Помоги проекту - поделись книгой:
Слушая эти рассказы, Аликс поняла, почему барон Эшли, ещё достаточно сильный мужчина, постарел раньше времени, а у баронессы Деборы совсем белые, как снег, волосы, хотя ей всего сорок семь лет. И девушка прониклась глубоким сочувствием к горю этих добрых людей, обещавших ей помощь. Да, барон Стивен твёрдо обещал, что поможет ей уехать из страны. Надо только дождаться возвращения брата Себастьяна и Белинды.
Ожидание казалось бесконечным, хотя прошло всего пять дней. На шестой день под вечер монах-цистерианец вернулся в поместье своих родственников. Но с ним был один только Тоби, оказавшийся, и правда, весьма полезным в пути. Однако Белинды с ними не было. Донельзя удручённый неудачей брат Себастьян поведал слушателям, что он опоздал. Буквально за три дня до его приезда в монастыре объявился посланник короля Генриха. Он привёз королевское повеление дочери казнённого за измену барона Стэнхема явиться ко двору, чтобы вступить в брак с выбранным монархом мужчиной. Никаких подробностей узнать не удалось. Но мать Евфимия дала понять брату-цистерианцу, что ему не следовало бы попадаться на глаза людям короля. Гнев монарха, по всей видимости, ещё не угас. А на вопрос о пребывающей здесь недавно девице Аликс Вейк, мать-настоятельница пояснила, что девушка недавно умерла, и показала в подтверждение своих слов скромную могилку.
Несчастье, случившееся с Белиндой, очень огорчило Аликс, до слёз. Она лучше других знала, чего можно ожидать от брака, организованного королём для дочери изменника. Оставалось горячо сочувствовать подруге и молиться, чтобы её доля не оказалась слишком тяжкой. Сама же Аликс была теперь свободна, и эта новость оказалась ни с чем не сравнимой радостью. Ей чудилось, что она теперь может расправить крылья и лететь, как птица. Что будет дальше, какие трудности ждут её на жизненном пути – это сейчас не казалось важным. Она справится, одолеет все преграды и будет счастлива вопреки всему. Вопреки воле злобного короля Генриха.
Глава 4
Нелегка ты, королевская доля
А Генриху снова думалось. На этот раз думы не давали спать. Как будто бы всё сделано правильно, он учёл всё, что должен был. Не оставил без внимания ни единой мелочи. Но почему что-то тревожит? Почему так неспокойно на сердце? Ведь рядом верные или, во всяком случае, дорого купленные люди. И рядом матушка. Уж она видит и знает всё.
Маргарет Бофор, «Её Светлость мать короля», была ангелом-хранителем своего вступившего на престол единственного сына. Она была набожна, образована и умна, покровительствовала книгопечатанию и образованию, поддерживая колледжи в Оксфорде и Кембридже, основала там кафедры богословия. Но главным делом её жизни было сохранить и укрепить трон сына, который она так старательно и так долго для него готовила.
Леди Маргарет очень гордилась своим происхождением. Ещё бы! Такой предок как Джон Гонт, третий сын короля Эдуарда III Плантагенета, дорогого стоит. Джон был силён, и мог держать в руках целое королевство. Ведь в последние годы правления отца, когда он был уже не способен принимать здравые решения и, тем более, их выполнять, именно Джон управлял Англией, поскольку старший брат и наследник престола Эдуард, принц Уэльский был далеко, на континенте. Там у него был свой двор в Бордо, и он много воевал. А здесь Джон взвалил на себя все тяготы с ослабевших плеч отца. Приходилось ещё воевать с обнаглевшей мадам Алисой Перрерс, взявшей после смерти матушки, королевы Филиппы Геннегау, слишком много власти в свои маленькие, но жадные руки.
Маргарет любила рассказывать романтическую историю о всепобеждающей любви своего славного предка к Кэтрин Суинфорд, фрейлине его матери. Любимая женщина подарила ему четырёх детей, и все они, к сожалению, родились вне брака. Но это не мешало Джону заботиться о них и добиться для детей от своей любимой женщины впоследствии высокого положения. Он был женат первым браком на Бланш Ланкастерской, дочери прославленного военачальника и верного друга короля Эдуарда Генри Гросмонта, ставшего первым герцогом Ланкастером. Именно от него, не имевшего собственных сыновей, Джон и унаследовал через женитьбу земли, богатство и титул. Второй брак был продиктован политическими мотивами – он женился на Констанце, дочери короля Кастилии Педро Жестокого. И только овдовев во второй раз, Джон смог повести к алтарю женщину, которую любил. А своим бастардам сумел добиться законного признания, хотя права претендовать на трон никто из них не имел. Дети герцога от этой женщины получили фамилию Бофор, по названию замка на континенте, где родились, и Маргарет всегда считала, что род их имеет, чем гордиться. На бастардную линию в первоначальном гербе она предпочитала не обращать внимания. Главное – богатство и положение.
Старший сын Джона Гонта, герцога Ланкастера, Джон Бофор, стал первым графом Сомерсетом, а его наследник, тоже Джон, первым герцогом Сомерсетом. Другие дети Джона Гонта были также прекрасно устроены. Генри Бофор был епископом Винчестерским и кардиналом. Томас Бофор стал герцогом Экстерским. А дочь Джоанна Бофор – графиней Уэстморлендской, связанной родственными узами с семейством Невиллей. Внучка же Джона Гонта, тоже Джоанна, взошла на трон, став королевой Шотландии.
Бофоры издавна враждовали с Йорками. Эдмунд Бофор, граф Дорсет всегда рвался к власти. После смерти герцога Бедфорда, бывшего регентом во Франции при малолетнем короле Генрихе VI Ланкастере, он претендовал на его место. Но фортуна не улыбнулась графу – ему предпочли герцога Ричарда Йорка. Так началась их вражда. Первый срок своего недруга в качестве регента граф Дорсет ещё как-то стерпел, хотя с трудом. А на второй срок, обещанный королём, он просто Йорка не допустил. Войдя в сговор с королевой Маргаритой Анжуйской и верным ей герцогом Саффолком, Эдмунд добился того, что король не сдержал данного слова, и желанная должность досталась ему. Но тут удача изменила Бофору. Французы, оправившись после нанесенных им поражений, окрепли настолько, что сражаться с ними стало тяжело. Английская армия терпела неудачи и несла потери. А отвечать за это приходилось регенту. По возвращении в Англию он даже был обвинён в государственной измене и заключён в Тауэр – едва сумел спасти свою голову. И тут началось то, что получило впоследствии название войны роз, и что некоторые называли ещё войной кузенов. Эдмунд Бофор и его ненавистный враг Ричард Йорк встретились в первой же битве этой войны – в Сент-Олбансе, неподалёку от Лондона. Герцог Йорк сумел разбить королевские войска, а Эдмунд Бофор, граф Дорсет пал в сражении.
Его сыновья Генри и Эдмунд горели желанием отомстить за гибель отца. Они выступили на стороне Ланкастеров в нескольких последующих сражениях. Но обоим не повезло. Они попали в плен и были казнены по приказу уже взошедшего на престол короля Эдуарда IV.
И как такое можно было простить Йоркам? Леди Маргарет Бофор, конечно же, считала их своими заклятыми врагами. Она сделала всё, что было в её силах, чтобы навредить последнему из Йорков, Ричарду Глостеру, который тоже умудрился взойти на трон, и способствовать продвижению к престолу своего сына. Ну и что, что было королевское повеление Бофорам не претендовать на корону? От Ланкастеров-то никого и не осталось. И почему бы не взять в руки то, до чего, пусть с большим трудом, но всё же можно дотянуться?
Вся эта эпопея с вторжением Генриха в Англию и последующим жестоким сражением была для неё огромным напряжением сил и нервов, а потом сокрушающей радостью. Коронация Генриха, рождение наследника – это было счастьем, о котором она мечтала много лет. Невестку леди Маргарет не жаловала, но для сына готова была на всё. И оберегала его интересы всегда. Он, к её великому удовлетворению, считался с её мнением и всегда советовался. Хотя её мальчик, выросший в таких тяжёлых условиях, был очень недоверчив.
Сейчас, в эту бессонную ночь Генриху думалось о том, что вероятно его враги начали плести новую сеть, в которую хотят его поймать. Поползли слухи, что на континенте объявился доблестный рыцарь, называющий себя сыном короля Эдуарда Йорка, законным сыном, поскольку король и его мать, леди Элеонор Батлер были обвенчаны прежде, чем вероломный возлюбленный отвернулся от своей избранницы. Слухи эти пока ничем себя не подтвердили. Никто не высказал претензий на корону, которую он, Генрих, завоевал себе в доблестной битве. Хм! Ну, пусть для него завоевали, ладно. И возможно, все эти слухи вообще пустая болтовня, чтобы лишний раз заставить его поволноваться. Как будто у него не хватает причин для беспокойства! Уж чего-чего, а этого ему досталось с лихвой.
Однако, если правда то, что объявившийся рыцарь – сын Эдуарда и Элеонор, то у него могут быть достаточно прочные позиции в мире европейской знати. По его, Генриха, поручению верные люди собрали подробное досье.
Прежде всего, оказалась, что никому не известная Элеонор Батлер на самом деле по происхождению Элеонор Тальбот, а это вам не серенькая дворяночка из провинции. Её отец Джон Тальбот, первый граф Шрусбери, был прославленным рыцарем, одержавшим победы в сорока семи сражениях. И он был верным соратником покрывшего себя неувядающей славой короля Генриха У Плантагенета, победителя французов, триумфатора в битве при Азенкуре. И, к тому же, достойный рыцарь был потомком короля Эдуарда I и Элеоноры Кастильской. А это уже ого-го какой стимул, чтобы двумя руками держаться за его дочь. Но глупый Эдуард, которого всегда вела не голова, а, прости Господи, только нижняя часть его туловища, сумел променять её на действительно серенькую дворяночку, которой и гордиться-то было нечем. Спорить не приходится, Элизабет Вудвилл, его собственная тёща, была очень хороша собой. Она и сейчас ещё не растеряла своей красоты даже за стенами монастыря, как ему докладывали, – все эти годы он продолжал бдительно следить за каждым её шагом. Обозлённая женщина способна на многое, тем более такая, как бывшая королева, – умная, предприимчивая и очень находчивая.
А Элеонор Тальбот… О, её история весьма занимательна. Эта женщина по рождению принадлежала к сливкам аристократии. Но, как и её отец, была склонна к не совсем обдуманным, мягко говоря, поступкам.
Её батюшка Джон Тальбот был женат на Маргарет Бьючамп, чей род был связан родственными узами с семействами Невиллей, Сомерсетов и Норфолков. И поэтому Элеонор была, по сути, кузиной и Изабеллы Невилл, герцогиги Кларенс, и Анны Невилл, герцогини Глостер и королевы Англии. Сам же Джон без конца сражался на континенте, отдавая всю свою силу и воинскую доблесть делу процветания английской короны. В своих владениях он появлялся нечасто, но, тем не менее, одарил супругу по меньшей мере пятью детьми. Во всяком случае, помимо Элеонор, известны две дочери (герцогиня Сомерсет и герцогиня Норфолк) и два сына. Сам доблестный рыцарь воевал до седых волос и погиб на поле боя в семьдесят лет. И тут тоже была любопытная история, которую долго передавали из уст в уста по обе стороны пролива. После всех своих побед неустрашимый Джон Тальбот споткнулся о неудачу и угодил в плен к французам. Уважая его заслуги и его седины, почтенного вельможу отпустили под честное слово не надевать броню против французов. Своё слово он сдержал весьма своеобразно, можно сказать, в буквальном смысле – продолжал воевать, не надевая доспехов. И, конечно, погиб. Его называли героем и в Англии, и во Франции. Но на его, Генриха, взгляд, это было крайне глупо и непрактично.
Такой же непрактичностью отличалась и его дочь Элеонор. Она, имея прекрасные брачные возможности, вышла замуж по любви за человека значительно более низкого происхождения. Томас Батлер был, конечно же, далеко не беден, но, увы, не герцог, и даже не граф. Их брак, не благословлённый свыше детьми, продлился недолго, и в двадцать три года красавица Элеонор осталась вдовой, впрочем, весьма неплохо обеспеченной.
Потеряв супруга, молодая женщина вскоре отправилась в Восточную Англию, где семейство Батлеров имело свою собственность. И здесь, в замке Фрамлингхем Кастл она, на свою беду, встретила красавца Эдуарда Йорка, «шесть футов мужской красоты», как говорили о нём. Романтичная Элеонор не устояла перед чувством, однако строго держала оборону на телесном фронте. Потерявший от разгоревшейся страсти голову Эдуард, не способный сдержать бурлящие в нём желания, вступил в брак со своей дамой сердца. Их венчал епископ Стиллингтон. Но огласки этот брак не получил. Достаточно скоро ветреный Эдуард, взявший приступом сопротивлявшуюся крепость, охладел к своей избраннице и покинул её. Леди Элеонор с разбитым сердцем удалилась в монастырь, где впоследствии умерла молодой. А вот родила ли она там наследника Эдуарда Йорка, доподлинно установить так и не удалось. И теперь приходится с замиранием сердца прислушиваться к долетающим с континента слухам и гадать, есть ли в этом угроза или нет.
И что делать, если это, действительно, правда? Как тогда справиться с новой напастью? Воевать? Нет, это не его призвание. Нужно что-то придумать, чтобы обезопасить трон для себя и своего наследника. Артуру вот-вот исполнится три года. Он, отец, надумал сделать по этому поводу большой праздник. Мальчику будут дарованы титулы графа Честера и принца Уэльского, и его нужно посвятить в рыцари Бани. Время идёт. Наследник подрастает, и скоро нужно будет начинать его обучение. Чем раньше он начнёт постигать науку управления государством, тем легче будет ему потом, когда придёт его время править. А жена, тем временем, носит ещё одного ребёнка. Кто будет на этот раз? Хочется, конечно, много сыновей. Так спокойней. А то ведь всякое может случиться.
При этом повороте мыслей перед глазами, как наяву, снова встал тот мальчишка, молодой граф Бэкхем, которого он велел казнить. Красивый был мальчишка, сильный. И оказался твёрд духом. Жаль, что пришлось его убить. Но тогда он не видел иного выхода. Нужно было поддержать свой престиж. А мальчишка был слишком дерзок. Правда, теперь, когда взрослеет на глазах его маленький Артур, на всё смотрится иначе. И не дают покоя те злые слова, что бросил старый рыцарь, добровольно устремившийся на плаху за своим воспитанником. Голос его и сейчас звучит в ушах. На огромном, заполненном людьми холме тишина. И это проклятие, отравленной стрелой засевшее в душе. А потом совершенно неожиданный проливной дождь. Ливень. Как будто небеса бросили своё неодобрение ему, Генриху.
Не думать об этом. Нет! Не думать! Не думать!
Но кто же всё-таки строит сейчас козни против него? И снова перед его внутренним взором встаёт оскаленное в волчьей ухмылке лицо Фрэнсива Ловелла. Проклятый виконт! Никак не избавиться от его образа. Это же надо, такую верность проявлять к погибшему другу. И как это удавалось Ричарду находить таких друзей, таких преданных рыцарей, что, не задумываясь, шли за ним на смерть? А у него, Генриха, никогда не было друга, ни одного. Только дядюшка и мать, которые всегда заботились о нём. Только им он и может доверять.
Ночь прошла в тяжёлых размышлениях.
А утром, выйдя после беспокойных ночных часов подышать свежим воздухом в свою излюбленную аллею, Генрих вдруг застыл в позе соляного столба. На стволе большого раскидистого дерева, под которым он частенько сиживал, белел листок, приколотый большим, устрашающего вида кинжалом. На плохо сгибающихся ногах Генрих подошёл ближе, чтобы прочесть зловещее послание.
«Берегись, злодей! Возмездие близко. Ф.Л.» – было написано большими, не слишком аккуратными буквами. Душа упала куда-то вниз, сердце забилось сильно и гулко. Генрих быстро осмотрелся по сторонам, сорвал злополучное послание вместе с удерживающим его оружием и быстро, почти бегом устремился обратно во дворец. Сначала хотел поднять шум, но потом одумался и вызвал к себе незаменимого Грегори Майлса. Показал верному слуге, готовому охранять его надёжней самого злого сторожевого пса и, не задумываясь, выполнять любые поручения, зловещие доказательства затеваемого против него, Генриха, злодеяния. И велел самым тщательным образом проверить всех, кто работает во дворце, и кто вхож сюда. Приказал не оставить без внимания и его специальную охрану. Кто знает, враг мог затесаться и в ряды тех, кто обязан оберегать монарха.
– Всех, Майлс, всех. Проверь каждого, просвети до самого донышка и доложи мне, – велел напоследок.
Верный слуга ушёл, а Генрих не мог найти себе места. Еда не шла в горло, хотелось пить. Голова горела, в ушах стоял звон.
– Вы что-то плохо выглядите, Генрих, – тревожно сказала королева Элизабет, – здоровы ли вы?
«Так я и поверил, что тебя волнует моё здоровье, йоркистское отродье», – пронеслось в голове.
– Не стоит беспокоиться, дорогая, я просто немного простыл, – холодно откликнулся он. – Полежу пару дней, отдохну, и всё встанет на место.
– Я принесу вам липовый чай, мой супруг, – с тем же выражением лица произнесла королева, – прямо сейчас.
– Да, – согласился он, подумав о том, уж не хочет ли она отравить его.
Но, поразмыслив пару минут, пришёл к заключению, что Элизабет нет резона покушаться на его жизнь. Во всяком случае, сейчас, когда жива всесильная матушка, а наследник ещё совсем кроха. Поэтому он залпом выпил пахнущий тёплым летом отвар и попросил жену оставить его одного – он-де хочет поспать.
Королева ушла, а о сне, конечно, не было и речи. Даже просто лежать в постели было невозможно. Он ходил и ходил по комнате, твёрдо зная, что здесь и сейчас его не достанет никто. Охрана надёжна, а Майлс, конечно же, проверил тех, кто стоит сейчас у двери, в первую очередь.
Но покоя не было. Он не мог заглушить в себе уверенность, что проклятый Ловелл остался жив. Он такой изворотливый. Тогда, после битвы при Босуорте, когда пал Ричард, Фрэнсису удалось спастись. Он бежал в Колчестер и укрылся в аббатстве Святого Джона, а потом скрылся по ту сторону пролива. Скорее всего, и сейчас, после Стоук-Филда опять улизнул. И теперь будет вечной занозой в его, Генриха, попе, прости Господи, – и вытащить невозможно, и сидеть больно.
Только к концу следующего дня преданный Грегори смог сказать ему хоть что-то определённое.
– Всё как будто чисто, мой господин, – прошелестел он как всегда еле слышным голосом. – Подозрения, и то довольно шаткие, вызвал лишь один из охранников, Оуэн ап Рис, валлиец.
– Так возьми его, Майлс, и самым тщательным образом допроси в той комнате в подвале, что тебе хорошо известна. Там становятся разговорчивыми все, ты же знаешь.
– Я уже отдал распоряжение, Ваше Величество.
Грегори ушёл, а спокойствия не прибавилось. Неужели его мог предать свой, валлиец? Ведь они всегда верно служили, если не ему, то дядюшке Джасперу Тюдору, могущественному графу Пембруку, ныне герцогу Бедфорду. Неужели? Впрочем, деньги, если их достаточно много, могут преодолеть любую верность, как ему казалось.
Следующая ночь прошла так же беспокойно, как и две предыдущие. Сна не было. Генрих изредка забывался ненадолго не сном, но дрёмой, а потом вскидывался, и снова начинал вышагивать по комнате, пока не валился обессиленный на широкую кровать. Уснул только под утро. Но и во сне не имел покоя. Злобное лицо Фрэнсиса Ловелла смотрело на него из-за дерева и доводило до жути волчьим оскалом. А потом на него снова мчался неустрашимый Ричард. И опять падал, обливаясь кровью, Уильям Брэндон, роняя на землю знамя с Красным Драконом. И опять остановилось мгновение, как в сказке. И тут… Он проснулся, обливаясь холодным потом. Было утро. Вызвал слугу. Велел сменить рубаху и простынь. И принести поесть. Нужны были силы, чтобы противостоять всему, что на него навалилось.
Майлс появился только после полудня, бледный, усталый.
– Что? – устремил ему навстречу тревожный взгляд король.
– Нет, мой повелитель, ничего не вышло. – Он устало склонил голову. – Мы промучились с ним всю ночь и целое утро. Но он твердил, что ни в чём не виноват. Даже когда с него сдирали кожу и посыпали раны солью, он, ругаясь самым непристойным образом и проклиная всё на свете, утверждал, что невиновен. Он умер полчаса назад. Крепкий был мужчина. Мало кто может выдержать эту камеру так долго.
Генрих набожно перекрестился. Ещё один грех взял на душу? Впрочем, что уж теперь считать. А защищаться надо.
Прошло ещё три дня, прежде чем король пришёл в себя настолько, чтобы заняться государственными делами. А их накопилось множество.
Нужно подумать о том, как наполнить казну. Хватит с него, насиделся в бедности. Теперь он имеет полное право жить на широкую ногу и содержать двор, который будет не хуже, чем у других европейских монархов. Почему нет? Он король великой державы и имеет на это полное право. Правда, обходится такой двор ой-ой как недёшево. Но положение обязывает. Матушка говорит, что так правильно, а ей он привык доверять. Сама-то она ходит всегда в скромном чёрном одеянии, но в комфорте себе отказывать не собирается, да и университеты вот взялась опекать – и Оксфорд, и Кембридж. А это потребует немало средств, если она начнёт выполнять то, что задумала.
Подрастает сын-наследник. Ему нужно дать всё самое лучшее. Мальчику предстоит продолжить династию, основу которой он, Генрих, заложил, не останавливаясь ни перед чем, рискуя даже подчас вечной жизнью собственной души. Хочется думать, что династия эта будет никак не слабее и, конечно же, не короче, чем у Плантагенетов. Нет! Ему видится долгий и блестящий путь, открытый перед его потомками. Династия Тюдоров! Звучит замечательно. И все понимают, что в основе своей династия связана с самим Камелотом и легендарным королём Артуром. Он, Генрих, достаточно ясно дал это понять. Теперь надо поднять на ноги достойного наследника. А Артур подаёт большие надежды. Прекрасный ребёнок, крепенький, здоровый, разумный. Его теперь ожидает орден Подвязки. Ещё со времён Эдуарда III очень почётно иметь место в этой элите из элит общества. И надо дать ребёнку достойное образование, это само собой разумеется. Принц Уэльский, наследник английского трона будет блестяще образованным молодым человеком, чего бы это ни стоило отцу.
Но сейчас вопрос в другом. Где всё-таки взять деньги на всю эту роскошную жизнь, которая должна стать для него уже привычной? Слов нет, он хорошо выпотрошил всех этих аристократов, что стояли за Ричарда Глостера. Сто тридцать восемь аристократических родов он лишил их достояния и исконных прав. Да-да. Это точная цифра. Ведь он никогда никому не доверяет и всё до мелочи контролирует лично. А как же! Иначе никак нельзя. Так вот, получилась в казне сумма внушительная. И доход с конфискованных владений опять же туда идёт. И ещё он надумал собрать под свой надзор всех наследниц, имеющих приличное состояние. Это очень удачная мысль, и она уже приносит свои плоды. Пока он подбирает женихов этим девицам, их владения поддерживают казну. А потом таким подарком можно купить преданность нужных людей. Их вон сколько вокруг вьётся, всё подачки ожидают. Но не на того напали. Он, Генрих, ничего никому не даст просто так. Эти невесты – его капитал. И он будет расплачиваться ими в собственных интересах. Элизабет что-то пыталась говорить ему насчёт неравного брака, когда он отдал руку леди Глэдис Блукпул, владеющей двумя великолепными поместьями, этому выскочке Кристоферу Морсби, превратив его одним взмахом руки из простого рыцаря в барона. Зато он теперь землю будет рыть ради него, Генриха. Ну и что с того, что эта очаровательная невинная девушка попала в лапы грубому мужлану, на тридцать лет её старше, как говорила Элизабет? Значит, такова её судьба. Всё это сентиментальная чушь! Он король и будет делать только так, как выгодно ему. А девчонка переживёт. Не она первая, не она последняя.
И ещё нужно укрепить судовую систему. Ведь беспорядков и нерешённых вопросов в стране за эти годы противостояния Ланкастеров и Йорков с их постоянными кровопролитными сражениями накопилось множество. Это было поистине время беззакония. Его детище – «Звёздная палата» – конечно, функционирует отлично. В состав заседателей он вводил от двадцати до тридцати человек. Они рассмотрели уже множество дел, касающихся высшей знати. Но приходится заниматься и другими вопросами, менее значимыми. Значит, нужно расширять практику мировых судей. Это важное дело.
А чтобы увеличить приток средств в казну, нужно ещё внести кое-какие изменения в систему торговли. Можно, например, ввести запрет на ввоз в страну заготовок текстильных изделий – ведь на готовую одежду следует начислять более высокий налог. Служба взыскания налогов получила уже куда более широкие полномочия. Да, народ ропщет и проявляет недовольство. Ну и что? Интересы короны важнее. Говорят, сборщики налогов пользуются в стране не просто плохой репутацией – их откровенно ненавидят. Особенно его надёжных помощников в этом вопросе – Ричарда Эмпсона и Эдмунда Дадли. Ну да, он позволил им много, и они установили массу новых штрафов, в том числе и за давно просроченные проступки – задним числом. И не о чём говорить. Люди хотели мирной жизни – они её получили. Воевать он, Генрих, не намерен. Но за мирную жизнь нужно платить, разве нет?
Могущество знати он уже заметно ослабил. Они сами поубивали друг друга в этой нескончаемой вражде, открыв путь к трону ему, Генриху. А потом и он со своей «Звёздной палатой» подоспел. Замечательная идея возникла у него, и он быстро воплотил её в жизнь. Этот чрезвычайный суд получил право без вмешательства присяжных, своим собственным решением открывать преследование и выносить приговоры. Результаты только радовали.
Тогда, после разгрома мятежа в пользу претендента на престол Ламберта Симнела, он хорошо поработал с ирландскими вельможами, запугал их основательно. В «Звёздную палату» для допроса был доставлен Джеральд Фитц-Джеральд, граф Килдейр. Но это твёрдый орешек, не боится ни Бога, ни самого дьявола. И вменить ему особенно было нечего, чтобы казнить по закону. А пойти против правил слишком опасно – тогда уж точно восстания не избежать. Как ни крутили его хитромудрые юристы, ничего с графом сделать не смогли. Но он, Генрих, нашёл всё-таки выход из положения – назначил непокорного графа своим наместником в Ирландии. И что вы думаете? Ему просто некогда стало строить козни против короля, поскольку своих дел стало невпроворот – его на этом зелёном острове не очень-то любили. А был он человеком и вправду отчаянным. Подумать только! Позволил себе поджечь кафедральный собор в Кэшеле в полной уверенности, что архиепископ находится внутри. Потом сожалел о содеянном лишь потому, что просчитался.
А с другими справиться ничего не стоило. Он собрал взятых в плен вельмож всех вместе и произнёс перед ними длинную речь, убеждая их в ошибочности принятой позиции. Потом пригласил их в пиршественный зал. А здесь на самом видном месте, на возвышении их ожидало неожиданно мрачное зрелище – плаха и топор, правда, завешанные чёрным крепом. Намёк был яснее некуда. Их, разумеется, пробрала дрожь, поскольку были бы орудия казни открыты, это просто служило бы приговором. А он, Генрих, как радушный хозяин принимал их за прекрасно накрытыми столами. Вино лилось рекой, а виночерпием служил сам несостоявшийся король – мальчишка Ламберт Симнел. Надо было видеть, как они шарахались от него и громко проклинали тот час, когда позволили себе ввязаться в это дело. Один лишь лорд Десмонд, тоже из рода Джеральдинов, как и сам граф, не убоялся ничего. Ему потом донесли, что тот не только спокойно принял чашу из рук мальчишки, но и ещё говорил что-то насчёт чести – у Генриха Тюдора, мол, своей чести нет, так он и нашу не щадит. Ну, ничего, с ним он ещё разберётся. Не всё сразу.
А сейчас пока нужно подумать ещё и о том, как уменьшить свою зависимость от парламента, а лучше вообще избавиться от необходимости созывать его. Нужно ввести новые законы, которые будут полезны ему, королю. И очень важно утвердить за собой единоличное право назначать наследника престола. И нужно ввести самую строгую экономию в государственном хозяйстве. Надо, надо…
А жена, между тем, родила. Да, 28 ноября в королевской семье родилась первая принцесса. Жаль, не мальчик. Но девчушка очаровательная. Назвали её, разумеется, Маргарет, в честь бабушки. Надо же порадовать сердце матушки. Она, несомненно, возьмёт внучку под своё крыло. И хорошо. Бабушка воспитает её достойной принцессой, которой придётся когда-нибудь послужить своему отцу-королю и королевству. Ведь дочери это тоже ценный товар. С их помощью можно решить некоторые щекотливые политические проблемы. Так что переживать не стоит. Однако и усилий прекращать нельзя, нужно усердно трудиться ради получения следующего сына. Каким-то он будет?
Глава 5
Прошлое смотрит в глаза
В эту дождливую ночь, когда ветер как-то особенно тоскливо завывал среди высоких деревьев парка и дерзко гулял по монастырскому клуатру, графине Луизе, нет, теперь сестре Марии, не спалось. События, происшедшие здесь, в монастыре, когда она столкнулась с двумя изломанными девичьими судьбами, напомнили ей перипетии собственной жизни, так же поломанной чужой волей. Она вновь почувствовала себя юной девушкой, ожидающей от жизни так много. А жизнь пролетела, оставив на сердце незаживающие раны. Она потеряла всех, кого любила – отца, мужа, сына. Рядом осталась одна мать, и сердце сжималось от страха, когда она думала, что графине Сесилии уже давно перевалило за шестьдесят, и жизнь её может оборваться в любой момент. Мать стала такой хрупкой в последнее время, такой слабой. А несчастная дочь мучается в их родовом замке, который ныне принадлежит её тирану-мужу, и ждёт часа, когда сможет тоже укрыться за стенами монастыря. Бедная девочка! Она так и не узнала радостей любви. Они с матерью хотя бы любили, и им есть, что вспомнить.
Луиза Бэкхем, очаровательная младшая дочь графа Ральфа Бэкхема, была девушкой твёрдых убеждений. Главной и отправной точкой её жизненного кредо была полная и абсолютная уверенность в том, что любви на свете не существует, и все разговоры о ней – всего лишь выдумки романтически настроенных людей. Свою убеждённость она черпала из того, что видела вокруг себя. Матушка её, графиня Бэкхем была очень красивой женщиной даже сейчас, в её сорок два года. Однако муж никогда не проявлял к ней никакого видимого внимания, и, как знала Луиза из разговоров осведомлённых во всех господских делах слуг, уже несколько лет почти не посещал опочивальню супруги. Никогда в жизни не видела девушка, чтобы её родители улыбались друг другу, ни разу не слышала ласковых слов между ними, только вежливые разговоры о насущных делах. Между тем, отец её, мужчина видный и сильный даже в свои пятьдесят, обладал очень жизнелюбивой натурой и имел немало женщин, с которыми охотно делил постель, как в замке, так и в деревне за его стенами. Это знали все, и бастарды графа, сверкающие такими же, как у него и у обеих его дочерей, зелёными глазами, во множестве бегали в его владениях. Правда, ими он не интересовался совершенно и родивших их женщин милостями не осыпал.
Другим столь же горьким примером была жизнь старшей сестры Луизы, Вайолет. Четыре года назад её выдали замуж за второго сына барона Педжета в Линкольншире. Мало того, что муж не смог предоставить ей таких условий жизни, к каким она привыкла в родительском доме, так он ещё и награждал её без конца детьми. Вайолет сама писала об этом матери, жалуясь на то, что хотела бы передохнуть от родов, но муж не оставляет её в покое – Луиза случайно прочла это письмо и очень огорчилась за сестру. А полгода назад Вайолет умерла, не доносив до срока третьего ребёнка. Тогда впервые Луиза увидела, как плачет её мать, всегда такая спокойная, выдержанная и достойная женщина.
Ну и как, скажите, после этого можно верить, что на свете есть любящие и верные мужчины, благородные рыцари, о которых слагают легенды и поют баллады? Сказки всё это!
Молоденькая горничная Луизы синеглазая Дебби убеждала хозяйку, что когда приходит любовь, женщина ощущает это как толчок в сердце. Сердцу становится горячо, от взгляда мужчины кружится голова, а от звуков его голоса трепещет всё внутри. Это истинная правда, настаивала Дебби. Она сама испытала это полгода назад, когда впервые столкнулась лицом к лицу с Роном, младшим лакеем хозяина замка. И с тех пор её сердце трепещет и тает каждый раз, как она попадает в объятия к своему избраннику. А он… Ей, право, неловко говорить леди Луизе, что с ней делают руки и губы Рона, но она готова всю жизнь провести в этих любовных утехах. И Рон обещал испросить у господина разрешение жениться на ней. Конечно, когда милорд граф вернётся домой.
Луиза слушала рассуждения Дебби вполуха, но какую-то трещинку в её броне они пробили. Тень сомнения стала иногда появляться в красивой головке девушки. Всё-таки, несмотря ни на что иногда очень хотелось верить в эти сказки. А вдруг так бывает?
Молодая наследница владений графа Бэкхема мало интересовалась тем, что происходит вокруг, и куда уехал её отец на этот раз. Он ведь очень часто уезжал в последнее время и всегда брал с собой своих солдат. Но в один холодный вечер она случайно задержалась в гостиной, уютно устроившись под тёплым пледом в глубоком кресле, где предавалась размышлениям о том, есть ли в действительности любовь на свете, и невольно стала свидетелем разговора матери с их управляющим Тоби Бертоном.
– Скажите, мастер Бертон, – спросила мать непривычно взволнованным голосом, – что, дела сторонников графа Уорвика и, вправду, так плохи?
– К сожалению, да, миледи, плохи, – с глубоким вздохом ответил управляющий. – Король Эдуард набрал большую силу и уверенно теснит ряды противников. А Джордж Йорк, герцог Кларенс, говорят, переметнулся к брату и предаёт тестя, хотя тот ещё об этом не знает. Надо думать, что решающее сражение уже совсем близко.
– Боже мой, Боже мой! – со слезами в голосе воскликнула леди Бэкхем, ломая руки. – Только бы он не погиб там в этом сражении! Только бы остался жив!
– Наш господин граф сильный человек, миледи, и опытный воин, – постарался утешить хозяйку управляющий. – Вы же знаете, через сколько сражений он прошёл. И с ним верный Уилл. Он не допустит, чтобы с хозяином стряслась беда. Полагаю, недолго нам ждать уже возвращения господина графа.
Луиза замерла в своём укрытии. Пресветлая Дева Мария! Что же происходит в большом мире за стенами их замка? Она никогда не думала об этом, а там, оказывается, бушуют бури. Как же ей узнать об этом поподробнее?
На следующее утро после завтрака Луиза отправилась к казарме, где жили охраняющие замок воины, и отыскала капитана гарнизона сэра Элтона Олторпа. Она отвела его в уединённое место и устроила старому вояке настоящий допрос о том, что происходит в их стране, и куда отбыл на этот раз её батюшка. Сэр Элтон внимательно посмотрел на молодую хозяйку, вздохнул и сдался.
– Вы, конечно, очень молоды ещё, леди Луиза, – начал он, – однако времена сейчас тяжёлые, и вам, пожалуй, стоит знать правду. Видите ли, в нашей стране давно уже идёт борьба за власть между двумя могучими семействами, двумя ветвями династии Плантагенетов – Ланкастерами и Йорками. Война с переменным успехом. В этой войне погибло уже много дворян, как сторонников Алой розы Ланкастеров, так и приверженцев Белой розы Йорков. А сколько простого люда полегло, уже и не счесть. Сейчас перевес склоняется на сторону Эдуарда Йорка. Его бывший наставник, который помог ему взойти на трон, – всемогущий граф Уорвик – со временем перешёл в стан Ланкастеров и сейчас возглавляет военные действия против короля. Однако король упорно теснит его. Говорят, что здоровье и силы графа уже не те, что прежде, а самое плохое, что я слышал, – это предательство его зятя герцога Джорджа Кларенса. Ходят упорные слухи, что герцог уже в стане короля, и брат простил ему былое отступничество от семьи. Поэтому мы все с трепетом ожидаем грядущих событий. Ведь ваш батюшка, граф Бэкхем, с самого начала выступал на стороне Ланкастеров.
Луиза была потрясена тем, что услышала. Почему она не знала этого раньше? Почему родители не рассказали ей о серьёзности положения? Или она сама виновата в том, что ничего особенно и не хотела знать кроме своих собственных девичьих интересов? Девушка впала в глубокие раздумья, и это не замедлило отразиться на ней – она повзрослела сразу на несколько лет.
Графиня Сесилия, будучи любящей и заботливой матерью, не могла не заметить перемен, происшедших так внезапно в состоянии её дочери. Вечером холодного мартовского дня она задержала Луизу в гостиной и усадила в кресло рядом с диваном, на котором сидела сама.
– С тобой что-то происходит, девочка моя? – спросила мать с тревогой. – Ты сама не своя последнее время.
– Мне очень стыдно, матушка, – тихо ответила на это Луиза. – Я уже взрослая, мне семнадцать исполнилось, а я вела себя, как маленькая, и пряталась в своих детских переживаниях от жизни. А она, оказывается, такая тяжелая. И мне очень страшно теперь за батюшку. Ведь он не просто по своим делам уехал, как я узнала, нет, он там, где проливается кровь. Почему вы не сказали мне об этом раньше, матушка? Почему не позволили мне разделить ваши волнения и горести?
– Глупышка моя, – леди Сесилия грустно улыбнулась и погладила дочь по голове. – Я хотела, чтобы ты подольше оставалась в спокойном детстве, не ведая взрослых бед, их ещё с лихвой будет в твоей жизни.
– А батюшка? От него есть ли известия? – Луиза смотрела на мать с глубоким волнением.
– Были, последнее – шесть дней назад. Они отступают под натиском сил короля Эдуарда. Где они сейчас, я не знаю. И жив ли он ещё, твой отец? Ох-х!
И леди Сесилия горько разрыдалась, упав головой на сложённые руки. Дочь бросилась к ней, нежно обняла за плечи и притянула мать к себе на грудь, гладя её по голове, как маленькую.
– Ну что вы, матушка, можно ли так горевать? Ещё и неизвестно ничего ведь. И потом…
Луиза замялась, не зная, как сказать матери о том, что она считала единственной правдой.
– Ты ничего не понимаешь, девочка моя, – графиня утёрла слёзы и взглянула на дочь с такой тоской, что сердце девушки сжалось. – Если с моим Ральфом что-нибудь случится, я не смогу жить, просто не смогу.
– Но как же так, матушка? – глаза Луизы широко открылись. – Ведь он…
– Знаю, что говорят все в замке. Да, он изменял мне всегда, с самого начала. У него полно бастардов в округе. Но я его люблю. С первой минуты нашей встречи люблю. И он один только и нужен мне на земле. Другого мужчины в моей жизни не будет никогда.
Луиза хотела что-то возразить, но леди Сесилия остановила её движением руки:
– Ты действительно уже выросла, доченька, и должна кое-что понять в жизни. Любовь – это чувство, которое даётся только один раз. Я его получила от судьбы, и очень за этот дар благодарна. А твой отец… Что вы знаете о нём? Что вы все можете знать о том, каким он бывает в моей опочивальне? Сколько радости дарит мне своими ласками? Пусть он не часто посещает меня наедине, но даёт столько любви, что её хватит на годы. Он просто очень скрытный человек, и никогда не показывает своих чувств на людях.
Луиза была потрясена. Все её теории рушились на глазах. Какая же она глупая! Девушка прижалась к матери и разрыдалась. И так долго сидели они, обнявшись, плача и утешая друг друга.
А потом потянулись тягостные дни ожидания. Время шло настолько медленно, что казалось, будто оно остановилось вовсе. Все знали, что кульминационный момент близок, и ожидали его с трепетом. Наконец, стало известно, что обе армии встали неподалёку друг от друга под Барнетом. И вот 14 апреля битва состоялась. Она была исключительно жестокой и кровопролитной. Граф Уорвик только в последнюю минуту узнал о том, что зять его предал. Это было горькой пилюлей. Но, несмотря на это, граф сражался как могучий зверь, загнанный в угол, но всё ещё полный сил и ярости. Не напрасно его называли медведем. Натиск противников, однако, оказался слишком силён, и силы сторонников Ланкастеров таяли. Всё закончилось, когда пал сам граф Уорвик, пал с мечом в руке, как и надлежит истинному воину. Вместе с ним погибло много преданных ему дворян, но ещё больше оказалось в плену. Никто не считал убитых солдат, но всё поле под Барнетом было усеяно телами павших. Если и оставались среди них живые, то их быстро добивали мародёры, слетавшиеся к месту сражения, как воронье.
А на следующий день началось светопреставление – победивший король вершил правосудие. Наскоро собранный суд, не вдаваясь в подробности, объявлял очередного пленника виновным в измене и выносил смертный приговор. Палач работал без устали, и гора отрубленных голов росла час от часа. Немногим наиболее богатым и знатным удалось откупиться, остальные полегли на плахе.
Замок графа Бэкхема замер в ожидании новостей. Через четыре дня после состоявшегося сражения пятеро измученных мужчин вернулись в родные края. Это было всё, что осталось от большого отряда, отправившегося в распоряжение графа Уорвика. Они привезли трагическую весть, что их господин оказался в числе взятых в плен и казнённых сторонников Ланкастеров, и доставили домой тело погибшего графа – само тело на лошади, а отрубленную голову верный Уилл бережно хранил при себе в холщёвой сумке.
В замке поднялся неимоверный крик и плач. Не только хозяйка владения, но и многие женщины вместе с ней лишились своих дорогих мужчин – мужей, любимых, сыновей. Но в отличие от графини они даже не имели возможности их оплакать. От сознания, что тела погибших терзают хищные звери и птицы, горе становилось ещё сильней. Графиня, увидев останки погибшего мужа, упала без чувств, и её долго не могли привести в себя. Потом она бодрствовала всю ночь над телом покойного, которого постарались привести в надлежащий вид – голову приставили к туловищу, место страшной раны прикрыли. На другой день графа похоронили в семейной усыпальнице. Графиня была безутешна. У Луизы глаза опухли от слёз, и пропал голос. Это был страшный удар судьбы.
Уже позднее Уилл рассказал, каких трудов ему стоило добыть тело господина, чтобы достойно предать его земле. Жутко было вспоминать, как перебирал он отрубленные головы в поисках знакомого лица хозяина. Смерть всегда искажает черты погибшего, но смерть на плахе… Разрешение на эти тягостные поиски он получил только по причине достойного поведения графа Бэкхема на суде и при казни. Когда ему дали слово, граф сказал, что всегда, всю жизнь следовал своему первому выбору и гордится тем, что не замарал свою честь предательством и перебежками из одного лагеря в другой. А потом спокойно и с достоинством поднялся на эшафот. Король оценил благородство графа. Жизнь ему не сохранил, но сказал, что хотел бы видеть больше таких дворян в своём окружении. И позволил забрать тело для захоронения.
Замок всё ещё был в глубоком трауре, когда к ним прибыл гонец от Эдуарда с известием, что владения графа Бэкхема, как казнённого изменника, перешли к короне, и теперь король жалует этим замком, равно как и титулом своего верного сторонника. Им следует ожидать нового хозяина в начале лета.
Три месяца спустя в замке действительно появился человек, предъявивший на него свои права согласно решению короля. Это был молодой мужчина весьма грозного вида, хорошо вооружённый и сопровождаемый небольшим отрядом столь же хорошо вооружённых воинов. Он потребовал провести его в главный зал и пригласить хозяйку владения. Когда в зале появились графиня Сесилия и Луиза, прибывший вежливо поклонился им и предъявил документ за подписью и печатью короля Эдуарда. Согласно этому документу рыцарь Эдгар Потри, младший сын барона Стэнхема за верную службу королю одаривается им поместьем Бэкхем в Эссексе с принятием на себя титула графа Бэкхема и обязательством жениться на наследнице владения, дочери прежнего графа, казнённого по велению короля за измену и участие в военных действиях против монарха. Всё это было зачитано вслух и документ передан в руки вдовствующей графини. Луиза же громко фыркнула, выслушав приказ короля, и заявила, что никогда не станет женой человека, убившего её отца. Графиня с удивлением воззрилась на дочь, а новый хозяин замка нахмурился.
Поделиться книгой: