Помоги проекту - поделись книгой:
Лилия Подгайская
ЖЕСТОКОЕ ВРЕМЯ ТЮДОРОВ
Жестокость короля Генриха VIII Тюдора в стремлении удержать власть не знала границ. Многие мужчины заплатили за это своей жизнью. Но то, что пришлось выдержать женщинам, они могли излить в слезах лишь небесам, ибо выражать недовольство вслух было смертельно опасно.
Последняя жена короля-тирана
Судьба-насмешница, развеселившись не в меру, позволила себе пошутить даже с Его Величеством королём Англии Генрихом VIII Тюдором, мужчиной могучим, своевольным и безжалостным. Третий раз она подсовывала ему в жены женщину с милым именем Кэт.
Первая Кэт – Екатерина Арагонская, испанская инфанта, мягкая и скромная, была любима королём, но не смогла родить ему наследника престола. Любящая королева одарила мужа одной лишь живой дочерью, а потом пошли выкидыши и нежизнеспособные дети. Да и верность в любви не относилась к числу добродетелей своенравного короля.
Вторая Кэт – Кэтрин Говард, милая проказливая девочка, глупенькая и легкомысленная, пошла по воле супруга-короля на эшафот, повторив судьбу своей кузины Анны Болейн. Но честолюбивая и непредсказуемая Анна была оклеветана напрасно. Она тоже принесла королю единственную дочь, а наследника престола по несчастью скинула. И безропотно поднялась на эшафот, пытаясь защитить маленькую Елизавету. Кэтрин же, выйдя замуж за уже постаревшего и приносящего ей мало радости короля, действительно позволила себе любовные утехи с молодыми и привлекательными мужчинами. На плахе полегли все.
И вот теперь – ещё одна, третья Кэт, Екатерина Парр.
После гибели на эшафоте его пятой жены, юной Кэтрин Говард король некоторое время пребывал в унынии и горести. Красивая и весёлая молодая королева давала ему много наслаждения, и он намеревался воспользоваться этим сполна, по крайней мере, до тех пор, пока ему этого хочется. Потом можно будет и от этой жены избавиться, опыт уже есть. Но коварная юная красавица обманула стареющего короля. Обманула дважды. Во-первых, скрыла свои грешки юности, притворившись девственницей. И, во-вторых, изменяла супругу, уже будучи королевой. Это немыслимо! Обманывать его, Генриха, могущественнейшего из всех христианских монархов! Такое можно смыть только кровью. Казнь жены удовлетворила самолюбие монарха, но тело тосковало по её ласкам. И хотя Генрих был уже слишком тучен и нездоров, мало что был способен продемонстрировать в супружеской постели, женской ласки хотелось по-прежнему, и глаза сластолюбивого короля стали шарить по рядам придворных. Ему хотелось найти женщину, совсем не похожую на его предыдущих жён. Женщину милую, ласковую, преданную, красивую, разумеется, но не слишком юную.
Вокруг было много честолюбивых дам, горящих желанием, несмотря ни на что, стать королевой при могучем Генрихе. Даже закрепившаяся за ним слава «Синей бороды» не страшила самых смелых – корона манила неимоверно. Но взгляд монарха остановился на Екатерине Парр, вдове лорда Латимера. Вот уже лет восемь супруги Латимер довольно часто появлялись при дворе и пользовались благосклонностью короля. Леди Латимер была умна и приветлива, её мягкая улыбка привлекала взгляд. Лорд Латимер был стар и болен. И как только он скончался, король принялся настойчиво ухаживать за милой вдовушкой.
И вот наступил решающий момент. Кэтрин Парр, леди Латимер стоит перед королём, а он, глядя на неё жадным взглядом, предлагает ей ни много, ни мало как корону Англии. Но в придачу к короне своё грузное неповоротливое тело и грозный непредсказуемый нрав. Леди буквально задрожала от ужаса, её первой реакцией было повернуться и бежать, куда глаза глядят, только подальше от этого страшного человека. Но разум подсказывал, что скрыться ей некуда. И Кэтрин принялась отговаривать коронованного поклонника от этого решения. Она убеждала его в незначительности своего происхождения и положения, в том, что вокруг много куда более достойных, чем она, дам. Однако король был непреклонен. Он хотел именно эту женщину, тем более что она оказывала ему пусть мягкое, но сопротивление, а это всегда интриговало его и побуждало к активным действиям. Доведенная до крайности женщина согласна была стать возлюбленной короля, если ему так хочется, но не сочетаться с ним браком – все вокруг знали, сколь опасно в этой стране становиться королевой. Однако Генрих стоял на своём. Он хотел эту женщину в качестве своей жены, он жаждал ласки и женского тепла именно в супружестве. И Кэтрин пришлось смириться и дать своё согласие на брак.
Но в душе женщины царили тьма и безысходность. Ей исполнился уже тридцать один год, а она не знала ещё счастья в жизни, не знала любви. Малютка Кэтрин появилась на свет в замке Кендал в графстве Вестморленд, родовом поместье её отца сэра Томаса Парра. Достопочтенный сэр Парр ласковым отцом не был никогда, и девочке нелегко жилось в его доме. Когда ей исполнилось всего 14 лет, её отдали замуж за глубоко пожилого лорда Эдварда Боро. Супругу было шестьдесят три года, и все его дети были, по меньшей мере, вдвое старше своей юной мачехи. Кэтрин пришлось исполнять роль не жены, а сиделки. Она хорошо справилась со своей задачей, была ласкова с мужем и сумела подружиться с его детьми. Однако через три года леди Боро стала вдовой и, унаследовав от почившего супруга земли, осталась состоятельной женщиной. А спустя год снова вышла замуж – на этот раз за пожилого вдовца Джона Невилла, лорда Латимера. Кэтрин переселилась в принадлежавший супругу Снейп-Касл и снова стала сиделкой и мачехой, на этот раз единственной наследницы мужа леди Маргарет. Этот брак продлился тринадцать лет, увеличил её состояние и был приятнее уже тем, что супруги бывали при дворе, и молодая леди Латимер могла видеть жизнь за пределами замка своего господина.
Здесь, в Лондоне, впервые подало голос её сердце. При дворе короля Генриха она увидела молодого блестящего придворного Томаса Сеймура. Он был хорош собой, бесшабашно смел и свободен. Вельможа пользовался доверием короля, поскольку был родным братом любимой им когда-то жены Джейн Сеймур, единственной, сумевшей дать ему наследника, но заплатившей за это жизнью. Молодой Сеймур выполнял многочисленные поручения монарха дипломатического свойства и, естественно, часто бывал при дворе. Он тоже обратил благосклонный взгляд на молодую леди Латимер и оказывал ей знаки внимания. А когда Кэтрин овдовела, стал ухаживать за ней более настойчиво, проявляя намерение впервые обременить себя брачными узами – солидное состояние вдовы Латимер очень этому благоприятствовало. Томас был всего на четыре года старше Кэтрин, и это было чрезвычайно приятным разнообразием после двух браков с мужчинами, годящимися ей в отцы и даже деды. Душа Кэтрин ликовала в предчувствии счастливой семейной жизни с молодым, любимым и любящим мужем, но тут в дело вмешался Генрих со своим настойчивым желанием сделать Кэтрин своей королевой. И деваться молодой женщине было некуда.
Кэтрин вынуждена была принять предложение короля, но ей было очень страшно. Генрих, в молодые годы красивый, весёлый и очаровательный со временем превратился в мрачного, чрезвычайно подозрительного и крайне жестокого человека. Его власть была безграничной и, по-видимому, совсем вскружила ему голову. Решившись на разрыв с Папой Римским и католической церковью, Генрих объявил себя главой самостоятельной англиканской церкви и принялся рушить монастыри, присваивая себе их огромные богатства. По всей стране пошли новые волны нищих – изгнанные из своих пристанищ монахи искали пропитания и приюта. Однако, порвав с католической церковью, король не принял для себя и протестантской веры, так и остался между ними. Это давало ему возможность удовлетворять свою разросшуюся до неимоверных размеров жестокость, подвергая преследованиям и мучительной казни как католиков, так и протестантов. Католиков, не соглашавшихся признать его главой церкви, он казнил как государственных преступников отсечением головы. Протестантов, не признающих основных догматов католической религии, сжигал на костре как еретиков. Генрих легко подписывал смертные приговоры, обрекая совершенно неведомых ему людей на мучительную смерть только потому, что их обвиняли его слишком рьяные помощники.
Не останавливался Генрих и перед тем, чтобы чинить кровавую расправу над своими политическими соперниками. Его первой жертвой такого рода стал Эдмунд де Ла Поль, герцог Саффолк, которого молодой ещё король отправил на плаху, а его владения и титул подарил своему другу Чарльзу Брэндону. Видимо, тогда-то и ощутил Генрих впервые вкус крови, и с годами тяга к казням стала непреодолимой. Свою последнюю жертву, Генри Говарда, графа Суррея, он казнил за девять дней до собственной смерти, и основой для вынесения смертного приговора были ничем не доказанные обвинения в адрес слишком высокородного аристократа, к тому же посмевшего превзойти короля в искусстве поэзии.
Кэтрин, как и все при дворе, естественно, знала также и о несчастной судьбе всех предшествующих королев. Генрих был первым, кто отправил на плаху женщин, и не просто женщин, а своих жён. Но это не всё. Свою первую жену Екатерину Арагонскую он самым безжалостным образом отправил в изгнание, лишив всех прав. Несчастную Анну Клевскую, не угодившую ему тем, что оказалась не так красива, как он ожидал, спасло только здравомыслие – она легко и быстро вернула ему свободу, сохранив себе жизнь. Но даже любимая, казалось бы, жена Джейн Сеймур не могла считать себя счастливой. Рассказывали, что когда она производила на свет наследника престола, роды были очень тяжёлыми. Лекари были в растерянности и обратились к королю с вопросом, кого спасать, королеву или ребёнка. И ни на минуту не задумавшись, даже не зная пол младенца, король бестрепетно потребовал спасать ребёнка, жену он себе ещё найдёт. И как же ей, Кэтрин, решиться стать очередной женой этого тирана? Но пришлось.
Бракосочетание состоялось 12 июля в королевской часовне Хэмптон-Корта, а свадьба была отпразднована в Виндзоре, куда королевский двор удалился из города на лето. И почти сразу после венчания молодой королеве пришлось столкнуться с непреклонной жестокостью своего супруга. Она рискнула попросить коронованного новобрачного отменить казни в Лондоне в день их свадьбы. Было известно, что к смерти в этот день приговорено восемь человек, из них четыре католика и четыре протестанта – король соблюдал паритет в своих религиозных расправах. Но в ответ на нежную просьбу молодой жены Генрих, нахмурившись, ответил:
– Ты должна запомнить, Кэти, что я, в первую очередь, король, обязанный блюсти порядок в своей стране. Эти люди преступили закон и должны быть наказаны. Пощады им не будет. Король – это, прежде всего, карающая десница Господа.
– Но наш Господь ведь подаёт людям милость, любовь и прощение, – решилась возразить супругу Кэтрин.
– В этом, и только в этом разница между нами, моя милая жена, – гордо произнёс Генрих. – Господь может позволить себе роскошь прощать. Я же этой роскоши лишён. Моя обязанность карать, карать безжалостно и жестоко всех, кто нарушает закон.
Так Кэтрин впервые столкнулась с непреклонной позицией мужа в вопросе наказания тех, кто хоть чем-то не угодил ему. Она сразу поняла, насколько трудно будет ей, женщине доброй и мягкой, рядом с этим человеком. И в тот день, когда в Виндзоре праздновалась её свадьба, ещё восемь мучеников простились с жизнью, увеличив и так достигшее огромных цифр число жертв короля-тирана.
