Помоги проекту - поделись книгой:
Заглянем в Книгу Бытия (2:10–14): «Из Едема выходила река для орошения рая; и потом разделялась на четыре реки. Имя одной Фисон: она обтекает всю землю Хавила, ту, где золото; и золото той земли хорошее; там бдолах и камень оникс. Имя второй реки Гихон [Геон]: она обтекает всю землю Куш. Имя третьей реки Хиддекель [Тигр]: она протекает пред Ассириею. Четвертая река Евфрат». Еще ни один исследователь не сумел сколько-нибудь внятно объяснить, что означает этот текст. Налицо лишь явная попытка «привязать» богоугодное место к бассейну рек Тигра и Евфрата. Но что это за река, которая разделяется на четыре рукава? И о каких золотых приисках здесь идет речь?
Какие только версии не предлагались по этому поводу. Так, средневековые теософы объясняли все повествования в Книге Бытия как притчи-аллегории, имеющие исключительно духовный смысл, и Эдем (будем использовать современное написание) вовсе не какое-то определенное место, а лишь состояние божественного благолепия. Четыре же реки вовсе и не реки, а главные человеческие добродетели. Большинство исследователей, однако, все же видели в Библии строгие географические указания Эдема. Часто, следуя толкованию одного из них («насадил Господь Бог рай в Едеме на востоке» – Бытие 2:8), его помещали на востоке, вне обитаемых земель. Правда, указание «на востоке» относится к области под названием Эдем, а вот её-то положение как раз и составляет главную загадку. Церковь довольствуется месопотамской версией, но, очевидно, она не может удовлетворить сколько-нибудь любознательного исследователя.
Уже упоминавшийся американец У. Ф. Уоррен, анализируя мифы народов мира, помещал рай на Северном полюсе. В последние десятилетия его идея была реанимирована и стала очень популярной в России. Произошло это во многом благодаря книгам философа В. Н. Демина и его сподвижников. Возникло даже исследовательское движение «Гиперборея», участники которого взялись обнаружить следы исчезнувшей арктической цивилизации. Но так ли безупречны построения Уоррена и его последователей? Нет ли в их логике слабых мест? И нельзя ли вдохнуть в них «новую жизнь», чтобы примирить с современным естествознанием?
Библейская картина райского сада представляет сложную мозаику, в которую вставлены как чисто мифологические фрагменты, так и географические ориентиры. Совмещение архаичных мифологических сюжетов с конкретной локализацией в Месопотамии указывает на относительно позднее время формирования этой истории, когда изначальные элементы мифа могли усложняться и (без искажения первоначальной основы) приобретать дополнительные значения. Кроме того, картина «оживлена» присутствием в нем первой пары людей и змея-искусителя. Их поступки носят символический характер, отражая определенные философские установки создателей мифа. Все это следует учитывать при дешифровке мифа и прояснении заложенного в нем исторического содержания.
Разберем вначале мифологическую подоплеку описания библейского рая. Прежде всего обратим внимание, что в своей книге Уоррен совсем не обращался к опыту славянской мифологии. А ведь кто, как не русские землепроходцы, осваивали просторы Заполярья с древнейших времен. Именно на земле России и имело смысл искать в первую очередь ключи к познанию тайн Северного рая. Ранее, к примеру, уже указывалось, что образ Змея рождался при наблюдении реалий северного неба. Оно же в конечном счете породило и представления о многорукавных сказочных реках.
Очень часто общая картина полярных сияний состоит сразу из нескольких светящихся полос, отчего создается впечатление, будто Огненная река имеет несколько рукавов. Русская былина «Добрыня и Змей» содержит описание двухструйной Пучай-реки:
В другом варианте былины у Пучай-реки уже три рукава:
Библейская река, орошающая рай, имеет уже четыре рукава. Зачем создателям мифа потребовалась столь сложная структура реки – разговор особый, и мы к нему еще вернемся. Сейчас же важно подчеркнуть, что области, которые они обтекали, оставались недоступными для живых людей. Там обитали боги и души умерших людей. Туда пробирались герои сказок и мифов, но простым смертным туда дороги не было.
В наиболее полном и ясном виде описания природных явлений Приполярья представлены в ведийских текстах. Арктическим явлениям соответствуют описываемые в древней индийской литературе красочные картины неба, поясняемые как видимая людям борьба богов света с демонами мрака, когда всюду с неба льются потоки крови, падают золотые сетки украшений, огненно сверкает разнообразное оружие, а небо покрывают громадные стрелы с остриями из золота. По окончании битвы все это великолепие скрывается в океане. Это ясно соответствует полярным сияниям. В индийском религиозно-правовом трактате «Законы Ману» есть такие слова: «Солнце отделяет день и ночь – человеческие и божественные… У богов день и ночь – (человеческий) год, опять разделенный надвое: день – период движения солнца к северу, ночь – период движения к югу». Солнце, уходящее к югу на полгода, могло означать только полярную ночь, равно как и уходящее к северу – незакатный полярный день. В одной из частей «Авесты», в «Вендидаде», тоже говорится, что для богов один день и одна ночь – это то, что есть год. Но все эти тексты говорят о дне богов, но не людей. Арктика, следовательно, выступала в мифах как земля богов, а не как обжитая людьми территория.
В древнеиндийских религиозных текстах к заре обращались во множественном числе. Заря «Ригведы» длилась столь долго, что проходило несколько дней между первым проблеском света на горизонте и последующим появлением солнца (VII, 76, 3), или же, как говорится в другом гимне (II, 28, 9), многие зори следовали одна за другой перед появлением вслед за ними солнца. Это не были последовательные зори каждого дня года. Такое обращение, однако, было продиктовано отнюдь не почтением, а потому, что сама заря состояла из тридцати частей. Они были длительны и неразрывны, образуя единую «группу зорь». Индийский исследователь Б. Г. Тилак первым указал на то, что ведические зори соответствуют фазе прихода солнца в Заполярье. И если полярная заря длится от 45 до 60 дней, то 30‑дневная отражает тот факт, что творцы мифов наблюдали за наступлением полярного дня не вблизи полюса, а несколько южнее. В русских сказках говорится о тридевятом царстве, тридесятом государстве. На наш взгляд, именно так называлась та неведомая приполярная область, где наши предки мыслили рай, страну, где царствуют тридцать сестер-зорь. С точки зрения полярного прочтения, сказочный оборот «тридевятое царство, тридесятое государство» весьма примечателен. С одной стороны, в нем используются только сакральные числа – тройка и десятка (девятка – это три в квадрате). А с другой стороны, сама фраза указывает на некоторую неопределенность в числе: то ли 27, то ли 30. Но длительность полярных зорь зависит от широты. Жрецы, составители «Вед», ограничились одним круглым числом. Русская же сказочная традиция предлагает несколько иной вариант, демонстрирующий изобретательность и выдумку ее творцов. Кроме того, этот оборот также подтверждает, что заповедная территория богов мыслилась не на самом полюсе, а в достаточно широкой полосе широт, где заря наступала в течение месяца.
Древний человек до поры до времени не разделял загробный мир на рай и ад. Вертикальная структура мира с небесным раем и подземным адом возникла позже. Первоначальная же модель мира северян была наиболее простой – горизонтальной. Мир людей отделялся от загробного царства рекой смерти (другие ее названия – Огненная, Смородина, то есть смрадная или смертная). Но это означает, что наши древние предки с самых азов своей северной истории мыслили территорию Северного полюса как безжизненную.
Разговоры о таинственном арктическом материке, где процветала высокоразвитая цивилизация, на поверку оказываются слишком умозрительными. Да, если хотите, цивилизация существовала, но локализовалась она южнее – на Русском Севере и Русской равнине. Сторонники Гипербореи на полюсе отчего-то даже не затрагивают вопрос – а зачем нужно было расселяться прямо до Северного полюса. Что мешало ограничиться проживанием в более умеренных широтах. Ведь и света там больше (не надо пережидать полярные ночи), да и климат менее контрастный по перепаду температур. Здравый смысл подсказывает, что жизнь на Русской равнине во всех отношениях должна была выглядеть более комфортной.
Часто в качестве доказательства приводят так называемые карты Меркатора. Первая принадлежит самому знаменитому картографу Герберту Меркатору и датируется 1569 годом. Вторая издана его сыном Рудольфом, который авторства себе не приписывал, а опирался на авторитет отца. На обеих картах полюсная территория изображена в виде архипелага из четырех больших островов, отделенных сравнительно узкими протоками. Их как раз и соотносят с таинственным материком Арктидой. Есть, однако, в изображении околополюсной части мира и «настораживающие моменты». На самом полюсе приведено изображение Вселенской горы, присутствующей в мифах самых разных народов. У ариев она называлась гора Меру. В книге шестой «Махабхараты» приводится ее описание: «Считается, что в глубину она уходит на шестнадцать тысяч йоджан (одна йоджана равна приблизительно 13–14 км. –
Более существенно то, что на второй из упомянутых карт подробно прорисованы северные побережья Евразии и Америки. Изображен там и пролив между Азией и Америкой, открытый лишь в 1648 году русским казаком Семеном Дежневым. В 1728 году он был вновь пройден русской экспедицией во главе с Витусом Берингом и впоследствии назван его именем. Кольский полуостров прорисован на карте в соответствии с современными изображениями. В этом смысле данная карта содержит реликты древнейших знаний. Она выступает в качестве артефакта, доказывающего существование в древности развитой морской цивилизации. Но возникнуть-то она должна была на Евразийском континенте и уж оттуда распространиться на арктические острова. Описание библейского рая, несомненно, содержит полярные реминисценции, но для того, чтобы говорить непосредственно о полярной прародине человечества, достаточных оснований нет.
Библейский миф о рае содержит очевидные элементы более поздней обработки. Библейские повествователи постарались оторвать его от северной почвы и «привязать» к Месопотамии, прародине евреев. Одну из небесных рек они назвали Евфратом, а относительно другой – Хиддекеля, – указали, что она протекает «пред Ассириею». Греческая Библия, чтобы не было кривотолков, переименовала Хиддекель в Тигр. Таким образом, две из четырех «полярных» рек стали обычными земными. В результате геометрия рая стала чрезвычайно оригинальной. Он имеет сложную пространственную структуру и объединяет два мира – земной и небесный. В каждом из них протекает пара рек. Такая симметрия, по-видимому, имеет глубокий смысл: земная часть сада рассматривается как некое отражение его небесной «половины». Все райские реки вытекают из общего русла, так что верхний и нижний «этажи» рая соединяются между собой. Поэтому, чтобы попасть из одного мира в другой, можно не пересекать эти реки, а плыть по ним, правда, не всегда по течению. Именно так и являлся небесный змей к Адаму и Еве.
Первая из небесных рек называется Геон. Думается, это слегка искаженное наше древнейшее название Океана – Киян. В древнегреческой мифологии Мировая река-океан разделяет живое и мертвое царства. Чтобы достигнуть мира мертвых душ, надо было перелететь океан. Змей, залегающий у корней Мирового древа в окружающем его Океане или сторожащий ключ с живой водой, вытекающий из-под корней этого древа, – классические фрагменты индоевропейской мифологии, и они учитывались при описании Эдема.
Вторая небесная река Фисон. Она обтекает область, богатую золотыми месторождениями. Но в свете нашего толкования очевидно, что речь идет о небесной реке, охватывающей некоторую ограниченную, светящуюся золотым цветом область на небе. Вполне вероятно, что название этой реки связано с древнерусскими словами: «висна» – обвислая от тяжести цвета или плодов ветка и «виска» – ручей, речушка, проток, прорва, соединяющая реки и озера. Тот же корень «вис» (переход «в» в «ф» – обычное дело при заимствовании) присутствует и в глаголе «висеть». А река Фисон, действительно, висит на небе, это та же молочная река с кисельными берегами из русских сказок, текущая в тридевятом царстве, в тридесятом государстве. Традиционное объяснение имени Фисон связывает его с открытым в ассирийских клинописных табличках словом «писану», означающим «русло», «ложе», «канал». (Кстати сказать, общеизвестное русское слово с корнем «пис» имеет те же значения.) Но такого русла, ложа, канала никогда не существовало в Месопотамии.
Имя Фисон заключает в себе также и важный сакральный смысл. Этимологически оно родственно имени одного из верховных индоарийских богов – Вишну (по-русски просто Вышний). В индийской мифологии Вишну составляет вместе с Брахмой и Шивой божественную триаду – тримурти. Он хранит мироздание и олицетворяет энергию, благоустраивающую космос. В гимнах «Ригведы» прославляются три шага Вишну, которыми он изменил земные сферы. Уже в древнеиндийской традиции эти три шага были истолкованы как движение солнца – или от восхода через зенит к закату, или через три мира – нижний, средний и верхний. Мы же добавим, что это три состояния полярного мира – ночь, заря и день, которые последовательно устанавливает Всевышний Бог. В одном из вариантов мифа о потопе мудрец Маркандея, спасённый Вишну, проникает в чрево божества и видит там всю вселенную: землю, небеса, людей, богов. Таким образом, мир предстаёт как форма существования Вишну. Согласно другому варианту мифа о потопе, Вишну в конце каждого мирового цикла вбирает в себя всю вселенную и погружается в сон, возлежа на змее Шеше, плавающем по Мировому океану. Когда бог просыпается и замышляет новое творение, из его пупа вырастает лотос, а из лотоса появляется Брахма, который и осуществляет непосредственно акт творения. Не кажется ли вам, дорогой читатель, что полярная река Фисон – идеальное место для бога Вишну? Тем более что одно из его воплощений (аватара) – рыба…
Змей – главный виновник грехопадения первых людей. Именно он убедил Еву нарушить запрет Бога и вкусить плод от древа познания добра и зла. Легковерная женщина угостила роковым плодом Адама, и у людей «открылись глаза». Они устыдились своей наготы и прикрыли ее поясами из фиговых листьев. Но их первые опыты постижения запретных знаний не остались неизвестными для Хранителя рая. Бог прогнал Адама и Еву оттуда. Он проклял женщину, приговорив ее рожать детей в муках и быть у мужа в подчинении. Он также проклял мужчину, который должен был в поте лица добывать хлеб насущный. Наконец, Господь проклял и Змея, осудив его ползать на своем чреве, глотать прах земной и враждовать со всем родом человеческим. Более о Змее Библия ничего не сообщает, и мы вправе задаться вопросом, а ради чего он затеял всю эту историю с обольщением Евы? «Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог» (Бытие 3:1), и трудно поверить, что он не извлек для себя какой-то выгоды. Но в чем состояла она?
Прославленный шотландский ученый Джеймс Фрэзер (1854–1941) в книге «Фольклор в Ветхом Завете» обратил внимание, что весь рассказ о грехопадении вертится вокруг древа познания добра и зла. Около него группируются мужчина, женщина и говорящий Змей. Но посреди райского сада есть еще одно замечательное дерево – древо жизни, дарующее бессмертие всякому, вкусившему его плодов. На удивление, оно не играет никакой роли в истории грехопадения человека. Доступ к нему совершенно свободен, только никто этим деревом не интересуется. Все взгляды устремлены на древо познания добра и зла. Стремление первых людей к познанию мира в противовес мыслям о вечной жизни – крайне примечательный факт, достойный отдельного философского отступления. Но в данном случае для нас важнее отметить, что вплоть до самой развязки истории грехопадения до древа жизни никому из обитателей рая дела нет. Лишь когда все было кончено, Бог вспомнил об этом необычном дереве со всеми чудесными его возможностями. И вот, якобы убоявшись, что человек, вкусивший от одного дерева и уподобившийся Богу в познании добра и зла, отведает также плоды с другого дерева и сравняется с Ним в бессмертии, Господь прогнал людей из райского сада и поставил у его врат стражу из ангелов с пламенеющими мечами.
Исследователи мифа о грехопадении считают, что в исходной его редакции древо жизни играло не столь пассивную и чисто декоративную роль. Эта уверенность основывается, в частности, на том, что в мифологии самых разных народов древо жизни или мировое древо – один из ключевых символов картины рая. Очевидно, что здесь мы сталкиваемся с очередной корректировкой традиционного общеиндоевропейского мифа о райском саде. Некоторые из исследователей предполагают, что первоначально существовали два различных предания о грехопадении: в одном из них фигурировало только древо познания добра и зла, а в другом – только древо жизни, и что библейский автор несколько неуклюже соединил их вместе. Причем одно из них оставил почти без всяких изменений, а другое урезал практически до неузнаваемости.
Дж. Фрэзер, однако, наметил совершенно иной путь истолкования мифа. По его мнению, суть истории грехопадения состоит в попытке объяснить смертную природу человека, показать, откуда появилась смерть на земле. Человеку были предоставлены обе возможности – смерти и бессмертия, и он имел возможность сделать свой выбор: ведь древо жизни никто не охранял! В этой ситуации логичнее предположить, что в действительности запретным для человека было не древо познания добра и зла, а древо смерти, и что пользование его смертоносными плодами само по себе устанавливало определенный предел жизни. Такая гипотеза вполне согласуется с предостережением Бога: «А от древа добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» (Бытие 2:17). Итак, в первоначальной версии рассказа речь шла о двух деревьях – о древе жизни и древе смерти. Человек, вкусив от одного, получал в удел вечную жизнь, а отведывая плоды другого, обрекал себя на будущее небытие. Бог, желая добра своему созданию, советовал есть от древа жизни и не пробовать плодов древа смерти. Но человек, соблазненный Змеем, вкусил от пагубного древа и тем самым лишился бессмертия, которое приготовил ему благожелательный Создатель.
Фрэзер специально поясняет, что такая интерпретация мифа имеет важное преимущество не только потому, что отводит одинаково важную роль обоим деревьям и делает весь рассказ простым, ясным и связным. И даже не оттого, что избавляет от необходимости допущения двух оригинальных и различных преданий, которые затем будто бы были довольно грубо спаяны вместе каким-то неискусным редактором. Она заслуживает предпочтения «еще по другой, более серьезной причине. А именно: она выставляет характер Божества в гораздо более привлекательном виде: она снимает с Него всякое подозрение в зависти и недоброжелательстве, чтобы не сказать в коварстве и трусости – подозрение, которое под влиянием рассказа в Книге Бытия так долго оставалось темным пятном на Его репутации. Ибо по точному смыслу этого рассказа Бог не хотел дать в удел человеку ни познания, ни бессмертия и решил оставить эти прекрасные дары лишь для себя одного. Он боялся того, что, если человеку достанется одно из этих благ или оба сразу, то он станет равным своему Создателю, чего Бог ни в коем случае не мог допустить. Поэтому он запретил человеку вкусить от древа познания, а когда тот ослушался, Бог выгнал его из рая и запер вход туда, чтобы человек не мог отведать плодов другого древа и достигнуть вечной жизни. Мотив был низкий, а образ действий неблагородный. Более того, и тот и другой совершенно не вяжутся с предыдущим поведением Божества, которое, будучи далеко от какого-либо чувства зависти к человеку, использовало раньше всего свое могущество, чтобы создать для человека самую счастливую и комфортабельную обстановку, устроило чудесный сад для его удовольствия, сотворило животных и птиц для забавы и женщину ему в жены. Как общему смыслу всего рассказа, так и благости Создателя, несомненно, гораздо более соответствует то предположение, что Бог намеревался увенчать свое милостивое отношение к человеку, одарив его бессмертием, и что это доброе намерение не было осуществлено исключительно благодаря коварству Змея».
Если только принять эту точку зрения, то мотив коварного поведения Змея становится очевиден. Уговорив наших прародителей вкусить от древа смерти, сам он съел плоды с древа жизни и, таким образом, обрел бессмертие. Награда за преступление была столь высока, что Змей, не задумываясь, совершил его. Обманщика не остановил даже страх быть наказанным Всевышним. А ведь приговор для Змея был страшным. Он обрекался на вечное ползание и, значит, лишался волшебной способности летать! В интерпретации Фрэзера история грехопадения превращается в философскую притчу. Проясняется не только исходный замысел автора этого предания, но и его глубинный смысл.
Правда, в толковании Фрэзера имеется одно слабое место. Ни у семитских народов, ни у африканских их соседей ученый не обнаружил каких бы то ни было изначальных фрагментов реконструируемого им мифа. Вследствие этого для обоснования своей концепции он вынужден был расширить круг ассоциаций, связанных с библейской историей грехопадения. Фрэзер предположил, что при ее создании использовались легенды о ложной вести и сбрасываемой коже, хорошо прослеживаемые у туземцев Африки и сопредельных ей территорий. В Библии, однако, ни на ту ни на другую нет и намека. Вполне понятно, что библейский Змей был необыкновенно коварен, но считать, как это делает Фрэзер, что в первоначальном варианте мифа Змей должен был передать слова Бога и сознательно исказил их смысл, кажется излишней натяжкой. Зачем же вешать на Змея все мыслимые грехи, если можно обойтись и без этого? Кроме того, хорошо известно, что в своем исходном значении образ Змея отнюдь не выглядел однозначно отрицательным. Ему были присущи как злые, так и добрые качества. Да и в Книге Бытия он не выглядит стопроцентным негодяем! Змей искал вечной жизни и использовал свой шанс, устранив конкурентов.
Древние народы верят, что благодаря своей способности периодически сбрасывать кожу змеи возвращают себе молодость и никогда не умирают. Существование таких представлений у самых разных племен серьезно подкрепляет концепцию Фрэзера. Ученый обнаружил также примеры верований в то, что люди некогда уже обладали бесценным даром бессмертия, но лишились его из-за глупости одной старой женщины. А это уже в чистом виде фрэзеровский сюжет грехопадения! Однако все эти доказательства имеют весьма косвенный характер, поскольку не могут быть подкреплены библейским текстом.
А что, если заглянуть в сокровищницу индоевропейской мифологии? Фрэзер не делал этого, поскольку не допускал возможности присутствия переселенцев из Европы на Ближнем Востоке и в Передней Азии. Но сейчас-то мы знаем, что они там были! В отличие от знаменитого шотландца нам не придется зарываться в этнографические статьи и мифологические словари. Необходимые ответы, можно сказать, напрашиваются сами собой. Кто не слышал о саде Гесперид? В этом саду, согласно древнегреческим мифам, росли яблоки вечной молодости, а охранял их вместе с прекрасными нимфами Гесперидами настоящий змей Ладон, который умел говорить по-человечески. Не напоминает ли читателю этот сад тот райский уголок, где проживали поначалу Адам и Ева? В Библии не говорится, что древом жизни или древом познания добра и зла была непременно яблоня. Но традиционно считается, что Ева искушала Адама, предлагая ему съесть яблоко. Многие художники, обращавшиеся к теме грехопадения, рисовали именно яблоню. В русских сказках неоднократно поминаются волшебные яблоки – плоды, приносящие герою здоровье, молодость, делающие его красивым. И Русская равнина, где рождались наши сказки, и сад Гесперид, мыслившийся древними греками где-то на крайнем западе или на краю мира у берегов реки Океан, расположены существенно севернее Месопотамии – места библейского рая, согласно Книге Бытия. Именно там, в среде индоевропейцев, наблюдавших полярные сияния, родился изначальный образ Эдема, охраняемого Змеем.
По своим чудесным свойствам золотые яблоки, дающие вечную молодость, здравие и красоту, совершенно тождественны с бессмертным напитком – живой водой. Народный сказочный эпос обычно связывает с ними одинаковую целебную силу. Скандинавская мифология говорит о золотых яблоках, хранимых в Асгарде (жилище небесных владык) богиней Идунной. Питаясь этими плодами, боги обретают бессмертие и остаются вечно юными, подобно богам Греции, которые питались амброзией и нектаром. В германских сказках древо жизни представляется усыпанным золотыми яблоками. Оно растет в чудесном саду на конце света, за морем, а вороны, посланники Одина, которые, по нашим поверьям, приносят живую и мертвую воду, добывают для сказочных героев и золотые яблоки. Кожица и сок золотых яблок мгновенно заживляют раны. В русском простонародье рассказывалось: кто ест яблоки до второго Спаса, когда освящаются эти плоды в церкви, умершие родичи того не получат в раю на Спасов день золотых яблок, которыми их оделяет Богородица. В послании новгородского архиепископа Василия, памятнике XIV века, упомянуто о растущих в раю яблоках, подающих исцеление от болезней. В связи с этим возник суеверный обычай лечить болезни обыкновенными яблоками, освященными в церкви, о чем свидетельствуют обличительные слова XVI столетия: «немощного беса, глаголемого трясцю (лихорадку), мнятся прогоняюще некими ложными письменами, проклятых бесов эллинских пиша имена на яблоках – покладают на святой трапезе (вариант: на престоле) во время литургии». Ради животворящих свойств, приписанных небесным яблокам, русское предание дает им название молодильных или моложавых. Стоит только вкусить их, как тотчас же делаешься и молодым, и здоровым, несмотря даже на преклонные года.
В Книге Бытия присутствует любопытный сюжет с мандрагоровыми яблоками. Жена Иакова Рахиль долго не могла подарить мужу наследника, тогда как ее старшая сестра Лия, волею судеб тоже жена Иакова, рожала сыновей одного за другим. Однажды сын Лии Рувим нашел мандрагоровые яблоки в поле и принес их своей матери. Рахиль стала просить у Лии эти плоды, но та согласилась отдать их только при условии, что сестра уступит ей право провести ближайшую ночь с Иаковом. «И лег он с нею в ту ночь. И услышал Бог Лию, и она зачала и родила Иакову пятого сына» (Бытие 30:17). А некоторое время спустя Бог «снял позор» и с Рахили, и она родила Иосифа. Библейская энциклопедия сообщает, что еще и в XIX веке восточные женщины употребляли мандрагоровые яблоки в надежде иметь плоды. Что же это за фрукты? Мандрагором, или майским яблоком, называют растение, растущее низко, как салат, с широкими темно-зелеными листьями и приносящее плоды, несколько сходные с лимонами. Плоды его зреют с мая месяца до июня и бывают величиною с небольшое яблоко, красно-желтого цвета и с очень приятным запахом. На вкус они весьма приятны, но иногда одуряют и возбуждают. «Мандрагоры уже пустили благовоние, – восклицает таинственная невеста в Книге Песнь песней (7:14), – и у дверей наших всякие превосходные плоды». Мотив с волшебными яблоками, именно яблоками (!), кажется весьма необычным для Востока. Очевидно, что израильтяне заимствовали его у переселенцев с севера. Другое дело, что они, перенеся сюжет на свою «почву», наполнили его и новым содержанием: молодильные яблоки у них превратились в родильные.
У разных европейских народов известен один и тот же сказочный сюжет, соединяющий молодильные яблоки и живую воду. Чтобы возвратить состарившемуся и ослепшему царю молодость и зрение, его сын-царевич добывает живой воды и волшебных яблок. И та и другие обладают равной творческой силой: они одинаково обновляют дряхлого старика, делают его цветущим юношей и даже уподобляют семилетнему ребенку; больному дают крепость и здравие, мертвому – жизнь, безобразие превращают в красоту, бессилие – в богатырскую мощь. Шведы помнят о стране вечной юности, где растет дерево с бесценными яблоками, а при нем бьет ключ, воды которого блестят, как чистое золото. Кто вкусит этих плодов или выпьет этой воды, подобной золотистому искрометному меду, тот снова делается юным, хотя бы дожил до седых волос. И живая вода, и прекрасные плоды находятся в далекой стране – в вечно неувядающем саду и оберегаются драконами и великанами. По одному варианту сказки о молодильных яблоках и живой воде вокруг этого сада лежит громадный змей, свернувшийся кольцом, так что хвост и голова его сходятся вместе. Этот змей напоминает нам великанского Ермунганда из скандинавских преданий, лежащего в водах океана и охраняющего мировое древо, и греческого Ладона, неусыпного стража сада Гесперид. Змей – хранитель живой воды. В этом смысле весьма знаменательно, что в сказке о Василисе – золотой косе живая вода названа змеиной. По свидетельству русских преданий многоглавые змеи, испускающие жгучее пламя, лежат у входа в солнечное царство, то есть в рай (!), и стерегут доступ к устроенным там криницам живой воды. Именно сюда отправляются сказочные герои за бессмертным напитком. Русская былина о Михайле Потоке Ивановиче рассказывает, что живая вода этому витязю была принесена лютой змеей из-под земли. Мифы, сказки и древнейшие предания индоевропейцев высвечивают нам, таким образом, как библейский змей обрел себе бессмертие. Лукавый страж райского сада вкусил молодильных яблок и запил их живой водой!
Но волшебные яблоки могут выступать также отравленным плодом и причинять уродство или смерть. В одной из русских сказок в яблоню превращается сама коварная змеиха. Нелишне вспомнить, что изготавливаемое из натуральных яблок вино зачастую приводит к опьянению и «мертвецкому» сну, а потому вполне может быть сопоставлено с мертвой водой. По немецким преданиям, драконы отравляют воду в колодцах и насылают на людей мор.
Русский народ сохранил очень любопытную притчу о бесе Куренте. Однажды человек-исполин и Курент поспорили между собой, кому из них обладать белым светом. Долго боролись они, изрыли ногами всю землю и сделали ее такою, какова она теперь: где прежде были широкие равнины, там появились высокие горы и глубокие пропасти. Ни тот ни другой не осилил противника. Тогда Курент взял виноградную лозу и стиснул так крепко, что из нее ударило вино; этим вином он упоил человека в то самое время, когда тот сидел на высокой горе за божьим столом. Вскоре воротился Бог и увидел человека, дремлющего за столом; разгневался Бог и сбросил его сильною рукою с горы вниз, отчего много лет лежал он разбитый и полумертвый. Когда человек выздоровел, сила его пропала: не мог он ни скакать через море, ни спускаться в глубь земли, ни восходить к небесному столу. Так завладел Курент светом и человеком, и люди с той поры сделались слабы и малы. Эта история открывает, что некогда Курент был верховным богом. Лишенный права управлять всем миром, он интригует против Бога и человека. В современной христианской традиции он подобен Дьяволу или Змею из Книги Бытия. Ведь что ни говори, но история, произошедшая с человеком-исполином, сродни той, что разыгралась с первыми людьми в раю.
Читатель, наверное, несколько удивлен тем влиянием, которое оказали мифы индоевропейцев на знаменитую библейскую легенду. В учебниках по истории и книгах по мифологии эта тема отсутствует, и потому наши мысли могут показаться излишне смелыми. Но пока что мы занимаемся лишь доказательством гипотезы Фрэзера. И невозможно отрицать, что она находит прекрасное подтверждение на почве индоевропейских (и особенно древнерусских) преданий. Можно сколько угодно сомневаться в глубочайшей древности нашего национального фольклора, но факты – упрямая вещь. Достаточно лишь согласиться с идеей Фрэзера, что, обманув Еву, библейский змей заполучил бессмертие, как сразу же открывается имя этого хитреца. Звали его… Кощей! Да-да, только русская мифология знает змея, у которого было прозвище Бессмертный. Судьба Кощея, точь-в‑точь как и у его библейского собрата, связана с мировым древом: они его хранители, и всякий, кто задумает победить их, должен «потревожить покой» этого священного древа (либо вкусить плодов от него, либо выворотить его с корнем и т. д.).
Итак, корни представлений о библейском рае обнаруживаются в мифах европейцев, и связаны они исключительно с важнейшим геофизическим явлением, наблюдаемым, как правило, только в высоких широтах. Автор истории грехопадения поместил этот небесный сад на землю и обозначил место его нахождения в междуречье Тигра и Евфрата. И это понятно: ведь окончательный вариант легенды складывался в Месопотамии!
Говоря о северном происхождении библейских символов, мы отнюдь не отрицаем творческой переработки мифов индоевропейцев вавилонянами и аккадцами. Наоборот, они редактировались и наполнялись новыми идеями. К примеру, в месопотамских мифах отсутствует сюжет с молодильными яблоками, они там не растут. Но предание о растении, дарующем бессмертие, там существовало! Любимец богов Утнапишти так описывает его:
Чтобы достать омолаживающее растение, Гильгамеш спускается на дно Океана. Причем действия его предельно реалистичны:
Как видно, Мировая река, разделяющая живой и мертвый миры, здесь мыслится обыкновенным водоемом, никакая она не огненная и даже не светящаяся. Какие-либо параллели с полярными сияниями напрочь отсутствуют. Но это явный признак более позднего происхождения данного мифа, когда былые связи со своей северной прародиной шумеры-переселенцы, может быть, уже и запамятовали. Или вполне вероятно, что редактировал миф семит-аккадец, который ничего не знал о полярных сияниях и пытался рационализировать северный миф. История с волшебным цветком, в сущности, – наша сказка об аленьком цветочке. И если не читать специальные исследования по мифологии и фольклору, то не сразу и сообразишь, что путешествие героя происходит в иной мир, который изначально мыслился лежащим в заповедном полярном крае, внутри горящего в небе аврорального овала. Да и змей, который похищает у Гильгамеша цветок бессмертия, проживает в норе и как-то не тянет на знаменитого Мирового змея, охраняющего вход в райский сад.
Тайна Мирового змея заключается в том, что его образ космического происхождения. Его родина – небо северных широт. Другое дело, что с некоторого времени его стали отождествлять с настоящими живыми змеями. Так возникли предания о могучем хозяине подземного мира. Но это произошло уже позже, когда более сильные языческие боги низвергли змея с небес. Книга Бытия использует этот древний сюжет и предлагает свою версию падения одного из прежних богов – падения в смысле приземления, но не утраты своих божественных черт. Культ змея был чрезвычайно распространен в самых разных странах, и в том числе на Ближнем Востоке, где он поначалу соперничал с культом еврейского Бога. В Книге Чисел (21:9) говорится, что когда израильтяне страдали в пустыне от ядовитых змей за ропот против Бога и Моисея, то Моисей получил повеление от Бога сделать медного змея и выставить его на знамя, чтобы всякий, ужаленный змеей, взглянув на знамя, оставался жив. И только царь Езекия (715–687 гг. до н. э.) «истребил медного змея, которого сделал Моисей, потому что до самых тех дней сыны Израилевы кадили ему и называли Нехуштан» (IV Книга Царств, 18:4). Поскольку время Исхода («эра» Моисея) традиционно относится к XIII в. до н. э., то время существования у евреев культа змея составляет порядка полтысячелетия. Это огромный период времени! Думается, что именно тогда и сформировалась укороченная (библейская) легенда о грехопадении.
Не менее любопытно, что еврейское имя змея Нахаш родственно древнеиндийскому его названию – наг (вспомним Нага и Нагайну из сказки Киплинга «Рикки-Тикки-Тави»). Смысл этих слов вполне объясняет русское слово «нагой» (в смысле «голый») – не таковы ли змеи? С этой точки зрения весьма примечательно, что свою наготу Адам и Ева осознали после разговора с нагом. Загадочная Ногай-птица, преграждающая путь Егорию Храброму в популярном на Руси духовном стихе, по своему изначальному происхождению тоже никакая не птица, а один из представителей змеев‑нагов. Ну а слово Нехуштан, видимо, следует перевести как «стан Нага» или «змеиное святилище». И что ни говори, но выходит, что древние евреи и понимали, и кумекали по-европейски!
Библейский миф о рае в своем исходном варианте создавался людьми, знакомыми с природой Заполярья. Рай мыслился ими как заповедный мир, место обитания бога, мир полярных сияний. Ближневосточные создатели Библии, имея вариант мифа с четырьмя реками, не стали его кардинально менять. Но дали двум из рек другие названия – Тигр и Евфрат, обозначив тем самым местом действия Двуречье.
Приняв эту точку зрения, резонно задуматься, какая же пара рек фигурировала в первоначальном (северном) сюжете? Разумеется, тут открывается огромное поле для фантазии. Но если исходить из того, что эти реки такие же великие, как Тигр и Евфрат, и, подобно им, образуют междуречье, то ответа только два. Первый – это Волга и Ока, а второй – Волга и Днепр (согласно средневековым картам раньше они имели общий исток). В первом случае на место библейского рая претендует Волго-Окское междуречье, во втором – Валдайская возвышенность. Эти области не так уж далеки друг от друга: обе они лежат в сердце Русской равнины и обе включают берега Волги. Правда, Валдайская возвышенность ближе к области полярных сияний, и выбор ее кажется более предпочтительным. Но не будем пока делать окончательные выводы.
Важен сам разворот темы в сторону Русской равнины. А отдельные детали мы еще уточним.
Глава 5
Ной – посланник Севера
История жизни благочестивого Ноя изложена в первой книге Библии – Книге Бытия. Он – десятый и последний из допотопных патриархов по прямой линии от Адама, который «обрел благодать перед очами Господа, что он был человек праведный и непорочный в своем роде и ходил перед Богом» (Бытие 6:9). Судьба Ноя неразрывно связана со страшным событием, истребившим тогдашний мир, – Всемирным потопом. Согласно тексту Библии, Бог изливал дождь на землю сорок дней и сорок ночей, так что вода истребила все живое на земле. Спастись удалось только Ною со своим семейством, поскольку Господь предупредил его о готовящейся катастрофе и обязал загодя построить деревянный ковчег. Там нашли пристанище также все представители животного царства «по паре от всякой плоти», и плавали они вместе с Ноем полгода по поверхности вод, пока не остановился ковчег «на горах Араратских». Еще полгода люди и животные ждали, когда спадет вода, и только потом сошли на землю и принялись налаживать жизнь на новом месте.
В Книге Еноха, не включенной в библейский канон, сохранился еще один вариант легенды о Всемирном потопе. Он повествует о следующем: «В те дни увидел Ной, что земля трясется и близко ее разрушение (свидетельство о том, что потопу предшествовало землетрясение. –
На вопросы Ноя Енох сообщает о приближающемся потопе и дает совет, как от него спастись, то есть не Бог спасает Ноя от гибели, а его предок, который согласно Книге Бытия был взят живым на небо (Бытие 5:24).
Что же это за беда, которая свалилась на человечество? Когда случилось такое сильное наводнение? Носило ли оно действительно глобальный характер или было локальным бедствием одного региона? И если справедливо первое, то где была прародина Ноя? Эти и близкие им вопросы волнуют уже не одно поколение ученых, но полного единодушия среди них на сегодняшний день так и не достигнуто. Ситуация усугубляется тем, что в обсуждении участвуют не только историки, лингвисты и мифологи, но и представители естествознания: ведь кто, кроме них, сможет объяснить изменения климата на планете, происходившие в прошлом. Проблема истолкования библейского мифа о потопе является, таким образом, междисциплинарной и должна решаться с привлечением данных из самых разных наук.
Большинство специалистов‑историков, занимающихся данным вопросом, склоняются к той точке зрения, что в Библии нашло отражение наводнение, произошедшее на территории Месопотамии. Основанием для их выводов служит в первую очередь расшифровка текстов древних глиняных табличек, найденных на этой территории. В 1872 году англичанин Джордж Смит обнаружил на сломанной клинописной табличке из Ниневии (столицы Ассирии) рассказ, содержание которого показалось ему очень знакомым. В нем человек по имени Утнапишти из города Шуруппак рассказывал удивительную историю своего чудесного спасения.
Однажды гуманный бог Эа (другое его имя – Энки) предупредил его, что боги на своем совете решили покарать людской род и уничтожить все живое на земле, ниспослав страшный потоп. «Построй корабль, – сказал бог Утнапишти, – возьми свое имущество и спасай свою жизнь». Потом Эа рассказал, каким должен быть корабль. И Утнапишти построил огромный ящик с крышкой, который был разделен на несколько этажей и отделений. Этот ковчег он тщательно внутри и снаружи прошпаклевал горной смолой, после чего погрузил на него своих домочадцев, свои пожитки и скот. Когда хлынул дождь, Утнапишти сел в ковчег и закрыл дверь. Началась буря. Засверкали молнии, загрохотал гром, кругом все потемнело, и небывалый ливень обрушился на землю. Шесть дней и ночей продолжалось это светопреставление.
Когда буря утихла, Утнапишти открыл окна ковчега и увидел остров. Это была вершина горы Нисир. Спустя шесть дней после того он выпустил голубя. Голубь вернулся. Потом вылетела ласточка, но и она вернулась назад. В конце концов, Утнапишти выпустил ворона, и тот уже не вернулся. Утнапишти принял это как знак покинуть ковчег и вступить на землю, которая уже начала подсыхать. Он освободил из корабля животных и на вершине горы принес благодарственную жертву Эа.
Дощечка, прочитанная Джорджем Смитом, была частью знаменитой библиотеки ассирийского царя Ашшурбанапала – многочисленнейшего собрания клинописных текстов. Она создавалась в конце IX–VII вв. до н. э., когда Ассирии удалось подчинить себе все Двуречье и распространить свое влияние на Малую Азию и Средиземноморье, и ее властители могли беспрепятственно грабить завоеванные страны. Так они стали обладателями письменных текстов, составленных древнейшими обитателями Месопотамии: шумерами, аккадцами-семитами и вавилонянами – народом, образовавшимся в результате слияния шумеров с семитами. История Утнапишти является частью вавилонской поэмы, написанной на аккадском языке и получившей название «Эпос о Гильгамеше». Она датируется приблизительно XVI веком до н. э., и долгое время считалось, что это древнейший вариант легенды о потопе. Но в 1914 году выдающийся американский шумеролог Арно Пёбель опубликовал текст еще более раннего, шумерского, сказания о потопе. Как и Джордж Смит, он открыл его, прочитав надписи на табличках, вывезенных в свое время из Месопотамии. Главный герой этого текста Зиусудра – последний царь города Шуруппака перед потопом. Он характеризуется как благочестивый и богобоязненный правитель, который верно служит великим богам и действует по их предначертаниям. Его-то и решили боги уберечь от уничтожения, ниспослав на землю страшную катастрофу, когда
Обе эти истории очень схожи с тем приключением, что пережил Ной. Конечно, между ними есть различия. Так, например, в Библии не говорится ни о различных богах, ни о герое Утнапишти (Зиусудре), ни о горе Нисир, которую помещают восточнее Тигра. Вместо этого Библия знает Ноя и рассказывает о том, что он в своем ковчеге приплыл к горе Арарат на Кавказе, то есть совсем в другую сторону. Но Ной тоже выпускал ворона, который, как говорится в библейском тексте, «отлетал и прилетал, пока осушилась земля от воды» (Бытие 8:7), и голубя, «чтобы видеть, сошла ли вода с лица земли» (Бытие 8:8). И в этом смысле связь библейской и месопотамской легенд неоспорима. Остается только уточнить, какая из легенд первична и что за наводнение описано в них.
Библейский вариант значительно беднее и проще в описании, изобилует повторами, вавилонский же вариант шумерского мифа показывает динамику стихийного бедствия более реалистично. Из этого обычно делают вывод, что месопотамские легенды создавались раньше. Но такого рода рассуждение выглядит явно неубедительно. Скорее, более древняя история будет менее обработана в литературном плане, а многочисленные повторы – яркая особенность сказочного повествования. Другое дело, что английский археолог Леонард Вулли действительно обнаружил реальные следы каких-то гигантских наводнений в Месопотамии. Во время раскопок в городе Уре он обнаружил слой ила, толщина которого доходила до трех с половиной метров. По мнению археолога, вода при этом должна была подниматься по крайней мере на семь с лишним метров. «Во время такого наводнения на плоской низменности Месопотамии под водой оказалось бы огромное пространство – километров пятьсот в длину и сто пятьдесят в ширину. Вся плодородная долина между горами Элама и плато Сирийской пустыни была бы затоплена, все деревни разрушены, и, очевидно, лишь немногие города, расположенные на искусственных холмах, уцелели бы после такого бедствия» (
Итак, наводнения в долине Тигра и Евфрата отнюдь не носили характера Всемирного потопа, и у нас есть все основания предполагать, что в Библии упоминаются вовсе не они. К тому же гора Арарат, к которой причалил Ной, отстоит весьма значительно от Месопотамии. Да и более того, география легенд о потопе, которые так или иначе можно сопоставить с библейской, значительно шире! Предания о катастрофе, уничтожившей якобы все человечество, мы встречаем не только на Ближнем Востоке и в Передней Азии. Сообщения об этом присутствуют и в египетских священных книгах, и в санскритских текстах Индии, и у народов Тихого океана, и в преданиях обеих Америк. Говоря о повсеместном распространении сообщений о катастрофе, английский исследователь Дж. Фрэзер отмечает, что многочисленные предания о потопе имеются в Южной, Центральной и Северной Америке, от Огненной Земли на юге до Аляски на севере. Среди индейских племен нет ни одного, в мифах которого не отразилась бы эта тема. Более двух тысяч лет, читая Библию, люди находили там упоминание о радуге, которая появилась на небе, знаменуя собой завершение потопа. Однако оно также имеется и в «Эпосе о Гильгамеше», и в священных книгах и преданиях Америки, и в полинезийских мифах. Прекращение потопа там тоже знаменуется радугой.
Не менее удивительны и другие, казалось бы, необъяснимые аналогии. У ацтеков, обитавших в Мексике, сохранилась следующая запись. Бог Титлакахуан предупредил человека по имени Ната об ожидаемой катастрофе и, подобно христианскому Богу, посоветовал сделать ему ковчег.
Другие боги были уверены, что все люди погибли. Но когда воды успокоились, Ната и его жена добыли огонь и стали жарить рыбу. Запах поднялся к небу, и боги догадались, что кто-то из людей уцелел.
– Что за огонь там? – воскликнули они. – Зачем он так коптит небо?
Разгневанные боги хотели довершить дело уничтожения человеческого рода, но Титлакахуан уговорил их простить спасшихся.
В Библии тоже можно прочесть, что после потопа Ной развел огонь, и именно по запаху сожженной жертвы Бог узнал, что люди спаслись.
Возможно, что потоп сопровождался и горообразованием – вспомним Книгу Еноха. Древнемексиканский текст «Кодекс Чималпопока» упоминает о вздымавшихся красных горах, очевидно, раскаленных или покрытых лавой. Подобные же воспоминания о катастрофе, которая, кроме потопа, сопровождалась землетрясениями и вулканической деятельностью, сохранились и у африканских народов. Речь идет, по-видимому, о какой-то катастрофе, произошедшей где-то между Америкой и Африкой. Это видно хотя бы по тому, что по мере удаления от Атлантики характер мифов меняется. Масштабы катастрофы становятся как бы меньше, а предания рассказывают только о сильном наводнении.
Писатель А. Горбовский в книге «Факты, догадки, гипотезы» собрал многочисленные сведения из самых разных областей знания (археологии, климатологии, вулканологии, гидрографии), которые подтверждают свидетельства мифов о мировой катастрофе. Причем по этим данным удается оценить и ее приблизительное время – около 13–12 тысяч лет назад. Сам А. Горбовский постарался быть предельно объективным в изложении всех известных фактов и гипотез. Первая глава его книги так и называется – «Была ли всемирная катастрофа?». В ней изложены также и самые разнообразные версии катастрофы – столкновение с астероидом, влияние Луны, смещение полюсов и т. д. По всей видимости, катастрофа действительно имела место, поскольку примерно в то же время, на удивление быстро, растаяли континентальные ледники. Это, в свою очередь, вызвало подъем уровня Мирового океана на 125–150 метров. Платон засвидетельствовал гибель Атлантиды за 9 тысяч лет до него, то есть около середины 10‑го тысячелетия до н. э. Но, и это крайне важно, наступление вод вследствие таяния ледника происходило медленно, год за годом на протяжении многих веков.
Возвратимся теперь к истории Ноя. Вероятнее всего, описание длительного ливня, продолжавшегося сорок дней и ночей, родилось под влиянием воспоминаний о существовании огромного водного мира (Всемирного потопа). При таком восприятии библейское предание естественно вписывается в совокупность мифов разных народов, относящихся к великому катаклизму.
Библия ничего не говорит о возвращении Ноя в родные места. Наоборот, это рассказ о переселении его рода. Толкователи Библии почему-то совершенно не обращают внимания на данную особенность истории знаменитого патриарха. Ной вел свой род в неведомые, но более удобные для проживания земли. В этом важнейшее отличие библейского рассказа о потопе от его месопотамских вариантов. Утнапишти и Зиусудра не покидают пределов Двуречья. После катастрофического наводнения они возвращаются и восстанавливают свои города. Историкам удалось обнаружить список шумерских царей, в котором указаны в том числе и имена допотопных царей. Катастрофа, безусловно, нанесла огромный материальный урон городам Шумера, но спасшиеся жители в конечном итоге вернулись в родные места. Ничего подобного нельзя сказать о спутниках Ноя.
Плавание Ноя – это аллегорический рассказ о глобальной морской миграции. Время ее, вообще говоря, неопределенно. У нас нет надежных оснований «привязывать» путешествие Ноя именно к 10-му тысячелетию до н. э. Мы установили, что рассказ о полуторамесячном ливне навеян лишь воспоминаниями о потопе. Это, если хотите, литература, но не летописный факт. Кроме того, строительство ковчега само по себе занятие хлопотное. Ясно лишь, что плавание Ноя следует отнести к послепотопному периоду, но не более того. Но мы можем, однако, совершенно твердо установить, откуда и в каком направлении плыл патриарх.
Рассмотрим физическую карту Евразии. На ней, согласно принятой картографами традиции, светло-зеленым цветом раскрашены области суши с высотой от 0 до 200 метров над уровнем моря. Темно-зеленый цвет на карте имеют более низкие, а светло-коричневый и коричневый более высокие участки суши. Во время Всемирного потопа, когда уровень океана поднялся до 150 метров, затопленными должны были оказаться только области с зеленой раскраской: «темно-зеленые» полностью уходили под воду, а «светло-зеленые» – частично, в зависимости от своей высоты над уровнем моря. К ним относятся европейские равнины, Западно-Сибирская низменность, приаральские земли, долины рек Евфрата, Тигра, Инда, Ганга, Хуанхэ и Янцзы.
Наши рассуждения конкретизирует статья А. В. Карнаухова и В. Н. Карнаухова «Куда текли сибирские реки во времена ледниковых периодов?», опубликованная в журнале «Природа» (1997, № 1). Авторы статьи обратили внимание, что если нанести на современную карту Евразии контуры последнего оледенения, то сразу же вскрывается то обстоятельство, что русла сибирских рек – Оби и Енисея – проходили непосредственно через зону ледника. Разумеется, течь среди ледяных торосов при отрицательной температуре воздуха они не могли. К тому же даже в наши дни во время весенних паводков льды, вскрывшиеся в южных областях, скапливаются в низовьях и препятствуют естественному стоку вод. Летом ледяные пробки оттаивают, и нормальный речной сток восстанавливается. Но во времена оледенений, когда летняя температура была отрицательной, эти заторы могли приобретать постоянный характер и полностью перекрывать сток северных рек. С другой стороны, истоки северных рек – Оби, Енисея, Лены – расположены далеко на юге, и нет оснований считать, что во времена ледникового периода течение этих рек полностью прекращалось. Встречая ледяную дамбу, реки начинали выходить из берегов, затапливая обширные территории и образуя Евразийский океан.
Последовательность событий, приведшая к его образованию, согласно А. В. и В. Н. Карнауховым, была следующей.
1. В результате резкого похолодания на севере Евразии образуются ледяные дамбы вдоль побережья Ледовитого океана. Происходит затопление Западно-Сибирской низменности и северных районов Восточной Европы.
2. При достижении некоторого уровня образовавшегося Западно-Сибирского моря (150 м) воды сибирских рек через Тургайскую ложбину начинают поступать в Аральское море.
3. При достаточном повышении уровня Аральского моря его воды начинают течь в Каспийское море, уровень которого также начинает расти.
4. При достижении некоторого уровня вод Каспийского моря происходит его объединение с Аральским и образование единого Средне-Азиатского бассейна Евразийского океана.
5. Повышение уровня Каспийского и Аральского морей приводит к тому, что вода этих морей начинает по Кумо-Манычской впадине поступать в Черное море и повышать его уровень. Образуется единое Черно-Каспийское море.
6. В дальнейшем постепенное поднятие уровня Черно-Каспийского и Западно-Сибирского морей могло привести к затоплению громадных площадей в Восточной Европе, Западной Сибири и Средней Азии и образованию гигантского пресноводного бассейна – Евразийского океана.
Авторы такого сценария Евразийского потопа особо подчеркивают, что уровень этого пресноводного океана, по-видимому, испытывал колебания. Причем он зависел не только от климатических факторов, в частности, от количества осадков. Уровень Евразийского океана мог испытывать серьезные изменения при разрушении временных преград, каковыми были ледяные дамбы на севере и Босфорский перешеек на юге. Разрушение Босфорского перешейка могло произойти в момент максимального подъема вод Евразийского океана, когда огромные массы воды поступали из него в Средиземное море. Потоки воды при этом промывали узкое русло, соединяющее в настоящий момент Черное и Средиземное моря и получившее название проливов Босфор и Дарданеллы.
Конечно, предложенный выше «механизм» образования Евразийского океана носит общий характер и нуждается в детальной разработке. Очень вероятно, что в будущем высветятся новые стороны этого природного явления. Но нам представляется совершенно неоспоримым факт существования в конце ледникового периода в самом центре Евразии гигантского водного бассейна. Со временем уровень воды в нем спадал, и в настоящее время он превратился в цепочку морей – Аральского, Каспийского, Азовского и Черного. Но обилие болот на Западно-Сибирской низменности дает основание утверждать, что Евразийский океан существовал достаточно долго. Он выступал серьезной водной преградой на пути переселенцев, собиравшихся форсировать его.
Но вернемся вновь к Ною. Аборигеном Месопотамии, Индии или Китая, как уже совершенно ясно, Ной быть не мог. Его корабль причалил бы не к горе Арарат, а совсем к иным горным массивам. Но отсюда следует, что знаменитый патриарх плыл откуда-то с севера, из Восточной Европы. Странно и удивительно, что исследователи и комментаторы Книги Бытия не отмечают этого, в общем-то, весьма очевидного факта. Ведь зоны наступления вод были крайне малы в Передней и Малой Азии и несопоставимо огромны в Евразии. Более того, равнины Восточной Европы, Западной Сибири и Средней Азии со всех сторон окружены горами или плоскогорьями. С востока – это Средне-Сибирское плоскогорье, на юге – цепочка гор от Алтая и Памира до Карпат, на западе – предгорья Альп, Карпаты и Скандинавские горы. Они служат своеобразными береговыми линиями того «водного мира» – вначале океана, а потом системы морей и озер, существовавшей на юге Евразии по крайней мере примерно еще несколько тысячелетий после потопа.
Гора Арарат была одной из южных оконечностей этого океана, и стремление части европейцев, переживших наводнение, мигрировать на территорию Армянского нагорья вполне понятно. Миф о Ное – поэтический рассказ об этом переселении. Часть европейцев мигрировала в Переднюю Азию – вот его рациональное толкование. Историки никогда не найдут каких-либо исторических документов об этом событии, их попросту не сохранилось. Но дошедший до нас миф – это тот же отрывок летописи.
Еще в середине XIX века Павел Николаевич Рыбников (1831–1885) – известный русский фольклорист, знаменитый собиратель былин и исторических песен – записал у крестьян Заонежья краткий (неизбежно христианизированный) вариант древнейшей легенды о сотворении мира (сам текст является типичным образцом народного двоеверия):
«По досюльному Окиян-морю плавало два гоголя: один бел гоголь, а другой черен гоголь. И тыми двумя гоголями плавали сам Господь Вседержитель и Сатана. По Божию повелению, по Богородицыну благословению, Сатана выздынул со дна моря горсть земли. Из той горсти Господь-то сотворил ровные места и путистые поля, а Сатана наделал непроходимых пропастей, щильев и высоких гор. И ударил Господь молотком в камень, и создал силы небесные; ударил Сатана в камень молотком и создал свое воинство. И пошла между воинствами великая война; поначалу одолевала было рать Сатаны, но под конец взяла верх сила небесная. И сверзил Михайла-архангел с небеси сатанино воинство, и попадало оно на землю в разные места: которые пали в леса, стали лесовиками, которые в воду – водяниками, которые в дом – домовиками; иные упали в бани и сделались банниками, иные во дворах – дворовиками, а иные в ригах – ригачниками».
В этом диковинном, насыщенном удивительными фантазиями рассказе переплелись древнейшие языческие предания и более поздние, навеянные библейской традицией. Но для нас важно выделить прежде всего то обстоятельство, что современный мир по представлениям крестьян Заонежья – евразийцев‑»северян», – возник из Окияна-моря. У других народов Евразии также распространен сюжет о нырянии на дно моря (океана) с целью сотворения земли. У марийцев в этой роли выступают легендарные Юма (Бог) и Керометь (Сатана), у мордовцев – Чам-Пас (Бог) и Мастер-Пас (Шайтан), у алтайцев Бог принимает облик двух черных гусей, а на дно моря ныряет гагара. Хорошо известна обработанная для детей Виталием Бианки сибирская легенда о птице-чомге Люле, которая трижды ныряет в глубины океана, чтобы добыть земли: всем она достала, а себя обделила. «Ригведа» – книга, написанная древними ариями, пришедшими в середине 2‑го тысячелетия до н. э. с территории Русской равнины в Индию, – также сообщает, что мир произошел из воды, «из великой воды, которая заполняла Вселенную». Все эти дошедшие до нас предания совершенно убедительно свидетельствуют о существовании Евразийского океана, охватывавшего Аральское, Каспийское и Черное моря.
В Библии говорится: «В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою… И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделит она воду от воды» (Бытие 1:1,2,6). В этом тексте нельзя не признать отголоски древних легенд о потопе. Разумеется, они существовали у самых разных народов, которые пережили катастрофическое наводнение. Но ни в Месопотамии, ни на Ближнем Востоке эти предания возникнуть не могли, так как здесь преобладают возвышенности, и океан никогда не поглощал тут значительную часть суши. Легенды о потопе «пришли» на эти земли вместе с переселенцами с севера, которые переплыли Евразийский океан.
Библейское сказание о мореплавателе Ное интересно сопоставить с легендой о потопе, которая содержится в ведической литературе, создававшейся на основе арийских преданий. Одна из брахман – богословских сочинений в прозе – повествует, как однажды Божественная рыба обратилась к Ману, сыну Вивасванта:
«В таком-то году будет потоп. Поэтому ты последуй моему совету и построй корабль, а когда этот потоп начнется, взойди на корабль, и я спасу тебя».
…А в тот год, как указала рыба, Ману, послушавшись ее совета, построил корабль и взошел на него, когда начался потоп. Тогда рыба приплыла к нему, прикрепила веревку к своему рогу и таким способом быстро направилась к северной горе.
Там она сказала Ману: «Вот я спасла тебя. Теперь привяжи корабль к дереву, чтобы вода не унесла тебя, пока ты будешь на горе. А как только вода станет спадать, ты можешь постепенно спускаться». Таким образом, он постепенно спустился… Потоп унес тогда все живые существа, один только Ману остался в живых там» (Шатапатха Брахмана 1, 8, 1. Перевод Т. Я. Елизаренковой).
Арийский миф имеет безусловное сходство с библейской историей Ноя, это признают все исследователи. Но есть между ними и одно важное различие, которое они опять-таки проглядели. Если Ной плыл на юг, то Ману искал спасения на севере. Сравнение двух мифов открывает естественную, в общем-то, картину выживания европейцев в условиях страшного стихийного бедствия: люди искали удобные для жизни плоскогорья, и им неважно было, располагалась ли спасительная суша на севере или на юге. Можно утверждать, что семья европейских народов, единая в допотопные времена, после катастрофы разделилась на две части. Первая из них, переплыв Евразийский океан, обосновалась в Азии, добралась до Месопотамии и Ближнего Востока. Вторая же, в которую входили, в частности, предки ариев, не покинула территории Европы.
И еще один, чрезвычайно важный момент. Горы Кавказа были желанным берегом для обитателей Причерноморья, Приазовья и прикаспийских областей. Другими словами, родиной Ноя были южнорусские земли. Для некоторых читателей такой вывод может показаться неожиданным, но мы специально очень подробно, шаг за шагом, выстраивали логическую цепочку наших рассуждений. Библейское и месопотамские предания о потопе имеют общее происхождение с ведическим (арийским) мифом. Но прародиной ариев была Русская равнина. Гигантское наводнение «раскололо» европейцев, поэтому схожие рассказы о нем мы находим и в Библии, и на глиняных табличках из Шумера, и в древнейших арийских книгах.
Примечательно, что чрезвычайно архаическое воспоминание о потопе присутствует и в наших летописях. В «Повести временных лет» имеется неясное для комментаторов упоминание о том, что первопредок киевлян Кий был перевозчиком на Днепре. Летописцу это предание тоже невдомек, поэтому он пишет: «Однако если бы Кий был перевозчиком, то не ходил бы к Царьграду. А Кий этот княжил в роде своем, и ходил он к царю, как говорят». Странная выходит ситуация: о первом князе, основателе города и династии, сохранилось всего два обрывочных воспоминания, и потому каждое из них должно нести какую-то очень важную информацию. Но заслуживающим внимания на первый взгляд кажется только упоминание о походе на Царьград. Сам по себе это факт огромной важности, он указывает, что Русь изначальная соперничала с Византией. Легенда же о перевозчике выглядит каким-то недоразумением, противоречием здравому смыслу. Однако неужели наши предки были настолько легкомысленны, чтобы в течение нескольких веков из уст в уста передавать совершенно бессмысленную информацию? Удивительно, что ни один историк не задумался над этим. А разгадка этой легенды, прямо скажем, необычная.
В шумеро-аккадской мифологии Ки – один из верховных богов. Шумерцы называли его Эн-ки – Божественный Ки, а аккадцы – Хайа (Эйа). Ки – хозяин мирового океана пресных вод, а также поверхностных земных вод. Это он предупредил Утнапишти о надвигающейся беде. Богу Ки чрезвычайно подходит роль хозяина реки (в просторечье перевозчика). Но это лишь одна из его функций. Он также бог мудрости и защитник людей, бог плодородия, носитель культуры и создатель мировых ценностей. Ки сотворил людей и в человеческой истории выступает хранителем основ цивилизации. Но и в русской летописи говорится, что Кий – первопредок! В шумерском мифе «Энки и Шумер» наш герой выступает как устроитель земного порядка на земле. Он отправляется в путешествие по земле, оплодотворяет ее и «определяет судьбу» городам и странам. Ки – символ мужского начала. Русские своим самым знаменитым матерным словом (сравни: Ки – кий, куй) поминают именно этого бога. Вот зримое проявление связи времен: несколько искаженное имя бога стало ругательством, но образ, связанный с ним и ясно выражающий идею оплодотворения, предельно точно характеризует важнейшую роль бога-творца как зачинателя жизни.
Образ бога Ки восходит к тому далекому времени, когда индоевропейские народы были еще единой семьей. Мигрируя по планете, они приносили свои мифы в самые отдаленные ее уголки. Вот почему «следы» бога Ки (Кия) обнаруживаются и в Поднепровье, и в Междуречье. Это следствие глобальных перемещений народов в древности. Древние шумерцы, как и средневековые русичи, считали себя потомками великого бога Ки. В незапамятные времена и тем и другим пришлось пережить катастрофу, отраженную в рассказе Утнапишти. С той эпохи и сохранялась легенда о божестве-перевозчике, спасшем людей своим своевременным советом. У жителей Месопотамии древнейшее предание о плавании их предков через Евразийский океан наложилось на более поздние по происхождению легенды о локальных наводнениях в Двуречье, когда шумерские города затоплялись водами Персидского залива. Но спасает-то Утнапишти хозяин пресноводного моря. Таким был Евразийский океан, но не воды Персидского залива! В одной маленькой подробности мифа таится факт необычайной важности. Как и Ной, шумерцы пришли в Азию из Европы. Библейский и месопотамский мифы о потопе хранят бесспорные доказательства этого.
Нам лишь остается сказать, что имя героя Гильгамеша, или Хельги-мужа, напоминает нам о северной Европе, где Хельгой величали русского Олега, а имя Зиусудры так и хочется прочитать как Сиятельный (Сивый, Светлый) сударь. Можно этому подивиться, можно посмеяться и махнуть рукой, но неопровержимо в данном случае только одно: народы севера и юга и в далекой древности контактировали между собой и влияли друг на друга.
Глава 6
Новая хронология в Книге Бытия
Открывать новое – интересно, но небезопасно. Нет пророка в своем Отечестве. И следует привыкнуть к мысли, что наша действительность устроена в точности так, как предсказано Федором Михайловичем Достоевским в «Легенде о великом инквизиторе». Большинство людей довольствуется малым или, точнее сказать, минимальным. Они с удовольствием растопчут любые ростки инакомыслия и проголосуют за общепринятую традицию, пусть даже она писана вилами на воде.
Поделиться книгой: