Пусть будет как есть. Беседы в Бомбее. 2010–2011

Пусть будет как есть. Беседы в Бомбее. 2010–2011

Предисловие

«Всё, что вы узнаете от меня, ложно»

После многих лет проведения бесед в Тируваннамалае, а также ритритов в Ладаке, Ришикеше и Коимбаторе, Карл впервые проводил беседы в Бомбее в январе 2010 г. В 1995 г. он встретился там с Рамешем Балсекаром и на следующий день отбыл в Тируваннамалай, где Аруначала[1] стала «финальным аккордом»: «Раз То, что я есть, видит, что даже самое высшее осознавание, которое есть чистый свет, — это всё ещё воображение, и Ты прежде него или вопреки ему, — это отнимает последнюю надежду на достижение цели. Если даже божественный свет Шивы лишь воображаемый свет, то что же ещё может случиться?» С тех пор он каждую зиму бывал в Тируваннамалае, где проводил беседы более десяти лет.

Прибывая в аэропорт Бомбея из Таиланда, члены нашей небольшой группы, путешествовавшей вместе с Карлом, испытывали более чем любопытство относительно первой беседы в Бомбее. На следующий день, в плотно набитой гостиной на Куффе Парад, быстро стало ясно, что бомбейские беседы действительно будут чем–то особенным. Беседы в Тируваннамалае посещали в основном жители Запада и лишь небольшая группка индийцев из Тиру и Ченная. В Бомбее индийских посетителей было столько же, сколько иностранцев.

Большинство присутствовавших провели многие годы с Рамешем Балсекаром, либо когда–то присутствовали на беседах с ним. Поэтому было много вопросов, касавшихся концепций Балсекара, а также Нисаргадатты Махараджа, У. Г. Кришнамурти и Раманы Махарши. В большей степени, чем в других беседах по всему миру, разговор сосредоточивался на адвайте и других индийских концепциях, символах и техниках, в то время как Карл не переставал удивлять своих слушателей новыми неожиданными интерпретациями хорошо известных традиций.

Беседы проходили в быстром темпе и были высокоэнергетичными, с множеством серьёзных вопросов, касавшихся духовности, философии, науки, психологии и многих других тем.

Карл говорит, что в действительности его интересуют не вопросы, а то, как раскрывается спрашивающий, но в Бомбее у аудитории явно были хорошие вопросы. Царило чувство безотлагательности, так что беседы носили дискуссионный характер, были насыщенными и, по большей части, продолжались намного дольше запланированных двух часов. Непочтительность и беспечность Карла и его весьма вольное обращение с языком перед лицом индийских традиций казались более шокирующими, чем в западных странах, но по–видимому никого не обижали, даже когда дело доходило до таких понятий, как «туалетная адвайта».

Чего не передаёт книга, так это невероятного темпа бесед и комедийных передразниваний Карлом «больных искателей». На самом деле «беседы» не передают всей атмосферы происходящего, за исключением того, что имеет место масса говорения. Карл называет их развлечением, и они представляют собой гораздо более красочное, непредсказуемое и хаотическое представление, чем обычные сатсанги, строящиеся по принципу вопрос–ответ. Мне они кажутся смесью панк–концерта, цирка, «стендап комеди»[2] и коллективной джазовой импровизации — потрясающим, завораживающим, невероятно быстрым фейерверком из слов. Это новый способ переживания языка — смесь поэзии, рэпа, перекручивания и извращения слов, битья кувалдой и разбивания и в конечном счёте выбивания почвы у вас из–под ног. Карл снова и снова опровергает и меняет смыслы, пока ум не скручивается в узлы и остаётся только освежающее ощущение пустоты или истерический смех.

