Татьяна Бродских
ЧУЖИМИ ТРОПАМИ
Пролог
— Танюша, ну какой сон, какие предчувствия? — мягко рассмеялся над моими страхами Денис. — Это все волнение. Вот увидишь, после свадьбы ты о них и не вспомнишь. Надо только пять дней потерпеть, а потом мы поедем в отпуск — только ты и я.
Я была готова согласиться со своим женихом, это все волнение и запоздалые мысли о том, а не поторопились ли мы с таким серьезным решением. С Денисом мы познакомились меньше полугода назад, он вихрем ворвался в мою размеренную жизнь. Я не успела оглянуться, как он прочно обосновался в моем сердце, а потом и квартире. До нашего знакомства Денис жил с родителями, хотя и имел неплохую работу. Просто, как объяснил он мне, до встречи со мной у него не возникало желания жить отдельно. Ведь дома его всегда ждал горячий ужин, любящие родители и младшая сестра. А вот меня никто не спрашивал, родители развелись, когда мне было четырнадцать. Отец сразу откупился от алиментов и дальнейших встреч со мной, купив на мое имя маленькую однушку. Мать в тот же год вышла повторно замуж, приведя отчима в нашу квартиру. Наши с ним отношения не заладились, мужчина был почему‑то уверен, что я всем ему обязана, ведь это он меня кормит и одевает. А то, что моя квартира приносила неплохой доход, об этом он даже не вспоминал. Мать была беременна, поэтому ни во что не вмешивалась, а я никогда не любила ругаться, поэтому просто отмалчивалась или уходила к подруге. Иногда даже ночевала у нее. И опять же слышала упреки и крики, дядя Леша был уверен, что я пойду по наклонной и принесу в подоле. А когда родился братик, на меня полностью скинули всю работу по дому: убрать, приготовить, погулять с ребенком, сводить его в поликлинику. Одноклассники смеялись, а новый педиатр спустя полгода поинтересовался, кто я мать или сестра.
После девятого класса я пошла в колледж на технолога пищевой промышленности. В школе уговаривали остаться, пророчили мне великое будущее, но у меня было одно желание — как можно скорее пойти на работу, чтобы жить отдельно. В день своего восемнадцатилетия я собрала свои документы, вещи и ушла. Моя квартира как раз пустовала, одни жильцы съехали, отчим срочно искал других, но я решила иначе. У меня были скоплены кое — какие деньги, со второго курса я подрабатывала сначала посудомойкой, потом помощником повара в одном ночном кафе. Отчим был уверен, что я таскаюсь по притонам, орал, пытался воспитывать, обнюхивал, и стабильно раз в месяц заставлял делать тест на наркотики и беременность, благо в аптеке этого добра хватало. А я молчала, не оправдывалась и ничего о себе не рассказывала. Сейчас, по прошествии четырех лет, я понимаю, что надо было сказать все. Возможно, тогда бы у нас не было таких тяжелых отношений. Но меня больно задело недоверие матери, то что она всегда была на стороне отчима, будто это не она меня родила и вырастила. Сколько раз я слышала ее жалобы, что я пошла характером в своего отца, что так же, как он никого не люблю и не ценю их с дядей Лешей заботы обо мне.
Конечно, в первое время мне было тяжело жить одной, денег постоянно не хватало. Я питалась остатками с блюд в кафе. Не объедками, а именно остатками. Особенно везло в выходные, когда проходили то свадьбы, то какие‑нибудь гулянки с большим количеством гостей. Блюд в таких компаниях заказывают много и после чрезмерного употребления спиртного, уже никто не следит — все ли было выставлено на стол. Кто‑то скажет: обман, воровство или еще как‑нибудь похуже это назовет. Я тоже так считала в душе, ровно до того момента, как не узнала что такое голод. Это страшно, в наше время еда везде, но когда у тебя нет денег, то это становится пыткой. А еще я работала там, где еду готовят. Я всегда была излишне гордой, мне тяжело просить людей о чем‑то. Я даже не ходила к матери, хотя знала, что, несмотря, на ее ворчание и попытки воззвать к моей совести, она всегда меня накормит. Нет, я ушла и никогда больше не появлялась в их доме, звонить звонила, каждый раз говоря, что у меня все хорошо.
На работе меня стали подкармливать после моего голодного обморока. Александр Петрович или просто Петрович, как его называло большинство, наш шеф — повар, лично следил за тем, чтобы я ела перед тем, как заступить на смену. А после нее вручал пакет с одноразовыми контейнерами с чем‑нибудь вкусным. Я работала два через два, сложно было совмещать ночную работу и учебу, выезжала на одном упрямстве и хорошей памяти. Год назад я закончила колледж и сразу сменила работу, очень уж хотелось выспаться. Странно, но за годы своего вынужденного одиночества, у меня ни разу не возникло мысли вернуться к матери или попроситься жить к отцу, обеспеченному бизнесмену. Я вообще не планировала заводить семью, мужчин всегда сторонилась. Смешно вспомнить с каким благоговением и недоверием смотрел на меня Денис после нашего первого раза. Я почему‑то постеснялась сказать ему, что мужчин в моей постели еще не было. Чувствовала неловкость из‑за своей неопытности, но Денис наоборот был счастлив и в ту же ночь сделал мне предложение. Так и сказал: «Теперь, как порядочный человек, я обязан на тебе жениться». Я посмеялась над избитой шуткой, а он на следующий день пришел с цветами и кольцом, а через неделю и вовсе ко мне переехал.
Я тяжело схожусь с людьми, мне потребовалось почти четыре месяца, чтобы научиться доверять Денису настолько, чтобы стать его. И вот прошло всего два месяца, как наша свадьба не за горами. Люблю ли я его? Что нас ждет впереди? Искоса глянула на своего жениха, он умело вел машину и что‑то мне рассказывал. Улыбался, я видела ямочки на его щеках, он иногда бросал на меня лукавые взгляды, подмигивал. Я улыбалась в ответ, с Денисом по — другому и не получалось, он был полной моей противоположностью, как внешне, так и характером. Истинный блондин с голубыми глазами, веселый, обаятельный, коренастый и я, замкнутая в себе худощавая темноволосая шатенка с карими глазами в желтую крапинку. Денис сказал, что влюбился в меня с первого взгляда, стоило только увидеть эти «солнечные зайчики» в моих глазах. От таких признаний мне становилось неловко, ведь я до сих пор не могла сказать, что люблю Дениса. Мне с ним было хорошо, комфортно, радостно и уютно. Но вот страсть, ревность, какую‑то дикую феерию чувств, как это описывают в любовных романах, я не испытывала. Может, мне просто это не дано?
— Котенок, я машину глушить не буду, — произнес Денис, останавливая машину у торгового центра. — Я только в банкомат заскочу, деньги сниму.
— Хорошо, — смущенно улыбнулась и кивнула жениху. За два месяца я так и не привыкла к его ласковым «котенок», «малыш», «солнышко», меня никогда так не называли и слышать такие слова от Дениса было непривычно. А вот «Танюша» мне понравилось сразу и безоговорочно. Он еще как‑то по — особенному произносил мое имя, нежно, певуче, сердце сразу пускалось вскачь. Это ли не любовь? Почему она должна у меня быть обязательно пылкой и страстной? Ведь не в моем характере проявлять чувства.
Из размышлений меня вырвала хлопнувшая дверца автомобиля. Я повернулась сказать Денису, что не мешало бы нам заехать в супермаркет, но испуганно ойкнула — за рулем сидел не он.
— Что вы тут делаете?! Немедленно покиньте нашу машину! — возмутилась я.
— Еще слово и ты труп! — практически ткнул в меня огромным ножом неопрятный огромный мужик и резко рванул машину с места. Я дернулась в сторону от ножа, вжавшись в сиденье автомобиля. Сердце грозило выпрыгнуть из груди от страха, трясущимися руками я пыталась отстегнуть ремень безопасности, чтобы выпрыгнуть из машины, пока она не набрала нормальную скорость. Тут перед нами выскочил Денис, он размахивал руками, что‑то кричал, видимо, призывая угонщика остановиться, но тот наоборот увеличил скорость. Я отчетливо поняла — тормозить он не будет. Тело среагировало само, я наклонилась вперед и резко дернула руль на себя, в последний момент, уводя машину в сторону. Наказание пришло незамедлительно, мужчина как‑то странно ругнулся и ударил меня локтем в лицо. Мир померк.
Глава 1
Сознание возвращалось толчками. Меня мотало на пассажирском сиденье из стороны в сторону, и только ремень безопасности хоть как‑то удерживал на месте. Голова раскалывалась, во рту ощущался привкус крови, а любое движение отдавалось дикой болью в переносице. Только бы не перелом. Глаза удалось открыть с трудом. Не знаю, сколько я была без сознания, но за это время угонщик успел выехать за город и теперь на бешеной скорости летел по трассе.
— Высадите меня, пожалуйста, — слова давались с трудом, перед глазами все плыло. — Вам же машина была нужна, а не я.
— Не вякай под руку, если тебе жизнь дорога, — грубо оборвал меня мужик, вжимая педаль в пол.
Наверное, другая девушка ударилась бы в слезы, мольбы, но я нутром чувствовала, что ни к чему хорошему это не приведет. Дрожащей рукой оттерла кровь с лица, не обращая внимания на то, что вся блузка на груди ею залита. По — хорошему, надо было достать влажную салфетку из бардачка, но очень уж красноречиво на передней панели валялся огромный нож. Поэтому я просто сжалась на кресле, и молилась в душе всевышнему. Очень хотелось жить, особенно сейчас, когда и в моей жизни появилось счастье.
— Убогий мир, убогие людишки, — сквозь зубы ругался мужик, вставляя какие‑то незнакомые слова, судя по интонации — матерные. — Ну же тварь! Быстрее!
Я вздрогнула от его крика, не сразу поняв, что он кричит на машину, которая и так развила предельную скорость. Нас кидало по дороге, я уже закрыла глаза и уперлась ногами в приборную панель, не в силах смотреть на мелькающий пейзаж. Встречные машины сигналили, вынужденно сворачивали на обочины, а мы все разгонялись, рискую вылететь с дороги. Но пока еще каким‑то чудом аварии удавалось избежать.
— Не успеваем, — зло процедил мужчина. А потом обернулся ко мне с шальной безумной улыбкой: — Полетаем, красавица?
Вот тут мне стало по — настоящему страшно. Мы приближались к старенькому мосту и это сумасшедший вместо того, чтобы снизить скорость, резко крутанул руль, пробивая нашей машиной ограждение. Я впервые в жизни закричала, громко, истерично и на одной ноте. Секунды полета растянулись, время будто замерло, а потом с громким хлопком и яркой вспышкой побежало дальше. Я на всю оставшуюся жизнь запомню ту быструю, каменистую речушку, в которую мы должны были врезаться. И удар был такой силы, что я опять потеряла сознание, буквально на несколько секунд, потому что когда я очнулась, машина еще катилась. Причем вниз по лесному склону. В тот момент мне и мысли в голову не пришло, как мы оказались в зимнем лесу, все мое внимание было сосредоточено на том, чтобы не врезаться в дерево. Мужик лежал на руле и не подавал признаков жизни, он не был пристегнут, поэтому его кинуло на лобовое стекло, которое он чудом не пробил своей головой. С трудом столкнув его тело, я одной рукой ухватилась за руль, стараясь направить машину по диагонали, было у меня предчувствие, что лес может неожиданно закончиться каким‑нибудь обрывом. Несколько раз машина притиралась к деревьям, стоял оглушительный скрежет, но скоро удача закончилась и раскидистый дуб или вяз, принял нас в свои объятия.
Несмотря на то, что машина большую часть скорости погасила, удар был силен, мое сознание опять померкло. В себя я пришла от звука мужских голосов, они что‑то обсуждали на незнакомом мне языке.
— Демоны, где ты взял такого монстра, друг?! — Ривен уже в третий раз обходил странное средство передвижения и не мог поверить, что вот это может двигаться самостоятельно. Но, несмотря на любопытство, взгляд мага то и дело цеплялся за женщину, что без сознания лежала в этом монстре. Мужчина не понимал, почему Ланьер не распорядился ей помочь, ведь целитель с ним уже закончил. — Лан, девицу‑то с собой берем?
— Зачем? Она мне досталась с машиной, так что пусть в ней и остается, — отмахнулся Ланьер.
— Но ведь она спасла тебе жизнь, — недоуменно произнес Ривен, обернувшись к другу. Маг будто впервые его видел, Лан стал жестче, циничнее, злее, его лицо кривила презрительная ухмылка. — Вы влетели в портал в последние секунды. Мы не рассчитывали, что придется ловить такую штуковину, если бы не твоя спутница, которая как‑то смогла направить ее в сторону, вы бы погибли.
— Намекаешь на долг крови? — скривился еще сильнее Ланьер, теперь от досады. — Ладно, пусть Валлис ее осмотрит, заберем с собой, а там решим, куда ее пристроить. Баб у нас всегда нехватка, может, кто и позарится.
Дверь с моей стороны открыли, непроизвольно открыла глаза, потому что умирать в неведении было страшнее. На меня смотрел старичок, чем‑то похожий на монаха, во всем черном и с бородой. Он покачал головой, поохал, осторожно дотронувшись до моего носа, в его взгляде было столько сочувствия, что у меня и мысли не возникло отстраниться от его пальцев. Он что‑то мне сказал, но я ничего не поняла. Тогда он наклонился чуть вперед, подхватил мою сумку и жестом показал, что надо сунуть ее кожаную ручку в рот. От осознания того, что мне сейчас будут вправлять нос, все внутри похолодело и наполнилось страхом. Слишком сильны были воспоминания из детства, когда мне вправляли выбитый локтевой сустав. Ручку сумки я в рот засунула, не рискнула спорить в моем состоянии с этими людьми. Мужчина тут же расположил пальцы на моем лице. Боль резко заволокла сознание, из глаз брызнули слезы, а крик сдержать не удалось, хотя я очень хотела. Но буквально через секунду переносицу окутало легкое жжение, притупляя боль, а потом и вовсе сводя ее на нет.
Облегчение снизошло на меня, я прикрыла глаза, пережидая очередное головокружение. Старичок в это время что‑то говорил, но явно не мне, а моему похитителю. Он огрызался, грубил, но доктор, а никем иным дедок просто не мог быть, был непреклонен, на чем‑то настаивая. После того, как боль улеглась, меня начало сильно раздражать, что я ничего не понимаю, а еще все сильнее донимал холод. Открыла глаза, обвела взглядом тоскливый зимний или поздне осенний пейзаж — голые деревья и пожухлую листву, припорошенную снежком. А ведь на дворе только середина сентября. Мозг подсказывал, что у нас‑то сентябрь, а вот тут — незнамо где — явно зима. Верить в это не хотелось, но моя одежда не по сезону уже не согревала. Старичок не догадался закрыть дверь, а мне было страшно отстегиваться, казалось, если я хоть сдвинусь с места, все вокруг станет реальностью. А так можно было считать, что все это галлюцинации.
— Что ты там расселась? Карету ждешь? Или решила сделать мне подарок — избавить от своего присутствия? — раздался раздраженный голос похитителя. Он смотрел на меня, брезгливо кривился и был очень зол.
— Надо было зарезать тебя, пока ты был без сознания, — с сожалением произнесла я, глядя на бандита. Мужчина побагровел, резко сжал мою шею своей рукой.
— Если хочешь жить, следи за своим языком! Для тебя я «милорд», «господин», «хозяин», и только на «вы» с поклоном! Поняла?! — прорычал он, сдавливая мою шею сильнее.
— Ланьер, перестань! — подскочил Ривен и оттащил друга от теряющей сознание девушки. — Ты совсем спятил? Ты же убьешь ее!
— Ты не понимаешь, — отмахнулся от него опальный лорд. — Тот мир — это кошмар, это самое гадкое место, где я только бывал. Один взгляд на эту девку, которая считает себя чуть ли не королевой, напоминает мне о потраченных годах в ее мире.
— Но Лан, тебя не было всего год, — молодой маг не понимал своего старшего товарища и наставника. — Или время все‑таки течет неравномерно?
— Сдвиги во времени есть, но не такие значительные, как ты думаешь. Просто в том мире нет магии, воздух, вода, земля, продукты — все отравлено, люди высокомерны, большинство не поддается ментальному влиянию. Рив, я чуть не сдох в первый же день, когда сканировал память какого‑то мужика. И то, максимум что я смог из него выжать, это знание языка и кое — какие факты из его жизни. Но если бы не это, я вряд ли смог бы выжить в том мире. Там все не так! Да ты глянь на машину, их в городах тысячи, разных, огромных и не очень. В небе летают искусственные птицы, тоже перевозят людей, я не рискнул воспользоваться их услугами. Вот сколько жителей в самом крупном городе у нас? Сто тысяч? Двести? Там же количество людей измеряется миллионами. А женщины красивы, распутны и холодны. Представляешь, они там сами выбирают себе мужчин, девственность не считают добродетелью, семейные ценности почти забыты, как и моральные нормы. Кругом плакаты с полуголыми девицами, а на пляже они вообще ходят без одежды. Если и есть преисподняя, ад, мир демонов — то это там. Рив, ты все еще хочешь притащить эту девку в наш дом?!
— Ответь мне, Лан, зачем ты ее притащил к нам? — маг верил другу, но поведение Ланьера, такое нехарактерное для него, заставляло сомневаться.
— Портал открылся раньше, чем я рассчитывал. Я находился далеко от точки входа, пришлось угонять машину вместе с ее пассажиркой, — лицо Ланьера перекосило.
— А как получилось, что у девушки был сломан нос? — влез с вопросом целитель. — Кстати, еще немного и ее придется лечить от воспаления легких, Ривен, отдай свой плащ, ты сможешь поддержать тепло до замка магией.
— Это я ее ударил! — рявкнул Ланьер, подтверждая худшие опасения целителя и Ривена, что год без магии не прошел бесследно для психики их друга. — Из‑за этой твари я чуть не опоздал. А следующий портал вы бы открыли только через год…
Пусть слов я не понимала, но сообразить, что молодой мужчина защитил меня от психа, смогла. Да и дедок на лорда смотрел с огорчением и порицанием. А я замерзала. Можно было и дальше сидеть, но суицидальными наклонностями я не страдала. И как бы мне не было страшно, нужно было выходить и идти с этими людьми. Судя по агрессивным замашкам похитителя, как женщина я его не привлекала, что меня крайне радовало. А огорчало другое — по — русски говорил только он, то есть все вопросы мне придется задавать ему. Их у меня было немало, но вот уверенности, что он мне на них ответит, не было. Прислушиваясь к разговору мужчин, я вычленила несколько повторяющихся слов. Молодого звали Рив, а лорда — Ланьер. Ну я так думаю.
Отстегнула ремень безопасности, подняла свою сумку, которая валялась под ногами, видимо упав туда при ударе о землю. Кинула взгляд на мужчин, они на меня не смотрели, а я засунула в сумку нож Ланьера, который так же находился на полу. В хозяйстве пригодится, особенно если этот урод решит еще раз протянет ко мне свои ручонки. Выгребла из бардачка: зажигалку, ручку, блокнот, пачку влажных и сухих салфеток, вспомнила про аптечку и тоже взяла ее с собой. Можно было забрать вообще все, но я собиралась сюда еще вернуться. Вытащила ключи из замка зажигания, нужно было закрыть машину, ведь в ней много чего останется. В багажнике у Дениса была походная утварь, палатка, спальник, удочки, инструменты и что‑то еще, нужное для туризма, которым он увлекался. Но говорить об этом мужчинам я не собиралась, рассчитывая оставить это добро на тот случай, если разговор с Ланьером не увенчается успехом и придется спешно убегать. Я выбралась из машины, зябко ежась. Мужчины, все трое, уставились на меня, будто впервые видели. Хотя чему я удивляюсь, внешность у меня стараниями козла Ланьера была «сказочная», вся в запекшийся крови, с опухшим лицом и синяками вокруг глаз. Да — да, успела глянуть на себя в зеркало заднего вида. Молодой человек скинул с себя плащ и протянул мне — настала моя очередь изумляться. С чего это такая забота? Вещь я не приняла, отрицательно покачав головой, меньше всего мне хотелось быть должной этим людям. Вдруг принятие одежды из рук мужчины что‑то значит? Вместо этого я открыла заднюю дверцу и сняла чехол с сиденья. Денис очень любил свою машину, чехлы у него были из натуральной стриженой овчины, темно — бежевые.
— С передних сидений тоже забери, — распорядился Ланьер, наблюдающий за мной. — Сошьешь себе шубу, зимы у нас такие же холодные, как и у вас.
— Где у вас? — тут же задала вопрос я, раз уж лорд соизволил обратиться ко мне первым. Его совету я решила последовать, хотя нести чехлы с передних сидений будет не очень удобно.
— Не притворяйся, что ничего не поняла, — скривил губы лорд. — Ты же прекрасно видишь, что мы в другом мире.
— Даже если и так, я хочу домой. Да и вам я здесь тоже не нужна.
— Абсолютно, — подтвердил мужчина. — А про дом можешь забыть, я не буду тратить на тебя силы и деньги, только чтобы еще раз открыть портал в твой гадкий мир. Радуйся, что вообще вырвалась из него. Но на многое не рассчитывай, максимум, что я могу тебе предложить — это должность прислуги в моем доме. И то благодари Ривена, лично я избавился бы от тебя на этом же месте.
— И все же, назовите цену, — хмуро произнесла я.
— Тебе столько и за всю жизнь не собрать.
— Это говорит только о том, что вы и сами не знаете, что у меня запросить за исправление своей же ошибки! — вырвалось у меня.
— Лучше тебе заткнуться, иначе я исправлю свою ошибку, которая заключалась в том, что оставил тебя в живых, — с угрозой сказал лорд. — Мы пойдем быстро, ждать тебя никто не будет, отстанешь — сдохнешь в лесу.
Я никогда не испытывала ненависти, раньше мне казалось, что отчим самый неприятный мужчина в моей жизни. Теперь я точно могла сказать — он неплохой, хоть и до оскомины нудный. А вот к лорду у меня зарождалась искренняя ненависть, желание всадить в него клинок только усиливалось.
— И не делай глупостей, — холодно бросил мне Ланьер. — Это мой мир, а здесь я всемогущ.
Я усмехнулась, думая о том, что у кого‑то мания величия. Но мой скепсис разом пропал, когда мужчина бросил в меня сгустком огня, который прямо на моих глазах буквально материализовался перед ним из воздуха. Не знаю, чем бы все закончилось, возможно, это была бы самая короткая история про попаданку, но меня закрыл собой Ривен, накрыв обоих прозрачным куполом. Огонь растекся по нему и пропал.
Из всего выходило: или они маги, или я сошла с ума. Последнее было предпочтительнее, потому что в первом случае я не знала, что вообще делать.
Дорогу до замка я старалась запомнить, то и дело бросала взгляды по сторонам, выискивая ориентиры. Вон там раскидистое дерево, а там расщепленное молнией. Колючие кусты, россыпь крупных камней, почему‑то идеально круглых. В голове вспыхнуло воспоминание, что в моем мире тоже есть места с такими же камнями. Причем даже в России. Наш путь лежал вниз по склону, особой трудности у меня он не вызывал. Я была рада, что на мне джинсы и ботинки, не представляю, как бы шла по лесу в платье и капроновых колготках.
Вообще‑то, как не пыталась я найти различия в наших мирах, у меня ничего не получалось. Возможно, будь сейчас лето, я увидела бы отличия, но пока глаз так ни за что не зацеплялся. Ланьер шел впереди и ни раз не оглянулся, целитель, несмотря на возраст, держался достойно и шаг его был столь же легок, как у Ривена. Молодой маг постоянно оборачивался, подбадривающе улыбался, даже забрал у меня чехлы с передних сидений. Он и сумку предлагал понести, но я отказалась, там было все мое имущество. Хоть Рив меня и защитил, но доверять незнакомому мужчине повода у меня не было. Он шел рядом со мной, пытался поговорить, больше жестами, ведь слов я не понимала. Хотя то, что его интересует мое имя, поняла сразу, правда отвечать не торопилась. Почему? Не знаю, но что‑то меня останавливало от этого шага. Наверное, врожденная вредность и подозрительность. Не добившись от меня ответа на свои вопросы, парень начал учить меня их языку. Ради такого я даже достала телефон и начала записывать, так как печатать на ходу было бы трудно, пришлось воспользоваться диктофоном. Ривен заинтересовался предметом, но отбирать его у меня не торопился, послушно произнося их слова и тыкая пальцем в перевод. Понятно, что я их не могла бы запомнить все сразу, поэтому сначала произносил слово Ривен, а я следом русский вариант. Конечно, я была не уверена, что перевожу правильно. Ведь показывая на дерево, маг мог иметь в виду не общее название, а конкретно «дуб» или «осину». Да и небо могло означать воздух, а вода — реку. Но в тот момент я об этом решила не думать, предпочитая разбираться с проблемами по мере их поступления. Но самое занимательное, что Ривен внимательно слушал мой перевод, кажется, так же старался запомнить. Спрашивается, зачем ему учить чужой язык? Просто из любопытства?
Замок меня не особо впечатлил. Ни тебе рва вокруг него, ни подъемного моста, ни множества башенок и шпилей. Но в целом смотрелся он гармонично на фон зимнего леса. Во дворе замка нас встретили люди, они уважительно кивали Ланьеру и настороженно смотрели на меня. Я их тоже рассматривала и мрачнела с каждой минутой. Если Ланьер был крупным мужчиной, не меньше метра восьмидесяти в высоту, а Ривен был с ним одного роста, хоть не столь широкоплеч, то они не сильно отличались от мужчин моего мира. А вот эти, наверное, стражники или воины, были гораздо крупнее, я им доходила со своим небольшим ростом в метр шестьдесят всего лишь до груди. Но мне пугали не столько габариты окружающих мужчин, сколько то, что я не увидела ни одной женщины.
Та же история повторилась в самом замке, нас встретил человек средних лет, предположительно дворецкий или управляющий. Поклон его был скорее данью традиций, чем демонстрация уважения. Не знаю, чем ему не угодил Ланьер, но мужчина к нему относился без пиетета, это было видно даже мне. Между тем маг на это внимания не обращал, бросив ему пару фраз, он вбежал на лестницу и почти скрылся за поворотом, когда его остановил вопрос Ривена:
— Лан, ты о девушке не забыл?
— Хотел бы, да ты не даешь, — поморщился Ланьер, который мечтал оказаться в своей комнате, принять ванну, поесть, расслабиться с женщиной. И не абы какой, а кроткой, чуткой, уступчивой. — Сет, найди девке какую‑нибудь комнату на этаже прислуги и с завтрашнего дня она поступает в твое распоряжение. Заставляй работать, неповиновение пресекать на корню.
— Слушаюсь, господин, — равнодушно ответил управляющий, окинув будущую помощницу скептическим взглядом.
— Лан, ты забыл сказать самое главное, — не отставал Ривен. — И спроси у девушки, как ее зовут, она меня не понимает.
— Сет, скажи всем, чтобы к девице не лезли. Никаких ухаживаний, намеков, попыток затащить в постель или в храм. Ты понял? — холодно посмотрел на управляющего Лан, дождавшись кивка, перевел взгляд на друга. — Доволен?
— Да. Но ты так и не спросил ее имя, — Ривена было трудно сбить с толка, проведя в компании девушки два часа, он понял главное, она сильно отличается от женщин, которых он встречал раньше. И дело не в одежде, хотя брюки в обтяжку, такие в их мире носили только драконы, его поразили. Или скорее ноги девушки в таких брюках. А еще он заметил тонкие изящные кисти, золотое колечко с бриллиантом и браслет, а так же цепочку с кулоном на шее. Почему‑то Ривен был уверен, что когда сойдут отек и синяки с лица, незнакомка окажется очень симпатичной девушкой. Но и это было не главное, больше всего его заинтересовало то, что девушка не плачет, не капризничает, не падет в обморок, не старается заручиться его поддержкой. — Вообще, раз нет возможности без вреда для здоровья выучить ее нашему языку, ты можешь научить меня языку ее мира.
— Что, Рив, опять тянет обогреть какую‑нибудь пигалицу? Забыл, чем для тебя это закончилось в прошлый раз? Куда тебя послала Элеонора, когда встретила своего дракона? И не проси, учить мертвому языку я тебя не буду. Хочешь возиться с этой никчемной — возись, но если ты решишь связаться с ней серьезно, она долго не проживет.
— Эй, как там тебя? — вдруг обратился ко мне Ланьер. — Назови свое имя.
— Зачем? Можете называть меня любым женским именем, принятым в вашем мире, — пожала плечами. Мне было все равно, как он будет ко мне обращаться.
— Даже удивительно, что ты не торопишься вручить свою судьбу в мои руки, — усмехнулся Ланьер. — Я был уверен, что ты только и ждешь, когда я задам этот вопрос, чтобы связать меня дополнительными обязательствами.
— Вы ошиблись, — холодно произнесла я, в последний момент пересилила себя и не сказала лорду, что меньше всего мне бы хотелось зависеть от него.
— Тогда будешь Элен, — расхохотался Ланьер, глянув на Ривена, который, услышав это имя, помрачнел и поджал губы. — С завтрашнего дня поступаешь в распоряжение господина Сетрака, будешь работать горничной. Кормить тебя даром никто не будет.
— А можно мне работать на кухне?
— Что, как и всех смердов тянет поближе к жратве? — скривился лорд.
— Конечно, чего еще в жизни желать, как не набить собственное пузо, — хмыкнула я, с трудом поборов презрение в голосе, жаль со взглядом не справилась. Потому что лорд в мгновение ока оказался рядом, сбежав по лестнице, и опять схватил меня за шею.
— Я не потерплю не повиновения. Впредь, обращаясь ко мне, ты кланяешься и говоришь «милорд» или «ваша милость». Если ты еще не поняла, что попала не на курорт, то я открою тебе истину — в нашем мире нерадивую прислугу принято наказывать. Как думаешь, порка на внутреннем дворе в присутствии всего гарнизона тебе понравится?
— Уверена нет, милорд, — прохрипела я. Глупо трепыхаться и грубить обличенному властью человеку, который по какой‑то неведомой причине меня ненавидит. А проверять его угрозы мне совершенно не хотелось.
— Рад, что мозги у тебя все же есть, — отпустил меня маг и отошел на пару шагов. — Я скажу Сету, чтобы он приставил тебя к кухне, это даже лучше, меньше будешь попадаться на глаза. Если же ты решила, что сможешь отравить пищу или воду, забудь об этом, я легко это вычислю, и тогда поркой ты не отделаешься. За саботаж в условиях военного времени предусмотрена смертная казнь. Все ясно?
— Предельно, милорд, — равнодушно ответила я, чуть склонив голову, пряча ярость в глазах. Маг еще хмыкнул и отдал какие‑то распоряжения управляющему. Тот бросил на меня взгляд и махнул рукой, чтобы я следовала за ним. Я сначала подошла к Ривену, забрала у него свои чехлы и от души сказала:
— Спасибо.
Уверена, он меня понял, даже постарался улыбнуться в ответ, но вышло криво. Что ж, оно и понятно, наверняка Ланьер наговорил гадостей обо мне, раз уж в этот раз молодой маг не полез меня защищать. Но это и к лучшему, не хватало еще чтобы он потом начал требовать благодарность иного рода. Мысли невольно устремились к Денису, как он там? Ведь переживает, ищет, думает, что меня изнасиловали или убили. Вздохнула, понимая, что сделать пока ничего не могу, а качать права, которых у меня здесь вообще нет, глупо. Остается одно — учить язык и узнавать об этом мире, раз здесь есть магия и маги, то наверняка кто‑то еще сможет создать портал в мой мир. Я найду способ заработать деньги и вернуться домой. Даже если для этого потребуется несколько лет. Денис меня, конечно, не дождется, но это не повод оставаться среди самовлюбленных магов, обличенных непомерной властью.
Глава 2
Вот уже больше двух недель я привыкаю к новому миру. Вообще‑то, время здесь меряют декадами, а часов в сутках больше. Или сам час составляет не шестьдесят минут, как у нас. Пока моего словарного запаса недостаточно, чтобы выяснить такие нюансы. Жизнь моя оказалась спокойной и не слишком тяжелой. Изначально, воображение рисовало все возможные издевательства и рабский труд, на деле все вышло прозаичнее. Никто не заставлял таскать меня неподъемные ведра с водой или углем (удивительно, но был здесь и он), не требовал работать круглосуточно, не бил. Вообще, люди относились ко мне настороженно, но без агрессии.
Комнату мне выделили небольшую, чему я признаться была рада, ведь в ней было теплее, чем в гостевых спальнях, несмотря на то, что в каждой находился камин. Откуда я знаю? Ривен провел меня с экскурсий по замку. Я думала, что после слов Ланьера он ко мне не подойдет, но ошиблась. Он догнал нас с господином Сетом на лестнице, и пока мы шли к моей комнате, что‑то настойчиво требовал у управляющего. Что именно я догадалась позже, когда после ухода Сетрака, спустя полчаса, ко мне постучалась женщина. Глядя на нее, было сложно сказать, сколько ей лет, больше всего ей походило слово «средняя». Она во всем была такая, и во внешности, и в годах, и в комплекции. Позже, узнав госпожу Мальву лучше, я поняла, характер у нее был под стать всему остальному.
Женщина принесла мне одеяло, постельное белье, платье, ночную рубашку, полотенце — все не новое, конечно, но чистое. Ривен отвел взгляд, когда я с удивлением рассматривала вещи. Если о назначении рубахи с длинными рукавами и с подолом в пол я догадалась сразу, то платье поставило меня в тупик. Слишком много на нем было веревочек, а еще непонятно, где у него перед — выкат был одинаково большой с двух сторон. Я посмотрела на госпожу Мальве и с грустью поняла, у нее платье другого фасона. Попыталась на пальцах объясниться с женой управляющего, но она сообразительностью не отличалась, только разводила руками, показывая, что не понимает. Хорошо, Ривен подключился, с его помощью мне удалось узнать, как правильно надевать платье. Оказалось, рубашка не только ночная, но еще и нижняя, и платье надевается поверх нее, а потом корректируется завязками. Поблагодарив обоих, я выпроводила их из комнаты, собираясь обмыться и переодеться, благо вещи были, а как пользоваться небольшой каменной ванной и местным водопроводом, Ривен мне показал. Судя по его эмоциональности, молодой человек был горд этим чудом инженерной техники, и очень расстроился, когда она не произвела на меня впечатление.
Маг и жена управляющего ушли, а я потянулась к двери в поисках засова и не нашла, то есть закрыться изнутри не получилось. Бежать за Ривеном я не стала, решила прояснить этот вопрос потом. Быстро скинула куртку и блузку, взялась за штаны, как дверь открылась, впуская мага. На секунду мы застыли, глядя друг на друга, потом я резко нагнулась, подхватила с пола куртку и прикрылась, бросая гневные взгляды на мага.
— Простите, леди, — произнес Ривен, смущаясь и краснея. Он не мог вспомнить, приходилось ли ему хоть раз видеть девушек при свете дня в таком откровенном наряде. Образ полуобнаженной девицы запал глубоко в сердце Ривена, стройные ножки в штанишках в обтяжку, кружевное белье неизвестной конструкции и нежная кожа, что по чистоте и цвету была сравнима со свежевыпавшим снегом. Неужели в том мире девушки всем демонстрируют свое тело? Нет, в это маг не верил, слишком у иномирянки был ошарашенный вид, когда он зашел, да и сейчас она прожигает его гневным взглядом, нервно комкая одежду. Да и красные пятна на ее щеках тоже говорят в пользу природной застенчивости девушки, развратница бы так смущаться не стала.
— Простите, я не подумал. Я только хотел сказать, что зайду за вами через рин и покажу замок. А потом мы поужинаем. Вы не против?
Девушка его не понимала, пришлось Ривену объясняться жестами, кляня Ланьера за это неудобство. Элен, а надо привыкать к этому имени, кивнула головой, видимо его пантомима нашла отклик. Ривен еще раз произнес слова извинения и по привычке хотел поцеловать девушке руку, но та не позволила, смерив мага подозрительным взглядом. Уходя, Ривен обратил внимание, что отек с лица иномирянки почти сошел, а завтра не останется и синяков. Все‑таки целитель у них в замке сильный, не то что в соседнем. Как не отмахивался от своих мыслей Ривен, они все настойчивее посещали его голову. Еще неделю назад скажи ему кто, что Лан может ударить женщину, не поверил бы, а тут наглядное тому подтверждение. Списать этот эпизод на тяжесть жизни в чужом мире? Однозначного мнения у Ривена не было, он только надеялся, что в будущем все наладится и Ланьер станет прежним.
Когда маг ушел второй раз, я придвинула к двери табурет и вздохнула с облегчением. Было страшно представить, что мог со мной сделать этот мужчина, вряд ли бы у меня хватило сил оказать ему сопротивление. Поэтому мылась я быстро, вспоминая, как маг показал мне солнечный луч на стене, руками отмеряя примерное его положение, когда он зайдет за мной. Мне было неизвестно, как быстро движется местная планета, так что оставалось ориентироваться на собственное время, беря за основу наш час.
К приходу Ривена я успела не только помыться и одеться, но и перенести в ежедневник все слова, которые записала на телефон. Зарядить его я все равно смогла бы только в машине, а путь туда не близкий.
Магу мой внешний вид не понравился, я его вполне понимала, вещи с чужого плеча были неопределенного цвета, да еще и велики мне. Завязки не сильно помогли. Мне же было все равно, как я выгляжу. Главное, одежда чистая и не стесняющая движений. В принципе, Ривен быстро забыл о моей внешности, достаточно ему было заметить у меня в руках шариковую ручку и то, чем я занималась. Причем его больше поразило то, что я грамотная, мне так показалось. Он так тщательно листал мой ежедневник, вглядываясь в буквы и цифры. Пришлось даже ненавязчиво отобрать важную для меня вещь. Мужчина смутился и сразу же вспомнил, что собирался меня кормить. Идти никуда не хотелось, но я понимала, что в этом доме мне никто в комнату еду носить не будет — родословная не та.
Оказалось, помимо ужина на кухне, который Ривен почему‑то решил разделить со мной, он еще провел для меня небольшую экскурсию по замку. На последней страничке ежедневника, который я предусмотрительно взяла с собой, набросала план. Не хотелось блуждать по утру, а так же пометила название комнат, их мне говорил маг, следя за тем, как я записываю. Пару раз он поправил мои линии в плане, добавил свои, в основном это были незамеченные мною в сгущающихся сумерках двери в другие помещения. Но в целом он был доволен и часто кивал. А еще сыпал на меня новые слова, которые я давно перестала запоминать, зато записывала очень старательно. На кухне нас встретили настороженно, и не столько из‑за меня, сколько из‑за мага рядом.
Это сейчас, две недели спустя, я поняла, что простые люди почти не пересекаются с магами. Что маги это всегда «белая кость», даже если и родились они среди простых людей. Такие «выходцы из народа» не любят вспоминать о своем низменном происхождении, потому что они никогда не станут полностью своими не среди людей, не среди аристократов.
Ужин был простым, сытным, но местами почти несъедобным. Технолог кулинарного цеха во мне отчаянно вздыхал, требуя разогнать весь этот неквалифицированный персонал и сесть за составление нормального меню. Но разум подсказывал не лезть в чужой «монастырь» и сначала присмотреться, вдруг местные продукты разительно отличаются от наших. Поэтому я спокойно вернулась в комнату, куда меня любезно проводил все тот же Ривен, и легла спать. Кстати, я ему на бумаге нарисовала, что мне нужен засов на двери. Мужчина покивал головой и ушел.
А на следующий день началась моя новая жизнь.
Разбудили меня затемно, но в этом как раз не было ничего удивительного, а вот то, что это сделал лично управляющий, озадачивало. Решила отнестись к этой странности обыденно, вдруг это приказ лорда. Господин Сетрак или правильнее было называть его «сур Сетрак», так это звучало на их языке, провел меня на кухню и представил людям. Меня он называл «сури Элен», но при этом почему‑то поглядывал на меня и ждал, что я его оборву или буду возмущаться. Я же стояла с непроницаемым лицом и записывала имена тех, с кем мне предстояло работать. Уже одно это вызвало нездоровый интерес ко мне.
Петрос — огромный дядька с окладистой бородой, черноволосый и черноглазый, он был главным. Его управляющий представил мне как «рок Петрос», меня это сбило с толку, и я приняла первое слово за имя. Забегая вперед, скажу — данная ошибка имела для меня скорее положительное продолжение. Обращением «рок» подчеркивали военный статус, причем не просто рядового воина, а командующего. Господин Сетрак хотел подчеркнуть главенство Петроса на кухне. А я, не разобравшись, невольно ему льстила, чем заслужила снисходительное отношение к моим ошибкам.
Так же меня представили «суре Бурс» — дородная и добродушная женщина. Судя по тому, что управляющий назвал ее «сура», а не «сури», как меня, закралось подозрение, что в это мире обращение к замужним женщинам отличается. Только вот как они это положение определяют, мне было непонятно. Колец у поварихи или браслетов я не увидела, да что там, мое кольцо с топазом, которое мне подарил Денис на помолвку, вызвало нешуточное изумление. А когда женщина заметила серьги с такими же камнями в моих ушах, так вообще шарахнулась в сторону. А ведь у меня был еще браслет и цепочка, правда, они прятались под одеждой. Даже не знаю, как так получилось, что все золото оказалось вчера на мне. Цепочку с кулоном я носила с пятнадцати лет, подарок отца, как и браслет, только его он подарил мне на двадцатилетие. Оба раза подарки мне привозил курьер, и что‑то мне подсказывало, отец их сам не покупал, просто поручил это сделать кому‑то из своих помощников. Как они там? Как вообще родители восприняли мою пропажу? Мама, наверное, плачет, говорит, что всегда боялась чего‑нибудь подобного, что ничего хорошего из меня так и не выросло, обвиняет отца и школу. А отец? Даже не знаю. Я его‑то и до их развода с матерью видела не часто, а после, всего пару раз — один из них, когда на меня оформляли квартиру.
Ну, да все это в прошлом, а в тот момент я решила снять серьги с кольцом и повесить на цепочку, чтобы никого не смущать и не провоцировать. Оставлять в комнате не рискнула, наружный запор на двери мне так и не сделали. Хорошо, что Ривен прибил мне щеколду изнутри. Пока он это делал, а сие действо происходило вечером, мне раза три хотелось отобрать у молодого человека молоток и сделать самой. Не знаю, все ли маги такие беспомощные в вопросах ремонта или нет, но работать руками Ривен был явно не приучен. Зато мы с пользой провели два часа после ужина, мужчина учил меня языку, а я его правильно держать молоток, который я все‑таки забрала. Кстати, после того, как он понял, что я умею писать и читать, маг принес из библиотеки книгу и стал учить меня их азбуке.