Став королевой, Кэтрин, согласно традиции, должна была выбрать себе духовника. Наивысшими духовными лицами при дворе были двое – Томас Кранмер, архиепископ Кентерберийский, сторонник реформации церкви и Стивен Гардинер, епископ Винчестерский, стоявший на позициях католицизма. Оба они помогали королю Генриху в его многотрудном деле преобразования церкви в Англии. Сама Кэтрин по своим убеждениям была протестанткой и, вполне естественно, отдала предпочтение преподобному Кранмеру. Как оказалось, этим она создала себе много трудностей и приобрела лютого врага в лице епископа Гардинера, человека фанатичного и жестокого. Сам архиепископ Кентерберийский пожалел в душе молодую королеву – он хорошо понимал, как трудно будет ей сохранить жизнь.
Но Кэтрин была умной женщиной и повела себя в высшей степени осторожно. Она понимала, сколько врагов вокруг неё, готовых использовать ей во вред каждое неосторожное слово, не то, что действие. И самое страшное заключалось в том, что ей не у кого было искать защиты. Король при малейшем её промахе отдаст её безжалостно на расправу. Надеяться приходилось только на себя. Единственный раз она получила помощь от человека, который был ей дорог, – Томас Сеймур участвовал в раскрытии заговора против Кэтрин Парр ещё в бытность её невестой короля. Тогда фанатично настроенный воинствующий католик решил уберечь короля от жены-протестантки. Под её домом был произведен подкоп и планировался взрыв. Несчастье предотвратили буквально в последнюю минуту. Однако теперь никто не придёт на помощь, и заботиться о своей безопасности ей предстоит самой.
С первых же дней семейной жизни Кэтрин показала себя заботливой и ласковой женой. Она преданно ухаживала за супругом, оставаясь всегда приветливой и нежной. Её милая улыбка согревала душу стареющего Генриха, но отнюдь не уменьшала ни его подозрительности, ни его жестокости. Когда одна из фрейлин королевы юная Мария Эскью посмела заступиться за кого-то из приговорённых к смерти протестантов и высказала монарху порицание за излишнюю жестокость, её саму арестовали и препроводили в Тауэр. Моль-бы Кэтрин ничуть не смягчили жестокое сердце короля, и он отдал распоряжение под пыткой заставить девушку отречься от своих слов. Но юная Мария была на удивление тверда духом. Палачи Тауэра работали профессионально. Они применили к арестованной высшую степень пытки, но она молчала. И поражённые такой твёрдостью мастера заплечных дел объявили о завершении пытки – от смерти ведь ей не уйти, так зачем лишние муки. И тут случилось неожиданное. Один из присутствующих при этом католических священников сбросил с себя рясу и принялся сам продолжать мучения осуждённой, требуя отречения от своих убеждений. Молодая девушка так и не сказала ни слова. Когда её привезли к месту казни, она не владела ни руками, ни ногами – они были выломаны на дыбе. К «очищающему» костру её доставили привязанной к стулу и вместе с ним сожгли.
Королева была повергнута в крайнюю степень ужаса и отчаяния, когда ей пришлось по повелению короля присутствовать на пытке, которой подвергалась её фрейлина. Генрих желал, по-видимому, вразумить жену, чтобы ей и в голову никогда не пришло противоречить ему или высказывать крамольные мысли. Долго этого зрелища Кэтрин не вынесла, но и того, что она успела увидеть, хватило с лихвой. И всё же она оставалась нежной и ласковой с королём, преданно о нём заботилась.
Генрих, когда-то высокий, статный и сильный мужчина, с годами оброс жиром настолько, что ноги с трудом выдерживали его огромный вес, и он вынужден был передвигаться, в основном, в специальном кресле, поставленном на колёса. К тому же, много лет назад он повредил ногу во время турнирного сражения, и рана эта осталась на всю жизнь. Время от времени она воспалялась и истекала отвратительно пахнущим гноем, причиняя королю сильную боль и приводя его в крайнее раздражение. И только заботливая Кэтрин умела смягчить страдания супруга, тщательно обрабатывая и перевязывая его рану. Что ей при этом приходилось испытывать, знала только она одна. Король же верил в её любовь и с радостью отдавался её заботам. Он даже в мыслях допустить не мог, что женщина, избранная им, может не испытывать к нему сильнейшего чувства глубокой любви. Ведь он – великий Генрих!
И при всём этом случилась страшная история, когда Кэтрин была на волоске от смерти. Её неусыпно бдительный враг, епископ Гардинер, сплёл-таки свою сеть. Он сумел притянуть несколько слов, сказанных королевой, упомянуть несколько сомнительных, с его точки зрения, личностей, с которыми королева пусть на ходу, но общалась, и предъявил в подходящий момент Генриху обвинение в том, что его жена сочувствует и даже в чём-то помогает протестантам. Это требует немедленного разбирательства и наказания, настаивал епископ Винчестерский. Приказ об аресте королевы он подготовил – вот, пожалуйста. Монарху остаётся только подписать его, и коварная супруга окажется в Тауэре. Генрих раздумывал недолго. В один миг под влиянием раздражения забылись и нежная забота, и преданность, и верность жены. Король недрогнувшей рукой подписал приказ и вскоре забыл о нём. Он подписывал такие приказы чуть ли не каждый день. Одним больше, одним меньше, стоит ли из-за этого волновать себя. Тем более что не так давно Генриху пришла в голову мысль, что он мог бы жениться ещё раз. Жена его верного друга Чарльза Брэндона, Кэтрин Уиллоугби, герцогиня Саффолк совсем недавно овдовела. По другу он, конечно, вздохнул и устроил ему пышные похороны. Но очень интересная, молодая и весьма состоятельная женщина осталась свободна. Почему не воспользоваться моментом?
Однако на этот раз у королевы Кэтрин появился союзник куда более мощный, чем король. Само провидение пришло ей на помощь. Пряча в карман своей необъятной сутаны такой драгоценный документ, епископ Гардинер проявил неосторожность, и пергамент остался лежать на полу, когда он покинул королевские покои. Его нашли и передали королеве тем же вечером. Кэтрин в первый момент потеряла власть над своими чувствами и предалась отчаянию. Однако вскоре взяла себя в руки и стала думать о том, как спасти свою жизнь. Ведь попади она в Тауэр, выйти оттуда ей уже не дадут. А обвинение в помощи протестантам приведёт её прямым путём на костёр.
Утром следующего дня Кэтрин, как всегда милая и улыбающаяся появилась в опочивальне Генриха и, дождавшись его пробуждения, ласково приветствовала супруга и пригласила на прогулку в сад.
– Такое утро замечательное, Ваше Величество, – улыбаясь, говорила она Генриху, – посмотрите, как солнышко светит. Пойдёмте, пройдёмся немного. Нам так хорошо вдвоём, когда никто не мешает нашей любви.
Польщённый Генрих, хорошо выспавшийся, к тому же, что случалось не часто (видимо, муки совести способны лишать покоя даже самых могущественных из монархов), легко согласился на предложение жены. Он велел подать ему одеться, и вскоре они были уже в саду. Кэтрин что-то щебетала ему, ласково касаясь его руки, заглядывала в глаза и обворожительно улыбалась. Король млел от удовольствия. И тут в конце сада появился мрачный епископ Гардинер в сопровождении отряда вооружённых солдат. Кэтрин прижалась к Генриху, как бы ища у него защиты, и в нём взыграла былая куртуазность. Король обнял жену и строго посмотрел на приближающегося священника.
– Что вы себе позволяете, епископ? – грозно прорычал он. – Как смеете появляться без вызова в королевском саду в то время, когда монаршая чета вышла на прогулку? И как посмели привести с собой солдат?
Гардинер растерялся и побледнел.
– Но, Ваше Величество, ведь королева… – начал он.
Однако Генрих не дал ему договорить.
– Моя жена неподвластна вам, епископ, – голос короля был холоден и непреклонен. – И вообще я устал от вас. Я желаю, чтобы вы покинули двор и не показывались больше мне на глаза.
Взгляд монарха был неприветлив и даже жесток.
– Пойдём, милая, – обернулся он к жене, ласково обнимая её за плечи и опираясь на неё, – продолжим нашу прогулку. Утро действительно великолепное.
Кэтрин с большим трудом удалось сдержать себя, чтобы не выдать охватившего её облегчения. Ей удалось спасти свою жизнь. Но то, что пришлось пережить в эти минуты, запомнилось навсегда.
А епископ Гардинер, сразу поникший и постаревший, ушёл, не оглядываясь. Он проиграл. Эта проклятая протестантка сумела настроить короля против него. И теперь его ожидали опала и изгнание.
Кэтрин же, стараясь во всём угодить королю, стала ещё более осторожной. Она не допускала даже намёка на возможность каких бы то ни было переговоров за спиной мужа. Своя жизнь была дороже всего. Умирать ей не хотелось.
Стараясь внести мир в королевскую семью, Кэтрин немало способствовала тому, чтобы помирить Генриха с младшей дочерью. Для подрастающей Елизаветы она стала лучшей из всех мачех. Под влиянием жены Генрих позволил Елизавете бывать при дворе. Для принцессы это было праздником.
Шло время. Генрих становился всё более нетерпимым. Здоровье его ухудшалось. А преданная Кэтрин по-прежнему была рядом. Она, как и раньше, ласково ухаживала за мужем, давая ему облегчение в его недугах. Четыре с половиной года продлился этот брак. И когда Генриху стало совсем плохо, он никого не хотел видеть рядом, кроме жены. Ему было пятьдесят пять лет, когда на фоне общего ухудшения здоровья случился удар. Король был обездвижен в тот момент, когда собирался подписать смертный приговор своему давнему недругу и сопернику герцогу Норфолку. Его сына Генри Говарда, графа Суррея, казнили буквально на днях, и теперь очередь дошла до отца, который уже был арестован и препровождён в Тауэр. Но судьба была к опа-льному герцогу милостива, и в момент подписания приговора рука короля перестала слушать хозяина. Генрих пришёл в ужас, но тело уже не подчинялось ему. Говорить он ещё мог, но двигаться – уже нет. Через несколько часов могучего монарха, твёрдо и жестоко управлявшего Англией на протяжении тридцати восьми лет, не стало. Кэтрин Парр, которой было тридцать пять лет, в третий раз осталась вдовой и оказалась одной из богатейших женщин страны.
Наследником Генриха был юный Эдуард, принц Уэльский. Мальчику исполнилось девять лет, когда он взошёл на английский трон. И при нём приобрели большую силу братья его матери – Эдуард и Томас Сеймуры.
Король Генрих всегда милостиво относился к обоим Сеймурам. По его завещанию старший из братьев Эдуард Сеймур стал опекуном юного Эдуарда. А Томасу Сеймуру достались звание пэра Англии, титул барона Сеймура из Садли и должность лорда-адмирала, под командованием которого находился весь английский флот. И он решился прибрать к рукам вдову почившего монарха, тем более что собирался жениться на Кэтрин и раньше.
Прошло только три с небольшим месяца после смерти короля Генриха, как его супруга, Кэтрин Парр, тайно обвенчалась с человеком, которого любила, превратившись в баронессу Сеймур. Она была счастлива, попав, наконец, в страстные объятия молодого мужчины, способного доставить удовольствие женщине. Ведь никогда в жизни не имела она такой радости. И Кэтрин погрузилась в своё счастье с головой. Однако судьба, никогда не баловавшая её, не смягчилась и сейчас. Такое потрясающее по силе счастье оказалось очень коротким. Томас Сеймур был влюблённым мужчиной, это правда, но честолюбие его было сильнее любви. Он оказался очень ущемлён тем обстоятельством, что регентом при молодом короле Эдуарде стал его старший брат, а не вдовствующая королева Кэтрин, как он надеялся. И Томас принялся плести сеть интриг. С одной стороны, он всячески настраивал молодого короля против его опекуна. С другой стороны, стал обхаживать юную принцессу Елизавету, переданную после смерти отца под покровительство своей мачехи. Для Кэтрин было большим ударом, когда она узнала о флирте, разыгрывающемся между её супругом и входящей в женскую силу падчерицей. Это было больно и очень несправедливо. Тем более что сама Кэтрин к тому времени уже ожидала ребёнка – впервые в жизни и в таком возрасте. Самочувствие её было нарушено, настроение испорчено. Она обожала своего красавца-мужа, а он всё больше охладевал к ней. В конце августа Кэтрин родила дочь Марию и через несколько дней скончалась от родильной горячки. А спустя пять месяцев её муж Томас Сеймур был арестован по повелению лорда-протектора Эдуарда Сеймура и казнён как государственный преступник. Всё его имущество было конфисковано. На свою беду горячо любящая супруга Кэтрин завещала ему всё своё немалое состояние, и оно теперь тоже подверглось конфискации. В итоге бедное осиротевшее дитя осталось вовсе без средств.
Судьба жестоко обошлась с Кэтрин Парр, и мгновений радости и счастья в её жизни было совсем мало. Но в памяти тех, кто знал её, она осталась светлым пятном, женщиной, излучающей доброту. И именно ей удалось хоть немного смягчить тяжёлый нрав короля Генриха, ставшего под конец жизни полным тираном, жестоким и безжалостным палачом своих несчастных подданных.
Тернистый путь к трону
Десятилетняя худенькая девочка стояла перед грозным мужчиной, сидящим в большом кресле на краю зелёной ещё лужайки. Мужчина этот – «великий и ужасный» король Англии Генрих VIII Тюдор, девочка – его младшая дочь Елизавета, лишённая титула принцессы Уэльской после трагической смерти матери.
– Дай мне это, – строго проговорил отец, протягивая руку к дочери.
Девочка побледнела, но не двинулась с места. Тогда мужчина наклонился вперёд и сам взял в руку большой массивный перстень с рубином, висящий на худенькой детской шейке. Ощутив его в своей руке, сердито дёрнул к себе, оборвав цепочку, на которой был подвешен перстень. На шее девочки осталась тонкая красная полоса, от вида которой стоящая недалеко от неё воспитательница вздрогнула и пошатнулась – слишком ярко всплыла в памяти картина гибели королевы Анны, несчастной матери обиженного судьбой ребёнка.
Король поднёс кольцо к глазам, нажал пружинку и сердито нахмурился, увидев два миниатюрных портрета. С одного из них на него смотрела казнённая им жена – женщина, любви которой он так долго добивался, а потом так скоро пожелал от неё избавиться.
– Кто дал тебе портрет этой потаскухи? – прорычал король, грозно глядя на дочь.
Сердце мистрис Кэтрин Эшли, воспитательницы, упало, и она замерла в ужасе, ожидая самых страшных бед на свою голову – ведь это именно она приняла из рук обречённой на смерть королевы этот дар памяти для осиротевшего ребёнка, она сберегла его на протяжении многих лет и совсем недавно передала подросшей девочке. Но Елизавета не дрогнула.
– Какой-то незнакомый человек принёс его мне, Ваше Величество, сказав, что это память от моей матери, – тихо ответила она, глядя в лицо отцу тёмными, так похожими на материнские, глазами.
– Что ж, храни его, – свирепо фыркнул король, швырнув кольцо дочери, – но не смей больше показываться мне на глаза. Слышишь? Никогда. И писать не смей.
Девочка замерла, глядя на отца полными слёз глазами, и хотела что-то сказать. Но он не дал ей сделать этого, злобно ощерился и вдруг загремел во всю мощь своего громоподобного голоса:
– Прочь отсюда! Прочь с глаз моих!
Королева Екатерина, последняя, шестая жена грозного короля бросилась к нему в тщетной попытке успокоить мужа. Мария, старшая сестра Елизаветы, дочь первой жены короля Екатерины Арагонской, давно покинутой им и умершей в изгнании, злорадно улыбнулась. Мистрис Кэтрин подхватила упавшее на землю кольцо и, быстро взяв за руку воспитанницу, присела вместе с ней в глубоком реверансе, после чего потянула Елизавету прочь, подальше от разгневанного родителя. Так хорошо начавшийся день принёс слёзы и боль. Надо было спешно уезжать в Хэтфилд-хаус, постоянную резиденцию младшей дочери короля.
Золотоволосая принцесса родилась в любви. Её отец долго добивался взаимности мистрис Анны Болейн, живой, остроумной, эффектной и исключительно элегантной фрейлины своей первой жены, королевы Екатерины. Добиться смог только через законный брак, для чего пришлось претерпеть мно-жество хлопот, связанных с разводом. Но король добился своего, пусть даже ему пришлось ради этого поссориться с Папой Римским и всей католической церковью. Однако такая долгожданная любовь закончилась довольно быстро. И через три года после пышной коронации Анна Болейн была ложно обвинена в прелюбодеянии и колдовстве, признана виновной и казнена в Тауэре. Королева Анна была первой женщиной, лишённой жизни путём отсечения головы. Первой, но, увы, далеко не последней.
Елизавете было три года, когда её мать погибла на эшафоте. И сразу же она превратилась из принцессы Уэльской, наследницы престола, которой прислуживало множество людей, в леди Елизавету, девочку с ограниченным штатом слуг и очень скудным содержанием.
Сейчас, изгнанная отцом, она была в полном отчаянии. Слёзы душили её, но гордость не позволяла проливать их на глазах посторонних людей. Из-за этого прискорбного случая, спровоцированного любопытством принца Эдуарда, заметившего кольцо за корсажем сестры во время игры в шары, Елизавета лишалась тех редких радостей, которые ещё оставались в её жизни. Ведь время от времени ей позволялось покидать свою резиденцию и общаться с ровесниками – сводным братом Эдуардом и кузиной Джейн Грей, внучкой любимой сестры короля Генриха Марии Тюдор, герцогини Саффолк. Со старшей сестрой отношения складывались не слишком хорошо, и виной тому была не столько большая разница в возрасте, сколько ненависть Марии к казнённой королём Анне Болейн. Эта женщина, по её мнению, украла любовь отца у её матери Екатерины. Где было знать девушке, что её отец вообще не способен на длительную привязанность к одной женщине и нуждается в постоянной смене возлюбленных, освежая свои эмоции преинтереснейшим этапом охоты и приручения очередной пассии? Вот если бы Екатерина Арагонская смогла родить королю наследника, о чём он мечтал долго и упорно, тогда… Но стоит ли говорить о том, что случиться не смогло?
Покидая Эшридж, Елизавета понимала, что теперь будет заперта в своём Хэтфилд-хаусе, и единственное, что ей остаётся, – это заниматься образованием. Училась Елизавета легко и с удовольствием, делала большие успехи, радующие её воспитательницу и тех учителей, которым приходилось иметь с ней дело. В четыре года она уже умела читать и вполне уверенно писала своё имя. И, проявляя Тюдоровский характер, приправленный Болейновским честолюбием и упрямством, настойчиво выводила «Принцесса Елизавета», хотя ей давно уже объяснили, что право на это она утратила. И только присутствие рядом горячо любящей её воспитательницы, ставшей, по сути, приёмной матерью, скрашивало это вынужденное затворничество.
С ней, мистрис Кэтрин, и обсудила юная Елизавета те важные выводы, к которым пришла в результате всех событий. Отец преподнёс ей незабываемый урок. И хотя она не могла погасить в своём сердце любовь к нему, это не помешало ей видеть отца в истинном свете.
– Я поняла, Кэт, что в жизни очень важно избежать власти над собой мужчины, не позволить никому из этих самоуверенных особ руководить моей жизнью и распоряжаться ею. И я никогда не выйду замуж, Кэт, никогда! – заявила девочка, которую жизнь заставляла взрослеть гораздо раньше, чем это было положено.
Надо сказать, что король всё-таки смягчился и позволил младшей дочери общаться с наследником престола и даже иногда посещать вместе с принцем и отпрысками знатнейших семейств королевства занятия у наставников Эдуарда. Здесь Елизавета познакомилась ещё с несколькими сверстниками и даже подружилась с Робертом Дадли, одним из приятелей принца.
Прошло три с половиной года, и стало известно, что король серьёзно болен. Его последняя жена преданно за ним ухаживала, но монарху становилось всё хуже. Понимая своё состояние, Генрих изменил принятое раньше решение и снова включил обеих своих дочерей в список престолонаследников – после Эдуарда и его потомков. Елизавете, соответственно, был возвращён титул принцессы.
28 января 1547 года наследный принц Эдуард и принцесса Елизавета были спешно вызваны в одно из королевских владений – Энфилдский дворец в графстве Миддлсекс, очень красивое и живописное место в летнее время. Но сейчас земля была скована льдом и покрыта снегом, было не до красоты. Тем более что здесь Эдуард Сеймур, граф Хартфорд сообщил обоим детям о смерти их отца. Это был удар. Дети рыдали, обнявшись, а граф смотрел на это мрачным взглядом, хотя в глубине души не мог не радоваться грядущим переменам в собственной жизни. Отныне он, родной дядя наследника престола становился полноправным властителем страны – как опекун юного короля Эдуарда У1, лорд-протектор и глава Тайного совета. Кстати, очень скоро он присвоил себе титул герцога Сомерсета.
В жизни Елизаветы это вызвало большие перемены. Решением Тайного совета она была передана под опекунство вдовствующей королевы Екатерины. Само по себе это было хорошо, так как последняя из мачех, выпавших на долю девочки, была женщиной доброй и к падчерице относилась ласково и заботливо. Однако и здесь Елизавету не обошли неприятности. Вскоре после смерти короля Екатерина Парр вышла замуж за человека, в которого была влюблена давно, – Томаса Сеймура, барона Садли, лорда-адмирала и пэра Англии. Это было счастьем для Екатерины, поскольку три раза уже она имела нелюбимых мужей намного старше себя и представала перед алтарём не по своей воле. Сейчас ей казалось, что жизнь одарила её, наконец, счастьем, о котором так мечталось. Но, увы, и в этой бочке мёда была своя ложка дёгтя. Томас Сеймур был авантюристом до мозга костей и вынашивал в своей голове весьма рискованные планы. Прежде чем вступить в брак с первой женщиной королевства он пытался посвататься к юной Елизавете, а, получив вежливый отказ, ещё и к Анне Клевской, четвёртой жене короля Генриха, с которой он, слава Всевышнему, расстался мирно. Не найдя отклика на свои планы у намеченных к браку женщин, красавец Томас стал мужем Екатерины Парр. Однако присутствие в доме жены её падчерицы, пятнадцатилетней Елизаветы, подтолкнуло обольстительного и коварного Сеймура к новым каверзам. Он стал соблазнять неопытную девушку с горячей от природы кровью. Елизавета была заинтригована, ей, конечно, было ужасно любопытно узнать, что такое мужской поцелуй, да ещё полученный от такого красавца. Допустить большее не позволяли гордость и твёрдые принципы, хотя, если быть откровенной, хотелось очень. Однако слухи пошли (соглядатаев-то было вокруг великое множество), и имя принцессы оказалось скомпрометированным. Но самое страшное заключалось в том, что Томас Сеймур активно интриговал против собственного старшего брата, которому всегда завидовал, а теперь ещё и отчаянно ревновал к его близости с молодым королём. Эдуард Сеймур такого, естественно, терпеть не стал и, не долго думая, арестовал младшего брата, препроводил в Тауэр и обвинил в государственной измене. Без долгих проволочек, даже не прибегая к видимости суда, одним только решением Тайного совета, младший Сеймур был признан виновным и отправлен на плаху. Елизавету пытались обвинить в сговоре с Томасом и попытке государственного переворота. Её спасли только твёрдая воля и ясный ум, а также неподкупная преданность нескольких верных слуг, которые защищали её всеми силами и всеми возможными средствами. Из этой передряги принцесса выбралась, но полученный урок запомнила на всю жизнь. И только утвердилась в своём намерении никогда в будущем не попадать под власть мужчин. Хотя сейчас это было трудно сделать. Вскоре умерла после родов Екатерина Парр, и Елизавета оказалась в полной зависимости от всемогущего лорда-протектора и его супруги, высокомерной и крайне честолюбивой Анны, герцогини Сомерсет.
Согласно завещанию почившего короля Генриха, его младшая дочь унаследовала, помимо городской резиденции, три земельных владения – Хэтфилд, Вудсток и Энфилд-чейз. И управлять этими владениями принцессы лорд-протектор поручил своему доверенному человеку. Уильям Сесил был хорошо образован и умён, к тому же весьма проницателен. Он разложил в уме картину состояния королевской власти и пришёл к выводу, что наиболее перспективной из трёх наследников великого Генриха является именно Елизавета. И ей он стал преданно служить, сначала тайно, а потом много лет открыто и официально. Но сейчас, в это трудное время он оказал хорошую поддержку принцессе, зажатой в тиски власти всемогущего герцога Сомерсета, человека жёсткого и безжалостного, которого боялся сам юный король Эдуард.
Мальчик унаследовал корону в девять лет. И, несмотря на то, что был развит, хорошо образован и достаточно умён, править страной, разумеется, самостоятельно не мог. По желанию короля его сыну был оставлен в помощь совет их пятнадцати опытных государственных мужей. Однако граф Хартфорд, одним мановением руки превративший себя в герцога Сомерсета, быстро с этими мужами расправился – он просто подкупил их земельными владениями, которые поступали в королевское ведение от казнённых государственных преступников, в том числе и от его собственного брата, человека весьма обеспеченного. Освободив, таким образом, место вокруг короля, он взялся единолично управлять и им, и всей страной. Слабый здоровьем, болезненный мальчик до дрожи боялся своего дядюшку, который держал его в ежовых рукавицах.
Елизавету после всех перипетий, связанных с Томасом Сеймуром и его столь бурной деятельностью, снова вернули в Хэтфилд-хаус, и она была этим очень счастлива. Конечно, к ней приставили строгих и всецело преданных лорду-протектору надзирателей, но рядом были самые верные и преданные ей слуги, которые составляли, по сути дела, её семью – ведь другой она не знала. И её неизменным ангелом-хранителем стал отныне Уильям Сесил. Именно он сообщал ей в письмах, как официальных, проходящих через руки надзирающих за принцессой супругов Тирвитт, так и приватных, передаваемых с надёжными людьми, все новости, высказывая при этом собственную оценку происходящих событий. Он позволял себе давать принцессе советы, и Елизавета, доверяя ему всецело, к ним всегда прислушивалась.
А дела в Англии тем временем шли из рук вон плохо. Захвативший всю полноту власти лорд-протектор справиться с управлением страной оказался не в состоянии. Он допустил слишком много ошибок – как во внутренней, так и во внешней политике. И, в конце концов, был смещён и заключён в Тауэр. Его место в Тайном совете и при особе короля занял Джон Дадли, граф Уорвик.
Новый опекун уделял мальчику-королю гораздо больше внимания, чем его предшественник, подмечал и удовлетворял его желания, старался порадовать красивыми одеждами и пышными шествиями, что Эдуард просто обожал, и молодой монарх расцвёл.
Елизавета взрослела, превратившись уже в красивую девушку с пронзительными тёмными глазами и яркими рыжими волосами. Одевалась она подчёркнуто скромно, предпочитая чёрный и серый цвета, убрала в шкатулки все свои драгоценности. На её изящных длинных пальцах не было ни единого кольца, даже самого простенького. Елизавета хорошо помнила свою ошибку, когда поддалась чарам красавца Томаса Сеймура и позволила себе флиртовать с ним. Народная молва тогда сразу же связала её имя с той легендой, что осталась от матери, якобы женщины порочной и разгульной. Теперь надо было смыть со своего имени это пятно. И Елизавета успешно делала это, появляясь перед лондонцами в столь скромном виде. Люди её любили и всегда горячо приветствовали, когда она появлялась на улицах Лондона.
А сведения, сообщаемые Сесилом, становились всё тревожнее. Новый советник короля, чрезвычайно им любимый, возжелал, ни много, ни мало, как титула герцога Нортумберленда и получил его. Возвысил от также отца Джейн Грей, маркиза Дорсета, которому был пожалован титул герцога Саффолка. А своего соперника Эдуарда Сеймура, герцога Сомерсета он уничтожил в прямом смысле слова – тот был казнён в Тауэре, на том же месте, где не так давно лишился головы его младший брат. Корона получила в своё распоряжение богатейшие владения Сеймуров. Честолюбивая герцогиня Сомерсет, уже мнившая себя почти что королевой, отправилась в изгнание в далёкую провинцию, где ей отныне предстояло прозябать в бедности. Сам Сесил поднялся до уровня государственного секретаря и был возведён в рыцарское достоинство. Хоть это радовало.
Прошло немного времени, и верный сэр Сесил сообщил в тайном письме, что дела совсем плохи. Король Эдуард болен, и серьёзно. Под давлением герцога Нортумберленда он аннулировал принятый королём Генрихом незадолго до смерти закон о престолонаследии и тем лишил обеих своих сестёр права на трон. Сам же хитроумный герцог спешно женил своего сына Гилфорда Дадли на Джейн Грей, причём сделал это вопреки желанию самой девушки.
Тучи сгущались над страной, и вот гроза разразилась. В середине лета 1553 года скончался король Эдуард У1 Тюдор, немного не доживший до своего шестнадцатилетия. И сразу же после его смерти был обнародован указ, подписанный Эдуардом и скреплённый его печатью, согласно которому королевой Англии становилась Джейн Грей, а королём – её супруг Гилфорд Дадли. Полновластным правителем страны при этом был, естественно, герцог Нортумберленд.
Елизавета, следуя мудрым советам верного сэра Сесила, затаилась в своём владении, сказалась нездоровой и погружённой в траур по брату и ехать в Лондон на коронацию новой властительницы отказалась. Старшая сестра призывала её присоединиться к ней в борьбе за восстановление справедливости, то есть за престол. Но у принцессы хватило здравого смысла остаться в стороне от всех этих событий.
Между тем, практически вся Англия поднялась в защиту попранных прав дочерей короля Генриха. И уже через девять дней королева Джейн была низложена и отправлена в Тауэр вместе со своим супругом. Зарвавшийся герцог Нортумберленд, слишком уверенный в своих силах, был арестован и спешно казнён. К власти пришла Мария Тюдор.
Елизавета могла только посочувствовать бедняжке Джейн, своей кузине, которая пострадала по чужой вине. Но самой нужно было заботиться о себе. Ведь любви между нею и старшей сестрой не было никогда, к тому же они кардинально расходились в вопросах веры – Елизавета по воспитанию и убеждению была протестанткой. Вопреки всему очень хотелось верить, что царствование сестры будет кротким и справедливым. Хорошо, однако, что оно оказалось хотя бы недолгим.
Мария Тюдор пришла к власти в возрасте вполне зрелом – ей было тридцать семь лет. Её убеждения были тверды. Католическая вера была у неё в крови. И новая королева начала с того, что вернула в страну и в своё окружение всех тех, кто прежде пребывал в изгнании либо прятался в надёжных убежищах здесь, в стране. Её главными советниками стали Стивен Гардинер, епископ Винчестерский, и испанский посол Симон Ренар. А Тайный совет заполнили те, кто исповедовал её веру.
Сэр Уильям Сесил поспешно отошёл от политики и удалился в своё стамфордское поместье. Однако за ситуацией в стране продолжал внимательно наблюдать и связь с Елизаветой поддерживал постоянно. Он оценивал происходящие события не только с текущей точки зрения, но и с позиции перспективы, и делился своими выводами с принцессой, давая ей пищу для размышлений и возможность принимать правильные решения в сложной обстановке, накрывшей их всех.
У Елизаветы не было выбора, и на коронацию сестры она, конечно, прибыла. Мария улыбалась ей, но в глубине глаз таился холод. Ещё бы! Елизавета была надеждой и знаменем протестантов, а справиться с ними будет нелегко. И королева твёрдо решила не выпускать сестру из-под строгого надзора ни на минуту.
Коронация была роскошной. Мария отвела душу, представ перед своими подданными в шикарных туалетах, вся усыпанная драгоценностями. Ведь столько лет ей приходилось терпеть лишения, даже наследство матери было прибрано к рукам жадным до богатства Кромвелем, ей достались только золотая цепочка, крестик и молитвенник. Королева и сестру заставила сменить чёрный цвет на белый, и Елизавета радовала взгляд своей молодой красотой и великолепным сияющим одеянием. Однако не ущемить сестру хоть чем-то новая королева не смогла. В кортеже сопровождающих Марию приближённых Елизавете не удосужились выделить отдельную карету, и она ехала вместе с заметно постаревшей и потерявшей лоск Анной Клевской.
А после завершения празднеств довольная королева обратилась к сестре:
– Всё прошло великолепно, ты не находишь? Свершилась воля Божья.
– О да, Ваше Величество, – ответила Елизавета, – это были незабываемые два дня. И я рада, что вы заняли, наконец, полагающееся вам по праву место.
– За это надо возблагодарить Господа, – Мария улыбнулась. – Я сейчас же отправлюсь на мессу в мою часовню. И ты, сестра, разумеется, пойдёшь со мной.
Это был удар, которого ожидала Елизавета. Конечно же, она понимала, что Мария попытается убрать её с пьедестала, на который водрузили свою принцессу англичане-протестанты. Терпеть эту взрывоопасную ситуацию было невыгодно королеве-католичке, стремившейся утвердить свою власть в стране, где протестантская вера пустила прочные корни. Это было просто опасно.
– Сестра, – осторожно ответила на это принцесса Елизавета, – вы сами долго добивались того, чтобы вам позволили исповедовать близкую вашему сердцу веру. Так неужели вы лишите меня такой возможности? Будьте же милосердны.
Глаза Марии недобро блеснули, но настаивать она не стала.
А дальше Англию ожидали события куда худшие, чем предполагалось поначалу. Королева Мария хорошо знала, чего опасается и даже страшится её народ. Но сама она страстно желала именно того, что пугало её подданных. Желала для себя Филиппа Испанского – в свою жизнь и в свою постель. Начались переговоры о бракосочетании королевы Англии с сыном и наследником короля Испании. Это грозило тем, что Англия может вскоре просто превратиться в колонию страны, с которой соперничала столько лет.
Елизавета ожидала грядущих событий, пребывая в свите королевы, – выпускать её из своего поля зрения Мария не собиралась. Над страной нависла холодная мрачная зима, и настроение людей было столь же мрачным. В феврале стало известно, что в Тауэре состоялась казнь Джейн Грей и её супруга Гилфорда Дадли – королева не пожелала даровать жизнь кузине. Она отказалась принять во внимание юность и неопытность Джейн, а также тот факт, что она была просто пешкой в чужой игре. Особа королевской крови и протестантского вероисповедования могла представлять скрытую угрозу для неё даже в глубоком заточении в провинции.
Поделиться книгой: