Василиски

Юханан Магрибский

Василиски

— Итак, вы были дружны с покойным? — спросил инспектор.

— Дружен? — бровь лорда Байеса чуть приподнялась, несколько резче очертились крылья носа. — Скорее, инспектор, мы были соседями. Я видел его пару раз на приёмах и согласился подвезти в своём дилижансе до Изингтона.

— Понимаю, — голос инспектора был глухим от природы, с мягкой хрипотцой; пожалуй, так мог бы говорить старый охотничий спаниель, взбреди в голову чародеям из Четвёртого заставить того говорить. — Вы, верно, рассчитывали на приятное общество во время путешествия?

— Именно.

Дилижанс летел вперёд, пружины скрипели и прогибались, отчаянно силясь сгладить колдобины и ямы, которыми славилась дорога от Велмора до Изингтона.

Сторонний наблюдатель счёл бы невозмутимым белое, будто бы высеченное из мрамора лицо лорда Байеса, однако более искушённый зритель без труда сумел бы прочесть по тонким, правильным чертам одновременно едва сдерживаемую брезгливость, лёгкую заинтересованность и глубокую скуку. К несчастью оценить самообладание лорда было некому: спутник лорда Байеса, мистер Эндрю Уайтс, так низко свесил голову, что, если и видел что-то, так только свои собственные кисти с непомерно вздувшимися венами, разношенные туфли и мятые брюки. От мистера Уайтса разило едким, кислым запахом пота, и ещё чем-то едва различимым, но стойким, сладковатым. Дилижанс угодил колесом в колдобину, и голова мистера Эндрю безвольно качнулась, едва не ударившись об обитую бархатом дверцу.

Инспектор постучал трубкой о край стола, будто выбивая из неё пепел, и поднял внимательные карие глаза на лорда Байеса.

— Тело обнаружили вы?

— Да.

— Как это случилось?

— Я знал, что мистер Уайтс устал и не спустится к ужину. Я попросил служанку — Кэти, кажется, — принести ему в номер жаркого и вина.

Лорд Байес со вкусом затянулся отложенной было сигарой: по маленькому, опрятному залу придорожной гостиницы пополз сизый, ароматный дым. Он заволакивал комнату, заставляя блекнуть яркие краски и свежих васильков на окне, и аляповатых, склеенных из жёлтой бумаги пионов, которыми хозяйка пыталась украсить своё заведение. Лорд Байес докурил, встал, с видимым удовольствием распрямляя длинные ноги, и, игриво постукивая тростью, поднялся на второй этаж, где были номера.

Под дверью восьмого номера стояла девушка с подносом, на котором едва умещались большая тарелка с мясом и бутылка вина.

— Кэти? Робеешь постучать? — шутливо поинтересовался лорд Байес.

— О, сэр! Как хорошо, что вы пришли! Я стучала, но никто не открывает! — залепетала она, ни дать, ни взять — овечка: добрая, большеглазая, глупая, робкая, но тем и милая.

— Видно мистер Уайтс крепко спит с дороги, — лорд подмигнул девушке, что, верно, значило, что был он в добром расположении духа.

— Он самолично постучал в дверь восьмого номера тяжёлым набалдашником трости: вышло звучно, но никто не отозвался.

— Я стучала, сэр, стучала, там кто-то ходил, а потом что-то упало, ещё, ещё, и…

— У хозяйки есть ключ? — оборвал её враз посуровевшим голосом лорд Байес.

— Да, сэр.

— Тогда что же ты тут стоишь?

— Простите, сэр, — девушка присела в лёгком реверансе, попыталась развернуться в узком коридоре, и едва не выронила подноса.

— Лорд Байес подхватил опасно закачавшуюся бутылку:

— Оставь это здесь.

— Да, сэр.

Она осторожно опустила поднос на пол, и заспешила вниз. Каблучки дробно простучали по деревянным ступеням.

— И хозяйка открыла вам.

— Разумеется, нет, инспектор. Вы же не могли не видеть, что замок сломан. Конечно, миссис… — лорд неопределённо помахал в воздухе пальцами.

— Берингтон, — подсказал инспектор.

— … да. Она принесла ключ, но дверь была заперта изнутри.

— Пришлось ломать, — заговорщицки подмигнул инспектор лорду Байесу.

Комната ещё хранила следы спешной уборки, которую произвела накануне горничная, мисс Присвел: как раз перед тем, как мистер Уайтс, прижимая к груди саквояж, вошёл в восьмой номер, запер дверь на ключ и рухнул на кровать.

Постель мистера Уайтса была измята, но не разобрана, на столике у кровати лежало несколько потрёпанных книг, и залетевший через распахнутое настежь окно ветерок лениво перебирал страницы одной из них.

Сам мистер Уайтс лежал на полу в натёкшей из раны на правом виске луже крови.

Лорд Байес выдал своё волнение лишь тем, что пристукнул тростью по краешку ковра:

— Никому не входить и ничего не трогать. Миссис Берингтон, позовите инспектора Тейлора из пятого номера.

— Кстати, вам повезло, лорд, что вы меня застали. Я уже собирался съезжать.

— В самом деле? Я не верю! Знаменитый инспектор Тейлор упускает такой случай из-под самого носа! С вашим чутьём инспектор? Невозможно!

— Ну что вы, лорд, — инспектор улыбнулся, и на загорелом лице появились мелкие морщинки, — мне и не так доводилось ошибаться.

— Но, всё же, почему вы здесь. Проездом?

Инспектор кинул на лорда Байеса взгляд, медленно опустил глаза и снова постучал трубкой по краешку стола: видимо, это помогало инспектору думать.

— Меня вызвали сюда запиской, по одному делу. Анонимка. Похоже просто чья-то шутка.

— Бедный мистер Уайтс, — протянул сказал лорд Байес после недолгого молчания. — Что вам удалось выяснить? Говорят, его слуга видел убийцу.

— Убийцу? — инспектор опять вскинул и отвёл взгляд. — Да, он говорил… Впрочем, он, кажется, ещё должен быть здесь, не угодно ли вам всё услышать от него? У меня в любом случае остались к нему вопросы.

— Что ж, это может быть… — лорд помедлил, подбирая слово, — познавательно.

— Тогда идёмте немедленно, — инспектор решительно поднялся, оставляя на столике недопитый чай.

В старой телеге с рассохшимися и растрескавшимися боками, на соломенной подстилке лежал холщовый мешок. В мешке был мистер Уайтс. Его слуга, живой, плотный и обыкновенно весёлый человечек средних лет, возился, запрягая пегую кобылку в телегу. Имея привычку насвистывать, работая, он выводил что-то заунывное и протяжное.

— Джек! — окликнул его инспектор ещё издалека. — Джек, у меня есть к вам ещё пара вопросов, — голос инспектора был тёплым и почти ласковым.

Человечек обернулся, скорбно потупил глаза и пролепетал:

— Да-да, конечно, сэр. Что вам угодно?

— Расскажите ещё раз, Джек, что вы видели тогда, в саду?

— Хорошо, сэр. Я отдыхал в саду, был уже вечер, а тут вдруг выстрел, я испугался и спрятался за оградой, и вижу: из окна свесился человек, сухой такой и длинный. Он на руках за карниз уцепился. Маленько повисел так, и спрыгнул.

— На каком этаже окно, Джек?

— На втором, сэр. Там был номер мистера Уайтса.

— И тот парень не расшибся? Высоко ведь, Джек.

— Нет, сэр. Он спрыгнул как… как кошка, сэр. И побежал сразу к лесу, а там овраги, сэр…

— Ты помнишь, во что он был одет?

— Нет, сэр. Кажется, рубашка клетчатая и… — человечек замялся, — нет, сэр, нет.

Лорд Байес тем временем подошёл к телеге. Он чуть тронул мешок со скорбным грузом концом своей трости, а после долго смотрел как жирная, радужно блестящая муха, путешествовала по холщовым складкам.

— Скажи, Джек, мистер Уайтс говорил что-нибудь необычное в последнее время? Может быть, вёл себя необычно?

— Нет, сэр… да, сэр. Бедный мистер Уайтс болел нервами, он сам так говорил, сэр. Он часто кричал, и говорил невпопад, сэр, но… ничего необычного сэр. В последнее время, имею в виду.

— А его письма, Джек? ты ведь читал его письма? Сейчас это только поможет найти убийцу. Говори, Джек, — в голосе инспектора был нажим и угроза.

— Сэр, я… я грамоте не обучен, сэр. Не умею читать, — человечек заискивающе поднял глаза на инспектора.

— Ох, Джек, прости, прости раз так, — рассмеялся инспектор. — Лорд Байес, может, у вас есть вопросы?

— Что? Ах… нет, — ответил лорд, и небрежно смахнул муху с савана.

— И что же нового вы узнали от Джека, инспектор?

— О, важные сведения, лорд! Подождите меня тут, прошу вас.

И лорд Байес согласился подождать, откинувшись в удобном, хоть и потёртом кресле. Взгляд его остановился на бумажных пионах и застыл. А инспектор забежал в к миссис Берингтон и, одолжив у неё письменный прибор, мелким, разборчивым почерком написал письмо — едва ли в пол-листа. Инспектор припорошил чернила песком, аккуратно сложил лист вчетверо, и сунул в пакет, куда до того тщательно уложил все письмоводительские свидетельства о факте и обстоятельствах смерти мистера Уайтса.

— Вы заставляете меня теряться в догадках! — встретил инспектора лорд Байес, как только тот показался в зале. Впрочем, взгляд лорда по-прежнему был прикован вершине дурного вкуса миссис Берингтон, бумажным цветам. — Что такого важного сказал вам Джек? Что вы упустили в первый раз?

— О, лорд, всё просто. Парень не умеет читать, — инспектор со значением потряс перевязанным пакетом. — Я попрошу отвезти его в Стэлбиль эти бумаги. Это почти по пути, он только даст небольшой крюк. Думаю, мистер Уайтс не обидится.

Лорд Баейс обернулся и удивлённо посмотрел на инспектора:

— Постойте, инспектор, так что же убийца? Как вы станете его ловить?

— Вы были в том саду, за домом, лорд? Заросший сад, — инспектор говорил с самодовольной медлительностью и известной театральностью. — Бежать по нему и не поломать веток вряд ли получится. Я был первым человеком за последние пару месяцев, который добрался до оврагов через эти дебри, ручаюсь вам, лорд. И там, на сырой земле, только мои следы, — в его словах звучала гордость. — Джек зачем-то врёт, лорд. Думаю, он выгораживает хозяина.

— Выгораживает?

— Нравы, нравы, лорд! Очень многие, особенно простой народ, считают самоубийство почище прочих грехов.

— Позвольте, инспектор, вы разыгрываете меня? — не выдержал лорд. — О каком самоубийстве речь, если мистер Уайтс найден с простреленной головой, а револьвера в комнате нет? Или вы полагаете, что он неудачно повесился?

— Простите, лорд, но у меня и в мыслях не было шутить над вами. Джек зачем-то врёт, он не видел убийцу. Из-за ограды, куда он спрятался не видно первого этажа, всё скрывают кусты. Он едва ли мог разглядеть, как именно спрыгнул убийца. Думаю, Джек просто подобрал под окном револьвер и перепрятал его.

— Постойте… — лорд Байес замолчал, собираясь с мыслями. — Откуда револьверу взяться под окном? Инспектор, уж не считаете ли вы, что мистер Уайтс, обладая завидной силой воли, выстрелил себе в висок, выбросил револьвер в окно, лёг на пол и умер?

— Ну что вы, что вы, — с готовностью улыбнулся инспектор. — Дело куда проще, — инспектор сел напротив лорда и достал из кармана трубку. — Думаю, мистер Уайтс привязал к рукоятке револьвера груз, скажем, кирпич, их тут много. Спустил на верёвке груз в окно, выстрелил и мгновенно умер, а вырванный из ослабевших пальцев револьвер улетел в окно, груз его утянул. Это старый трюк, лорд. Вот только, одно странно…

— Что же?

— Вряд ли мистер Уайтс мог рассчитывать на то, что его слуга окажется под окном и решит оказать его доброй памяти услугу, спрятав револьвер и соврав про убийцу, и вряд ли мистер Уайтс мог надеяться, что сыск, как бы бездарен он ни был, не отыщет револьвер, если никто его не спрячет…

— Отсюда следует, что мистер Уайтс заранее спланировал свою смерть, не так ли инспектор? Он и приказал слуге перепрятать оружие.

— Может быть, может быть, лорд… — взгляд инспектора сделался отрешённым, пальцы сами собой глади лакированную трубку. Так продолжалось довольно долго, пока инспектор не возразил сам себе: — Нет, лорд, я не могу поверить, чтобы простак Джек, зная о близкой смерти своего хозяина не стал бы ему препятствовать. И ещё вот что: вы помните этот запах? Сладковатый, стойкий, от него мигом прошибает слюну? Вы говорили, что так пахло от мистера Уайтса во время пути, так же пахнет и сейчас в его номере. Вы заметили?

— Нет, инспектор. Я успех притерпеться к этому ambré.

— Тогда вас следует быть осторожным, лорд. Это амброзия. Страшная штука, рушит рассудок. Говорят, будто её придумал кто-то из Четвёртого, и даже пытался продать её рецепт больницам для облегчения страдания пациентов, пока не получил отставку. Ну, да это всё слухи…

Мистер Уайтс долго стоял у окна, оперевшись руками о подоконник и низко опустив голову. Раздался стук в дверь, мистер Уайтс вздрогнул всем телом и затравлено обернулся. Он с видимым трудом наставил на дверь револьвер, от рукоятки которого тянулась туго натянутая бечёвка.

В дверь ещё раз постучали:

— Мистер Уайтсон! Сэр, откройте, обслуга!

Мистер Уайтс тонко хихикнул:

— Оно спутало моё имя! Заходи, я убью тебя, — тихо и монотонно бормотал он. — Нет… он же говорил, что я всё буду путать, как же…