Помоги проекту - поделись книгой:
Дочитав книгу по истории Тарранта до конца, я всё обдумывала те слова о магах, и эти мысли оставляли неприятный привкус на душе. Неужели из меня хотят сделать… оружие?!
– Вставай, – Грунхельда появилась словно из воздуха, свысока глядя на меня, – Идём.
Сердце забилось чаще, и я задала довольно глупый вопрос:
– Меня освободят?
Женщина иронично усмехнулась, вновь поджав губы и ещё больше выпрямив спину, хотя это и казалось невозможным.
– Вот уж точно нет. Смирись, ты здесь надолго, если не навсегда. Ступай за мной, господин ждёт тебя.
Едва меня вывели из той злополучной комнаты, я поняла, что не ошибалась, думая, что и остальная часть моей золотой клетки красива и привлекает взор. Узкие коридоры, мощёные белой плиткой так, что шаги отзывались гулким эхом, были уставлены великолепными статуями, увешаны портретами в золотых инкрустированных рамах. Комнаты, мимо которых мы проходили, были ещё красивей – довольно большие, уютные, богатые, но без аляповатости, со вкусом. Наверное, именно такой дом я хотела бы иметь, если бы была богатой особой. Всё здесь дышало древностью, комфортом и богатством.
Но меня зачем-то повели вниз. Чем ниже мы спускались, тем беднее и мрачнее становились комнаты. Наконец, мы дошли до какой-то лестницы, за которой простиралось узкое, пахнущее сыростью и плесенью пространство. Было темно и дуло ветром, отчего создавалось впечатление, что это какой-то подземный ход.
Грунхельда уверено взяла со стены факел, и, подобрав другой рукой подолы платья, кивком позвала за собой. Неуверенно ступая по грязным ступеням, спустилась в подвал и пошла вслед за тёмной фигурой горничной, виднеющейся сквозь нечёткий, танцующий свет факела. Не знаю, как долго мы шли по пустому и довольно угнетающему коридору, когда она вдруг остановилась перед какой-то дверью, и, коротко постучав, открыла её, услышав короткое «войдите».
Как только распахнулась дверь, в лицо дыхнуло сразу тысячью запахов трав, знакомых мне и не очень, которые как-то не вписывались в это подземелье. Но внутренний интерьер удивил гораздо больше. Большую часть маленькой комнаты занимал огромный стол, заставленный различными стеклянными колбами, из которых почему-то струйками валил пар (я мало имею представления об этих приспособлениях – у нас в деревеньке не было учёных). Тут и там лежали аккуратно сложенные слитки металлов разных цветов, множество предметов мне и вовсе были незнакомы даже теоритически. Остальную часть комнатки занимали высоченные стеллажи, донельзя набитые различными книгами. Всего этого оказалось настолько много, что впору было удивляться, каким чудесным образом здесь нашлось место человеку, что вальяжно расположился в кресле около того огромного стола, быстро перелистывающему страницы одной из книг.
– Господин, вот она, – Грунхельда как-то смешно присела, оставив спину прямой. Кажется, это называется книксен…
«Господин» наконец соизволил оторваться от чтения и поднять голову так, что я смогла его разглядеть. Этот мужчина в чёрном камзоле казался немногим старше меня, но что-то в нём заставляло меня в этом усомниться. Понятия не имею, что именно, но от внимательного, цепкого взгляда пронзительно чёрных глаз, который выворачивал наизнанку, хотелось то ли провалиться сквозь землю, то ли превратиться в маленькую неприметную пылинку. А ещё… его лицо казалось мне смутно знакомым. Пару мгновений отбрасывала от себя это ощущение, понимая, что не могла я раньше его где-то видеть, но интуиция вопила об обратном, и память наконец-то нашла нужное. Ну конечно, портреты этого человека часто печатают в газетах. А Грунхельда лишь подтвердила подозрения:
– Склони голову, дурёха. Перед тобой верховный маг Тарранта, лорд Кевин Дингрос.
Из королевского дворца верховный маг Тарранта всегда возвращался усталым. Как и у любого придворного, множество масок почти въелись в кожу, почти стали его истинным лицом, но он страшно уставал от пустой болтовни и бессмысленных дебатов на Совете, которые в итоге редко когда приносили плоды, а времени отнимали уж очень много. Тем более теперь, когда всё вернее приближается война, грозящая сломить империю, и так повисшую над пропастью. Как военачальник, прошедший не одну кровавую битву, Кевин часто не без определённого энтузиазма отправлялся на поле боя, но, как бы ни хотелось верить в обратное, ныне возможная война проиграна заранее. В большей степени потому, что само войско пало духом.
Наука и магия помогала ему отвлечься, расслабиться, как, например, большинству других людей в таких случаях помогала хорошая книга, шитьё, скачки, охота и тому подобное. Он с детства увлекался ими, поэтому его родители и слуги быстро перестали удивляться тому, что из его комнаты то и дело доносился грохот, подозрительно похожий на взрыв, а потом приходилось оттирать стены от сажи, копоти и остального. Отец хотел, чтобы он стал генералом, для чего он, вполне зажиточный человек, отдавал большую часть своих денег на обучение сына грамоте, езде верхом, стратегическому планированию, умению управлять массами людей, красноречию, даже физиогномике. Но мать, видя сильное увлечение сына магией и алхимией, настояла на том, чтобы он прошёл курс обучения в столичной Академии Магии. Таким образом он всегда учился на две профессии, и в итоге превратил свою семью из простой зажиточной в одну из самых богатых в стране. Родители гордились своим единственным сыном, несмотря на то, что почти не видели его в тяжёлые годы. Его отец умер от кровоизлияния в мозг, а мать убита в одном из восстаний, пока сам Кевин был в походе.
…Вернувшись из дворца, он почти сразу направился в лабораторию. Эта маленькая комнатка приводила в порядок сумбурные мысли. В который раз перелистывая наиболее достоверную книгу об истории магии, Кевин продумывал дальнейшие исследования, которые теоритически смогут вернуть самим людям магию, принести победу Тарранту и вообще перевернуть мир, когда рядом услышал голос старой горничной:
– Склони голову, дурёха. Перед тобой верховный маг Тарранта, лорд Кевин Дингрос.
Рядом с Грунхельдой стояла та девушка из захолустья, которую привезли в замок день-два назад. На вид совершенно обычная: растрёпанная, грязная, неухоженная, с усталым миловидным личиком, спутанными медово-рыжими волосами, одетая в какой-то балахон. Ничем не примечательная – на своём длинном веку Кевин Дингрос видел тысячи, нет, миллионы таких, как она. Так почему же именно ей досталась огромная, ставшая легендарной магическая сила?
Маг помнил своё удивление, когда один из его лучших учеников, отправленных на поиски артефактов по стране, заявился в его замок посреди ночи, неся на руках какую-то бессознательную девушку, сияя, как отполированный алмаз и упрямо уверяя, что она сама владеет магической силой – одна из тех самых легендарных магов. Ученики давали ему кровную магическую клятву о подчинении и отсутствии лжи, закреплённую мощным артефактом, потому маг и не сомневался, что тот сказал правду. С тех пор в голове мелькало тысячи грандиозных планов, непосредственно связанных с новым открытием, и магу как-то вовсе не пришло в голову за это время, что он заставляет стать «подопытным кроликом» девушку, живого человека, а не предмет или животное.
В её глазах не было страха, одна унылая обречённость, пустота, и какой-то части него становилось от этого не по себе, в груди возникало нечто отдалённо напоминающее чувство вины и сочувствие, но даже намёк на подобное ощущение или мысль были легко отброшены далеко на задворки сознания.
– Знак, – шикнула Грунхельда на девушку, – Покажи ему знак, что на твоём предплечье.
Девушка промолчала, всё больше напоминая мраморное изваяние, только лишь испуганно сделала маленький шажок назад, сверкнув холодным блеском глаз.
Магу и самому не терпелось увидеть легендарный знак, потому он удивительно быстро оказался подле своего нового «эксперимента», но едва коснулся девушки, его руку обжёг огонь, а в её глазах в прямом смысле плясало пламя.
Кевин удивлённо присвистнул, позабыв о придворных правилах. Энтузиазм учёного распалялся с каждой секундой.
– Лучше без фокусов, – равнодушно предупредил он, – Если не хочешь всё время исследований находиться без сознания.
Девушку явно не прельщала такая перспектива, потому она покорно задрала рукав похожего на бесформенный балахон платья, разглядывая мага с неприкрытой ненавистью.
Знак на предплечье девушки казался разноцветными жилками, просвечивающимися сквозь кожу и образующими собой изображения драконов, обвивающих руку выше локтя и кажущихся живыми.
Именно таким он представлял их в детстве, читая историю и легенды о магии…
– Как зовут? – безучастно поинтересовался маг, увлечённо разглядывая знак.
– Подопытным кроликам не дают имён, – яд её слов, вопреки надеждам, совершенно не коснулся мага.
– И то правда, – без тени улыбки согласился он, – Если это нужно государству, то одна человеческая жизнь мало чего стоит. Если не хочешь остаться навсегда, как ты выразилась, подопытным кроликом, то будь умницей и не пытайся помешать эксперименту. Чем быстрее это закончится, тем быстрее тебя отпустят.
На лице девушке отразилась явная смесь надежды и недоверия. Желая хоть как-то навредить человеку, разрушившему в пух и прах спокойный и размеренный ход её счастливой жизни, Кэролин мало осознавала смысл собственных слов.
– Скорее, это нужно вам, а не государству, не так ли? А не задумывались ли вы, господин, – с особой презрительностью выплюнула последнее слово, – что это жестоко? Пусть я и не самый богатый человек страны, но ведь тоже её житель и имею право на спокойную жизнь.
Кевин слегка скривился при этих словах. Всю свою долгую жизнь он был самым заядлым авантюристом, вечно ищущим любого способа сбежать от скуки и обыденности. Людей же, которые подобно этой девушке стремились к обратному, он презирал, считая глупыми и совершенно пустыми.
– Святая наивность, – усмехнулся маг, жестом отпуская Грунхельду, – Не имею привычки повторять одно и то же, но для вас, юная леди, так и быть, поясню ещё раз: для блага целого государства одна жизнь – ничто. Для вас же будет лучше, если вы поспособствуете скорому завершению эксперимента с положительным результатом.
Кэролин хотелось сказать ещё много чего, но она понимала бессмысленных слов сейчас. Чувствуя себя безвольной марионеткой в руках опытного кукловода, покорно опустилась на табуретку, ожидая дальнейших указаний и стараясь внушить себе оптимистичную надежду на то, что маг не лжёт, говоря, что по итогу её освободят. Время покажет…
Глава 6
Медленно и тягуче, словно вязкий дёготь, тянулись дни. Поначалу я с непривычки отмечала каждую деталь: незнакомые предметы и слова, различные окружающие меня мелочи. Но потом всё слилось в какую-то серость, перед глазами словно застыла пелена. Всё было однообразно до тошноты, и я ничего, совсем ничего не могла с этим поделать. Оставалось лишь считать минуты и слушаться указаний, дабы иметь призрачный шанс когда-нибудь вырваться, вернуться. Другой вопрос в том, что мне и возвращаться-то уже не к кому, но я старалась не думать об этом. Главное на данный момент обрести свободу, власть над собой и своей жизнью.
Маг приказывал приводить меня в лабораторию ближе к вечеру, как только возвращался в замок. Сначала исследовал уровень моих сил, требуя то поджечь что-нибудь, то устроить наводнение в комнате, то при помощи воды и воздуха создать глыбу льда, то вырастить цветок, и так далее. Выспросил у меня в мельчайших деталях историю всей моей жизни, пытаясь понять причину, по которой магия досталась именно мне. Навряд ли это что-то дало, ведь я и сама не знаю ответа на этот вопрос, однако скучающе-презрительное выражение его лица заставляло чувствовать себя ничтожеством. Да, я не добилась таких высот, как он, но в подобные моменты я пыталась намекнуть, что не всем хочется жить на широкую ногу, в вечных проблемах. Но маг эту информацию пропускал мимо ушей.
Затем начал применять ко мне силу различных артефактов, давать какие-то жутко пахнущие зелья, после которых весь день болела голова, ломило тело. Я не знаю, давало ли это хоть какие-то полезные результаты или нет, но с каждым днём он становился всё мрачнее и мрачнее. Каждый день мне приходилось терпеть общество этого немногословного и целеустремлённого почти до маниакальности человека около четырёх часов. Но были в этом свои плюсы: у меня наконец-то появилась возможность каждый день мыться, новая чистая одежда и нормальная еда, чему я, относительно прошедших до этого дней в заточении, была несказанно рада. Хоть на человека стала похожа. И всё же, разглядывая по утрам в зеркале девушку в простеньком опрятном платьице, с рыжими волосами, заплетёнными в аккуратную косу и выразительными, печальными и серьёзными глазами, я никак не узнавала себя. Себя прежнюю – ту фонтанирующую задором, жизнерадостностью и светлыми мечтами болтушку.
Так прошло где-то около трёх месяцев.
Впервые за довольно долгое время в Улманэ, славной столице жаркого Пеллоса, шёл дождь. Люди радовались ему, как чуду, громко благословляя своего верховного мага, который на самом деле был к этому совершенно непричастен. Даже не услышав бьющих по его окнам капель и радостного гомона горожан, Махмуд Кара сосредоточенно рассматривал только что с огромным трудом добытый артефакт. Неприметный хрустальный шарик, который с лёгкостью помещался у него на ладони, на самом деле оказался очень даже полезным артефактом, чьей силой является возможность давать подсказки на вопрос, более всего занимающий ум вопрошающего. Если владелец этого артефакта задаст действительно важный для него вопрос, то шар не даст прямой ответ, а лишь какую-то небольшую подсказку, картинку, отрывок. Кто бы что ни говорил, именно это иногда решает всё.
Рядом лежала огромная книга, исписанная мелким неразборчивым почерком, очень старая, изрядно потрёпанная, с пожелтевшими от времени страницами и раскрытая на большой красочной картинке, изображающей символ четырёх драконов, начертанный на человеческой руке. Знак магов-стихийников. Тот самый, который почему-то уже довольно долго не даёт ему покоя.
– Какой знак посылает мне судьба? – Наконец, он сумел сформулировать тревожащий его вопрос.
Мгновение шар на его ладони был по-прежнему наполнен бледным, едва заметным небесно-голубым дымком, но в следующий миг дым рассеялся, открывая взору мага калейдоскоп отрывистых видений, ведомых лишь ему. Около минуты он, застыв, как недвижимое тёмное изваяние, вглядывался лихорадочно поблёскивающими чёрными глазами в свой артефакт. Когда же видения отпустили, выдохнув, пробежался расфокусированным взглядом по комнате. После увиденного сделать вводы оказалось просто, как дважды два, хоть всё это и казалось достаточно… неожиданным. В любом случае, это открывает новые горизонты, новые цели и возможности.
Перебрав в памяти все имеющиеся у него артефакты, маг слегка улыбнулся, что в последнее время случалось с ним довольно редко. До исполнения невозможной мечты ещё ближе, чем ему казалось секунду назад… Осталось лишь сделать правильный ход и не прогадать.
Глава 7
Зал заседаний Совета в замке императора в Кмеоле, столице империи Таррант, мало чем отличался от других его комнат – столь же огромный, строгий, обустроенный в спартанском стиле, почти не пропускающий дневных лучей. Длинные диваны предназначались для советников, а большой золотой трон с гербом на спинке, естественно, императору. На Совете вновь шумно обсуждали экономические и внешнеполитические проблемы, когда в зал вошёл церемониймейстер, и, громко стукнув тяжёлым жезлом о плиты пола, зычным голосом оповестил:
– Прибыл посол из Пеллоса.
Голоса в зале значительно поутихли, а император нахмурился, стараясь ничем не выдать тревоги, и жестом позволил пригласить посла.
В комнату торопливым, но чётко вымеренным шагом зашёл растрёпанный молодой человек с военной выправкой, в пыльной дорожной одежде, показавшейся остальным присутствующим весьма странной, явно только что с пути.
– Ваше величество, – гость поклоном поприветствовал императора, – Наш великий император Юстиан, да продлятся его годы, велел мне сообщить вам, что вскоре вас лично посетит его светлость, наш верховный маг Махмуд Кара с целью устранить всяческие разногласия, существовавшие между нашими державами и прийти к взаимовыгодному решению проблемы.
Повисло молчание, минута всеобщего удивления. В глазах императора зажглась надежда.
– Ваши действия кажутся несколько странными, – осторожно произнёс Кевин Дингрос, за что получил недовольный взгляд своего правителя, – Не далее как пару месяцев назад вы весьма недвусмысленно дали нам понять о неизбежности войны между нашими странами.
– Его светлость предполагал такой вопрос, – сдержано кивнул посол, – Он велел добавить, что сам объяснит вам причины этой перемены и условия заключения мира.
– Что ж, мы будем рады решению проблемы мирным путём, – согласился император, дав знак, что аудиенция окончена.
В воздухе застыл невысказанный вопрос. Советники не могли понять, что же такое важное могло заставить фактического правителя Пеллоса сделать такой крутой поворот, да ещё и лично приехать для заключения мира.
– Навряд ли у него порыв миротворческих чувств, – задумчиво пробормотал верховный маг.
– Что бы это ни было, мы не откажемся, – не слишком уверено отозвался монарх, – Из двух зол выбирают меньшее.
Уже глубокой ночью, после очередного сеанса исследований, Кевин Дингрос быстро записывал наблюдения и результаты, которых, вобщем-то, и так было немного, но стоящих – ни одного.
Сидящая в кресле девушка потихоньку засыпала под поскрипывания пера о пергамент и потрескивания множества зажжённых свечей. Пригревшись, она, уже наплевав на приличия, свернулась комочком, расплела стягивающую голову тугую косу и безучастно смотрела куда-то в угол слипающимися сонными глазами. Маг, перечитывая всё записанное ранее, становился всё злее. В конце концов просто отбросил от себя перо, поставив этим самым пару клякс, и раздражённо взглянул на свой «эксперимент».
Кэролин уже перестала тщетно бороться со сном и провалилась в объятия Морфея. Растрепавшиеся медово-рыжие волосы девушки в свете свечей казались золотом, окроплённым капельками бурой крови. Они как покрывало укутывали её хрупкую фигурку и осунувшееся усталое лицо. Тёмные ресницы, подрагивая, как крылья бабочки, спали на щеках, грудь мерно вздымалась лёгким спокойным дыханием. Сейчас она казалась ангелом – чистым и непорочным существом, совершенно чуждым подковёрной возне лживого мира. Кевин знал, насколько обманчиво может быть это ощущение, но, тем не менее, раздражение пропало, сменившись лёгким сожалением.
Какая-то часть него жалела, что ей приходится терпеть всё это. Такое чувство было странно и ново для мага, живущего уже более сотни лет, знающего все оттенки людского двуличия и непостоянства, человека, привыкшего быть всегда полностью уверенным в правильности своих решений и действий.
Захлопнув книгу наблюдений, аккуратно поставил её средь других в одном из огромных стеллажей у стены. Растерянный взгляд сам собой вернулся к мирно спящей девушке.
– Что в тебе особенного, Кэролин?
Все эти три месяца он, по сути, искал ответ именно на этот вопрос. Почему именно её высшие силы наделили таким даром, какого уже нет ни у кого во всём мире? Она – совершенно обыкновенная девушка-провинциалка из захолустной деревеньки. Кэролин не просто привыкла к размеренной, спокойной и счастливой жизни, она любит её и стремится к ней, а Кевин в силу своей натуры абсолютно не понимал таких людей. Ведь в том и суть человека, а особенно не обделённого талантами – амбиции, неудержимое желание большего, бесконечное стремление к новым горизонтам. Он давно не верил в бескорыстность – в ней же она всегда была. Её ведь можно читать, как открытую книгу – и это не маска. Как можно жить, не боясь получить нож в спину, когда душа нараспашку? С ним такого не было даже в детстве. Доверчивость и наивность – это глупость. Или всё-таки дар? В любом случае, Кэролин оставалась совершенно простой, что хоть и было во многом очаровательней, нежели изрядно надоевшие магу притворство, двусмысленности и кокетство придворных нимфоманок, всё же не могло быть тем самым выдающимся качеством, которое давало бы ответ на не дающий ему столько времени покоя вопрос.
Но именно это качество его удивляло, как удивляет всё непривычное. Было уже даже странно не искать подвоха, скрытого смысла в чьих-то словах после стольких лет при дворе. При очередном взгляде на спящую девушку в голове мага мелькнула и тут же была отброшена шальная мысль, что он, верховный маг некогда могущественной империи Таррант, в иной ситуации отдал бы очень многое, чтобы обрести такую непосредственность.
Бальный зал был единственным действительно красивым и богатым местом в императорском замке в Кмеоле. В светлых тонах, отделанный золотом, он сверкал поразительным величием и роскошью. Балы в Тарранте устраивались на удивление редко, но уж если начинались, то проходили вереницей не один день, и с таким размахом, которому позавидует мир. Прибытие Верховного мага Пеллоса в качестве дипломата оказалось достаточно веской причиной для того, чтобы император Гарольд захотел сделать всё на наивысшем уровне. Пять долгих дней многочисленный штат дворцовых слуг суетился беспрестанно, как муравьи в муравейнике. Замок хотя бы стал походить на жилой дом, а не на большой тёмный склеп, как раньше: всюду куда-то спешили люди, отовсюду доносились оживлённые разговоры, по комнатам разносились запахи цветов, изысканных блюд, мыла и чистоты. На кухне день и ночь кипели котлы, повара готовили самые вкусные деликатесы, слуги беспрестанно мыли, полировали, чистили, украшали… казалось, этому и впрямь не будет ни конца ни края. Всё закончилось в тот день, когда утром императору доложили, что его светлость верховный маг Пеллоса уже подъезжает к Кмеолу.
Начищенная зала сверкала, как один большой бриллиант. Огромное помещение просто завораживало богатством и красотой. Каждая деталь, вплоть до крохотной свечки здесь казалась истинным произведением искусства, радовала глаз. Всё было украшено и подготовлено к празднику дорого и со вкусом.
Шелестели юбки, сверкали драгоценности, всюду слышался смех и разговоры, а в воздухе смешались запахи изысканных духов. Шелка, атласы, рубины, алмазы, золото, серебро – всего здесь было в изобилии, глаза разбегались. Прекрасные дамы и кавалеры, ненавязчивая музыка, дорогое вино – всё это кружило голову. Но бал ещё не начался – присутствующие ждали императора. Тот не заставил себя долго ждать: вновь открылись высокие, позолоченные белые дубовые двери, раздались громкие, величественные звуки труб, оповещая о прибытии монарха. В этот раз при нём, естественно, были все регалии – мантия, скипетр, держава, охрана и, конечно же, корона. Позади него шёл первый советник и верховный маг, Кевин Дингрос, всё так же в чёрном бархатном камзоле.
– Ты как будто в трауре, – тихо заметил император.
– Навряд ли им так уж важно, чтобы мы были разодеты, как павлины, – фальшиво улыбнулся на приветствующую их публику маг, – У этого визита другая причина, и я почти уверен, что она нам навряд ли понравится.
Дамы и кавалеры при их появлении как по знаку выстроились и склонились в почтительном реверансе. «Процессия» шествовала к трону. Когда император присел на отведённое ему место а маг встал чуть позади трона, будто страж, присутствующие поднялись и выжидающе взглянули на правителя.
Даже с расстояния было видно любому, что император смертельно устал и внутренне измучан.
– Мы рады приветствовать вас всех сегодня здесь, – его хриплый надломленный голос эхом разнёсся по залу, разрывая звенящую тишину, – Этот бал устроен по известному всем вам поводу. Мы приложим все усилия к тому, чтобы мир ещё долгие годы царил в нашей великой империи, не омрачаясь никакими конфликтами. Пусть сегодняшнее празднество символизирует вечное торжество мира над войной!
В ответ на краткую, но достаточно пылкую речь монарха раздались шумные аплодисменты, которые прервал вошедший церемониймейстер, стукнув несколько раз тяжёлым жестом о плиты пола, тем самым привлекая внимание.
– Его светлость верховный маг и посол Пеллоса, Махмуд Кара.
В воздухе повисло напряжение и звенящая тишина, которую омрачали лишь тяжёлые шаги гостя, сопровождаемого четырьмя могучими темнокожими стражами со смешными тюрбанами на головах, одетыми в цветастые, пёстрые одежды своей страны, как, впрочем, и сам верховный маг. Они несли какие-то большие, тяжёлые расписные сундуки.
Остановившись на нужном расстоянии от трона, Махмуд Кара чинно поклонился по обычаям Пеллоса – коснувшись перед этим тремя пальцами своего лба, губ и сердца.
– Долгой жизни императору Тарранта, – поприветствовал его маг, – Наш великий император Юстиан Шиин велел передать вам свои приветствия и пожелания скорейшего благополучного заключения взаимовыгодного мирного соглашения между нашими государствами.
– Мы, его величество император Тарранта Гарольд Виноур, с радостью принимаем благие пожелания императора Пеллоса и с уверенностью заявляем, что наши чаяния абсолютно совпадают с вышеперечисленными. – Ещё более пафосно отозвался монарх, – А так же мы рады приветствовать в качестве посла верховного мага Пеллоса, что делает нам честь.
– Благодарю вас, ваше величество, – вновь слегка поклонился гость, затем, обернувшись на свою свиту, добавил: – Дабы начать переговоры с хорошей ноты, наш великий император велел преподнести вам дорогие подарки.
– Дело плохо, – сию же минуту неслышно сделал вывод Кевин Дингрос, всё с той же сводящей зубы фальшивой улыбкой на губах.
– Я бы согласился, но нам нечего им предложить, – столь же тихо возразил император, уже совсем не так уверенно, после чего громко добавил, нацепив такую же фальшивую улыбку: – Мы благодарны Пеллосу за щедрые дары и с радостью принимаем их.
Махмуд Кара благосклонно кивнул, но едва Гарольд хотел дать знать об открытии мага, неторопливо, с расстановкой произнёс:
– Ваше величество, перед тем, как вы откроете бал, я хотел бы сразу обговорить главное условие заключения мира, без выполнения которого оное невозможно.
Поделиться книгой: