Обитатели миража

– Если разобьем лагерь в тех холмах, - заметил Джим, - укроемся от ветра. Сейчас пять часов. За час доберемся.

Мы двинулись дальше. Из ягодников, как коричневые ракеты, взлетали выводки диких куропаток; со всех сторон посвистывали ржанки и кроншнепы; на расстоянии выстрела паслось небольшое стадо карибу, повсюду расхаживали маленькие коричневые журавли. Никто не может умереть с голоду в этом краю, и, разбив лагерь, мы очень хорошо поужинали.

Ночью не слышно было ни звука - а может, мы слишком крепко спали, чтобы услышать что-нибудь.

На следующее утро мы обсудили дальнейший маршрут. Низкий хребет преграждал прямой путь на север. Хребет продолжался, повышаясь, на запад и на восток. С того места, где мы стояли, он не представлял серьезной преграды; мы по крайней мере ее не видели. Мы решили идти через хребет и не торопиться. Но продвигаться оказалось труднее, чем мы думали; нам потребовалось два часа, чтобы извилистым путем добраться до вершины.

По верху хребта мы подошли к полосе больших камней, которая стеной преграждала наш путь. Протиснувшись между двумя камнями, мы торопливо отступили назад. Мы стояли на краю пропасти, которая уходила на сотни футов вниз в необычную долину. Долину окружала мешанина покрытых снегом и льдом горных вершин. В дальнем конце долины, милях в двадцати от нас, виднелась пирамидальной формы гора.

По ее центру, от вершины, до подножия долины, пробегала сверкающая белая полоса - несомненно, ледник, заполнивший расселину, расколовшую гору как будто одним ударом меча. Долина неширока, не более пяти миль в самом широком месте, по моей оценке. Длинная и узкая долина, ее дальний конец закрыт горой с ледником, а по бокам ее другие горы, обрывающиеся круто, как и перед нами. Кое-где виднелись оползни.

Но все наше внимание привлекло дно долины. Оно казалось огромным ровным полем, заполненным грудами камня. В дальнем конце ее ледник тянулся до середины долины. Среди скал ни следа растительности. Ни намека на зелень в окружающих горах. Только голые черные скалы и белизна снега и льда. Долина опустошения.

– Как здесь холодно, Лейф, - вздрогнул Джим.

Да, холодно, и холод необычный, странный - неподвижный и душный. Он, казалось, поднимается к нам из долины, отгоняет, заставляет уйти.

– Нелегко будет спуститься туда, - сказал я.

– И нелегко идти, когда спустимся, - подхватил Джим. - Откуда все эти скалы и что распределило их так ровно?

– Вероятно, их принес с собой ледник, - ответил я. - Похоже на морену. В сущности, похоже, что вся долина вырыта ледником.

– Подержи меня за ноги, Лейф, я хочу взглянуть. - Джим лег на живот и перегнулся через край. Через одну-две минуты он позвал меня, и я вытянул его назад.

– Примерно в четверти мили слева от нас оползень, - сказал он. - Отсюда не видно, начинается ли он на самой вершине. Посмотрим. Лейф, как ты думаешь, далеко ли до дна долины?

– Несколько сотен футов.

– Должно быть, не меньше тысячи. Утес уходит все вниз и вниз. Не понимаю, почему дно кажется таким близким. Странное место.

Мы надели рюкзаки и пошли вдоль стены из камней. Через некоторое время мы оказались у трещины, рассекающей скалу. Здесь вода и лед поработали в слабом месте. Обломки камня усеивали дно трещины, уходившее к самой долине.

– Придется снять рюкзаки, чтобы спуститься вниз, - сказал Джим. - Как мы поступим: оставим их здесь или спустим вниз?

– Возьмем с собой. Внизу должен быть выход из долины у основания той большой горы.

Мы начали спуск. Я перебирался через большой камень примерно на трети спуска, когда услышал резкое восклицание Джима.

Исчез ледник, просовывавший свой язык между камнями. Исчезли и камни. У дальнего конца долины ее дно было покрыто черными каменными пирамидами, низ которых был белым. Пирамиды стояли рядами, аккуратно расположенные, как дольмены друидов. Они заполняли половину долины. Тут и там между ними виднелись столбы белого пара, как дым от жертвоприношений.

Между ними и нами, плещась о стены утесов, виднелось синее покрытое рябью озеро! Далеко под нами его волны ударялись в скалу.

И тут что-то поразило меня в черных каменных пирамидах.

– Джим! Эти скалы в форме пирамиды. Они точно повторяют форму той горы! Даже белая полоска на месте!

И в этот момент голубое озеро задрожало. Поплыло к черным пирамидам, затопило их, затопило белые дымы. Снова задрожало. И исчезло. Снова перед нами было дно долины, покрытое грудами камней.

В этом преобразовании было что-то от цирковых трюков или от работы искусного волшебника. Да это и было волшебство - в своем роде. Но я видел и раньше, как природа проделывала подобные трюки.

– Дьявол! - сказал я. - Это мираж!

Джим не отвечал. Он со странным выражением смотрел на долину.

– Что с тобой, Тсантаву? Снова прислушиваешься к предкам? Это всего лишь мираж.

– Да? - спросил он. - Но что именно? Озеро или скалы?

Я взглянул на дно долины. Оно выглядело совершенно реальным. Теория ледовой морены объясняла ее удивительно ровную поверхность, а также горы вокруг. Готов поклясться, что когда спустимся, обнаружим, что камни распределены вовсе не регулярно.

– Конечно, озеро.

– Нет, - ответил он, - я думаю, что мираж - камни.

– Чепуха. Там внизу слой теплого воздуха. Камни отражают солнечное тепло. А сверху давит холодный воздух. В таких условиях и возникает мираж. Вот и все.

– Нет, - возразил он, - совсем не все.

Он перегнулся через скалу.

– Лейф, прошлой ночью предки сказали мне кое-что еще. Они говорили об Атагахи. Тебе это что-нибудь говорит?

– Ничего.

– Мне тоже не говорило - тогда. А теперь говорит. Атагахи - зачарованное озеро в самой глухой части Аппалачских гор, к западу от истоков Оканалуфти. Это лечебное озеро зверей и птиц. Все чероки знали о нем, хотя мало кто его видел. Если случайный охотник подходил к нему, то видел только каменную пустыню, зловещую, без единой травинки. Но молитвой, постом и всенощным бдением он мог заострить свой духовный взор. И тогда на рассвете он видел широкую полосу мелкой жемчужной воды, питаемой ручьями, бегущими с окружающих гор. А в воде все виды рыб и земноводных, стада уток, гусей и других птиц, а вокруг озера многочисленные следы зверей. Они приходили к Атагахи, чтобы излечиться от ран или болезни. Великий Дух поместил посреди озера остров. Раненые, больные животные и птицы плыли на него. И когда добирались, воды Атагахи излечивали их. Они выходили на берег здоровыми. На Атагахи всегда был мир. Все существа там были друзьями.

– Послушай, индеец, ты хочешь сказать, что это и есть твое лечебное озеро?

– Я вовсе не говорю этого. Я сказал, что мне все время приходит на ум название Атагахи. Место, абсолютно пустое, зловещее, голый камень без единой травинки. А под этой иллюзией - озеро. И здесь: каменное дно, а под ним - озеро. Странное совпадение. Может, мираж - как раз каменное дно Атагахи. - Он помолчал. - Еще кое-что мне рассказали предки, так что я изменил свое мнение и принял твою версию событий в Гоби.

– Мираж - это озеро. Говорю тебе.

Он упрямо покачал головой.

– Может быть. Но, может, и то, что мы видим внизу, тоже мираж. Может, оба мираж. А если так, то как глубоко настоящее дно? Можем ли мы до него добраться?

Он стоял молча, глядя на долину. Вздрогнул, и я опять ощутил необычный холод. Я наклонился и взял в руки лямки своего рюкзака.

– Что ж, чем бы это ни было, пойдем узнаем.

Дрожь пробежала по дну долины. Внезапно оно вновь превратилось в сверкающее голубое озеро. А потом опять стало каменным дном.

Но еще раньше я увидел в глубине озера иллюзию - если это была иллюзия - гигантскую туманную тень, огромные щупальца, тянущиеся от обширного призрачного туловища… туловища, которое, казалось, находится бесконечно далеко… исчезает в пустоте… как исчез в пустоте Кракен в пещере Гоби… в пустоте, которая сама была - Калкру!

Мы пробирались между большими обломками камня, карабкались через них, скользили по ним. Чем ниже мы спускались, тем становилось холоднее. Холод, казалось, проникает в самые кости. Иногда мы тащили рюкзаки за собой, иногда толкали их впереди. И все сильнее нас донимал холод.

Посматривая на дно долины, я все более убеждался в его реальности. Любой мираж, который мне приходилось видеть, - а в Монголии я видел их множество, - отступал, изменялся и исчезал, когда я подходил ближе. Дно долины ничего подобного не делало. Правда, камни на нем стали казаться приземистей по мере нашего приближения, но я приписал это изменившемуся углу зрения.

Мы были на расстоянии ста футов от конца оползня, когда я почувствовал, что моя уверенность рассеивается. Продвигаться стало еще труднее. Расщелина сузилась. Слева простиралась скала, такая гладкая, как будто ее прочистили гигантской метлой. Вероятно, огромный осколок оторвался тут и упал вниз, раздробив камни; их куски виднелись внизу. Мы свернули вправо, где обломки камней были сметены гигантским веником. Тут мы продолжали свой путь.

Из-за своей силы я нес оба наши ружья, подвесив их на ремне через левое плечо. И еще более тяжелый рюкзак. Мы подошли к особенно трудному месту. Камень, на котором я стоял, неожиданно качнулся вперед под моим весом. Я упал в сторону. Рюкзак выскользнул у меня из рук, перевернулся и упал на гладкую, уходящую вниз скалу. Я автоматически потянулся за ним. Ремень, державший оба ружья, порвался. Ружья скользнули вслед за рюкзаком.

Это было одно из тех совпадений, которые заставляют поверить в бога Невезения. Такое может случиться где угодно без малейших последствий. Даже в тот момент я не думал, что это для нас означает.

– Ну, что ж, - весело сказал я. - По крайней мере не придется их тащить. Подберем их на дне.

– Если там есть дно, - ответил Джим.

Я посмотрел вниз. Ружья сцепились с рюкзаком и быстро скользили по склону.

– Сейчас остановятся, - сказал я. Они почти у самых камней.

– Как же! - отозвался Джим.

Я протер глаза, Рюкзак и ружья должны были застрять у каменного барьера в конце расселины. Но не застряли. Они просто исчезли.

6. ЗЕМЛЯ ТЕНЕЙ

Когда рюкзак и ружья коснулись камней, поверхность их дрогнула. И наши вещи как будто растворились в ней.

– Я бы сказал, что они упали на дно озера, - заметил Джим.

– Никакого озера нет. Они провалились в какую-то щель в камне. Идем…

Он схватил меня за плечо.

– Подожди, Лейф! Не торопись.

Я взглянул, куда он указывал. Барьер из камней исчез. На его месте продолжалась расселина, гладкий каменный язык спускался в долину.

– Идем, - повторил я.

Мы пошли вниз, нащупывая каждый шаг. С каждой остановкой дно долины становилось все более плоским, камни на ней все ниже и ниже. Облако закрыло солнце. И никаких камней не стало. Под нами расстилалось дно долины, ровная синевато-серая пустыня.

Расселина неожиданно кончилась у края этой пустыни. В пятидесяти футах впереди так же резко обрывались скалы. Создавалось странное впечатление, что их установили на краю, который тогда был клейким. И пустыня тоже не казалась твердой, и она тоже производила впечатление клейкой поверхности; по ней проходила постоянная мелкая рябь, как волны жара над нагретой солнцем дорогой; и однако с каждым шагом усиливалось ощущение страшного холода, который наконец стало почти невозможно выдерживать.

Между обломками камней и утесом справа от нас виднелся узкий проход. Мы направились туда и остановились в удивлении. Мы стояли на большом плоском камне на самом краю странной поверхности. Это не вода и не камень; больше всего она походит на тонкое непрозрачное жидкое стекло или на полужидкий газ.

Я вытянулся на камне и протянул руку, чтобы коснуться этой поверхности. Коснулся - и не ощутил никакого сопротивления, вообще ничего не ощутил. Медленно опустил руку. На мгновение увидел свою руку, будто отраженную в искажающем зеркале, а потом вообще ее не видел. Но там, внизу, где исчезла моя рука, так приятно тепло. Кровь заколола в моих онемевших пальцах. Я наклонился еще больше и просунул обе руки почти по плечи. Как хорошо!

Джим опустился рядом со мной и тоже просунул руки.

– Воздух, - сказал он.

– Похоже… - начал я, и тут внезапная мысль пришла мне в голову. - Ружья и рюкзак. Если не отыщем их, нам не повезло.

Джим ответил: "Если там - Калкру, нам будет мало проку от ружей".

– Ты думаешь, это… - я замолчал, вспомнив его рассказ об иллюзорном береге озера.

– Усунхию, Земля Тьмы. Земля Теней твоего старого жреца. Я сказал бы, что оба названия подходят.

Я лежал неподвижно; как бы человек ни был уверен в предстоящем испытании, он не может удержаться от дрожи, когда вступает на его порог. А я совершенно определенно знал, что меня ждет. Все, что находилось между храмом в Гоби и этим местом, вдруг исчезло. Я пришел туда, где должно кончиться то, что началось в пустыне Гоби. Прежний ужас начал овладевать мною. Я боролся с ним.

Я принимаю вызов. Ничто в мире не остановит меня. Приняв решение, я почувствовал, как ужас угрюмо отступает, покидает меня. Впервые за многие годы я освободился от него.

– Посмотрю, что там внизу, - Джим протянул руки. - Держи меня за ноги, Лейф, я перегнусь через край камня. Я потрогал его: похоже, он тянется дальше.

– Я первый, - ответил я. - В конце концов это ведь мое дело.

– И как же я вытяну тебя, слон? Держи - я пошел.

Мне пришлось подпрыгнуть, чтобы ухватить его за ноги, его голова и плечи уже исчезли из вида. Он полз по скале, медленно опускаясь, пока и мои руки по самые плечи не скрылись из виду. Он остановился, и затем из загадочной непрозрачности, в которой он исчез, послышался рев безумного хохота.

Я почувствовал, как он вырывает ноги у меня из рук. Потащил назад, с усилием преодолевая каждый дюйм. Он появился, продолжая хохотать. Лицо его покраснело, глаза стали совсем пьяными; вообще у него были все признаки опьянения. Но учащенное дыхание объяснило мне, что произошло.

– Дыши медленнее! - крикнул я ему в ухо. - Дыши медленнее, говорю тебе.

И так как его смех не смолкал и он все время продолжал вырываться, я прижал его одной рукой, а другой закрыл ему рот и нос. Через несколько мгновений он перестал напрягаться. Я отпустил его; он неуверенно сел.

– Странно, - хрипло сказал он. - Какие я видел смешные лица…

Он покачал головой, раз или два глубоко вздохнул и лег на камень.

– Что со мной было, Лейф?

– Кислородное опьянение, индеец, - ответил я. - Хороший глоток воздуха с двуокисью углерода. Это, кстати, многое другое объясняет в этом странном месте. Ты делал три вдоха в секунду, это из-за двуокиси углерода. Она действует на центр дыхания в головном мозгу и ускоряет вдохи. Ты получил больше кислорода, чем тебе нужно, и поэтому опьянел. Что ты видел перед этими твоими забавными лицами?

– Я видел тебя. И небо. Похоже, будто смотришь в воду. Я посмотрел вниз и вокруг. Подо мной было что-то похожее на бледно-зеленый туман. Сквозь него ничего не видно. Там тепло внизу, очень тепло и приятно, и пахнет цветами и деревьями. Вот и все, что я успел увидеть, пока не опьянел. О, да, скала продолжает опускаться. Может, мы сумеем добраться до ее основания - если не засмеемся до смерти. А сейчас я сяду в этот мираж по плечи. Боже, Лейф, как я замерз!

Я озабоченно посмотрел на него. Губы его посинели, зубы стучали. Переход от тепла к резкому холоду сказывался, это очень опасно.

– Хорошо, - сказал я, вставая. - Я иду первым. Дыши медленно, делай глубокие вдохи как можно реже, выдыхай так же медленно. Скоро привыкнешь. Пошли.

Я повесил на плечо оставшийся рюкзак, пятясь, переполз через камень, ощутил под ногами прочную скалу и опустился в мираж.

Тепло; почти как в парной турецкой бани. Небо над головой как голубой круг, туманный по краям. Рядом со мной показались ноги Джима, его тело уходило от них под немыслимым углом. В сущности я видел Джима, как рыба из-под воды видит рыболова, идущего вброд. Тело его, казалось, раздвинулось, и он присел рядом со мной.

– Боже, как здесь хорошо!

– Не разговаривай, - сказал я. - Сиди и учись медленно дышать. Смотри, как я это делаю.

Мы молча сидели примерно с полчаса. Ни звука не нарушало тишину вокруг. Пахло джунглями, быстро растущей и быстро разлагающейся зеленью; и еще какими-то неуловимыми чуждыми запахами. Я мог видеть только голубой круг неба над головой, а примерно в сотне футов ниже под нами зеленоватый туман, о котором говорил Джим. Похоже на ровную поверхность облака, непроницаемую для взора. Оползень входил в эту поверхность и исчезал из вида. Я не чувствовал неудобства, но оба мы покрылись потом. Я с удовлетворением видел, что Джим дышит глубоко и медленно.

– Что-нибудь беспокоит? - наконец спросил я.