Снежный борщ

– Часов в двенадцать.

– А обещал с утра. Чуть позже, но с утра. Пришёл бы, как договаривались, ничего бы такого и в помине не случилось. Да и бросал ты снежку, по всему видно, как попало. Или нарочно в форточку метил?

– Нет, не нарочно, – замотал головой Лера. – Просто я тогда по мобильному разговаривал.

– Ну вот, – поморщился Евтух Васильевич. – Старая песня двоечников – слушать вполуха, смотреть вполглаза и делать дело одной рукой. Знаешь, чем профессионал отличается от любителя?

– Не знаю, – пожал плечами Лера.

– А тем и отличается, что любую работу выполняет двумя руками, иначе никакой он не профессионал.

– А чего, – робко подал голос Шурка. – Художники одной рукой работают. Вон Рембрандт, Айвазовский или Врубель…

– Ага, – смерил его с головы до ног взглядом отец. – Хорошая отговорка. А гениями, чтоб ты знал, не рождаются, а становятся. Все гении, чтобы стать гениями, работали над собой долго и упорно. Годами оттачивали каждое движение, чтобы потом одним росчерком удивлять тех, кто не понимает, что такое мастерство, и думает, что всего можно добиться по мановению волшебной палочки.

– Пап, ну чего ты сразу нотации читать? – понурил голову Шурка.

– Это не нотации, – поднял палец Евтух Васильевич, – это жизнь. Во-первых, надо было сразу Примуса из дома выдворить. Во-вторых, форточку закрыть. Даже если бы снежки не было, через форточку в дом мог какой-нибудь вор забраться. В-третьих, надо было инструкцию на пачке с клеем прочитать. А там написано, что после оклейки стен обоями ни в коем случае нельзя окна и двери оставлять открытыми. Обои поэтому у вас и отвалились…

– А ты говорил «клей плохой», – покосился Лера на друга. – Это всё сквозняк.

Евтух Васильевич глянул на часы, потом на Шурку.

– Беги в хозмаг, – протянул сыну деньги, – купи пачку обойного клея.

– А ты, – обернулся он к Лере, – будешь мне помогать.

Пока младший Захарьев бегал за клеем, старший повесил на место люстру и вместе с Лерой взялся за нарезку обоев.

– Вот скажи, – спросил Евтух Васильевич, доставая из кармана рулетку, – почему у одних всё получается, а другие даже гвоздя не умеют в стену вбить?

Лера пожал плечами.

– Потому что любое дело требует точности. Если точность соблюдаешь, тогда о тебе говорят: настоящий мастер.

Шуркин отец встал на табурет и измерил рулеткой расстояние от пола до потолка.

– Вот ты, к примеру, певчими птицами увлекаешься. Так?

– Так, – кивнул Лера.

– Птицу в клетке содержишь?

– Ну да.

– А как клетку сделать, с чего начать? – спросил Евтух Васильевич и сам же ответил: – Перво-наперво нужен план, чертёж! А далее что? Из чего клетка состоит?

– Ну, – пожал плечами Лера. – Из реечек, проволоки, фанеры.

– Значит, всё это надо найти и заготовить. После инструмент подобрать, чтобы во время работы не бегать к соседу за отвёрткой или за дрелью. Это первый этап. На втором этапе делаются заготовки…

– Правильно, – согласился Лера, подавая рулон обоев. – Рейки надо разметить, потом нарезать, и проволоку тоже…

– Во! – обрадовался Евтух Васильевич. – В общем, надо вначале изготовить детали будущей клетки. Потом третий этап – сборка. Здесь приличный кусок работы: и сборка, и подгонка деталей…

– И что выходит? – посмотрел он на Леру.

Лера пожал плечами.

– Выходит, что любую мало-мальски сложную работу надо делить на четыре этапа: планирование – что и как будешь делать, сбор материалов и инструментов, изготовление заготовок, а потом уже сборка. А непрофессионал, вроде вас, зелёных пацанов, этого не знает и безо всякой подготовки пытается всё одним махом сделать. Поэтому у него ничего и не получается или выходит криво да косо – курам на смех…

Так, за разговорами, они нарезали новую стопку обоев. А когда вернулся Шурка, втроём принялись намазывать и клеить обои на стены.

Ещё через час вернулась с работы Шуркина мама. На руках у неё сидел Примус. Елена Михайловна гладила кота по голове, а тот, затравленно озираясь по сторонам, всё порывался куда-то бежать.

– Вот чудеса, – сказала Елена Михайловна. – Примус наш встретил меня за два квартала от дома и давай ластиться, будто прощения за блинчики просит.

И протянула кота Шурке: – Возьми, пожалуйста.

Увидев, в чьи руки его отдают, Примус в отчаяньи прыгнул, сделал в воздухе сальто-мортале и скрылся под любимым диваном.

– Какой-то он нервный сегодня, – заметил Евтух Васильевич и подозрительно посмотрел на друзей.

Пока Шурка с Лерой пожимали плечами и делали честные глаза, в дверь постучали. На пороге возник дядька Микита.

«Ну, всё, – похолодело внутри у Шурки, – теперь и про кота узнают».

– Здоров, сосед, – протянул руку Шуркиному отцу дядька Микита. – Здоров, соседка, – кивнул Шуркиной маме.

Потоптался на пороге, почесал в затылке и даже крякнул, не зная, с чего начать.

– Да ты чего Микита? – удивился Евтух Васильевич.

– Тут коза моя Грелка на сносях, – начал издалека дядька Микита. – Вот-вот козлёночка родит. Видать, потому и сбрендила чуток. Разогнала всех кур. Сорвала дверь с замка. А в доме перевернула всё вверх дном и, главное, борщ уконтропупила.

– Какой борщ? – нахмурился Евтух Васильевич.

– Свежий борщ, – вздохнул горестно дядька. – Супруга только сегодня приготовила. Я его в сугроб поставил, чтобы, значит, остыл быстрее. Ну и вот…

При этих словах сосед сделал шаг назад, вышел на крыльцо и снова вернулся на веранду. В руках он держал увесистый полиэтиленовый пакет.

– Что это?

– Борщ.

– Какой борщ? – не поняла Шуркина мама.

– Как сказать, – задумался дядька Микита, – теперь, наверное, снежный.

– А зачем вы его принесли?

– Так я и говорю, Грелка свихнулась и борщ в снег вывернула. Теперь он никуда не годится. Ведь у меня кроме козы и кроликов – живности никакой. Вот я его собрал лопатой и Джеку принёс – пускай питается…

Сосед замолчал, а Евтух Васильевич, заподозрив неладное, повернулся к мальчишкам.

– Рассказывайте, – предложил сурово.

И когда они принялись рассказывать вторую часть истории с обоями, остановил: – С самого начала рассказывайте.

Друзья переглянулись, вздохнули сокрушённо и начали с того момента, когда в форточку влетела снежка.

Вначале дядька Микита слушал, открыв рот, потом улыбался, следом стал тихонько хихикать и, наконец, не стесняясь, хохотать во весь голос. Но когда узнал о полёте Примуса за сарай, насупился. А услышав, что Примус умудрился проехать на его любимой Грелке, и вовсе помрачнел.

– М-да, – почесал он в затылке, а после посмотрел на Евтуха Васильевича: – Что делать будем?

– А что тут делать, – вмешалась Елена Михайловна, – надо борщ варить.

– Пусть становятся и варят, – показала она на мальчишек, – одну кастрюлю вам, одну – нам…

Остаток дня до самого позднего вечера Шурка с Лерой под руководством Елены Михайловны варили борщ…

В этой истории повезло только собаке Захарьевых. Целую неделю Джек блаженствовал. Вначале он ел обычный борщ, частью которого была забрызгана кухня и в котором искупалась люстра. А потом ел подарок от дядьки Микиты – снежный борщ.