов автора в тот период. Но десять лет спустя, в 1947 г., Ландберг выступил с новой книгой*, полностью отвечающей новой литературной моде и широко рекламируемой буржуазной прессой. Эта книга (записанная в соавторстве с неким «доктором-психиатром» М. Фернхем) под зазывательным заглавием «Современная женщина — утраченный пол» рассчитана на самые низменные вкусы. Авторы пытаются трактовать в|сю современную и прошлую историю человечества под углом фрейдистских концепций, всячески смакуя сексуальную тему, столь модную за рубежом в период упадка буржуазной культуры. Реакционная сущность этой псевдонаучной книги, в которой решительно осуждается всякое участие женщины в общественной жизни, очевидна. Советский Союз, где полностью достигнуто подлинное раскрепощение женщины, где женщина стала полноправным, активным членом социалистического обществ,а, вызывает яростную ненависть авторов книги. Так, литературная и политическая биография самого Ландберга блестяще подтверждает положения его собственной книги о развращающем влиянии капиталистических монополий на прессу в США.

Ныне Ландберг перешел на сторону американской реакции и в своих новых «публицистических» выступлениях выполняет ее задания. Но помимо воли автора его первая книга о «60 семействах» продолжает оставаться обличительным документом, рисующим господство монополистического капитала в США. И поскольку фактические материалы, положенные в основу этой книги, обогащают наши сведения о деятельности американских монополий и истории их зарождения, она представляет несомненный интерес для советского читателя.

В. Рубин

Глава первая

ЗОЛОТЫЕ ДИНАСТИИ И ИХ СОКРОВИЩА

I

В настоящее время Соединенными Штатами владеет и правит иерархия из шестидесяти богатейших семейств, за которыми следует около девяноста семейств, обладающих меньшим богатством. За пределами этого плутократического круга имеется примерно триста пятьдесят других семейств, менее богатых и влиятельных, с годовым доходом в 100 тыс. долл, и выше.

Эти семейства являются жизненным центром современной промышленности олигархии, господствующей над Соединенными Штатами, действующей при демократической de jure форме правительства, за спиной которого со времени гражданской войны постепенно образовалось правительство de facto, абсолютистское и плутократическое по своему характеру. Это правительство de facto является действительным правительством Соединенных Штатов — неофициальным, незримым, скрывающимся в тени. Это — правительство денег в демократии доллара.

Нас будут интересовать главным образом шестьдесят семейств, хотя время от времени в нашем обзоре будут появляться представители следующих за ними девяноста семейств. Шестьдесят семейств держат в своих жадных руках чрезвычайно богатую страну. Богатство Соединенных Штатов намного превосходит все то, что было накоплено всеми государствами, народами и империями, напряженно трудившимися в поте лица вплоть до периода промышленного переворота. Так, например, прославленная Римская империя могла бы совершенно свободно поместиться на территории, простирающейся к западу от реки Миссисипи, причем еще осталось бы свободное место; площадь всей Европы немногим превышает Соединенные Штаты.

Конечно, дело не только в размерах; Китай также очень велик. Важно, что Соединенные Штаты занимают исключительное положение в отношении таких решающих экономических факторов, как накопленный капитал и оборудование, технические знания и возможности, природные богатства и рабочая сила. Но, как это ни парадоксально, огромная часть населения очень бедна: большинство американцев не имеет ничего, кроме необходимой обстановки и носильной одежды.

Наиболее крупные американские капиталисты наших дней имеют гораздо больший вес, чем та гордая аристократия, которая окружала Людовика XIV, царя Николая, кайзера Вильгельма и императора Франца-Иосифа, и обладают значительно большей властью. Могущество кардинала Ришелье, Меттерниха, Бисмарка и Дизраэли не превышало могущества таких нетитулованных граждан, как Дж. П. Морган, Эндрью У. Меллон, Джон Д. Рокфеллер, Генри Форд и Дюпоны.

Кризис 1929—1933 гг. не только не подорвал богатт ства и могущества шестидесяти богатейших семейств Америки, но даже укрепил их положение по сравнению с массой граждан, доведенных до нищеты. И хотя с тех пор, благодаря некоторому сокращению безработицы, многим и удалось выбраться из острой нужды, в стране продолжает существовать чудовищное неравенство, не оправданное никакими различиями в способностях или заслугах. Наряду с восстановлением спроса на рабочую силу, сократившим массу безработных с 20 млн. человек в 1932 г. до 10 млн. в 1937 г., была автоматически возобновлена выплата фантастических дивидендов и процентов группе, получающей самые большие прибыли и охватывающей не более шести тысяч взрослых людей.

Даже слепому ясно, что Соединенные Штаты являются клубком кошмарных противоречий. Эти противоречия не только создали самый богатый класс, какой только когда-либо знала история, но и породили колоссальную. может быть постоянную, армию нищих — безработных.

Это положение, в котором в значительной мере повинен сам народ, умело прикрашивается и расцвечивается ловкими апологетами в прессе и с кафедр, в школах и законодательных учреждениях. Эти марионетки доказывают, на радость себе и своим патронам, что накопление несметных богатств косвенно сопровождалось каким-то таинственным служением обществу, что благородные наследники экономических разбойников создавали великий стимул для общественного прогресса. В качестве выдающегося примера такого служения обществу называют Джона Д. Рокфеллера младшего.

Хотя авторы газетных передовиц распространяют подобные легенды без всякого стеснения, наиболее трезвые из магнатов сами почти никогда не отказываются о г названия грабителей, хотя признаются в этом лишь в тесном кругу друзей. Говорят, что Дж. П. Морган старший любил в шутку вести свою родословную от Генри Моргана, пирата XVII в., занимавшегося грабежом в водах Караибского моря; в честь этого предка он назвал свою яхту «Корсар» и выкрасил ее в черный цвет. Это повело к распространению на Уолл-стрит слухов, что Дж. П. Морган поднимал в открытом море флаг с черепом и скрещенными костями, оставляя американский флаг на втором месте. Ныне здравствующий Дж. П. Морган оставил за своей трансатлантической выкрашенной в черный цвет яхтой имя «Корсар».

Благодаря магическому действию тщательно контролируемой рекламы имя Рокфеллера стало ассоциироваться в общественном мнении с широкой благотворительной деятельностью. Какие к тому имеются основания, мы разберем после, но сейчас не мешает вспомнить, что по прихоти судьбы Джон Д. Рокфеллер — самый богатый человек в мире. То же самое следует сказать о его семье; в этом отношении ближе всех к ней только семейства Мицуи в Японии и Форда в Америке.

За 1924 г. федеральный налог на доходы Рокфеллера составлял 6 279 669 долл., что соответствует доходу в 15 млн. долл. Такому доходу соответствует, из расчета 5% годовых, капитал в 300 млн. долл., т. е. менее одной трети капитала, находящегося, согласно подсчетам авторитетов Уолл-стрит, под контролем Рокфеллера. Сверх того Рокфеллеры располагают значительными суммами, вложенными в не подлежащие обложению налогам ценные бумаги, главным образом в облигации займа, выпущенного штатом и городом Нью-Йорк; наконец, они систематически сокращают размеры налога на свои доходы посредством политики некоммерческих вложений, т. с. «благотворительности». Оценивая капитал Рокфеллера примерно в 1 млрд. долл, (не включая состоящие под его контролем фонды для «филантропических целей»), мы приходим к заключению, что личный доход Рокфеллера в 1924 г. составлял от 30 до 50 млн. долл. В этот подсчет не вошли состоящие под контролем Рокфеллера «благотворительные фонды», которые позволяют ему оказывать влияние на корпоративные, филантропические и просветительные учреждения и организации.

Годовой доход последнего русского царя составлял только 10—12 млн. долл., из которых он мог расходовать по своему усмотрению лишь небольшую часть, так как согласно установившемуся обычаю должен был содержать своих многочисленных родственников й поддерживать традиционный блеск своих дворцов.

Недвижимое имущество английской королевы Виктории, значительная часть которого находилась в районах лондонских трущоб, оценивалось в 9 млн. ф. ст. (около 45 мли. долл.); большая часть этих владений с доходом (примерно в 2 225 тыс. долл., если только первоначальный капитал не возрос благодаря доходам, принадлежит сейчас английскому королю [1 Fortune. IV, № 3, September 1931, р. 108.]. Король ежегодно получает из герцогства Ланкастерского 85 тыс. ф. ст. (около 425 тыс. долл.) и по цивильному листу, утвержденному парламентом, около 370 тыс. ф. ст. (приблизительно 1 850 тыс. долл) из средств государственной казны [2 New York Times, Decemher 5, 1936, pp. 3, 6.]. Доход короля не превышает 4 500 тыс. долл., причем часть суммы, получаемой по цивильному листу, заранее предназначается на благотворительность. Короче говоря, король получает средства для раздачи милостыни из общественной казны. Но его положение не более своеобразно, чем положение Рокфеллера, который может принимать позу альтруиста и благодетеля человечества лишь потому, что закон разрешает ему эксплоатировать в целях личной выгоды нефтяные ресурсы и производительные силы страны.

До первой мировой войны самым богатым аристократом Европы был эрцгерцог австрийский Фридрих, земельны е владения которого оценивались в 750 млн. долл. Но ни один европеец, ни один азиат никогда не были так богаты, как семейства Рокфеллеров, Фордов, Харкнессов, Вандербильтов, Меллонов и Дюпонов в Америке.

После смерти таких лиц, как Рокфеллер старший, журналисты начинают сравнивать их состояния с состоянием некоторых индийских князей, о богатстве которых сложились легенды. Однако индийские князья по сравнению с американскими миллионерами — просто-напросто нищие. Их богатство хранится в виде драгоценностей и земельных владений и не может быть быстро реализовано или переведено в другие формы; более того, их общество не применяет в широких масштабах технику, создающую богатства -Запада. Ценности же, принадлежа: щие американским миллионерам, могут быть в мгновение ока переведены в любую валюту мира, превращены ц земельные владения, в любые акции и ценные бумаги, Богатство индийских князей неподвижно, статично; богатство их американских антиподов мобильно и д^лта? мично. На мировых денежных рынках роль феодального богатства индийских князей равна нулю.

Быстрый рост крупных состояний в Америке, с колоссальным капиталом Рокфеллера во главе, свидетельствует, что хотя Соединенные Штаты были кстда-то страной политической демократии, теперь это время миновало. Граждане могут оставаться равными у избирательных урн, что не -имеет большого значения; .но они не равны у окошек банковских касс, и это имеет решающее значение. Создав компании «Стандард ойл компани», «Алюминум компани оф Америка», «Э. И. Дюпон де Немюр и К°», «Форд мотор компани» и другие .промышленные предприятия, Соединенные Штаты создали диктаторски управляемые, династические лениые владения, феодальные по своей природе, перед которыми старинные, коронные владения Романовых, Гогеицоллериов, Габсбургов и Ганноверского дома кажутся шаткими и призрачными.

Концентрация промышленного и финансового контроля в жадных руках миллионеров — посредством владения контрольным пакетом, юридических ухищрений, распыления частичных и не имеющих веса прав на владение среди тысяч бессильных держателей акций, облигаций, страховых полисов и среди мелких банковских вкладчиков — была предметом тщательного всестороннего изучения [1 H. W. Laidter, Concentration in American Industry: A. Rochester, Rulers of America: A. A. Berle, Jr., and G. C. Means, The Modern Corporation and Private Property.]. Но концентрация контроля совершалась также и более простыми и ясными путями, которые оставались незамеченными, — может быть по той причине, что они не отличались никакими техническими тонкостями, которые могли бы заинтересовать специалиста-исследователя, а может быть и потому, что в этих процессах не было ничего исторически нового.

Не умаляя значения того контроля, который господствующая клика владельцев осуществляет посредством корпораций, следует признать, что корпорации представляют собой лишь орудия в руках подлинных хозяев положения. Действительные центры контроля находятся не в корпорациях. Мало того, как указывают Анна Рочестер и Лейдлер, по деятельности корпораций нельзя вообще судить о том, как далеко заходят контроль и концентрация капитала в руках той узкой группы, которая действует через посредство компаний.

В капиталистическом обществе, так же как и в феодальном, центрами контроля частного капитала остаются союз компаньонов, семья или группа, связанная родственными узами. Почти во всех случаях именно семья руководит банками и банковскими объединениями, которые, как показывает Анна Рочестер, осуществляют контроль над корпорациями.

В настоящее время, так же как два-три столетия назад или во времена Римской империи, семья безраздельно управляет капиталом, собирает его, охраняет и передает из поколения в поколение*. Поскольку семья (в отличие от сравнительно новой формы — корпорации) является частной ячейкой и потому при строжайшем соблюдении законов может скрывать свои дела от общественного расследования, она легко может вступать в объединения официального характера и служить ширмой для секретных финансовых сделок. Семья — священный институт, и никакие правительственные организации не могут вмешиваться в ее дела, не нарушая укоренившихся предрассудков. Правда, объединение компаньонов носит более частный характер, чем корпорация, но и оно теперь открыто для политического расследования. Только семья предоставляет спокойное убежище от вмешательства демократических методов расследования, причем в отношении практических финансовых целей она стоит не вне закона, а над законом.

II

В течение многих десятилетий семейства американских капиталистов непрерывно укреплялись браками между членами этих семейств. Состояния, объединенные таким образом, переходили к детям, которые в свою очередь сочетались браками с отпрысками других богатых семейств. Заключалось также большое количество браков с членами семейств, принадлежащих к правящим классам Европы; но они имели меньшее социальное, политическое и экономическое значение, чем брачные союзы между американскими миллионерами, так как европейцы — в большинстве случаев обедневшие аристократы — очень редко способствовали увеличению состояний своих американских партнеров. Главный капитал европейцев заключался в наследственных титулах, утонченных манерах, иногда в одном или двух запущенных поместьях и паспортах, открывающих дверь в мир снобов. Зато американские доллары путем брачных союзов весьма реальным образом шли на восстановление сотен пришедших в упадок европейских поместий — иронический дар американской демократии народам Европы. Густав Майерс насчитал в 1909 г. пятьсот подобных браков. В настоящее время это число может быть увеличено в шесть или восемь раз.

Брачные союзы между состоятельными американцами имели гораздо большее социальное значение. Всякая возможность распыления крупного богатства в результате распределения его между многочисленным потомством от браков богатых с бедными была предотвращена практикой браков богатых с богатыми. За немногими исключениями, все самые богатые американцы связаны между собой многообразными семейными узами, совершенно так же, как они связаны руководством многочисленными предприятиями и совместным участием в экономических и социальных мероприятиях. «Общность интересов» богатых, которой публично выражал свое почтение Дж. П. Морган старший, почти полностью превратилась в общность семейных интересов.

Если другие факторы останутся неизменными, то система браков между семействами миллионеров приведет через одно-два поколения к тому, что все крупные американские капиталисты станут близкими родственниками — братьями родными, двоюродными и троюродными. Существует уже много людей, в жилах которых течет кровь Рокфеллеров. Вандербильтов, Харкнессов, Уитни, Пэйнов и Стиллменов. Имеются и такие, в жилах которых «голубая кровь» Европы смешалась с кровью Джона Д. Рокфеллера старшего, Джона Астора I, Корнелиуса Вандербильта I, Маршалла Фильда, Э. Г. Мэнвиля и многих других представителей этого класса.

Рокфеллеры заключили много браков, имеющих большое финансовое значение. Дочь покойного сенатора Нельсона У. Олдрича, богатого коммерсанта и владельца предприятий общественного пользования в Род-Айленде, вышла замуж за Джона Д. Рокфеллера младшего. Таким образом ее брат Уиптроп У. Олдрич стал шурином Рокфеллера. Экономическое и финансовое значение этого союза подтверждается стратегической ношением, занимаемой Олдричем на посту председателя банка «Чейз нэйшнл бэнк», контролируемого Рокфеллером и являющегося самым крупным банковским предприятием страны. Дедами детей Рокфеллера младшего являются покойный Рокфеллер старший и покойный сенатор Олдрич, который в свое время орудовал в сенате Соединенных Штагов сначала в пользу Моргана, а затем в интересах рокфеллеровской клики.

Айзабел Дж. Стнллмеи, дочь Джеймса Стиллмена, стала женой Перси А. Рокфеллера, а С. Элзю Стиллмен — женой Уильяма Дж. Рокфеллера. Так был скреплен родственными связями финансовый союз, существовавший между Уильямом Рокфеллером, братом Джона Рокфеллера, и руководителем банка «Нэйшнл сити бэнк оф Нью-Йорк». Джералдин Стиллмен Рокфеллер стала женой Марселлуса Хартли Доджа, соединив своим замужеством Рокфеллеров и Стиллменов с пятидесятимиллиопиым состоянием, сколоченным во время гражданской войны оружейной компанией «Ремингтон» и позднее — «Фелпс Додж корпорейшн». Дж. Стиллмен Рокфеллер, сын Уильяма Дж. Рокфеллера и внучатный племянник Джона Д. Рокфеллера, женился на Нэнси К. С. Карнеги, внучатной племяннице Эндрью Карнеги; сын, родившийся от этого брака в 1930 г., был назван Эндрью Карнеги Рокфеллер.

Эдит Рокфеллер, сестра Рокфеллера младшего, вышла замуж за Гарольда Ф. Маккормика, унаследовавшего капитал компании «Интерпэйшнл харвестер». Их сын Фаулер, внук Рокфеллера старшего и Сайруса X. Маккормика, изобретателя жатвенной машины, женился позже на Фифн Стиллмен, разведенной жене Джеймса А. Стиллмена и матери супруги Генри П. Дэвисона младшего, теперешнего компаньона Моргана. Нельсон А. Рокфеллер, сын Рокфеллера младшего, женат на дочери Дж. D. Робертса, бывшего президента железнодорожной компании «Пенсильваниа рейлродс». Эмма, дочь Уильяма Дж. Рокфеллера и Элзи Стиллмен Рокфеллер, вышла замуж за Дэвида Хантера Мак-Алппна. Их сын Уильям Рокфеллер Мак-Алпин женился позже на Мэрион Энджел, дочери почетного президента Иэльского университета.

Это лишь несколько примеров связей Рокфеллеров с богатыми семьями; конечно, некоторые Рокфеллеры заключали браки с представителями семейств, стоящих и за пределами этого денежного круга. Богатые семейства, с которыми породнились Рокфеллеры, в свою очередь породнились путем браков с другими богатыми семействами, так что можно проследить почти непрерывную линию родственных связей, соединяющих Рокфеллеров с половиной шестидесяти богатейших семейств Америки. Так, например, Мэри Э. Стиллмен стала женой Эдуарда С. Харкнесса («Стандард ойл»). Энни Стиллмен, как мы уже отмечали, — жена Генри П. Дэвисона младшего. Наконец, Стиллмены породнились также с семейством Пратт («Стандард ойл»).

Могущественные Уитни, компаньоны Рокфеллеров, Харкнесссв и Праттов по первоначальному тресту «Стандард ойл», также соединяли свои богатства с другими богатствами путем браков. Уильям К. Уитни, доверенный Рокфеллера старшего, женился на Флоре Пэйн, наследнице другого рокфеллеровского компаньона. Харкнессы и Флэглеры («Стандард ойл») также породнились браком, и правящий глава этой линии «Стандард ойл» носит имя Гарри Харкнесс Флэглер.

Ознакомление с брачными союзами Вандербильтов обнаруживает аналогичную тенденцию. Один из Вандербильтов женился на Вирджинии Фэр, дочери сенатора от штата Калифорния Джеймса Фэра, и ввел таким образом в орбиту ’Вандербильтов состояние семьи Фэров, основанное на сказочно богатых Офировских серебряных рудниках. Джеймс Уотсон Уэбб, потомок коммодора Корнелиуса Вандербильта, женился на Электре Хэвмейер (сахарная компания «Америкен шугар рефайнинг компами»), которую теперь считают одной из самых богатых женщин Америки. Дочь Корнелиуса Вандербильта II стала женой Гарри Пэйна Уитии, магната «Стандард ойл», а дочь Уильяма Генри Вандербильта вышла замуж за Маккея Туомбли; после смерти мужа она тоже стала одной из богатейших женщин Америки.

Эти династические союзы так многочисленны и так переплетаются между собой, что исчерпывающее перечисление их превратило бы эту книгу в генеалогическое исследование. Среди династических браков, умноживших и закрепивших добычу первоначальных американских рыцарей с большой дороги, мы можем отметить такие, как брак Мэри Л. Дьюк, «табачной наследницы», с Энтони Дрексель Биддлом и женитьба ее брата на сестре Биддла; брак Лилли Гарриман с одним из представителей семейства Хэвмейер и брак Корнелии Гарриман с одним из представителей семейства Джерри; брак Марджори Дж. Гульд с одним из Дрекселей; брак внучки Джорджа Ф. Бейкера с членом семейства Скифф; брак Руфи Ханна (уголь, железо и сталь) с одним из представителей семейства Маккормик; брак Дорис Дьюк с Джеймсом X. Р. Кромуэлом, сыном Э. Т. Стотсбэри — жены компаньона Моргана старшего в Филадельфии, — ранее женатым на Дельфине Додж (автомобили); брак Маргарет Миллон с одним из представителей семейства Лоулин (сталь); браки Марджори Пост (Постум) и Эдны Вулворт (магазины стандартных цен — «пять и десять центов») с представителями семейства Хаттон; Диринги («Интернэйшнл харвестер компани») породнились с семейством Маккормик («Интернэйшнл харвестер»), и т. д.

Браки капитала с капиталом стали распространенным явлением в этом мире. Возьмем наугад любой брак за последние пятнадцать лет: мы увидим, что Джилберт У. Каи, сын Отто X. Кана, женился на дочери Джорджа Уилана, главы табачной компании «Юнайтед сигар сторс»; Эдит Стюйвесант Вандербильт, вдова Джорджа У. Вандербильта, вышла замуж за Питера Гойлита Джерри из штата Род-Айленд, унаследовавшего два крупных состояния; Рахиль Литтлтон Вандербильт, сводная сестра Мартина У. Литтлтона, адвоката корпорации, и разведенная жена Корнелиуса Вандербильта младшего, вышла замуж за Джаспера Моргана, племянника Дж. П. Моргана; Маргарет Д. Кан, дочь Отто Кана, вышла замуж за Джона Бэрри Райана младшего, внука Томаса Форчюна Райана; Маргарет Карнеги Перкинс, внучатная племянница Эндрью Карнеги, вышла замуж за Джона Спира Лоулина, ‘происходящего из династии Джонсов и Лоулинов (сталь); Эстер Дюпон, дочь Ламмота Дюпона, вышла замуж за Кэмпбела Уира (сталь); У. А. Гарриман, сын Э. X. Гарримана, женился на Мэри Нортон Уитни, разведенной жене Корнелиуса Вандербильта Уитни, который является сыном Гарри Пэйна Уитни.

Лишь в немногих случаях большие состояния возникли с самого начала на династической основе. Центром одного из таких крупных состояний является банкирский дом «Кун, Лэб и К°», основанный в середине XIX в. как торговое предприятие Абрагамом Куном и Соломоном Лэбом. Джейкоб X. Скифф, приехавший из Германии, женился на дочери Лэба Терезе и уговорил своих компаньонов открыть на Уолл-стрит частный банк. Поль М. Уорберг, из немецко-еврейского банка в Гамбурге, переселившись в Америку, стал их компаньоном и женился на Нине Лэб. Его брат Феликс М. Уорберг женился на Фриде Скифф, и отдельные ветви первоначальных компаньонов смешались друг с другом через Уорбергов, главным представителем которых является в настоящее время политически агрессивный Джеймс П. Уорберг, сын Поля М. Уорберга и Нины Дж. Лэб, он же — двоюродный брат оставшихся в живых Скиффов. Отто X. Каи, компаньон этого дома, женился на Эдди Ульф, дочери другого первоначального компаньона. Как мы отмечали, в последующие годы династия Уорбергов — Кунов — Лэбов — Скиффов — Кадов путем брачных союзов соединилась с громадными состояниями Джорджа Ф. Бэйкера и Томаса Форчюна Райана, которые в свою очередь путем брачных союзов соединились с другими крупными капиталами.

За исключением брачных союзов, заключенных внутри компании «Стандард ойл» еще в давнее время, браки между основными наследниками самых крупных состояний до сих пор были немногочисленны, и только в нескольких случаях имели место браки по расчету. Простое психологическое объяснение брачных союзов капитала с капиталам заключается в подозрительности богачей, не доверяющих искренности побуждений тех, кто не богат, когда дело касается заключения брака. Они боятся охотников за состоянием, и вполне справедливо, так как было много случаев, когда люди, не принадлежавшие к их кругу, получали путем брака законные права на семейные капиталы.

Одна из причин браков богатых с богатыми заключается в том, что миллионеры очень редко поддерживают светские связи с небогатыми людьми. Но каковы бы ни были причины, большие состояние связаны между собой матримониальными узами не меньше, чем совместными владениями; поэтому во многих случаях нельзя говорить об отдельном лице как о представителе какого-либо одного капитала. В 1936 г. президент Франклин Д. Рузвельт, раздосадованный напад: ками газет, принадлежащих миллионерам или находящихся под их контролем, в гневе образно назвал этих людей «экономическими роялистами». Но и в самом прямом смысле этого слова сотни отпрысков богатых семейств являются членами аристократических или королевских домов. Среди богатых семейств Америки можно найти очень мало таких, ни один член которых не упоминался бы в Готском альманахе или в Бэрковском справочнике о титулованных особах.

Так, Анита Стюарт, .сестра Уильяма Райнлендера Стюарта, супруга покойного претендента на португальский трон, носит титул принцерсы Браганцской. Дочь Бесси Рокфеллер вышла замуж за маркиза де Куэвас; дети Куэвас, правнуки Рокфеллера старшего, являются полноправными и . законными испанскими грандами.

Уильям Уолдорф Астор добровольно вышел из американского гражданства (сохранив, правда, все свои владения) и. магией денег был превращен в английского лорда. Ему наследовал Уильям Уолдорф, виконт Астор Хивер, имеющий четырех сыновей и одну дочь, которые, хотя и принадлежат по своему рождению к английской аристократии, являются потомками скряги Джона Джейкоба Астора I, человека, занимавшегося ввозом флейт, спекуляцией земельными участками и торгозлей мехами. В Англии Асторы высоко поднялись по общественной лестнице и породнились с королевской семьей — в 1929 г. Рэчсл Спендер Клей, внучка первого лорда Астора, вышла замуж за Дэвида Боуэс-Лайона, брата Елизаветы, теперешней королевы английской.

Сестра Винсента Астора стала женой князя Сергея Оболенского. Анна Гульд была замужем сначала за графом Бони де Кастслляи, потом за герцогом де Талсйраиом. Миллисент Роджерс («Стандард он л») была сначала графиней фон Сальм, затем стала женой богатого аргентинца. Дочь Леви 3. Лейтера, чикагского компаньона Маршалла Филда I, вышла замуж за лорда Керзона, ставшего позже вице-королем Индии. Клара Хантингтон, приемная дочь железнодорожного магната Коллнса П. Хантигтона, стала княгиней Хатцфельдт-Вильденбург. Барбара Хаттон (Вулворт) после развода с князем Алексеем Мдивани стала графиней ХаугБиц-Ревснтлоз. Этель Филд, дочь Маршалла Филда I, стала лэди Битти, женой адмирала и матерью пэра Англии.

Вивьен Гульд вышла замуж за лорда Десиса. Глэдис Вандербильт вышла замуж за графа Ласло Сеченьи. От этого брака родилось пять человек детей, в жилах которых кровь Вандербильтов смешалась с кровью благородного мадьярского рода. Копсуэло Вандербильт стала герцогиней Мальборо; в результате этого брака, впоследствии расторгнутого, появилось двое детей — теперешний герцог Мальборо и лорд Айвор Спенсер Черчилль. Эстел Мэнвиль, дочь Хайрама Э. Мэнвиля (асбест), вышла замуж за графа Фольке Бсрнадотта, племянника шведского короля; сын их носит титул графа Висборг. Дороги Пэйджст, чья мать была дочерью Уильяма К. Уитни («Стандард ойл»), является двоюродной сестрой «Джока» и «Сонни» Уитни. Отец ее, Олмерик Хью Пэйджет, носит титул лорда Куинсборо.

Европейские аристократы американского происхождения получают, вероятно, большие доходы, чем лица, стоящие на той же ступени общественной лестницы, но не имеющие американских предков и американского наследства. Так американские трудящиеся не только создают средства для процветания роскошных американских поместий, ,но и поддерживают многие замки в далекой Европе.

Форды, Меллоны и Дюпоны менее известны своими браками, хотя Эндрью Меллон, подобно многим другим американским магнатам, женился на богатой англичанке и имеет от нее детей. Возможно, что из трансатлантических боа кое наиболее важными по своим последствиям были браки между богатыми нетитулованными англичанами и американцами, связавшие капиталистов обеих стран сентиментальными узами, подобно тому как дом Моргана и международная торговля связывают их узами финансовыми и экономическими. Маккормики, Асторы, Филды и другие соединились такими связями с британскими капиталистами; невозможно перечислять здесь все эти браки, ибо они слишком многочисленны.



Поделиться книгой:

На главную
Назад