Тропа первая

— Доставьте девку в замок и заприте в комнате. Поднять всех по тревоге, если дракон выжил, то его родичи прилетят мстить. А если нет, на что я надеюсь, то они никогда не узнают, где на него напали. Идите, а я тут уберусь…

Странно, но я впервые поняла все, похоже на нервной почве обострилось мое восприятие, а может, разговор с Севереном повлиял. Хотя бы он выжил, несправедливо, если такая светлая душа прервет свое существование. Лучше бы лорд сдох, причем мучительно.

До замка меня доставили быстро и на удивление бережно, все тот же седовласый воин, что защитил меня от Ланьера, достал из кармана чистую тряпицу и перевязал мне ладонь. Я переставляла ноги машинально, голова кружилась, а сердце заполошно стучало в груди. Я списывала эти симптомы на запоздало проснувшийся страх — за себя и Северена. Мысли крутились вокруг паренька, которому обязательно должны были помочь, я в это верила. А еще мне не хотелось возвращаться в замок, он напоминал мне клетку, в которой заперли сумасшедшее животное. Я как никогда понимала, что мнимая игра Ланьера в благородство закончена, и он постарается отравить мне жизнь по полной программе.

— Что случилось?! Что с Элен?! — у самого входа в замок на нас налетел Ривен.

— Милорд объявил боевую готовность, — отчитался седовласый. — Госпожу приказал запереть в ее покоях. Но я думаю, к девушке надо позвать целителя…

— Он убил Северена, — всхлип вырвался сам собой. И пусть я надеялась, что парень жив, но знать об этом всем остальным не стоило.

— Проклятье! — воскликнул Ривен и побледнел, а с ним и другие воины. — Я провожу госпожу Элен к целителю. А вы организуете отправку женщин и детей в деревню. Хотя не уверен, что там они будут в безопасности, драконы жестоко мстят за своих детей. Демоны, я же говорил Валлису, что у Лана с головой непорядок! Это надо же додуматься убить единственного сына наместника!

— Ривен, за что он его? Северен же совсем ребенок, — спросила я, не в силах молчать. Жар распространялся в сердце и требовал выхода.

— Этот ребенок соблазнил жену Ланьера и бросил ее. А та от тоски сбросилась с башни. Это произошло полтора года назад, — хмуро ответил Ривен, таща меня за собой по коридорам замка.

— Ты сам‑то в это веришь? У него же развитие тринадцатилетнего мальчишки. Ты сам подумай, как он мог соблазнить взрослую женщину? — мне казалось, что ничего глупее я от Ривена не слышала.

— Ларе было семнадцать, они с Ланьером были женаты всего полгода.

— Знаешь, я бы тоже сбросилась со стены, если бы мне пришлось выйти замуж за Ланьера. Я в своей жизни не встречала большей сволочи, чем он.

— Не говори так, — возмутился молодой маг. — Он раньше таким не был. Это ваш мир свел его с ума!

— Значит, по — твоему, я сумасшедшая? Ведь я родилась в том мире, — я не понимала, как можно оправдывать такого человека, как Ланьер.

— Ты не понимаешь, для мага лишиться магии на долгий срок, а то и навсегда, это равносильно смерти. Большинство впадают в агрессию, сходят с ума, сводят счеты с жизнью. Даже лишиться конечности не так страшно. Я знаю только одного бывшего мага, который сохранил здравый рассудок — Элхард. Даже не представляю, как ему это удалось. Хорошо, то его не будет в замке во время нападения, уверен, он полез бы на передовую, а для него это опасно.

— Элхард бывший маг? Даже не подумала бы, — тихо произнесла я, вспоминая блондина. Жаль, мне не удалось с ним попрощаться и сказать ему спасибо, но Ривен прав, смерти Элу я не желала. А если верить своим предчувствиям и словам знающих людей, мы все в замке — смертники.

— Там трагичная история, — нахмурился Ривен. Я бы ее послушала, тем более знать хоть что‑то о блондине очень хотелось, но маг решил не продолжать. К целителю мы добрались быстро, честно сказать, я не понимала, зачем Ривен тащит меня туда. Из‑за раны на ладони? Так мне ее перевязали. Не из‑за нервного же срыва?

— Госпожа Элен? Вы ко мне? Неужели милорд согласился на эксперимент? — удивился дедок моему приходу, да так, что не сразу заметил Ривена.

— Нет, Элен ранена, помоги ей Валлис. И скоро понадобятся все твои силы. Лан убил Северена.

Ответа целителя я не поняла, похоже, мне повезло услышать нецензурную лексику этого мира. Жаль, что я вряд ли запомню все эти обороты, не зная их значения. Молодой маг скривился от этих слов, но по его глазам было видно, у него они тоже крутятся на языке, но произнести их не дает воспитание. Тем временем целитель быстро развязала импровизированный бинт на моей руке и внимательно начал осматривать рану.

— Нет, Рив, что бы вы с лордом не говорили, но если я выживу, то от опытов нашей гостье не отвертеться. Да ты сам глянь — от нее несет драконьей магией и кровью, а она жива и при памяти. Девушка, кровь дракона — яд. Человек способен без вреда для себя перенести совсем малое количество, маг чуть больше. Ну, а вы в ней будто искупались. Хотя перед кем я распинаюсь, вы же меня не понимаете, — вздохнул дедок, а потом ахнул и молоденьким козликом убежал к какой‑то полочке, чтобы через пару секунд вернуться с лупой и пинцетом. — Потрясающе, здесь ее мураанское стекло. Ривен, а точно наша девочка человек? Знаешь, я впервые вижу, чтобы мураанское стекло растворялось в крови.

— Валлис, ты же лучше меня видишь ауру, — раздраженно отмахнулся Ривен. — Так что не говори глупостей — Элен обычный человек.

— Может быть, может быть, — задумчиво проговорил целитель, вглядываясь в мою рану. Кстати, она уже не кровоточила и начала затягиваться. — А может и нет. Ведь мы ничего не знаем о мире девушки. Зато сколько непонятного связано с ней самой: сопротивляемость ядам, ментальной и огненной магии, я уже не говорю, что у госпожи Элен на удивление устойчивая психика…

— Хватит, Элен надо отдыхать, а ты болтаешь, — оборвал Ривен целителя. По — моему зря, после того, как я стала понимать две трети слов, догадаться о смысле разговора не составляло труда. Тем более, что он велся обо мне.

— Магией лечить не буду, это опасно. Сейчас обработаю рану, уберу стекло, наложу повязку, и девушка сможет пойти прилечь. Уверен, ей этого очень хочется.

Он был прав, голова кружилась все сильнее, во рту была горечь, а в тулупе, который мне никто не предложил снять, было очень жарко. Дедок справился быстро, хоть он и ворчал, что ему не дают исследовать такой занятный образчик человека, как я, но при этом умудрился поместить осколки стекла и немного моей крови в мензурку. Очень хотелось ее у целителя отобрать, но не мне тягаться с двумя мужчинами, поэтому, как только меня отпустили, я сразу поспешила к себе в комнату.

— Элен, — перехватил меня управляющий недалеко от библиотеки. — Ты куда?

— В свою комнату…

— Нет, найди Петроса. Всех женщин и детей вывозят в деревню. Поэтому, бери личные вещи и бегом к Петросу, он все объяснит.

Я хотела сказать, что Ланьер распорядился запереть меня в комнате, но вовремя прикусила язык. Похоже, лорд еще не вернулся и это был мой шанс сбежать из замка. В комнату я бежала, что было сил. Собиралась еще быстрее: сдернула простыню с кровати, покидала туда свои вещи и немного из тех, что мне принесли от Ланьера. Естественно, ничего дорогого и вычурного я брать не стала, только запасную рубаху, теплые штаны с чулками, и одно платье, самое строгое и скромное.

Петрос нашелся быстро, он встретился мне выходящим из кладовой, в его руках был вещевой мешок.

— А вот и ты, я уже хотел тебя идти искать, — серьезно сказал повар и надел на меня мешок. — Этого должно хватить на первое время. Поищешь в сторожке капканы, думаю, поставить их у тебя ума хватит. Да и арбалет там есть. Днем печку не топи, дым будет виден. В деревню не ходи, сразу сдадут лорду. Если жив буду, дам знать, когда будет можно, а то и выведу к соседнему уделу. И не связывайся с драконами, они не лучше магов, поверь. А теперь иди.

— Куда? — от обилия информации я растерялась и не могла понять, что нашло на Петроса.

— Вот старый пень, о главном забыл, — хлопнул себя в лоб повар так, что по коридору пошло гулять эхо. Потом мужчина вытащил из кармана ключ, самый обычный, такой был у моей бабушки от замка на сарае, и отдал его мне. — Ориентир — самая высокая гора. Сторожка зачарована, найти ее может только тот, у кого есть вот этот ключ. Когда‑то она принадлежала контрабандистам, но сейчас пустует. Кое — какие припасы там есть, да и ты девка с руками, знаю — не пропадешь. Пошли покажу другой выход, а то не ровен час лорд нагрянет.

* * *

Они напали на закате. К тому времени я уже несколько часов пробиралась по сугробам, то и дело поскальзываясь и падая. А еще мешал идти поднимающийся ветер и небольшой снег, он начался недавно. С одной стороны, меня это радовало, за ночь следы заметет так, что вряд ли меня найдут, с другой, идти становилось все сложнее. И это я еще не говорю о жаре, все‑таки у меня поднялась температура. Но я на одном упрямстве шла вперед, надеясь добраться до машины и там заночевать, если не доберусь до сторожки. Жаль, что не спросила, насколько далеко она находится от замка.

Я шла не оглядывалась, боясь увидеть погоню, но вдруг услышала трубный рев, который отразили горы. Обернулась — драконы летели низко, их полет был бы красив, если бы я сейчас сидела на своем диване и любовалась им по телевизору. Их было всего двое, но зато каких! Размах крыльев рептилий впечатлял. Длинные изогнутые шипастые шеи, сильные лапы и свирепый оскал. Разобрать какого они были цвета, с такого расстояния и при плохих погодных условиях, не было никакой возможности. Мне же они показались темно — серыми. Страха не было, да и как можно бояться того, чего не существует? Для меня драконы оставались сказочными персонажами, а их полет над деревьями воспринимался, как бред воспаленного сознания. Жаль, с моего места замок уже видно не было, но то как рептилии спикировали в том направлении, изрыгая огонь, наблюдать я могла. Жуткое и между тем завораживающее зрелище. Над замком занялась заря. Никогда не думала, что камень может гореть, но видимо, пламя дракона способно его плавить.

Мне бы прыгать от радости, что драконы мстят Ланьеру, но я волновалась за оставшихся там людей. Ведь среди них много хороших, дружелюбных, порядочных. Мне не хотелось, чтобы они умирали из‑за глупой ненависти лорда. Меж тем бой и не думал затухать, судя по вспышкам, из замка «огрызались» магией и не только. Драконы заливали все вокруг огнем, но и им тоже доставалось. Я видела, как в одного попал какой‑то сгусток, засиял и стал оплетать дракона, ломая ему крылья. Второй бросился на помощь, помог содрать часть магической сети, но было поздно — дракон был серьезно ранен. Что произошло дальше, я не совсем поняла. В сумраке и на фоне зарева пожара, разобрать кто где, уже не было возможности, но то, что один из драконов спикировал к замку, а потом последовал взрыв, я заметить успела. Взрывная волна докатилась и до меня, опрокидывая и поднимая в воздух тучи снега. Было страшно представить, что сейчас творится в эпицентре.

С трудом поднявшись, я решила идти дальше, мне предстояло найти место для ночевки, а делать это в зимнем лесу равносильно самоубийству. Я уже сомневалась, что смогу в темноте найти машину, оставалась только надежда на ключ и то, что он выведет меня на сторожку.

Я устала и, кажется, простыла, но упрямство толкало меня вперед, заставляя переставлять ноги. В голове билась только одна мысль: пока иду — не замерзну. В какой‑то момент восприятие реальности отключилось, а тело стало двигаться на автомате. Видимо, это меня и подвело, да и темнота, которая в вечернем зимнем лесу была почти осязаемая. Я оступилась и в очередной раз упала, да так неудачно, что покатилась вниз по склону. Узелок с вещами выпал у меня из рук сразу, и остался где‑то выше, тогда как я, собирая снег и лесной сор, врезалась в какой‑то камень или, скорее всего, в какой‑то скальный выступ. Голова загудела, сознание на краткий миг помутилось. Встать сразу сил у меня не было, к тому же было ощущение, что я себе что‑то сломала, а может и все. А еще камень был теплым, загораживал от ветра и снега. Неужели это кусок замка, что закинуло взрывом? Другого объяснения у меня не было. Тем более я чувствовала запах гари и еще чего‑то смутно знакомого. Но мысли ворочались вяло и думать ни о чем не хотелось. Может, плюнуть на все и никуда больше не идти? Организм был со мной совершенно согласен, самовольно прикрывая глаза. Чем дольше я лежала, тем меньше оставалось сил сопротивляться сну.

Тут камень издал хрип и судорога пробежала по нему, заставляя меня моментально забыть про усталость и сон. Я вскочила на ноги и уже собиралась отбежать, как камень шевельнулся, как бы сдвигаясь в сторону. Меня обдало горячим воздухом, я резко отшатнулась, но не столько от жара, сколько от запаха. Сероводород пахнет крайне неприятно, а когда он смешивается с гарью и чем‑то приторно сладким, то реакция человеческого организма только одна — замутило меня основательно. Даже мозг очнулся от спячки и выдал: что этот запах крови мне показался смутно знакомым. Причем не человеческой. Осознание длилось меньше минуты, но сделать я ничего не успела, потому что «камень» открыл глаз. Раньше я думала, что светящиеся кошачьи глаза в темноте — это пугающее зрелище, но оказалось это не так. Потому что глаза у кошки маленькие, а тут на тебя смотрит светящееся мутное око диаметром чуть ли не в полметра. И пусть я не видела все детали морды дракона, но уж дорисовать клыки такого монстра воображения у меня хватило. Ноги от страха подкосились, сердце сделало кульбит и сбежало куда‑то в пятки. Дракон то ли вздохнул, то ли фыркнул, и меня с ног сбило крыло. Да так, что я врезалась в морду рептилии. Теперь я могла на ощупь убедиться в том, что мое воображение не такое уж богатое, клыки у дракона были даже больше.

Меня опять окатило горячим воздухом, но в этот раз примеси серы было гораздо меньше. Я стояла ни жива ни мертва, неожиданно прорезалось зрение и мне стало еще хуже. Это издалека драконы казались красивыми и величественными, а вблизи, да еще в ночи это были поистине монстры. Дракон втянул воздух, почти уткнувшись мордой в меня, потом издал утробное рычание и задвинул лапой куда‑то себе под бок. Я мало что понимаю в повадках животных, но, похоже, меня обнюхали и признали несъедобной.

Я лежала рядом с драконом, замерев и дыша через раз. Рядом раздавался тихий и какой‑то неравномерный стук сердца зверя, а на лицо мне капало что‑то горячее и липкое. Кровь. Шевелиться было страшно, но я все же вытерла рукавом лицо, вспомнив о том, что кровь дракона — яд. Кстати, лицо горело, как и руки, но то могло быть от мороза. Не знаю, сколько прошло времени, может, пять минут, а может, и полчаса, но дракон больше не двинулся, а сердце его стало биться еще тише, а промежутки между ударами стали длиннее. Я могла ошибаться, но было похоже на то, что дракон потерял сознание. Ждать, когда он придет в себя и решит мной подкрепиться, я не стала и поползла на выход из импровизированной палатки, что получилась из крыла монстра. Неужели и Северен превращается вот в такого? Жуть.

Вообще‑то, я давно должна была умереть от страха, но сердце продолжало гонять кровь, да еще и в ускоренном темпе. Поэтому, когда я все‑таки выбралась из‑под крыла дракона, то взяла серьезный темп, стремясь уйти как можно дальше и уже не важно куда. Во мне проснулось второе дыхание, за спиной болтался вещмешок, у которого оказались надежные лямки, но его тяжести я не чувствовала. Думаю, в ту ночь я бы и до города дошла, если бы знала куда идти. Но делать этого, слава богу, не пришлось. Видимо, удача в тот день была ко мне благосклонна как никогда, потому что я буквально наткнулась на машину Дениса. Она все так же стояла у вяза или дуба, вокруг нее намело солидный сугроб, но стекла и крыша торчали наружу.

Я, трясущимися от волнения руками, достала из своей сумочки, которая была надета у меня на шее и пряталась под тулупом, ключи от машины. Только бы завелась! Месяц на морозе — это очень долго. Если аккумулятор не потек при ударе, он мог разрядиться за это время. Сигналка работала, но она питалась от другого аккумулятора, и где он прятался в машине, я не знала. Откопав немного водительскую дверь, я с замиранием сердца и не с первого раза, но все же попала ключом в замок зажигания. Несколько секунд паники и, о счастье — машина завелась! И даже бензина в ней осталось достаточно, чтобы можно было надеяться спокойно провести ночь. Правда, пока печка начала греть, я успела замерзнуть, но со временем потеплело. Да так, что усталость стала брать свое, несмотря на нервное напряжение и боязнь того, что кто‑то явится на звук работающей машины. Поэтому я разложила одно переднее кресло, подняла ноги на соседнее, чтобы они не замерзли, и провалилась в тревожный сон. Последняя мысль была о том, что надо было достать спальник из багажника, ведь бензин может кончиться раньше, чем я проснусь. Но выйти в холодную ночь, я себя заставить не смогла.

Глава 5

Ночь прошла тяжело, меня бросало то в жар, то в холод. Во сне я все время от кого‑то убегала, то от Ланьера, то от целителя, то от дракона. Причем последний преследовал очень настойчиво, вынюхивал мои следы, притворяясь огромным псом. Что ему было от меня надо, я не понимала, поэтому всякий раз ускользала, пряталась, но он неизменно меня находил. И вот я оказалась зажата драконом в какой‑то глухой подворотне, он навис надо мною, обдавая горячим дыханием. Мне достаточно было протянуть руку, чтобы дотронуться до его морды или пересчитать клыки, но даже во сне такого желания у меня не возникало. А дракону было что‑то надо, потому что он терял терпение, хвост нервно ударил по стене близлежащего дома, снося целый угол. Зверь этого даже не заметил, он скалил на меня клыки, фыркал, порыкивал, будто вынуждая что‑то сделать. Но потом не выдержал и открыл пасть… На этом моменте я и проснулась с бешено колотящимся сердцем.

За окном только начало светать. Машина работала, но вряд ли это было надолго, бензин почти закончился. Вылезать на холод не хотелось, и я решила подождать рассвета в машине, к тому же вспомнила, что сутки ничего не ела. Пока доставала вещмешок, который собрал мне Петрос, увидела, что руки у меня грязные, в кровавых разводах, а когда глянула в зеркало, вообще ужаснулась. Пришлось искать в бардачке влажные салфетки, кажется, там оставалась начатая пачка, которые за ночь оттаяли и стали действительно влажными, а не замерзшими.

Лицо оттирала долго, кровь дракона буквально въелась в кожу, и убрать ее полностью не получалось. В конечном итоге я плюнула на это дело и решила не забивать себе голову местными предрассудками. Может, для людей этого мира кровь дракона — яд, но, похоже, мне она не вредит.

Потом у меня был завтрак, в мешке нашелся хлеб, сыр, сало. Были еще и крупы, но варить мне было негде, так что обошлась бутербродами. Но уже минут через десять стала мечтать о горячем чае. А вот с этим возникли проблемы, если снега вокруг было достаточно, как его вскипятить, не выходя из машины, я не знала. Пришлось собираться с силами и вылезать из нагретого нутра автомобиля. Как обычно бывает, после выпавшего ночью снега ощутимо похолодало. Или мне просто казалось, пока я открывала багажник и доставала туристические принадлежности Дениса. Палатка, спальник, котелок, топорик и рюкзак, его я даже не стала перебирать, решив забрать целиком, в хозяйстве пригодится все. Только запихала в него свой мешок с продуктами. В котелок набрала снега и поставила его на двигатель машины, открыв капот. Понятно, что вода не закипит, но хоть нагреется. Сама же решила пройтись по своим следам, поискать потерявшийся узелок с вещами. Я убеждала себя, что глупо разбрасываться единственной одеждой, ведь из леса мне придется выйти когда‑нибудь. На самом деле, мне хотелось взглянуть на дракона при свете дня. После того, как он всю ночь пугал меня во сне, мне нужно было убедиться, что дракон мертв.

Чисто по — человечески, дракона было жалко, мне он ничего плохого не сделал, и смерти я ему не желала, но разум говорил, что после такого взрыва не выживают. А еще у меня та рептилия, которая чуть не раздавила меня ночью, не ассоциировалась с разумным существом. Может, у них тут два вида драконов? Одни звери, а вторые всадники? Помню, в детстве читала книжку на эту тему. Да, было бы хорошо обзавестись ездовым драконом, он бы мигом меня довез до города. Мечтать не вредно, но вряд ли бы мне так повезло, имейся тут такие животные. В книге запечатление происходило с маленькими дракончиками, а тот уже был взрослой особью.

Я все это понимала, но все равно шла вниз, уверенная в том, что мимо дракона точно не пройду. Но не тут‑то было, первым я нашла свой узел с вещами, она застрял между двумя елочками, его даже не сильно засыпало снегом. А вот мимо дракона я почти прошла, только неясное чувство тревоги заставило обернуться и понять, что в этом скальном массиве что‑то не так. Ночью дракон показался мне большим, а при свете дня он был огромным. Даже свернувшись калачиком, сложив крылья, он был размером с двух слонов, стоящих рядом. Красотой дракон не блистал: он был темно — серым с бурыми пятнами. Я простояла минут пять или десять в сторонке, но рептилия не шевельнулась. Неужели умер? Рискнула подойти ближе и дотронуться до его крыла, где‑то под ним, по моим расчетам, должна была скрываться его морда. Крыло было таким же ледяным, как обычный камень. На сердце стало горько, в замке погибли хорошие люди, здесь умер дракон, возможно, где‑то далеко не смогли спасти Северена. Почему так? Почему из‑за таких скотов, как Ланьер, страдают другие? Машинально погладила крыло, прощаясь с отважным драконом, который прилетел мстить за своего ребенка. Интересно, кем он приходился Северену? Отец? Двоюродный брат? Или тем самым дядей, о котором говорил парнишка? А может, они вообще не родственники, ведь Ривен упоминал, что Северен единственный сын наместника. Или это вообще его мать?

Я еще раз внимательно посмотрела на застывшего статуей дракона и отмела эту мысль. Интуиция говорила, что передо мной самец. Вздохнула и собралась уходить, как мимолетная дрожь пробежала по крылу. Я отскочила и шлепнулась на попу. Думала, что мне показалось, а потом из‑под крыла вырвалось облачко пара, и раздался тихий рокот.

Возникло глупое желание забраться под крыло и глянуть на дракона, но я его сразу отмела. Одно дело в темноте дракон мог меня перепутать со своим детенышем, но сейчас он вряд ли повторит такую ошибку. А становиться кормом этому зверюге совершенно не хотелось. Интересно, драконы в каком виде питаются? Может, только в человеческом? И вообще, как происходит превращение? А то иметь дело с раненым мужчиной как‑то проще, чем вот с такой махиной. Правда, я не уверена, что стала бы помогать незнакомому человеку, тем более мужчине. Велика вероятность, попасть из огня да в полымя, если попадется такой же сумасшедший, как Ланьер.

Вроде все правильно, но уходила я с тяжелым сердцем, будто бросила на произвол судьбы котенка, а не дракона. Но я ему ничем помочь не могла, оставалось надеяться, что родственники зверя его найдут и спасут.

Искорка уходила, забирая с собой покой и свет. Инстинкты дракона тянулись следом, требуя догнать, спрятать ото всех. Но сил не было, все они уходили на спешную регенерацию и поддержание жизни. А еще дракону было тоскливо, вторая часть его личности пребывала во мраке, оглушенная взрывом и болью. Зверь не торопился звать Рена обратно, он сразу бы взял контроль на себя и начал действовать, а сейчас это было бы равносильно смерти для них. Нет, надо подождать, а искорку они поймают позже и спрячут. Но тогда она будет не только его… А дракону впервые в жизни хотелось иметь собственное сокровище, чтобы не делиться им даже с Реном.

* * *

Удивительно, но сторожку при свете дня я нашла быстро. К тому же она оказалась ближе к машине, чем я могла надеяться, всего‑то в получасе ходьбы. А от машины и до дракона недалеко. Зачем мне он был нужен, я бы и сама себе не ответила. Только первое, что я сделала, после того как осмотрела все в сторожке, поставила капкан на какой‑то звериной тропе. Судя по отпечаткам лап, ходили по ней часто и стаей. Волки? Надеюсь все‑таки кто‑нибудь помельче попадется. Не уверена, что смогу справиться с таким крупным хищником. Да и зачем он мне? Хищники все поголовно больны паразитами и их мясо в пищу практически непригодно. Отдать дракону? Интересно, для него такое мясо опасным будет? Или он его основательно прожарит, а потом съест? Ладно, если что‑то попадется для меня ненужное, отнесу дракону, вдруг он не такой переборчивый, как я. Приняв такое решение я успокоилась и занялась обустройством домика.

Точнее, сторожка была и не дом вовсе, а землянка. Не такая привлекательная, как в кино у хоббитов, но тоже в холме и вполне пригодная для жилья. Как и говорил Петрос, в сторожке много чего было, но вот припасы растащили крысы или мыши, так что капкан я вовремя поставила. Еще меня порадовал запасной выход, точнее это был не очень просторный лаз, который уводил в глубь горы. Я решила обязательно проверить, куда же он выходит, но немного позже, ведь мне нужно было заняться своим временным жилищем. Сидеть в домике и мерзнуть, когда рядом печка? Это точно не обо мне, да и вряд ли Ланьер выжил в том взрыве. Кое — какой запас дров был, но я решила позже собрать побольше хвороста, чтобы не бегать каждый раз на улицу. Затопила печку, поставила вариться кашу и занялась уборкой, в частности, надо было засветло перетряхнуть тюфяк, выбить одеяло и проветрить их. А еще я хотела нагреть воды и хотя бы обтереться самой, да платье постирать. Я не надеялась на то, что драконья кровь отстирается, но попробовать стоило. На тулуп я старалась не смотреть, он превратился в бурое нечто, обидно. Но ничего другого у меня не было на замену, поэтому буду носить его, только попытаюсь растереть кровь равномернее.

До вечера я крутилась, как белка в колесе. Успела и кашу сварить, спасибо Петросу за мешок с припасами и соль, которую он не забыл положить, и хвороста набрать, и воды натаскать. Особенно меня порадовал незамерзающий ручей, что тек неподалеку, не пришлось топить снег. К тому же, наведя в землянке порядок: отмыла стол и лавку, вымела весь сор, я на пол постелила шкуры каких‑то животных, которые раньше были свалены на лежанке. Шкуры пришлось почистить снегом, как бы расточительно не казалось со стороны бросать их на пол, но они были изрядно поедены молью, и спать бы я на них не решилась. А по полу дуло, да и в обуви я ходить не привыкла, это все и решило. У печки и рядом со столом я стелить их не стала, боясь, случайного пожара.

Когда уборка была закончена, а вода для омовения согрета, в сенях нашелся чугунный котел, солнце уже клонилось к закату. А спустя час и вовсе стемнело. К тому моменту я успела и поужинать, и помыться, и платье постирать, и убрать все за собой. В рюкзаке Дениса был фонарик, но я решила не разряжать батарейки, и использовать его только в крайних случаях, например, если в туалет ночью приспичит. Жаль, свечей в сторожке не нашлось, возможно, в этом мире их до сих пор делают из сала. Но я не переживала, что мне придется сидеть вечерами в потемках, от печки исходил не только жар, но и свет. Да и что делать в маленьком домике в лесу, где нет ни электричества, ни Интернета? Правильно, только спать, что я и сделала, ведь за день очень устала. Закрыла обе двери на засов, в сенях он был толще моей руки, попила сладкий чай и легла. Да — да, самый настоящий чай, оказывается, за месяц в этом мире я успела по нему соскучиться, а в рюкзаке нашелся стратегический запас чая и маленькая коробочка кускового сахара. Там еще были по банке тушенки и сгущенки, но я их решила не трогать, как и пачку риса, к нему мне хотелось жареного мяса. В общем, спать ложилась в весьма радужном настроении, наверное, впервые я чувствовала себя так спокойно. Да, мое будущее было все так же туманно, а прожить в зимнем лесу одной наверняка будет тяжело, но лучше так, чем с отвращением ждать прихода Ланьера и надеяться, что он сдержит слово.

Ночью мне опять снился дракон, он появлялся в самых неожиданных местах, буквально кочуя за мной из сна в сон. Он вообще стремился заполнить собой все окружающее меня пространство, ему почему‑то не понравился сон с Денисом. Дракон ворвался в мое сновидение, рыча и извергая пламя. Хорошо, оно было не первым за ночь, и я уже понимала, что все мне это снится. Я даже не удивилась, когда, разогнав всех, зверь свернулся вокруг меня кольцом и прикрыл светло — карие в зеленую крапинку глаза. Вообще‑то глаза это было единственное, что меня не пугало в драконе, очень они у него были выразительные и понимающие. Так как он меня никуда не выпускал, появилась возможность рассмотреть зверюгу подробнее. Конечно, это был сон, но какой‑то странный, уж не кровь ли нас связала? Тогда почему мне не снится Северен? Слишком далеко? Или нет в живых? О последнем варианте я старалась не думать, как и о том, что это дракон погубил всех людей в замке.

Во сне дракон не выглядел так плохо, как наяву, его шкура была не серой, а сродни цвету «хамелеон», солнечные лучики попадали на чешуйки, преломлялись и радовали глаз разнообразными оттенками. Наросты на голове и по хребту смотрелись органично, но пугающе, как и белоснежные клыки, в общем, назвать его милым у меня не повернулся бы язык. Все‑таки от нашего кинематографа есть польза, глядя на зверя, я не испытывала паники и страха, только раздражение от его навязчивости и немного любопытства, ведь интересно же, почему он ко мне привязался. Но дракон не собирался передо мной отчитываться, и даже в красавца мужчину не превращался, просто мирно дремал. А может, я права и у него есть всадник? Или был? Неужели он погиб при штурме замка? Посмотрела на хитрую морду и подрагивающее веко, дракон не выглядел убитым горем, значит, не в утрате всадника дело. Стоять надоело и я села в центр, солнце пекло немилосердно, но тут надо мной расправилось крыло, накрывая теньком.

«Надо же какой заботливый», — с улыбкой подумала я, и проснулась.

К утру домик заметно остыл, но я спала на тюфяке в спальнике, еще и одеялом укрытая, так что мне было тепло. Тусклый свет проникал в небольшие оконца под потолком, намекая на то, что уже рассвело, а я еще валяюсь в постели. Хотя торопиться было некуда, но я все равно поднялась и занялась делами. Управившись с ними и позавтракав, я вспомнила про капкан и решила его проверить, вдруг какой заяц попался. С собой взяла кинжал и отправилась к ручью, поблизости от которого и установила ловушку. Я еще издалека заметила какого‑то зверя, который устало лежал и почти не двигался. Подходила с опаской, вдруг животное от капкана освободилось или вообще в него не попало. Но нет, железная ловушка держала крепко, и в нее попался кабанчик, уже не полосатый, но еще и не взрослый. У него были такие жалостливые глаза, что я на минуту усовестилась в своем поступке. Но тут я шагнула ближе, так и не решив, что делать с животным, как свин зашелся истеричным визгом. Он так яростно пытался вырваться, в его голосе было столько страха, что милосерднее, да и безопаснее для меня, оказалось прирезать его.

Скажу сразу, резать свиней мне не доводилось, зато этот малоприятный опыт обогатил меня знанием того, что эти животные крайне живучие и громкие. Я устала, перенервничала, испугалась, когда свин чуть не оттяпал мне пальцы, а ведь еще предстояло разделать добычу. Кабанчик весил килограммов двадцать пять — тридцать, мне столько мясо было не нужно и я решила поделиться им с драконом. Может, после этого он перестанет мне сниться?

Кабанчика я решила разделить по — братски, сначала хотела вырезать только мякоть, но потом вспомнила о таких вкусных блюдах как: холодец, отварные ребрышки, буженина и, конечно, бульон. А ведь еще были печень и сердце, их я собиралась пожарить в первую очередь. Ну и сало должно было пригодиться, глядишь, соображу, как лампадку сделать. А нет, так для жарки всегда пригодится. Эх, картошечки бы достать, но только это на грани фантастики, ведь ее даже в замке не было.

На разделку кабана я убила часа два, свою часть заперла в сенях, а со вторым куском отправилась к дракону. Все‑таки городские люди в лесу ведут себя беспечно и я не исключение. Шла себе, волокла в каком‑то драном мешке тушку кабанчика и даже напевала, позабыв обо всем на свете. Из собственных мыслей и хорошего настроения меня вырвало рычание. Вздрогнула, огляделась и не сразу заметила среди деревьев волков. Их было трое, упитанных, серых и очень злых. Рычал один, он же потихоньку приближался ко мне, а двое остальных следовали за ним чуть в стороне. Сердце от страха екнуло и забилось сильнее, волосы на голове встали дыбом. Почему‑то этих некрупных волков я боялась сильнее, чем огромного дракона. Голова в критической ситуации заработала быстрее, предлагая кинуть волкам мясо, а самой бежать в надежде, что они не погонятся.

Но сделать я этого не успела, на очередном шаге волк замер, шерсть на его загривке встала дыбом, а потом он заскулил и попятился назад. Я тоже застыла, не зная, как реагировать. Порыв ветра все решил за меня, едва волки, что были за вожаком, унюхали что‑то, как тут же сбежали, а главный, пятясь и огрызаясь, последовал за ними. Вывод напрашивался сам собой — волки унюхали дракона, видимо, решили не тягаться с таким грозным хищником. Они же не знали, что зверь едва дышит. Я же поспешила к дракону, собираясь перед обратной дорогой основательно потереться об его шкуру, чтобы пропитаться запахом. Встречаться еще раз с волками не хотелось.

За сутки дракон никуда не делся. Он даже не сдвинулся с места, все так же напоминая скальное образование. Может, я зря несла мясо? И дракон уже умер? Вдруг именно это он пытался мне сказать? Как же проверить?

Я заглянула в дыру между крыльями, но мало что разобрала, а залезть внутрь не рискнула. Поэтому протолкнула половинку кабанчика к дракону и отошла подальше. А то разыграется у зверюшки аппетит, а рядом только я.

Сначала ничего не происходило, но вот под крыльями наметилось какое‑то движение, вырвалось облачко пара, и послышался хруст. Действие заняло несколько секунд, а потом все опять замерло, будто ничего и не было. Похоже, подношение дракон принял, но кабанчика ему явно мало. Уходила я в странных чувствах, вроде и радовалась, что дракон живой, но и понимала, что прокормить его будет тяжело.

Уже отойдя на большое расстояние вспомнила, что хотела пропитаться запахом зверя, но возвращаться не стала, надеясь, что сегодня волки мне больше не встретятся. Но кинжал из руки не выпускала всю дорогу и постоянно оглядывалась по сторонам. Около дома сходила и установила капкан почти на прежнем месте, глядишь, и завтра кто‑нибудь попадется.

* * *

Три дня прошли в таком же режиме, и уже привыкла подкармливать дракона, который все так же снился мне ночами. Во сне я тоже свыклась с его присутствием, здоровалась, и даже садилась ближе к его пузу, чтобы прятаться под его крылом то от палящего солнца, то от дождя или ветра. Странно, но погода во сне менялась, а пейзаж нет. Там были только остроконечные горы и бескрайнее небо.

Сегодня я тащила дракону какого‑то таинственного зверя, копытного, но с клыками. Ничего похожего в своем мире я припомнить не могла, и долго сомневалась, стоит лишать жизни неизвестное существо. Но оно вело себя нагло и агрессивно, шипело, скалилось и плевалось ядом, юбку мне попортило им. В общем, судьба его была решена и теперь я волокла некрупное тельце дракону. Правда, меня грызли сомнения, что он будет есть это существо, возможно, у него не только слюна ядовитая. Но ничего другого у меня не было, а делиться с рептилией своими запасами я была не готова.

Положа руку на сердце, я и к дракону ходила не столько из жалости, сколько от тоски и одиночества. Вообще‑то я легко обхожусь без общества людей, но только тогда когда в моей жизни есть цель, когда я к ней иду. А так, каждый мой день был похож на предыдущий. Но это не самое страшное, хуже было то, что надежда на возращение таяла. Поэтому дракон вносил хоть какое‑то разнообразие, давая почувствовать, что кому‑то нужна моя забота. Тем обиднее было его отсутствие на привычном мне месте. Вот еще вчера был и хрустел косулей, даже крылья сложил и довольно жмурился на солнце, а сегодня и его и след простыл. Вот не зря говорят, что мужики существа не благодарные, и драконы, судя по всему, не исключение.

Было обидно, поэтому я бросила мертвую тварюшку и пошла к машине, собираясь скрутить с нее то, что еще возможно, но до чего не дошли руки раньше. Кстати, одним из первых я сняла зеркало заднего вида и установила его в сенях, где приспособила умывальник. Его я сделала из обрезанной пластиковой бутылки, которую нашла в багажнике. Так же я выломала световой плафон из салона, сняла аккумулятор и сделала себе пусть не яркое, но освещение в домике. Сняла шторки, они как раз удачно закрыли маленькие окошки, не хотелось чтобы свет кого‑нибудь привлек. Конечно же, забрала кое — какой инструмент и зачем‑то огнетушитель. Я бы и кресла вытащила, но мне это было не по силам.

В общем, я постаралась сделать все, чтобы не вспоминать о драконе, и мне это вполне удалось. Вот только он обо мне не забыл. Ночью я проснулась от громогласного рева, от которого казалось, задрожали скалы. Накинула на рубашку тулуп, обулась, прихватила кинжал и вышла в сени. Окошки там были пониже и я собиралась посмотреть, кто же надрывается перед моим домиком. Покидать его я бы, естественно, не стала, но знать врага в лицо было нужно. Какого же было мое удивление, когда я увидела знакомого дракона, того самого, которого я подкармливала. Вот он топтался на маленькой полянке перед домом и всем видом выражал нетерпение. Хорошо хоть деревья хвостом не ломал.

Наверное, большинство назовут меня «дурой» и будут правы, я сама так себя называла, когда открывала дверь и выходила к дракону. Зверь обрадовался, увидев или унюхав меня, прекратил рычать, что‑то подхватил у своих лап и бросил мне. Я от неожиданности отпрыгнула в сторону, испугавшись странного поведения зверя. Но приглядевшись поняла, он притащил мне зебру, ну или очень похожее на нее животное. Конечно, оно было мертвое, со сломанным хребтом никто бы не выжил, но я не об этом в тот момент думала. А о том, как бы с таким подношением? А то, что это подарок дракона мне, было понятно и без слов. Не принять? Это обидеть дракона, а он достаточно разумен для этого, хоть и не как человек. А обиженная махина таких размеров, может себя весьма неадекватно вести. Поэтому я собрала всю свою решимость и наклонилась к зебре, целиком она мне нужна не была, а вот кусочек отрезать было можно.

Кинжал не самое подходящее орудие для разделки зверя, тем более еще недавно бегавшего, судя по температуре мяса. Дракон пару минут понаблюдал за моими мучениями, потом отодвинул крылом в сторону и одним когтем оторвал мне заднюю ногу зебры. Он и дальше собирался помочь мне с разделкой, но я его остановила.

— Спасибо, но мне больше не надо. Оставь себе. Тебе надо хорошо питаться, а мне этого куска мяса надолго хватит, — несла я околесицу, не зная, как еще донести всю мысль до этой рептилии. Удивительно, но он меня понял, подтащил оставшуюся тушу и закинул себе в рот, смачно хрустя. Я же подхватила ногу зебры, которая весила килограммов пятнадцать и потащила к себе в домик, в ближайшие дни можно было забыть про охоту.

Но дракон мне остановил, нагло ткнув мордой в живот. От страха я застыла и не шевелилась, зверь же понюхал мне, чихнул и недовольно пророкотал. Ишь ты эстет какой, запах ему мой не понравился! И все бы ничего, я бы это пережила, но от его маленького чиха на моем тулупе появилась подпалена.

— Ты посмотри, что наделал! — возмущенно воскликнула я. — У меня это единственная шуба, а ты ее еще больше испортил. Отодвинься и не нюхай больше, а то я вообще без нее останусь, замерзну и умру.

Может мне и показалось, но на морде дракона появилось виноватое выражение. Я о нем не думала целые сутки, ровно до следующей ночи, когда меня опять так громогласно разбудили. И в этот раз мой подопечный был не с пустыми лапами, он притащил самую настоящую женскую шубу. Даже в темноте я поняла насколько она дорогая, из светлого меха. Я пыталась отказываться, но с громадиной не поспоришь, поэтому забрала шубку себе и спряталась в домик. Правда, дракон вытребовал ласки, точнее, чтобы я почесала его за ушком. Ну точно кот.

Уже утром я рассмотрела подарочек внимательно и признала, что шубка из зверьков похожих на норку или горностая. Но мех все же отличался, так что точно я это определить не могла, да и знаний не хватало. А еще шуба была белоснежная и очень теплая, хоть и тонкая. Правда, не обошлось без казуса, я нашла в ней несколько дырочек. Думаю, они остались от клыков, когда дракон нес мне шубу. Но я не переживала, а просто аккуратно ее зашила, так и не решив, что с ней делать. То ли оставить здесь, когда соберусь уйти, то ли взять с собой и продать. Наверное, лучше будет подумать об этом позже, когда придет весна. А тем, что мне придется здесь жить до тех пор, пока передвижение по бездорожью не станет более комфортным, я почти смирилась.

Глава 6

Сознание Рена взорвалось болью, неудивительно, ведь последнее, что он помнил была именно боль. А еще затмевающая разум ярость. Как мог какой‑то человечишка поднять руку на их детеныша?! Да еще и на Северена, самого доброго и доверчивого существа на свете. А ведь он много раз говорил брату, что Наяна растит из Северена девицу, а не грозного дракона — продолжателя династии. Но брат слишком сильно любил жену и сына, поэтому потакал им во всем.

Но сейчас думать надо было не о причинах, которые привели его, Рена в столь плачевное состояние, а о том, как из него выбраться. Он все еще находился в звериной ипостаси и, судя по тому, что большинство травм уже так не беспокоили, регенерация подходила к концу. А это значит, что он лежит здесь не час или два. Память зверя подкинула знание, которое ужаснуло Рена — он находился в лесу более трех дней. Первое, что он сделал, это обернулся человеком, испытывая жуткую боль. Это надо было сделать, чтобы создать портал сразу в свои апартаменты.

Домой Рен буквально ввалился, пошатываясь и тяжело переставляя ноги. Его почти сразу окружила прислуга, помогли раздеться, помыли, вызвали целителя и его брата. Уже лежа в своей постели и наслаждаясь тем, что у него ничего не болит, Рен задумался. Как вышло, что он столько времени был без сознания? Он потянулся к звериной части себя и наткнулся на стену. Он все так же чувствовал в себе дракона, мог в любой момент его призвать, зверь был послушен его воле, но вот в свою память не пускал. Это был странно. У Рена никогда не было проблем с контролем второй ипостаси, чем страдали последние несколько поколений драконов, а тут такая проблема. Может, виной взрыв и его долгое беспамятство? Да, наверное.

— Ренальд, как же я рад, что с тобой все в порядке! — в спальню вошел старший брат Рена. — Прости, что не искал тебя. Сетара очень покалечило взрывом и он сказал, что ты был в самом эпицентре. Я не мог до тебя дотянуться, думал ты погиб.

— Я понимаю, лучше скажи, как дела у Северена? — спросил мужчина, не став развивать тему того, что брат мог хотя бы поискать его тело, чтобы достойно отправить к праотцам. Но это у Рена никого не было, а у брата была жена и сын, вот о них он переживал, заботился.

— Все хорошо, но целитель сказал, что отголоски ранения его еще будут преследовать пару месяцев. Я запретил ему покидать горы, он у меня теперь под неусыпным надзором, — нахмурился брат. — Второй раз ему может так не повезти и добрая девочка не встретится на его пути. Кстати, не говори Северену о том, что в замке все погибли. Он за эти дни всех замучил разговорами об Элен, которая и красивая, и умная, а еще иномирянка, и что ее похитил из родного мира этот Ланьер. Знаешь, что он придумал? Что она его пара.

— А ты уверен, что это выдумка? — что‑то в словах брата Рену не понравилось, причем откуда‑то изнутри поднималась ярость. Обида на брата? Нет, он давно смирился со своей ущербностью, драконы находят свою пару до того, как им исполняется пятьсот лет, после такое встречается крайне редко. Брат встретил Наяну в четыреста семьдесят, а Северен у них родился спустя почти двести лет, когда они уже отчаялись. Рену было почти шестьсот, шансов встретить единственную у него не осталось. Сто лет назад он облетел несколько миров, но так и не нашел ту, что составила бы ему пару. Это в молодые годы иметь единственную женщину кажется чем‑то тоскливым и скучным, да и зачем, если всегда можно похитить молоденькую и красивую девушку по своему вкусу. Но молодость и красота людей быстро проходит, а вот их чувства, наоборот, долговечны. Кто‑то из бывших любовниц оставался прислуживать, только бы находиться рядом с любимым, кто‑то просил домик в человеческом городке и отступные, но находились и такие, которые сводили счеты с жизнью. Когда‑то давно у Рена был гарем, потом в его доме жили одна — две постоянные любовницы, а лет пятьдесят он перестал привозить женщин в свой дом. Предпочитал случайные знакомства, но с каждым годом это происходило все реже. Недаром говорит целитель, что после пятисот лет и без постоянной пары, либидо у дракона затухает, как бы впадая в спячку.

— Конечно, ты же знаешь, в истории драконов нет такого случая, когда пару встретили раньше ста лет.

— А ты не думал, что просто драконы не смогли ее встретить? Мы не отпускаем своих детей, пока у них не начнется гон. Уверен, что эта загадочная Элен не пара твоего сына? Знаешь, меня бы заинтересовало уже то, что он влюбился в неполных пятьдесят лет, то есть тогда, когда драконы еще не воспринимают девушек как противоположный пол.

— Я ни в чем не уверен, — раздраженно ответил брат. — Тем более изменить ничего нельзя, поэтому в твоих же интересах не заикаться, что девушка погибла в замке. Ты же понимаешь, что винить в этом он будет тебя?

— А разве когда‑нибудь было иначе? — пожал плечами Рен. — Странно, что ты не наложил запрет от моего имени. Или ты сказал, что это по вине Северена я погиб?

— Отдыхай, тебе надо набираться сил, — не ответил на поставленный вопрос брат, и ушел.

Отдыхать надо, конечно, и силы лишними не будут, но почему‑то в душе поселилось мерзкое чувство, что лучше бы он погиб при штурме замка. Может, поэтому его зверь так долго оставался один, почувствовал его тягу к самоубийству? Ведь если вспомнить штурм, ничем иным его поступок не назовешь. А зверям несвойственно такое поведение, возможно, поэтому его вторая половинка обижается.