Помоги проекту - поделись книгой:
— Ну, после восьми есть больше не понадобится.
— Черт бы вас всех побрал! — рыкнул инспектор и поспешил дальше.
Паника
Государственный секретарь поставил пресс-папье слева от серебряной статуэтки Свободы, потом — справа, наконец — перед собой, и долго всматривался в его хрустальный набалдашник.
Поднял голову.
— И что?
— Мы сделали все, что было можно, господин премьер.
— Нет, не сделали.
— С двух часов расставлены посты на всех станциях метро и железной дороги, на улицах и площадях. Многочисленные патрули с фотографиями Фаррагуса ходят по городу… Наблюдаем за зданием университета… проведен обыск в доме профессора… у его знакомых… в три часа развешаны объявления о награде в пять тысяч долларов за информацию о местонахождении профессора. Ни одна машина, ни один человек, ни один самолет не покинут Лос-Анджелес так, чтобы мы об этом не знали.
Госсекретарь стукнул линейкой по пресс-папье с такой силой, словно этот предмет был ему особенно ненавистен.
— И что с того, — взорвался он, — какие результаты… никаких!
Начальник полиции потер нос.
— В любую минуту нам могут сообщить… — начал он.
Зазвонил телефон. Госсекретарь поднял трубку.
— Что? Как? Это вас, — сказал он, отдавая трубку.
Начальник полиции склонился над столом.
— Что? Фолстон из Лос-Анджелеса? Что? Что?? Что??? Не разрешать! Возвращать!! Возьмите все резервы из казарм! — Он прикрыл трубку рукой. — Господин госсекретарь, — сказал он, — это было неизбежно: в городе началась паника, то есть волнения, — поправил себя он, кусая губы. — Толпы народа хотят выйти из города во всех направлениях.
— Какое мне до этого дело! — взорвался госсекретарь.
Хрустальное пресс-папье закончило свое существование, разбившись под столом на тысячи осколков.
— Господин госсекретарь… трудно… сил полиции не хватает, я вынужден просить о помощи армию.
Госсекретарь достал из кармана платок.
— Армию? Но это невозможно!
Он вдруг встал и начал бегать по комнате.
— Это безобразие! Два звонка из английского посольства… это может вызвать кризис, а еще переговоры о займе! Нет, вы должны собственными силами…
Начальник полиции вернулся к трубке.
— Фолстон? Это вы? Слушайте, что я говорю. Вызовите городскую полицию из Пасадены и Сан-Диего, вообще со всего округа, можете реквизировать несколько автобусов. Что? Что? — Он стал еще более лиловым, чем раньше. — Там то же самое? — пробормотал он. — Тогда пусть проверяют, надо поставить кордоны, проверять документы. Тех, кто на машинах, пропускайте, пусть едут к черто… то есть… что? Он может быть переодетым?!
Он бросил трубку на телефон.
— Ну? — Госсекретарь задержал на начальнике полиции вопрошающий взор.
— С утра задержано триста сорок человек, — начал начальник.
— Ах, помолчите. Триста сорок Фаррагусов. Хорошо. Чем все это закончится?
Зазвонил другой телефон. Госсекретарь поднял трубку:
— Да-да. Канцелярия президента? Жду.
С минуту молчал.
— Господин президент? Да, это я. Надеемся, что удастся поймать его до семи часов, наверное, да. — Он прикрыл трубку ладонью. — Из Белого дома. Подумайте, четвертый звонок. Это кончится моей отставкой. Такой срам! Люди безумствуют на улицах. Английское посольство, — начал он, но умолк, потому что начальник полиции смотрел на него странным взглядом. — Почему вы так на меня смотрите?
— Извините, господин госсекретарь… но если… не дай Бог… не удастся его задержать, то речь будет не об отставке, а о… смерти?
— Что? — Госсекретарь остановился как громом пораженный. — Это мне даже в голову не пришло, — наконец признался он. И вдруг неприятно рассмеялся. — Сорок тысяч полицейских, включая резервы, все экипажи специальных бригад не в состоянии найти одного человека? Притом старика, у которого нет машины… которого все знают!
Зазвонил телефон.
Начальник полиции вертелся на стуле, ежеминутно прижимая трубку рукой, словно хотел впихнуть в нее плохие вести.
— Господин госсекретарь, — сказал он. — Ничего не поделаешь! Вы должны дать мне армию, иначе я ни за что не отвечаю.
Государственный секретарь сел в кресло и опустил руки.
— Делайте что хотите. Мне все равно. — Он невольно склонился над столом, который был покрыт пестревшими черным и красным свежими газетами. Везде были видны огромные заголовки экстренных выпусков.
— Алло? — Начальник полиции накручивал один номер за другим. — Генерал Уилби? Господин генерал, я говорю из кабинета государственного секретаря… вы ведь ориентируетесь в ситуации, не так ли… возникла паника… могут быть беспорядки… грабежи… пожары… мне не хватает людей, чтобы справиться с ситуацией. Нам нужно… да, да, вы меня прекрасно понимаете. Нет, не пехота. Я предпочел бы моторизованные подразделения… так будет лучше, правда ведь? Что вы говорите? Хорошо.
— Боже мой, — госсекретарь вдруг посмотрел на часы, — еще полтора часа. Уже половина седьмого.
Он открыл ящик стола и нашел пачку аспирина.
— Вы можете подать мне графин с водой? Спасибо. Какой идиотизм: два ученых повздорили, и один, чтобы убедить другого, хочет взорвать мир… Слушайте, а может быть, объявить по радио, что мы предадим всю эту историю забвению, если он сдастся добровольно?
Начальник полиции пожал плечами.
— Это не поможет, он же сумасшедший. Но я позвоню, пусть объявят, теперь уже все равно.
И он снова начал набирать номер.
Один на один
Свои первые шаги Раутон направил, естественно, в переговорный пункт. Через двенадцать минут он уже связался с редакцией. И когда он сбросил весь балласт сообщения ротационным машинам, то почувствовал, что ему стало намного легче. Он был исполнен бодрости и добрых надежд.
«Прежде всего, — сказал он себе, — нужно будет где-то отыскать профессора. Можно было бы сделать неплохое интервью, а кроме того, эта история со взрывом действительно была бы неплохой сенсацией, но если она закончится концом света, некому будет об этом читать».
Придя к этому здравому заключению, Раутон внимательно осмотрелся. Прошло всего лишь тридцать минут с момента бегства профессора, а в город уже входили многочисленные пешие и моторизованные колонны. На каждом углу проверяли документы у людей, которые выглядели старше сорока лет.
Репортер зашел в небольшое кафе. Ему всегда лучше думалось под фисташковое мороженое. Поэтому, заказав тройную порцию со взбитыми сливками, он начал размышлять.
«Жаль, что не побежал за Фаррагусом: я бы легко его догнал, когда выскочил в окно, — думал он. — Нет, репортаж был важнее. Нужно было дозвониться до редакции. Значит, поставим себе задание: установить, где находится профессор!»
«Да, где?» — Раутон внимательно облизал ложечку и потребовал маленькую сливочную бомбочку.
«Прежде всего ему понадобятся спички и свечи. Эврика!» — крикнул он и полетел к буфету, словно стартующий истребитель «харрикейн».
— Девушка, у вас есть телефон?
— Вон в той кабинке.
Раутон развернулся на месте и бросился к телефону. Молниеносно набрал домашний номер доктора Грея, но ему никто не ответил.
Он позвонил домой профессору, кто-то ответил глуховатым басом — видимо, полицейский. Очень хотел узнать, кто звонит профессору и зачем.
— Любовница! И отцепись, чертов коп, — сказал Раутон, бросая трубку. Наконец третий звонок оказался счастливым: он связался с университетом. Там не было никого, кроме секретарши и ректора.
— Дайте мне ректора.
— А кто говорит?
— Заместитель шефа полиции.
Ректор мгновенно оказался у аппарата.
— Господин ректор, профессор Фаррагус курит сигареты?
— Да… а в чем…
— Ол райт!
Раутон повесил трубку и вернулся к мороженому. Оно уже растаяло, поэтому он его просто выпил.
— Сделайте еще фисташкового и положите сверху клубнику.
Так, спички у профессора есть. Но этого мало, ему еще понадобится свеча. Раутон посмотрел на часы:
— Сейчас начало третьего… у меня еще масса времени.
Он съел мороженое, заплатил, чувствуя в области желудка нечто вроде сенсации, словно там появился маленький альпийский ледник, и направился в сторону здания университета. Относительно молодой возраст избавлял его от постоянных остановок и проверки документов. Весь город был оккупирован полицейскими. Уже появились первые, доверху загруженные баулами и чемоданами автомобили беглецов. Движение на улице с минуты на минуту становилось все более интенсивным.
«Нужно спешить, а то магазины закроются», — подумал шустрый репортер и пустился типичным для него спринтом в направлении университетского района.
По дороге он посетил десяток магазинов, спрашивая, не покупал ли там два часа назад свечи высокий сутулый старик.
Уже в седьмом ему ответили, что там побывал похожий клиент. Но осторожный репортер не удовлетворился этим и обошел еще три необследованных магазина, находившихся поблизости. В десятом тоже был какой-то старик. Вялая продавщица не смогла его толково описать.
— Он был седой? У него была бородавка на левой щеке? Бледный? Глаза водянистые? — сыпал репортер как из автомата.
— Да… да… не помню, — отвечала рыжеватая женщина, заливаясь слезами.
— Куда он пошел? — спросил репортер, совершенно не надеясь, что эта глупая баба что-то знает.
— Этот старик? Не знаю. Он спросил меня, где тут поблизости книжный магазин.
«Магазин, магазин? Зачем ему теперь книжный магазин? Гомера хочет перед смертью почитать, что ли? А может, купить молитвенник?» — размышлял репортер и при этом думал так интенсивно, что у него гудело в голове.
— Телефон у вас есть? — спросил он наконец.
— Вон там.
Репортер уже вложил палец в телефонный диск.
— Алло, это доктор Грей? Хорошо, что я вас нашел. С вами говорит профессор Хампти из Техаса. Уважаемый коллега, я прилетел по делу этого рокового генетона. Что? Да. Скажите мне, как выглядела та трубка, в которой старик… то есть профессор Фаррагус хранил этот порошок. Что? Да, это важно. Ага… стеклянная… а какого размера? А, хорошо. А какого цвета был этот порошок? Абсолютно белый? Благодарю вас.
Теперь Грей начал что-то быстро говорить.
— К сожалению, я не смогу увидеться с вами, коллега, — сказал Раутон. — Я сам потрясен. Но мои пожилые годы… нет, нет.
Удивленная лавочница вытаращила глаза на репортера, который не обратил на это ни малейшего внимания.
— Дайте мне немножечко соли, — сказал он, — заверните в бумажку. Этого достаточно, хорошо.
Он бросил монетку и вышел, но тотчас вернулся.
— Так где этот ближайший магазин?
— Третий дом за углом.
— А аптека тут есть поблизости?
— На следующей улице.
Репортер купил два пакетика жевательной резинки и отправился на поиски книжного магазина. Однако он чувствовал себя слишком «гражданским», поэтому по дороге заскочил в маленькую лавку, где за двенадцать центов приобрел значок Клуба курильщиков. Это был позолоченный, жутко блестящий эмалированный диск, который он счел подходящим для его целей. Прицепил его к внутренней стороне лацкана и пошел в книжный магазин.
— Заходил сюда высокий сгорбленный старик два часа назад, так?
Высокий, веснушчатый и уже начинающий лысеть юноша за прилавком не спешил с ответом.
— А вам зачем?
Поделиться книгой: