Инстинкт (ЛП)

— Ну что я могу сказать? Вид твоего красивого личика исправил мое кислое настроение.

— Надеюсь, ее парень или твоя Коди не услышали эту реплику, Готье, или у меня будет жареный каджун на обед.

Улыбаясь, Ник дал пройти Брайнне Адамс, лучшей подруге ЛаШонды и одной из немногих, на кого он мог всегда рассчитывать. В отличии от ЛаШонды с ее вызывающим стилем, Брайнна подходила к выбору гардероба гораздо строже — на ней были коричневые брюки с белой рубашкой.

— Доброе утро, еще одна Мисс Счастье. Всегда рад тебя видеть.

— Ты в хорошем настроении, — посмотрев мимо него, Брайнна нахмурилась. Его инстинкты подсказали ему, что сзади приближался кто-то с высокими сверхъестественными способностями. Кто-то, кто мог убить его за секунду. И он узнал его, даже не глядя. Одаренное небесное создание, с чьими способностями он был очень даже близко знаком.

На душе стало еще светлее, он повернулся, и откровенно игнорируя правила поведения в школе, обнял Никоду, чтобы вдохнуть ее уникальный легкий запах ванили. Ее каштановые волосы были заплетены в растрепанные косы, обрамляющие красивое лицо. Лицо с парой ярких зеленых глаз, от которых всегда кипела его кровь. Хотя изначально ее послали убить его до того, как он примет свою судьбу, и Калеб все еще сомневался в ее преданности, Ник не мог сдержать своих чувств.

Она была его первой любовью.

Если честно, он и представить не мог, что будет испытывать такие чувства к кому-то. И уж если ему суждено умереть, то уж лучше от ее руки, чем от руки врага. Его сердце всегда будет принадлежать лишь ей.

Он крепко сжал ее.

— И это самая лучшая часть дня. Доброе утро, милая.

Хмурая Никода убрала темные волосы с его лица.

— Ты в порядке?

Брайнна ухмыльнулась, открывая шкафчик.

— Подруга, он сегодня очень странный. Я тут задумалась, не программирует ли Мадуг игры снова.

Никода нервно рассмеялась, вспомнив о том, как Мадуг Сэнт Джеймс создал нечто, случайно превратившее половину их футбольной команды в безмозглых зомби и заставившее бывшего тренера сожрать их предыдущего директора.

— Но он же этого не делал?

— Нет, точно нет. Он с того дня даже в пасьянс на компьютере не играет, — Ник забрал у Коди ее рюкзак, чтобы понести его. — Я жив, в Новом Орлеане, где и должен быть. С самой красивой девушкой во всей вселенной.

Он поцеловал ее в щеку, затем мотнул головой в сторону Калеба.

— И тут Король Хандры хмуро пялится на нас и планирует мою смерть и расчленение. Все в мире правильно. И я правда очень рад быть в школе, во времени, которому принадлежу, хоть все вы и считаете, что я сошел с ума.

Калеб фыркнул.

— Ради всего святого, ты уже перестанешь нести чушь? — процедил он сквозь сжатые зубы. — Лично я бы не стал испытывать Судьбу. У нее есть гадкая привычка запихивать эти приятные мысли тебе в глотку и заставлять рыдать из-за них.

На мгновение Ник задумался. Затем, сократив расстояние между ним и Калебом, не смог удержаться и прошептал комментарий, который напрашивался сам собой.

— Кто победит в битве между Малачаем и Судьбой?

Положив руку на плечо Ника, Калеб мягко отпихнул его.

— Бойся заносчивости, Готье. Это гадкая, опасная штука.

— Я всего лишь задал вопрос.

Напряженный взгляд Калеба охлаждал пыл.

— Молись, чтобы никогда не узнать ответа. Цена войны всегда в итоге гораздо выше, чем думаешь, когда только вступаешь в бой.

Ну да ладно…

Неожиданно, по спине Ника побежали мурашки. От чего, не понятно. На мгновение он покинул холл школы.

Вместо этого Ник смотрел на самого себя посреди руин греческого храма. Храма, который он посещал перед тем, как спас Никоду, когда она почти умерла при нападении на него.

Дом таинственной Артемиды, богини охоты.

Только в этот раз греческой богини там не было. Ему не надо было говорить, что он опять видит ужасное будущее.

Будущий пост Апокалипсис, когда он уничтожит все и всех. Когда он и его армия разнесет на кусочки весь мир.

Вокруг него горел Олимп, все храмы разрушены. Ник, в своем истинном обличье с черно-красной мраморной кожей и светящимися глазами вызывающе стоял, расправив крылья. Его армия парила рядом, ожидая приказов. С его доспехов стекала кровь древних богов.

И его кровь.

Время замедлилось, пока он смотрел на себя в руинах, разыскивающего что-то потерянное.

Все звуки исчезли. Он слышал лишь громкое биение своего сердца.

Непокорного сердца.

«Амброуз…»

Он поморщился от незнакомого голоса в голове.

Ну, блин, незнакомые голоса в голове никогда не сулили ничего хорошего. Особенно, когда они требовали к себе внимания и знали имя, которое не должны были знать.

И все закончилось так же быстро, как и началось.

Все вернулось к реальному времени, будто в ускоренной перемотке. Он снова был в школе в холле с Калебом, Брайнной, Коди и ЛаШондой, уставившихся на него.

— Ник?

Он открыл рот, чтобы ответить Коди, но не смог. У него снова появилось пугающее нереальное ощущение, что все вокруг замедлилось.

Неожиданно он услышал странный зловещий цокот копыт, приближающихся к нему. Звук ржания лошади. Он перебивал все школьные звуки. Ник против своей воли повернулся к коридору и увидел всадника в белых развивающихся одеждах, верхом на черной лошади, скачущего по северному коридору, проходя сквозь студентов и преподавателей. Конь выдыхал огонь, в кроваво-красных глазах полыхала ненависть.

В руках у всадника были старомодные весы.

«Амброуз!».

Голос был ни женскими и ни мужским, демонически холодным, пугающим. Всадник без промедлений помчался на него.

Ник замер, не способный двигаться, тот пролетел сквозь него и оставил его замерзшим и неспособным дышать.

— Ник!

Глядя на Коди и моргая, он покачал головой, чтобы прояснить зрение. Всадник, которого мог видеть только он, распахнул двери главного входа.

Даже Калеб и Коди не заметили его. Они уставились на него, одинаково нахмурившись, а учителя поспешили к двери, которую, как они решили, открыл ветер.

Как такое возможно? Они всегда видели подобные вещи одновременно с ним. И чаще всего даже раньше него.

Он открыл рот, чтобы ответить Коди, но прозвенел звонок. Да что за?

Ник моргал, оглядывая людей в холле. Теперь все торопились попасть в кабинеты. Но мгновение назад у него оставалось еще целых пятнадцать минут, чтобы попасть в класс.

Разве нет?

Он посмотрел на часы в холле, которые подтверждали начало занятий. Так не должно быть.

— Готье? — рявкнул Калеб из дверей класса. Как он туда так быстро добрался? Конечно же он не стал бы телепортироваться на глазах у людей. — Снова хочешь остаться после уроков?

А вот это вряд ли. Он и так провел достаточно времени в этом здании. Последнее, чего он хотел — добавить к нему еще времени, особенно когда это было необязательно. Сбросив ощущение того, что он попал в обратный кадр Нинтендо, Ник пошел в кабинет, где рассаживались по местам Никогда, Брайнна и Калеб.

Но все же что-то было не так. Он будто шел сквозь густую пену… Он нагнулся и прошептал Никоде.

— Я же на своем месте?

Она нахмурилась так же, как и он.

— Ты мой Ник?

Господи, как он на это надеялся. Кто еще мог одеваться в кошмарную гавайскую рубашку лососевого цвета? В прошлый раз в другом измерении и теле у него был гардеробчик получше. А еще он был ниже ростом, неуклюжим, врезающимся во все пареньком.

Он засомневался.

— А ты моя Коди? — спросил он ее.

— Да, — выдавила она ответ. — Почему спрашиваешь?

Ник потер шею.

— Нет знаю, неожиданно появилось какое-то странное ощущение.

— И оно называется наказанием, Мистер Готие, — Ричардсон вырвала страницу со временем и кабинетов вышеупомянутого, и положила на парту перед ним. — Увидимся после уроков.

Восхитительно.

Ник не был уверен, что взбесило его больше. Наказание или тролль, который даже имя его не может произнести нормально. Она всегда говорила «Го-ти-е», хотя прекрасно знала, что оно каджунское и произносится «Готье».

«Молчи».

Он поморщился от голоса Калеба у себя в голове. Обычно он не послушался бы. Но в кое-то веки он был так благодарен за то, что ничего необычного не случилось, что решился последовать разумному совету Калеба. Не нужно злить начальство. По крайней мере сегодня. Он просто хотел, чтобы остаток дня прошел нормально, без страшных приведений в холле и неизвестных голосов в голове.

Обычно.

Пожалуйста, Господи, сделай так, чтобы мой день в кои-то веки прошел нормально…

— Что? — рявкнула Ричардсон. — Нечего ответить, Мистер Готие? Язык кошка съела?

Ник очаровательно улыбнулся, хотя не был в настроении для этого.

— Нет, мэм. Хищник, которого чаще всего называют Разум.

Усмехнувшись, она поковыляла к столу, чтобы оскорбить кого-нибудь еще и испортить ему день.

Калеб раздраженно вздохнул. Славно, он достучался до Ника.

«А теперь мне тоже надо получить наказание. Ненавижу тебя, Готье».

Ник похлопал ресницами.

«А я от тебя тащусь, Калибчик».

Это вызвало стон Калеба.

— Что это было, Мистер Малфас? — спросила Ричардсон.

— Переживаю кишечное расстройство, связанное с геморроем, который, кажется растет у меня справа, — он послал многозначительный взгляд на Ника.

Класс рассмеялся, Ричардсон вскочила.

— Хватит! — она ударила рукой по столу. — За это, Мистер Малфас, можете присоединится к Мистеру Готие после уроков.

Калеб раздражённо вздохнул.

«Дополнительное время с моим геморроем. Как раз то, о чем я мечтал на Рождество. Ух ты ж».

Ник заставил себя не реагировать на услышанное саркастическое высказывание. Если бы он не знал, что по правде за чувствами Калеба скрывается беспокойство за него, то враждебность его бы задела. Но пока он был заперт в чужом теле в другом измерении, то услышал из первых уст, что Калеб в действительности думал о нем.

Они были семьей.

Братьями по оружию.

Да, они часто пререкались. Но в итоге бы умерли друг за друга. Они оба это доказали. В этом у него не было сомнений.

Так что он простил язвительного демона и постарался подумать о том, какая у Калеба была тяжелая жизнь. Он потерял всех, кого любил. Он видел, как враги жестоко убили его жену, и многие века провел в рабстве у жестокого хозяина-демона, который от всей души ненавидел его. Который использовал каждую возможность, чтобы оскорбить и поиздеваться над ним. Да, отец Ника был той еще скотиной для всех вокруг. У Калеба были все причины ненавидеть Ника, но вместо этого он стал его лучшим другом.

«Эй, приятель», — передал Ник Калебу мысленно. — «Спасибо».

Калеб нахмурился.