Помоги проекту - поделись книгой:
— После долгой скачки любое вино все равно, что вода. К чему тратиться? — кабальеро залпом осушил кружку и налил еще. — Мы ведь спешили к вам от самого Мадрида. Пришлось даже забыть о сиесте.
— Неужели дело настолько важное?
— Чрезвычайно.
— Сомневаюсь, что могу быть вам полезен. Я не наемный убийца.
— Вам и не придется никого убивать. Речь идет о троллях…
— Они все еще живы?
Альвар чуть со стула не упал. Вот уж не думал услышать о них снова. За год до путешествия в Новый Свет гильдия поручила ему спасти одного богатого гранадского мориска[12]. Язычник был поставщиком африканского золота в Италию, а точнее прямиком в казну Святого Престола. Его хотели убить бывшие подельники. Альвару надлежало устранить всех четверых, что он и сделал. В награду за спасение расчувствовавшийся араб подарил ему индийский кинжал ручной работы. Прочность и острота оружия впечатляла и ужасала. Изогнутое лезвие резало кольчугу и сталь словно масло. «Гуль» стоил целое состояние, и Альвару до сих пор казалось, что жадный мориск в чем-то его обманул. Не мог богач расстаться с подобным сокровищем.
Потом вдруг напали Кастильские тролли. Так их прозвали в народе. Они проявились в Старой Кастилии полгода назад и прославились тем, что под покровом ночи вырезали целые семьи. Их долго искали, но днем преступники словно в землю зарывались, подобно троллям из английских сказок продолжая вершить свои темные дела по ночам. Это была диковинная парочка, судя по всему, немец и араб. Возможно, их было больше, но Альвар видел только двоих. Первый — здоровенный амбал, больше похожий на Антея[13], крушивший всех вокруг огромными кулачищами, второй — поджарый парень лет восемнадцати вооруженный тесаком. Они обрушились на жилище араба внезапно и без труда перебили стражу. Язычнику повезло, что Альвар задержался на кухне. Он с легкостью разоружил молодого араба, а потом проткнул и немца, предварительно сбросив его с балкона на камни двора. Странно, что верзила вообще выжил. Вскоре подоспели альгвасилы и мясников увели в гранадскую тюрьму. С тех пор Альвар их больше не видел и был уверен, что оба давно заседают на раскаленных колах в приемной Люцифера. Можно понять его удивление, когда дон Фернандо заговорил о головорезах вновь.
— Я не понимаю, — наконец вымолвил Альвар. — Эти душегубы пролили столько крови. Сотни людей жаждут смерти подонков. Почему их до сих пор не казнили?
— Причина всех бед — перо бюрократа. Сейчас они содержатся в секретной тюрьме Сан-Бенито под Картахеной. В июле их планируют перевезти на Канарские острова, прямиком в алмазные копи, где заключенные неделями не видят солнечного света. По-моему, достойное наказание.
— У вас есть нужные люди. Насколько мне известно, у гильдии нет недостатка в рекрутах.
— Нам нужен надежный человек, который однажды уже остановил их, которого они будут бояться. Это не займет много времени. Два месяца, возможно три. Гильдия заплатит вам пятьсот реалов…
— Вот как? Вы готовы выложить такую сумму? — улыбнулся Альвар. — Не смотря на то, что у вас есть люди готовые работать за месячное жалование.
— Королевский суд поручил нам это дело, а для дона Лопеса, как вы знаете, в первую очередь важна репутация гильдии. Профессионалы, способные решить эту проблему, в данный момент находятся за пределами Испании. Мы можем положиться только на вас.
— Я на службе.
— Памплона подождет. Сомневаюсь, что при всех ваших умениях комендант посмеет от вас избавиться.
Что ж, секретарь был прав, а если вышвырнут, беда не велика. Он и так был богат, как муранский стеклодув. По закону человек его положения вообще мог не служить. Альвар пошел в армию только потому, что не мог сидеть без дела, но за шесть месяцев в долине окруженной горами стал откровенно хандрить. Душа жаждала новых ощущений. Если бы не атака рейтаров и почетное увольнение за заслуги на три месяца, он бы до сих пор топтал плац, демонстрируя рипосты, финты и ремизы безусым юнцам.
— Окажите нам милость последний раз. Быть может, ваше присутствие отвратит их от побега, о котором они, вне всяких сомнений, помышляют. Что скажете?
Дон Фернандо знал, за какие ниточки дергать. Альвар закатил глаза. А что еще он мог сказать?
Тюрьма-форт возвышалась на широком плато у побережья Средиземного моря и была похожа на средневековый замок. Сложенный из камня каземат с четырьмя бастионами по углам производил удручающее впечатление на узников, которых гнали сюда по узкой морской тропинке вырубленной в скалах. Здесь содержались самые жестокие преступники. Иные заканчивали жизнь в сырых одиночных камерах, питаясь хлебом, кашей и водой. Сан-Бенито славилась дурной репутацией в преступном мире. Любители разгульной жизни — бандиты, воры и цыгане[14] содрогались при одном упоминании о месте, где свободный человек, не имея возможности даже выйти во двор на прогулку, сидел в камере многие годы пока не превращался в кучу бесформенного навоза.
Дело было к ночи. Альвар и дон Фернандо шли по узкой серпантинной дорожке, ведя под узды лошадей. С моря дул прохладный ветер. Где-то внизу волны с грохотом разбивались о скалы. Прошло двадцать пять дней с тех пор как они покинули Севилью. Сборы проходили в такой спешке, что Альвар толком не успел попрощаться с друзьями. До Кордовы они плыли на баркасе по Гвадалквивиру, а оттуда на лошадях через горный перевал и далее трактом прямиком до Мадрида. Вконец измотанные двухнедельной гонкой, они еле держались на ногах. В гильдии путники отдыхали всего один день, после чего получили необходимые бумаги для сопровождения заключенных и поскакали дальше. Сеньора Педро пришлось оставить в Мадриде. Тощий помощник секретаря не выдержал тягот пути и захворал, поэтому в Мурсию они отправились вдвоем.
Очутившись близ мыса Палос, за которым по слухам раскинулась самая большая в этой части света соленая лагуна, отделенная от моря узкой полосой песка, Альвар не испытал облегчения. Впереди его ожидала компания убийц, морское путешествие и качка, которую он терпеть не мог. Пройдет еще как минимум месяц, прежде чем все закончится.
По каменистому плато, покрытому мхом и кустарником, они добрались до ворот тюрьмы. Стражник мурсиец окинул гостей подозрительным взглядом. У него был приказ не впускать никого до утра. Чтобы попасть внутрь путникам пришлось ждать капитана, который как назло спустился куда-то в подвалы. Прошло полчаса, прежде чем они попали в кабинет начальника. Крепкий мужчина с золотым крестом поверх чистой голландской рубахи, встретил их гостеприимно. Альвар и дон Фернандо получили по кружке вина и уселись напротив. Крутя ус, он внимательно изучил приговор королевского суда. С недовольством высказался, что двум ублюдкам, чью судьбу решил сам король, ныне покойный Фердинанд Арагонский, оказана слишком высокая честь. Потом пробежал глазами рекомендации дона Лопеса, в которых говорилось о назначении Альвара конвоиром. Подписал несколько сопроводительных листов для своих людей. Покончив с бумажной волокитой, он распорядился устроить посетителей на ночлег в гостевых помещениях. Дон Фернандо тут же удалился, Альвар же, не смотря на усталость, спросил у начальника разрешения увидеть преступников.
— Не понимаю, зачем вам это? — спросил рослый сержант, судя по говору, итальянец. Шел он первым, держа в левой руке факел. — За месяц насмотритесь на этих выродков так, что тошно будет.
Вдвоем они спускались по узкой винтовой лестнице ведущей в недра плато под тюрьмой. Там находились одиночные камеры, где узники должны были гнить заживо. Все это место напоминало лабиринт. Человек, попавший сюда, исчезал для остального мира. Осклизлые стены. Сложенные из кирпича комнаты стражи. Ржавые решетки. Темные узкие коридоры, проложенные в камне. Редкие факелы, коптившие потолок. Бесконечная сырость. Никакой надежды, Бога или дьявола, только темнота, зловоние испражнений и нехватка воздуха.
— Если бы вы знали, каково нам тут. Мы называем эти помещения Склепом. Здесь четыре уровня. На каждом два крыла по десять камер. Большинство пустует. Тут посменно дежурят только шесть стражников. Люди не выдерживают больше суток.
— А заключенных сколько?
— Тридцать один. Почти все безумцы, готовые убить любого.
Не удивительно. Сержант недовольно покачал головой. Как и прочие стражники, он носил коричневый дублет и толстый кожаный нагрудник со следами от ударов ножом. Густые усы и свалявшаяся бородка давно потеряли привычную форму. Складывалось впечатление, что итальянец за годы службы сам превратился в заключенного, затерявшегося во мраке каземата. Остальные старожилы выглядели так же. Альвар даже представить не мог, какой волей должен обладать человек, чтобы служить в подобном чистилище.
— Даже втроем здесь не по себе, а одному и вовсе худо. Помню, лет пять назад завалило воздушную шахту на нижнем уровне. Решено было его закрыть. Камеры мы проверили, но недостаточно тщательно и там остался заключенный. Его хватились спустя четыре дня. К тому времени бедняга обглодал пальцы на руке и тронулся умом. Он утверждал, что кто-то за стеной звал его по имени и пытался проникнуть в камеру. Конечно, мужчина должен умирать в одиночестве, но только не такой смертью.
Итальянец подвел Альвара к тяжелой металлической двери. Постучал. Им открыл сутулый стражник с изможденным лицом. Махнув рукой куда-то в темноту, он уселся на стул рядом с входом и тотчас задремал. Здесь же неподалеку стоял стол с масляным светильником. В дальнем конце коридора мелькнул свет факела. Вскоре появился еще один страж, доложивший, что во время обхода ничего подозрительного не обнаружил.
Сержант повел Альвара в конец туннеля, вдоль массивных дверей с решетчатыми окошками.
— Они сидят здесь уже три месяца. Скорее всего, вообще не знают день сейчас или ночь.
— Они натворили что-то?
— Кроме того, что убили шестнадцать детей, десять женщин и четверых мужчин? — со злостью отозвался провожатый. — Да. Здоровяк пытался сломать дверь, поэтому пришлось обоих упрятать в Склеп.
— Обоих?
Итальянец подвел Альвара к окошку камеры, в недрах которой ютились два сгустка черноты разных размеров.
— В тесноте да не в обиде. Мы заметили, что верзила начинает буянить, когда уводят сопляка, поэтому начальник приказал держать их вместе.
Альвар присмотрелся к сгустку поменьше. Послышался звон цепей. Человек на полу зашевелился.
— Наверное, они любовники или что-то в этом роде, — с безразличием предположил итальянец. — Одному господу известно, почему ими до сих пор не заинтересовалась инквизиция. Эй, содомиты!
Сержант шарахнул ногой по двери.
— Эй, мориск! Подойди сюда. Его милость желает говорить с тобой.
Тощая, сгорбившаяся фигурка медленно встала и приблизилась к двери. В скудном свете факела Альвар увидел смуглого юношу в лохмотьях. Руки и ноги его были скованы цепями. На груди некое подобие жилета. Длинные спутанные волосы закрывали лицо.
— Ты меня помнишь? — спросил идальго.
Мориск кивнул. Сержант тут же сделал шаг назад, схватившись за рукоять шпаги.
— С чего бы это ему вас помнить?
— Мне поручено зачитать приговор, хотя, думаю, вы и так все понимаете. Завтра на рассвете ты и твой сообщник покинете тюрьму. Вы будете доставлены в порт Санлукара для транспортировки на Канарские острова. Каторжная тюрьма в провале потухшего вулкана на острове Лобос станет вашим последним пристанищем. Тебя публично колесуют, а останки повесят на стене цитадели. Твой сообщник остаток дней проведет в алмазных копях. Приговор вынесен королевским судом и обжалованию не подлежит.
Альвар огласил вердикт без сожаления и молча наблюдал за тем, как тощая фигурка ковыляет обратно к стене, укладывается там и тихо плачет.
— Объясните мне, — произнес сержант, как только идальго отошел от двери.
— Альвар Диас из Севильи.
Имя человека поймавшего преступников поставило все на свои места. Сержант в ответ протянул идальго руку.
— Кампо-Бассо к вашим услугам. — На изрытом оспой лице итальянца появилась улыбка. — Я и еще один надзиратель будем сопровождать вас до Лобоса. Можете рассчитывать на нас в любом деле. В Сан-Бенито трусы не служат.
Альвар уперся плечом в стену и шумно вздохнул. Здесь в полутьме узкого коридора не хватало воздуха. По бокам ржавели двери камер. Слышался ставленый плач юноши и его невнятное бормотание. Далеко позади у выхода мерцал огонек масляного светильника.
— Ваша милость, — донесся сбоку вкрадчивый голос итальянца. — Мы с товарищами до сих пор спорим о том, как вам удалось одолеть этого гиганта. Я, по правде сказать, думал, что вы покрупнее Геракла будете.
— Не обязательно быть Гераклом, чтобы побеждать врагов.
— Тогда как?
— Учитесь наблюдать, сержант, и не обнажайте шпагу без необходимости. Поспешное нападение равносильно сдаче карт за игральным столом.
Оставив итальянца одного, идальго развернулся и быстро зашагал к выходу.
ГЛАВА III ДОМ НА УЛИЦЕ БОТЕГА
Тяжелая телега, обхваченная прутьями и укрепленная толстыми брусьями, медленно двигалась по равнине. На козлах сидел молодой мурсиец в коричневом колете с аркебузой на коленях. Мягкие черты его приятного лица выражали умиротворение. Сержант Мартинес в отличие от брутального итальянца был немногословен и куда более обходителен. Он просто исполнял свой долг и сейчас молча наслаждался видом поросших лесом гор.
Альвар и дон Фернандо ехали впереди на караковых жеребцах. Кампо-Бассо замыкал на гнедом. Кастильские тролли спали в чреве повозки, зарывшись в солому. По совету начальника тюрьмы сержанты каждый день подмешивали им в еду порошок дурман-травы. Гигант, которого араб называл Бомбастом, был закован в цепи по рукам и ногам. Судя по одежде, это бородатое существо некогда было ландскнехтом. Обрывки его пышного дублета с прорезями до сих пор болтались поверх затертой рубахи, а рваная баска[15] и атласные штаны давно потеряли цвет. В Сан-Бенито придумали способ обуздать могучего немца, прикрепив продетые через пол телеги цепи к оси задних колес. В таком положении он не мог пошевелить руками, и вынужден был почти все время лежать.
Пятый день они держали путь на северо-запад, через хвойные леса и выжженные солнцем долины, окруженные холмами. В этой части королевства особенно сильно чувствовалось дыхание Африки. Раскаленный воздух плыл в небе подобно водной глади, погружая земли от моря до гор в пучину удушья. Вечером планировали пересечь границу Мурсии, а оттуда подняться в горы к истоку Гвадалквивира. Воды этой реки, знакомой Альвару с детства, должны были принести их в Севилью, а затем и к морю в Санлукар, где их ждал корабль.
— Почему частный корабль? — после долгого молчания произнес Альвар. — Почему корона не дала одну из своих быстроходных каракк?
— Я вас умоляю, — рассмеялся дон Фернандо, вытирая вспотевшее лицо платком, извлеченным из обшлага. — Снаряжать боевой корабль ради двух головорезов? К тому же война в Италии… Сами знаете. Сейчас нет свободных кораблей.
— Они могли бы зафрахтовать судно в порту Картахены. Легче и быстрее плыть вдоль берега по Средиземному морю. Вместо этого приходится тащить этих ублюдков через всю страну.
— Вы и сами прекрасно знаете, что такое королевский суд. Как легко запутаться в этой чертовой паутине. Клянусь честью, наконечники перьев бюрократов сгубили больше душ, чем солдатские пики. Вполне закономерно, что заключенные ждали три года, пока эта канитель закончится. То, что кто-то из крючкотворов допустил ошибку и посчитал разумным дать убийцам последний раз насладиться божественной испанской природой, меня и вовсе не удивляет.
Идальго улыбнулся. Один из таких пузатых крючкотворов сейчас ехал рядом.
— Я вам признателен, за то, что согласились присоединиться к нам. С вами спокойнее будет. Человек, однажды столкнувшийся с потусторонними силами, может оказаться полезен.
— Кто? Я? — с трудом изобразил удивление Альвар.
— Не стоит. Я же секретарь гильдии. Перед смертью Антонио де Вентура посвятил меня во все дела.
Альвар стиснул поводья. Всякий раз, когда произносили имя убийцы отца, идальго сожалел о том, что коварный дворянин, многие годы называвший себя его другом, гниет в земле. Короткий поединок и мучительная смерть — достойная награда за такую «дружбу». Он бы исполнил все как надо, если бы раньше предателя не сгубил сифилис.
— Вы плавали на запад и видели там что-то, от чего седых волос на вашей голове прибавилось. Удивительная история, должно быть. Впрочем, не хочу ничего знать.
— Я бы вам и так не рассказал.
— Ну что ж, — с нотками досады в голосе протянул кабальеро. — Многие считают, что тролли заколдованы.
— Заколдованы? Ерунда.
Секретарь глянул через плечо на рослого сержанта. Тот подвел коня к повозке и о чем-то беседовал с Мартинесом.
— Невежа-итальянец проболтался мне. Он, повар и несколько надзирателей из Склепа пытались отравить их. Три раза они подсыпали им в похлебку валериану, погашенную чесноком. Тем не менее, мориск каким-то образом понимал, что еда отравлена.
— В этом нет ничего мистического. Он мог почувствовать запах или вкус. Они ведь не аптекари.
— Возможно, однако, потом араб отдавал обе порции немцу.
Идальго невольно обернулся, покосившись на тушу в повозке. Каким бы здоровым и крепким он ни был, не уберегся бы от смертельного оцепенения.
— А вы не думали о том, что у них могут быть сообщники?
— На допросе мориск поклялся, что они действовали вдвоем.
— Под пыткой разумеется.
— Конечно. Почему вы спрашиваете?
— Нас слишком мало. Не хочу попасть в засаду.
За спиной идальго раздался звук копыт.
— Внешность обманчива, ваша милость, — произнес Кампо-Бассо, подъехав сбоку к Альвару. — Араб на самом деле более двинутый, чем его дружок-верзила. Я вам не говорил, что он дни напролет разговаривает сам с собой. Ведет такие задушевные беседы, что сам сеньор Альберти[16] позавидовал бы…
Тут итальянец увидел рукоять пистолета, выглядывающую из-под плаща Альвара, и глаза его загорелись любопытством.
— Это ведь колесцовый? Я столько о нем слышал. Откуда он у вас?
— Подарок одного немца. Говорят, скоро все «черные дьяволы»[17] будут носить подобные.
— Позволите?
Альвар без колебаний вверил ему дорогой механизм. Изобретение Леонардо да Винчи воплощенное в жизнь нюрнбергскими мастерами было простым, но отнюдь не дешевым. Пистолет работал с помощью ключа, висевшего у Альвара на шее. Им заводилась пружина в замке. После нажатия на спусковой крючок, курок с пиритом опускался на движущееся колесико. Гремел выстрел. В отличие от фитильных пистолетов этот влаги не боялся, но при попадании в замок грязи требовал чистки, а при утере ключа становился не опаснее дубинки.
К Альвару редкое оружие попало случайно. Ранней весной в деревню у подножья гор Верхней Наварры спустился отряд рейтаров. Была ли это месть Жана д'Альбре королю Фердинанду за то, что тот захватил часть его земель или сосед-француз напрашивался на свидание с испанскими пиками? Выяснять не стали. Оседлали коней и выехали из Памплоны на помощь баскам. Позже выяснилось, что баски в помощи не нуждались, а рейтары сопровождали повозки с товаром, который приграничные деревушки продавали озлобленному соседу. Наткнувшись на хорошо организованный отряд противника, испанцы поначалу растерялись. Всадники этим воспользовались и дали залп из своего излюбленного оружия — пистолетов, отчистив седла от дюжины седоков. Свинцовые пули, посеянные в рядах испанцев, принесли врагам горькие всходы. Солдаты пошли в атаку с ужасающей яростью, меньше чем за минуту ухитрившись отправить добрую половину «черных дьяволов» к дьяволу. Перепуганные наемники сразу пустились в бегство.
Альвар хорошо помнил тот прохладный вечер, когда он гнал лошадь по скользкой горной тропинке, преследуя ротмистра рейтаров. Помнил, как жеребец немца поскользнулся и, подражая греческому пегасу, с диким ржанием улетел в бездонную пропасть. Всадника Альвар спас. Тот зацепился за уступ, выпрыгнув из седла за мгновение до падения. В награду за помощь усатый немец на ломаном испанском объяснил, что на родине он богатый дворянин. В Нюрнберге он известен как Конрад Майер, а его парадные латы однажды расписывал сам Альбрехт Дюрер. Так, по-видимому, ротмистр хотел подчеркнуть свой высокий статус, намекая на выкуп, но Альвар не был силен в живописи. В ответ идальго махнул рукой в сторону перевала, отсылая невезучего наемника домой. Тогда покоренный благородством немец подарил ему этот пистолет, тот самый, из которого минуту назад стрелял в него. Альвар принял подарок, не став объяснять, что это было не благородство, а лень. Не хотелось ему в морозную ночь тащить пленника до Памплоны, где его вздернули бы как простолюдина. Убивать же беспомощного собрата по ремеслу и вовсе было наивысшей подлостью. На том и разошлись.
— Изумительная работа, — одобрительно кивнул итальянец, возвращая пистолет Альвару. — Когда-нибудь обзаведусь таким же.
Пышущая жаром равнина осталась позади. Всадники и повозка углубились в редколесье. Чем дальше они уезжали, тем прохладнее и темнее становилось вокруг. Вдруг под сенью исполинских сосен идальго почувствовал чужое присутствие. Полог леса по обе стороны дороги густо порос зарослями маквиса. Идеальное место для засады. Альвар поспешил достать пистолет и взвел курок. Его ожидания оправдались. Раздался хруст веток и на дорогу высыпали люди. Идальго успел насчитать двенадцать. Лица закрыты тафтяными масками. Большинство вооружены длинными ножами, дубинками и тесаками. Путешественники и глазом не успели моргнуть, как оказались в кольце.
Поделиться книгой: