Ария взяла со стола свой карандашный набросок – изображение Эли, стоявшей у школы.
– Я нарисовала это еще до того, как мы стали подругами.
Спенсер подняла со столика браслет, подаренный Эли после происшествия с Дженной, подняла осторожно, двумя пальцами, словно он был измазан соплями.
– Про-щай, – прошептала она решительно.
Ханна, закатив глаза, бросила в пакет сложенный листок бумаги. Что это такое, она не потрудилась объяснить.
Эмили смотрела, как Спенсер взяла черно-белую фотографию – на снимке Эли стояла рядом с Ноэлем Каном, совсем еще юным. Они оба смеялись. Фотография показалась Эмили знакомой, и она схватила Спенсер за руку, не давая ей бросить снимок в пакет.
– Откуда у тебя это?
– Из школьного ежегодника. Еще когда я была в редколлегии, – смущенно призналась Спенсер. – Помнишь, готовилась фотовыставка в память об Элисон? Этот снимок валялся на полу в монтажной.
– Не выбрасывай, – попросила Эмили, игнорируя суровый взгляд Мэрион. – Она здесь так хорошо получилась.
Спенсер вскинула брови, но без лишних слов положила фотографию на столик из красного дерева, где стояла большая модель Эйфелевой башни из кованого железа. Эмили переживала гибель Эли тяжелее, чем остальные подруги. Лучшего друга, чем Элисон, у нее никогда не было – ни до, ни после. К тому же Эли была первой любовью Эмили, первой девочкой, с которой она поцеловалась. Эмили вообще не хотела участвовать в этих символических похоронах. Ее вполне устраивало, что вещи, напоминающие ей об Эли, лежат на тумбочке у кровати. Пусть бы и лежали там вечно.
– Ну что, все? – Поджав ярко накрашенные губы, Мэрион туго затянула пакет и передала его Спенсер. – Обещайте, что закопаете. И вам сразу станет легче. Честное слово. И, думаю, девочки, вам следует собраться вместе во вторник. Ясно? Это ваша первая неделя после каникул, хочу, чтобы вы держались вместе, справлялись друг о друге. Выполните мою просьбу?
Девочки хмуро кивнули. Вслед за Мэрион они прошли в большой мраморный зал Хастингсов, оттуда – в холл. Мэрион попрощалась, села в свой синий
В холле раздался бой высоких напольных часов. Спенсер заперла дверь и повернулась к подругам. На ее руке болтался черный мусорный пакет с красными завязками.
– Ну что? – произнесла она. – Будем закапывать?
– Где? – тихо спросила Эмили.
– Может, у амбара? – предложила Ария, ковыряя дырку на своих красных легинсах. – По-моему, подходящее место. Там мы в последний раз… ее видели.
Эмили кивнула, чувствуя, как у нее сдавило горло.
– Ханна, а ты что думаешь?
– Как скажете, – буркнула та, словно жалела, что вообще пришла.
Подруги надели пальто и сапоги и потопали по снегу на задний двор. Шли молча. Благодаря ужасным посланиям «Э» они снова сблизились, однако после того как Йену было официально предъявлено обвинение в суде, Эмили мало общалась с девочками. Она пыталась организовать их совместные вылазки в торговый центр
Справа находился дом, принадлежавший раньше ДиЛаурентисам. Деревья и кустарники, отделявшие их двор от участка Хастингсов, стояли голые; заднее крыльцо обледенело. Обочина перед домом, утыканная свечами, заваленная цветами, мягкими игрушками и фотографиями, все еще оставалась местом поклонения Элисон, но фургоны новостийщиков и съемочные группы, целый месяц стоявшие там лагерем после того, как было обнаружено тело, слава богу, исчезли. Сейчас телерепортеры и прочие представители СМИ околачивались вокруг здания роузвудского суда и тюрьмы округа Честер в надежде добыть новые сведения о предстоящем судебном процессе по делу Йена Томаса.
Дом теперь занимала семья Майи Сен-Жермен, бывшей возлюбленной Эмили. На подъездной аллее стоял их внедорожник
Остальные ушли вперед, уже выходили на задний двор, граничивший с участком ДиЛаурентисов. Эмили припустила за ними трусцой, носками сапог загребая грязную кашицу под ногами. Слева стоял амбар Спенсер – место проведения их самого последнего ночного девичника. За ним начинался густой лес, простиравшийся более чем на милю. Справа от амбара, во дворе, зиял наполовину вырытый котлован, где было найдено тело Эли. Желтая лента, которой полицейские оградили место обнаружения трупа, в отдельных местах упала и теперь была почти погребена под снегом, но вокруг виднелось множество свежих следов, вероятно, оставленных любопытными зеваками.
Эмили со страхом взглянула на яму. Какая
– Кошмар, да? – тихо заметила Ария, тоже смотревшая на яму. – Все это время Эли была здесь.
– Хорошо, что ты вспомнила, Спенс, – сказала Ханна, ежась от холода. – А то Йен и сейчас гулял бы на свободе.
Ария побледнела и выглядела обеспокоенной. Эмили кусала ноготь. В день, когда арестовали Йена, они сообщили полиции, что вся информация о событиях того далекого вечера содержится в дневнике Элисон: согласно самой последней записи во время «пижамной вечеринки», которой подруги решили отметить окончание седьмого класса, она планировала встретиться с Йеном, своим тайным возлюбленным. Эли поставила Йену ультиматум: либо он порывает с сестрой Спенсер, Мелиссой, либо она предает огласке их отношения.
Но главным аргументом для полиции послужило свидетельство Спенсер, наконец-то вспомнившей подробности того вечера, которые она на протяжении многих лет блокировала в своем сознании. После ссоры со Спенсер, произошедшей у амбара Хастингсов, Эли побежала на встречу к кому-то – как потом выяснилось, к Йену. С тех пор ее больше никто не видел, и все резонно предположили, чем окончилось то свидание. Эмили никогда не забудет, как Йен неровным шагом вошел в зал судебных заседаний и посмел заявить о своей непричастности к убийству Эли. После того как судья распорядился оставить обвиняемого под стражей до предварительного слушания, лишив его права быть отпущенным под залог, и полицейские повели Йена из зала, он обжег подруг злым взглядом, словно говоря: «Вы, девочки, связались не с тем человеком». Он явно считал, что арестован из-за них.
Эмили всхлипнула, и Спенсер наградила ее суровым взглядом.
–
Эмили согревала пальцы своим дыханием, остальные молча кивнули. Лопатой, которую она прихватила из гаража, Спенсер принялась выковыривать комья из мерзлой земли. Выкопав достаточно глубокую яму, она бросила туда мусорный пакет. Он тяжело плюхнулся вниз. Вчетвером они забросали яму землей и снегом.
– Итак? – Спенсер оперлась на лопату. – Скажем что-нибудь?
Подруги переглянулись.
– Прощай, Эли, – наконец промолвила Эмили. Глаза наполнились слезами, наверное, в миллионный раз за месяц.
Ария глянула на нее и улыбнулась.
– Прощай, Эли, – повторила она и посмотрела на Ханну. Та, пожав плечами, тоже произнесла:
– Прощай, Эли.
Ария взяла Эмили за руку, и она испытала… облегчение. Узел в животе развязался, из шеи ушло напряжение. И воздух вдруг стал таким благоуханным, словно был напоен ароматом свежих цветов. Эмили почувствовала, что Эли – милая, чудесная Эли из ее воспоминаний – сейчас здесь, с ними, говорит, что все будет хорошо.
Эмили обвела взглядом подруг. Их лица освещали безмятежные улыбки, будто они тоже что-то почувствовали. Возможно, Мэрион была права, и ритуал символического погребения действительно сотворил чудо. Пришла пора оставить в прошлом события ужасной осени; убийца Эли пойман, кошмар, устроенный «Э», позади. Осталось только ждать более спокойного и счастливого будущего.
Солнце быстро опускалось за кроны деревьев, окрашивая небо и снежные сугробы в молочно-лавандовый цвет. На ветру медленно вращались крылья мельницы Хастингсов. У большой сосны затеяли возню белки. «Если одна из белок взберется на дерево, отныне в моей жизни будут царить мир и покой», – загадала Эмили, вспомнив игру в приметы, которую знала много лет. И только она так подумала, как одна из белок запрыгнула на сосну и помчалась по стволу на самый верх.
2
Мы – одна семья
Полчаса спустя Ханна Марин влетела к себе домой, прижала к груди миниатюрного добермана Кроху и, швырнув на диван в гостиной сумочку из змеиной кожи, крикнула:
– Простите, опоздала.
В кухне витали запахи томатного соуса и чесночного хлеба. Отец Ханны, его невеста Изабель и ее дочь Кейт уже сидели в столовой. В центре обеденного стола стояли керамические миски с пастой и салатом, перед пустым стулом Ханны – тарелка с резными краями, салфетка и высокий бокал с минеральной водой
Ханна плюхнулась на свое место, стараясь не замечать обращенных на нее взглядов. Отец улыбался ей. Изабель корчила гримасы – то ли силилась не пукнуть, то ли выражала разочарование тем, что Ханна опоздала на семейный ужин. Кейт, напротив, склонив голову набок, смотрела на нее с жалостью. И Ханна точно знала, кто из них заговорит первым.
Кейт пригладила свои раздражающе прямые каштановые волосы и округлила глаза.
– Встречалась с психологом?
– Угу. – Ханна с жадностью приникла к бокалу с водой, отпив огромный глоток.
– И как все прошло? – спросила Кейт, имитируя интонации Опры Уинфри. – Помогает?
Ханна презрительно фыркнула. Честно говоря, она считала встречи с Мэрион полнейшей ерундой. Может быть, остальным девочкам и удается жить как ни в чем не бывало после гибели Эли и «Э», но ведь она-то потеряла не одну лучшую подругу, а сразу двух. Каждую минуту что-нибудь напоминало ей о Моне: когда она выпускала Кроху побегать на обледенелый задний двор в клетчатом жакете
Девушке очень не нравилось, что ее будущая сводная сестра знала в подробностях о событиях этой осени, особенно то, что Ханну пыталась убить лучшая подруга. Правда, об этом знал весь Роузвуд – благодаря местным СМИ. К тому же (и это было самым невероятным) всю страну захлестнула анонимомания. Со всех концов приходили сообщения от школьников, получавших послания от некоего «Э», который на поверку оказывался бывшим бойфрендом или завистливым одноклассником. Ханна и сама получила несколько записок от ложного Анонима, но это был просто спам: «Мне известны все твои грязные секреты! Кстати, хочешь приобрести три новые мелодии для телефона за один доллар?»
Кейт не сводила взгляда с Ханны, возможно, ожидая, что та начнет изливать душу. Ханна быстро сунула в рот кусок чесночного хлеба и принялась энергично жевать, чтобы избавить себя от необходимости отвечать. С тех пор как Кейт и Изабель переступили порог ее дома, Ханна запиралась в своей комнате, отправлялась в торговый центр
Ханна старалась бывать дома как можно меньше, потому что всякий раз, увидев дочь, отец давал ей мелкие поручения, которые следовало выполнять вместе с Кейт: убрать лишнюю одежду из новенького шкафа в комнате Кейт, вынести мусор, расчистить от снега дорожку, ведущую к дому. Ну вот, здравствуйте! А на что тогда домработницы и снегоуборочные службы? Эх, если б эти снегоуборочные службы заодно убрали и Кейт!
– Ну, девочки, рады, что завтра снова в школу? – Изабель намотала на вилку спагетти.
Ханна повела плечом, и правая рука тут же привычно заныла. Она сломала руку при падении, когда Мона сбила ее, – еще одно милое напоминание о том, что дружба с этой девушкой была фикцией.
–
Мистер Марин и Изабель просияли. Ханна так крепко стиснула зубы, что у нее свело челюсть. С тех пор как Кейт приехала в Роузвуд, она только и твердила о том, в каком восторге, что будет учиться в частной школе. Ну и пусть себе учится. Школа большая. Ханна планировала никогда с ней там не пересекаться.
– Это не школа, а целый город. – Кейт изящно промокнула губы салфеткой. – Для каждого предмета – свое здание: корпус журналистики, научная библиотека, оранжерея. Да я там просто потеряюсь. – Она намотала на указательный палец прядь своих каштановых волос. – Я буду очень рада, Ханна, если ты проведешь для меня экскурсию.
Ханна чуть не прыснула со смеху. Кейт выразила свою просьбу тоном, более фальшивым, чем солнцезащитные очки
Не тут-то было. Когда Ханна вернулась в Филадельфию, ее ждал сюрприз. Мало того что Кейт проболталась, она еще и наябедничала мистеру Марину о перкоцете[7] в сумочке Ханны. Отец до того рассердился, что отправил ее к матери… и несколько недель не разговаривал с дочерью.
– Конечно, Ханна все тебе покажет, – поспешил вмешаться мистер Марин.
Ханна сжала под столом кулаки и растерянно произнесла:
– Ой… я с удовольствием, но в школе у меня столько дел!
Отец приподнял брови.
– Ну, тогда, может, перед уроками или во время обеда?
Ханна прикусила губу.
Склонившись над раковиной, Ханна тужилась вхолостую и говорила себе: «
Эли вошла в ванную как раз в тот момент, когда Ханна выдавливала из себя рвотные массы по второму разу. Она пообещала не выдать секрет подруги, но с тех пор Ханна многое узнала об Эли. Той было известно немало чужих тайн, и она постоянно плела интриги. Например, сказала Ханне и остальным девочкам, что Дженна пострадала по их вине, хотя на самом деле идея с фейерверком принадлежала самим Элисон и Дженне. Если бы, выйдя из ванной, Эли прямиком вернулась к Кейт и все ей рассказала, Ханну это ничуть бы не удивило.
Через несколько минут тошнота прошла. Девушка сделала глубокий вдох, выпрямилась, достала из кармана свой
Листая список контактов, она вдруг сообразила, что ей некому послать эту эсэмэску. Маникюр-педикюр Ханна делала только вместе с Моной.
– Ханна?
Она резко обернулась. Отец, приоткрыв дверь ванной на несколько сантиметров, в беспокойстве морщил лоб.
– Все нормально? – спросил он ласковым тоном, какого Ханна давно уже не слышала.
Мистер Марин подошел к дочери и положил ладонь ей на плечо. Опустив голову, Ханна сглотнула слюну. В седьмом классе, еще до того, как родители расстались, у нее были доверительные отношения с отцом. Он разбил ей сердце, когда после развода покинул Роузвуд. А когда переехал к Изабель и Кейт, Ханна испугалась, что он променял уродливую толстушку дочь с невзрачными волосами на идеальную Кейт – прелестную и стройную. Несколько месяцев назад, когда Ханна оказалась в больнице после аварии, отец пообещал, что станет играть более значительную роль в жизни дочери. Но он жил здесь уже неделю, а времени для нее по-прежнему не находил: был слишком занят, помогая Изабель, обожавшей бархат и всякие кисточки, обустраивать дом в соответствии с ее вкусами.
Но, может, сейчас он намерен извиниться за все. За то, что не выслушал, перестал с ней общаться… За то, что ради Изабель и Кейт бросил ее на
Мистер Марин смущенно потрепал ее по плечу.
– Послушай. У тебя выдалась тяжелая осень.
А в пятницу ты будешь свидетельствовать на суде по делу Йена – тоже стрессовая ситуация. Согласен, Кейт и Изабель переехали сюда несколько… внезапно. Но, Ханна, пойми, Кейт ведь тоже сейчас нелегко: ее жизнь полностью изменилась. Все ее друзья остались в Аннаполисе, а ты слова ей не хочешь сказать. Пора бы тебе уже относиться к ней как к члену семьи.
Улыбка померкла на губах Ханны. Как будто отец врезал ей по голове зеленой мыльницей, что стояла на раковине. Кейт
Отец опустил подбородок, ожидая, чтобы дочь согласилась с ним, и Ханна вдруг осознала, что он не договорил фразу до конца. Выпустил из нее одно коротенькое слово, подразумевавшее, как отныне здесь будут обстоять дела.
Ханна должна относиться к Кейт как к члену семьи,
3
Дебют Арии в искусстве
– Фу. – Ария Монтгомери наморщила носик, наблюдая за братом. Майк окунул кусочек хлеба в керамический котелок с расплавленным швейцарским сыром, покрутил его там, вытащил и слизал повисшую на вилке длинную тягучую сырную нитку. – Почему все нужно превращать в сексуальный акт?
Майк ухмыльнулся, продолжая свое действо с хлебом. Ария содрогнулась.
Ей не верилось, что сегодня последний день таких необычных зимних каникул. Вместе с мамой они решили приготовить домашнее сырное фондю. Фондюшницу Ария нашла в подвале, под коробками с рождественскими украшениями и игрушечным гоночным треком Майка. Не было сомнений, что набор для фондю родителям подарили на свадьбу, но уточнять Ария не решилась. Старалась избегать всяких разговоров об отце. Например, ни словом не заикалась о том, как вместе с братом, отцом и его подружкой Мередит провела Рождество на лыжном курорте Медвежий Коготь. То была очень странная поездка. Мередит носа не высовывала из домика, где делала упражнения на растяжку по системе йоги, оберегая свой маленький, но уже заметно округлившийся живот – она была беременна, – и все умоляла Арию научить ее вязать детские башмачки. Элла и Байрон, родители Арии, официально расстались всего несколько месяцев назад, – отчасти благодаря Моне, которая прислала Элле анонимное письмо, сообщая, что муж ей изменяет. Ария была абсолютно уверена, что мама все еще переживает из-за ухода отца.
Майк смотрел на бутылку
– Дай глотнуть.
– Нет, – ответила Элла. – В третий раз «нет».
Майк нахмурился:
– Можно подумать, я никогда не пил пива.
– Не в моем доме. – Элла наградила сына сердитым взглядом.
– Что это тебя так на пиво потянуло? – полюбопытствовала Ария. – Майки нервничает из-за первого свидания?
– Это не свидание. – Майк еще ниже натянул на лоб лыжную шапочку. – Она просто друг.
Ария лукаво улыбнулась. На Майка запала девчонка по имени Саванна, ученица десятого класса государственной школы. Познакомились они в соцсетях, на Фейсбуке, в группе поклонников лакросса – кто бы мог подумать! Очевидно, Саванна была одержима этим видом спорта, как и Майк.
– Майк идет на свидание в торговый центр, – пропела Ария. – Будет второй ужин? В «Великой цыплячьей стене» мистера Вонга?
– Заткнись, – огрызнулся Майк. – Мы пойдем есть десерт в
Ария прищурилась:
– Ты омерзителен.
– Помолчала бы, поклонница Шекспира, – ухмыльнулся Майк.