Кажется, что мозг Карла не ограничен обычными законами биологии и не следует проторённым связям между синапсами, бурно создавая новые связи во всех направлениях, недоступные нормальному мозгу. Он постоянно изобретает новые слова, удваивая и утраивая значения, смешивая слова из разных языков, отвечая на вопросы раньше, чем их произносят, и загоняя в угол любой ум, пытающийся нанести ему поражение. Когда кто–то назвал одну из бомбейских бесед дискуссией, он ответил: «Дискуссия? Я всегда прав, а вы всегда неправы. Разве это дискуссия?» Не удивительно, что его прозвали «панком адвайты». Его отличает абсолютно беспечная манера говорить, так непохожая на тщательно выверенные утверждения и указатели других духовных учителей. Со всей очевидностью нет старающегося представлять какое–либо драгоценное учение или заботящегося о том, чтобы кто–нибудь что–либо понимал, а есть громкоговоритель, которому всё равно, что из него выходит. Карл будет заявлять, что он в любом случае ничего и не говорил. Для него красота языка в его пустоте, и он позволяет себе доводить эту свободу слов до абсолютного предела. Он бомбардирует слушателей огорошивающими противоречиями и выворачивает наизнанку любой вопрос, доводя его до абсурда. Любая попытка понимания тонет в бесконечных вариациях языка, которые могут казаться прекрасно завораживающими, но не оставляют ничего, за что можно было бы уцепиться. Словесное разрушение всего, что может быть разрушено, бывает болезненным, когда есть сопротивление или цепляние за что–то, но по большей части люди уходят с бесед с удивительным чувством лёгкости.

Карл отрицает, что есть кто–либо, обладающий состраданием, и подчёркивает, что он — не наш друг, а наш худший враг, но беседы оставляют в большей степени противоположное впечатление. Когда к нему обращаются, он просто говорит: «Что бы вы делали, если бы видели, что страдаете от неправильного понимания?» Некоторые сетуют, что его высказывания слишком негативны, но когда после многих лет поисков и стремлений у тебя отнимают последнюю надежду достичь каких бы то ни было духовных целей, чувство освобождения бывает опьяняющим.

Во второй год беседы происходили в доме вблизи Нейпинс Роуд. Зачастую слова Карла тонули в постоянном фоне автомобильных гудков и строительном шуме, соперничавших со звуками, доносившимися из квартиры, расположенной этажом ниже, прерывались спорами относительно скорости потолочных вентиляторов и обязывающими сигналами мобильных телефонов индийцев. Спустя некоторое время те, кто все ещё слушал и участвовал в разговоре, могли наблюдать то, что кто–то в Бомбее назвал «эффектом нервно–паралитического газа»: большинство присутствующих неподвижно лежали на полу как пустые оболочки, «вырубленные» или пребывающие в каком–то трансе. А Карл, сидевший впереди, выглядел как всегда свежим, и продолжал говорить с нескончаемой энергией, несмотря на жару, шум, спёртый воздух и усталость от смены часовых поясов.

Я не знаю, что на самом деле происходит на этих беседах, я только знаю, что это нечто абсолютно уникальное, чрезвычайно весёлое и интересное, и результатом бывает облегчение и беспечность, обладающие опасным «подсаживающим» действием. Порой зачаровывающие вариации современных сутр напоминают мне о Каа, змее из «Книги джунглей», и я размышляю, не служит ли происходящее шоу просто отвлечением, в то время как мозг подвергается перестройке, при которой стирается всякое «понимание», собранное за годы духовных поисков, включая и самого искателя.

В этой книге собраны 7 из 26 бесед, проведённых Карлом в Бомбее в 2010 и 2011 гг. Они слегка сокращены и подверглись лишь минимальному редактированию, с тем чтобы сохранить их оригинальный стиль и присущее Карлу вольное обращение с языком.

Мишель Брель, июнь 2011 г.

Осознавание — лишь тень Того, что ты есть

Бомбей, 5.02. 2010 г.

Спрашивающий: Мне подарили книгу по психологии. Возможно ли духовно развиваться, если у тебя серьёзная психическая болезнь или серьёзные проблемы с психикой?

Карл: Это зависит от твоей цели. Какова цель?

С.: Многие люди придерживаются убеждения, что пока ты не делаешь свою работу всякие духовные искания бессмысленны. Пока ты не знаешь о собственных слабостях, пока ты не работаешь над собой.

К.: Это похоже на веданту. Веданта — система методов для того, чтобы делать себя чистым и здоровым, и даже способным смело встречать истину. Если это должно случиться, то это случится. Но всё равно, я бы сказал, что ты никогда не можешь смело встречать самого Себя. Ты никогда не будешь готов к этому. Никто никогда не будет готов к самому Себе. Но хорошая новость в том, что никому не нужно быть готовым к самому Себе. Ты можешь быть готов только к какой–то относительной истине. Быть может, к высокой энергии или к интенсивным переживаниям или чему–то ещё, но не к самому Себе. Самость никогда не просит тебя быть готовым к Тому, что ты есть. Нет никакой нужды в готовности. Так что это нельзя смешивать. Вот почему я спрашиваю: какова твоя цель? Если твоя цель — иметь тело света, быть в сверхъестественном «состоянии Ауробинго[3]», то ты можешь готовиться посредством какого–либо обучения, посредством техник йоги или чего угодно другого. И тогда есть множество учителей, которые могут научить тебя, как это делать. Их полно в Пуне. Их полно во всём мире. Но для тебя нет способа стать достаточно готовым к Тому, что ты есть. Но ты всё равно должен пытаться. Так что в относительном смысле, чтобы иметь здоровое тело, здоровое эго, ты можешь что–то делать. Тогда ты можешь совершенно функционировать в мире, в гармонии со своей окружающей средой — всё это может случаться. Но ты никогда не можешь готовить себя к Тому. Так что и да, и нет. Если у тебя относительные цели, ты можешь их достигать.

С.: На самом деле мне бросилась в глаза фраза, что убеждение «Я — не тело» — это признак шизофрении. Но это именно то, чему в «Аштавакра–гите» учат царя Джанаку: «Ты — не тело».

К.: Возможно, это не совсем правильный перевод. Ты — не информация о теле. Говорится, что ты — не тело, но ты — тело. Так что ты — не информация о теле, но ты — сущность тела. Так что и да, и нет. Ты не являешься феноменальным переживанием тела. Но ты — это То, что есть тело по сути. Так что Ты — Сердце информации, но не информация. Поэтому говорить «Я — не тело» — это всё ещё на один феномен слишком много, говорящий «я — не тело». Достаточно лишь одной иллюзии, говорящей: «Я не это», чтобы определить себя. «Отличающий» — по–прежнему феноменальное переживание. Определяющий всегда хочет определять: «Я — тело или я — не тело». «Я — это, но не то». То нуждается в определяющем, и то — уже иллюзия «я», то есть определяющего меня, которому нужно трудное, которому всегда нужны различия. И говоря: «Я — не тело», ты отличаешься от чего–то, так что оно выживает, не будучи чем–то. Даже говоря: «Я — ничто», «ты» выживаешь, будучи отличным от чего–то. Всё это для выживания. Фантому нужно всё это определение. Даже не определяя, он определяет себя. Выхода нет! И в том определении и в той определённости подразумевается, что ты должен что–то делать, ты можешь что–то делать или не можешь что–то делать. И то, и другое происходит от одной и той же мысли — «я»–мысли. Поэтому идея, что у тебя есть свобода воли или нет свободы воли, — это в обоих случаях определение и в обоих случаях ложное. Иметь или не иметь тело — и то, и другое ложно. Есть только ложность, есть только ошибочность, и определяющий определяет ложь. Ложь, ложь, ложь, ложь. Поэтому нет никакого выхода в том, чтобы метаться от того к тому, но такова природа сновидения. Сновидец хочет иметь приятное сновидение, а иметь более приятные сновидения означает не иметь тела. «Я — Дух». Тогда мне комфортнее быть Духом, которого не могут затрагивать материальные болезни или что–то в этом роде. Так что ты определяешь себя как нерождённого. Но даже определяющий себя как нерождённого — фальшивка. Даже нерождённый — фальшивка. Идея нерождённого — фальшивка. Ты ни рождённый, ни нерождённый, ни кто–либо. Но ты есть То. Так что если ты говоришь в том относительном сновидении, мы можем находить всю ту «страхопию».

С.: Вы спрашивали меня, какова цель. В то время как вы говорили, у меня как раз появилась цель. Эта цель — иметь полное подлинное знание, из которого вы говорите.

К.: И этого нельзя достичь никаким относительным пониманием.

С.: И все же адвайта–веданта полагает, что ты что–то делаешь.

К.: То веданта. Адвайта — это конец Вед. Адвайта кончается там, где начинаются Веды. Это нельзя смешивать. Веданта — это реализация. А адвайта — это истинная природа. Реальность — это адвайта, это указатель Реальности, никакой двойственности, никакого второго, То, что есть, То, что является твоей истинной природой. А веданта — реализация этого. И в реализации есть все виды целей, все виды научения и разучения, деяния и недеяния — это всё веданта.

С.: А как же выражение «адвайта–веданта»?

К.: Адвайта — это источник, это Реальность. А веданта — реализация этого. Они — не два. Их нельзя делить. Адвайта — это Твоя Природа, то есть Реальность, но веданта — это Твоя реализация. Так что я не против веданты, мне нравится веданта, но лишь потому, что она никому не нужна.

С.: Но они говорят, что ты должен…

К.: Не важно, говорят они или нет! Им приходится это говорить! У них нет выхода. Почему бы им это не говорить? Если бы они говорили: «ты не должен», то это тоже было бы ложью. Говорить, что «ты должен», и говорить, что «ты не должен», — ложь. И то, и другое ложь. Кто должен и кто не должен? Всё это — танец Того, что ты есть, и всё это — реализация Того, что ты есть. Но ничто из этой реализации не делает Тебя более реальным или менее реальным. И тогда я только могу сказать, что стараюсь делать тебя настолько увлечённым Тем, что никогда ни в чём не нуждается, что посредством этого ты видишь, как вся эта реализация приходит и уходит. Я пытаюсь сделать тебя абсолютным наркоманом Того, что ты есть, которое никогда не нуждается в том, что могло бы быть привязанным к чему бы то ни было.

С.: Это так же и для хорошей компании, о чём тоже говорится в веданте?

К.: Нет. Веданта — не хорошая компания.

С.: Тогда что же такое хорошая компания?

К.: Отсутствие. Отсутствие любого присутствия любой компании. Вот хорошая компания. Отсутствие идеи хорошей компании — это хорошая компания. Но любая идея веданты о хорошей компании — плохая компания, с этим ты ложишься спать и с этим ты просыпаешься.

С.: Но кажется…

К.: Кажется, всегда кажется, кажется, кажется. По виду. Конечно же, вовсе не хорошо быть со мной!

С.: Не с вами, но…

К.: Даже мне не нравится быть со мной, как же я могу говорить, что со мной быть хорошо?

С.: Так что, это так же и с тем, что выглядит хорошей компанией, наподобие сидения на беседах с вами…

К.: Коль скоро ты сидишь где–то с кем–то, это плохая компания.

С.: И это лишь относительно, всегда?

К.: Да, это относительно плохая компания. И потом у вас может быть относительно хорошая компания. Но и то, и другое — плохая компания.

С.: Но несмотря на плохую компанию…

К.: У Тебя нет никакой компании.

С.: Но мы тут сидим.

К.: Несмотря на то что Тебе не нужна компания, Ты испытываешь переживание компании. Но не потому, что она Тебе нужна. Не потому, что есть необходимость в компании. Ты не можешь не иметь компании, потому что в любой момент бодрствования Ты находишься в компании. Ты в компании того, что ты есть. Большой компании. Неограниченной.

С.: А как насчёт высказывания «высший тапас — хорошая компания»?

К.: Нет никакого тапаса. Вот высший тапас. Бестапасность. Отсутствие упражнения — это упражнение. Упражнение быть Тем, что ты есть, которому не нужно никакого упражнения, чтобы быть Тем, что оно есть. Вот высший тапас, который ты не можешь делать, ты можешь только быть. Но любой тапас, который ты можешь делать, — это веданта.

С.: Поэтому что бы ты ни пытался делать — это веданта?

К.: Даже не пытаться — это веданта.

С.: И всё, что бы ты ни делал, — это веданта?

К.: Или не делал. Всё, что можно назвать, что можно выразить, всё, что можно описать, — это веданта. Единственный указатель на твою истинную природу — это адвайта. Нет никаких двух. Это всё. Указание на Реальность, которая даже не знает Реальности. Это — Реальность. И нет никаких двух. Всё, что можно описать иначе, — это веданта.

С.: Так это веданта?

К.: Я не знаю, что это. Это реализация Того, что ты есть. Это — веданта. Это Твоё абсолютное сновидение, но в нём нельзя найти абсолютного Сновидца.

Вот и всё. Это указание на То. Ты не отличаешься от этого сновидения, так Ты реализовываешь самого Себя. Но никаким способом реализации Ты не можешь постичь Реальность. Это реализация Реальности, но в ней невозможно найти Реальность, поскольку она никогда там не терялась. Эти указатели в веданте на То, что есть адвайта. Но, слава Богу, адвайта не может быть достигнута в веданте. Так что там, где кончается веданта, Ты начинаешься как То, что ты есть, и Ты заканчиваешься там, где начинается веданта. Поэтому, помещая Себя в веданту, Ты совершаешь самоубийство. Ты пытаешься находить Реальность в реализации, и тогда Ты делаешь её относительной. Сам виноват! Что делать?

С.: Просто быть.