Помоги проекту - поделись книгой:
Горбатый нервничал, посылал на волю одно указание за другим, чтобы были приняты меры по его освобождению. Он угрожал и обещал баснословные гонорары. Все оставалось без изменений в жизни, перед ее концом.
В один прекрасный день Горбатый заявил, что понял, как неправильно жил, что близок для него Божий суд и он хочет замолить свои грехи. Выступил по телевидению, признал свою жизнь ошибкой и призвал молодежь не становиться на преступный путь.
Горбатому сделали одно снисхождение: из камеры изолятора его перевели в палату тюремной больницы. Здесь Горбатый умер, так и не дождавшись суда. Он до конца сохранил тайну своих несметных богатств, часовой коллекции, кабинета Нобеля, еще много чего.
РОКОВАЯ КОЛЛЕКЦИЯ
— Широкая общественность узнала об этой уникальной коллекции только после ее исчезновения, — начал очередную байку Петрович. — Тогда все центральные газеты писали об ограблении столичного антиквара Магидса. Его коллекцию икон, картин и миниатюр русских и фламандских мастеров специалисты оценили в десять миллионов долларов США. Чьих рук дело это было? Следствие стало разрабатывать несколько версий, и все они зашли в тупик. Дело отложили…
— И оно очередными килограммами макулатуры легло на полки архива, — опережая ход рассказчика, вставил я.
— Почти угадал. Но на оперативном уровне раскрутка продолжалась. Кое-что удалось выяснить сразу. Вывел на эту версию родственничек. Она прямиком указывала на известных грузинских воров в законе. Но с имевшимися у следствия фактами это не увязывалось. Для интриги добавлю, за сокровищами протянулся кровавый и таинственный след. Коллекция частного любителя стала поистине роковой… Вот, почитай пока, — Петрович передал мне пухлую папку с документами. — А я по ходу дела кое-что прокомментирую…
Однажды ночью внимание дежурного наряда милиции привлекла иномарка, припаркованная у дома 44 по улице Флотской в Москве. Стражи порядка подошли к «мерседесу» и попросили водителя и пассажира предъявить документы. Те повели себя странно, что вызвало дополнительные подозрения.
— Придется досмотреть вашу автомашину, — предупредил старший патруля тоном, не терпящим возражений.
— А это еще зачем? — возмутился водитель. — Документы не в порядке?
— Это мы сейчас выясним, — ушел от ответа милиционер. — Прошу выйти из машины, открыть багажник…
Интуиция не подвела стражей порядка: в салоне машины, на заднем сиденье, было обнаружено боевое оружие, боеприпасы и антиквариат. Вразумительно объяснить, откуда все это, ни водитель, ни пассажир не смогли. Оба утверждали, что все принадлежит не им.
Из протокола, составленного сотрудниками милиции, следовало, что из «автомашины «мерседес» изъяты: автомат Калашникова, калибра 5,45 мм, и рожок, снаряженный 22 патронами». Оружие находилось на заднем сиденье в большом холщовом пакете. Рядом были обнаружены, завернутые в газеты, две иконы. На одной изображена Богоматерь с ребенком. На другой — церкви и кресты. Здесь же находилась картина на дереве с изображением залива и парусников, тоже упакованная в газеты.
Все это тянуло на не одну тысячу долларов, а при доказательстве состава преступления, — на не один год лишения свободы. И, конечно, ни водитель, ни пассажир такую обузу за здорово живешь брать на себя не собирались.
Пока с ними разбирались, проявились две таинственные фигуры. Новыми действующими лицами оказались бывший участковый инспектор милиции Токарев и некая сотрудница Министерства сельского хозяйства. Машина принадлежала ее приятелю, коммерсанту, который предоставил «мерседес» в ее полное распоряжение вместе с водителем.
Подозрительную иномарку и весь ее экипаж препроводили в ближайшее отделение милиции для выяснения всех обстоятельств. Там установили, что вся эта компания оказалась в столь позднее время, а было, как записано в соответствующем милицейском протоколе, «около 0 часов 30 минут», возле дома по улице Флотской не случайно.
От изъятого автомата тоже протянулась интересная ниточка и вскоре соединилась с другой, из которой следовало, что летом 1994 года на Кунцевском рынке в Москве должна состояться сделка по продаже боевого оружия. По информации секретного милицейского информатора, продавцом должен выступить Володя, представитель преступной группировки из Кургана, а покупателем — кто-то от солнцевских братков.
На месте встречи нелегальных дельцов была организована засада. Но брать там продавца и покупателя не стали: оба прибыли на встречу пустыми.
Операция была продолжена. Ее финалом стало задержание на даче в поселке Раниз Одинцовского района Московской области продавца, покупателей и изъятие у них целого арсенала.
Всего же на даче изъяли три пистолета ТТ, пистолет «глок», пистолет-пулемет «скорпионе» и большое количество боеприпасов к этому оружию.
Утром, около 10 часов, известный столичный антиквар Магидс спокойно вышел из своей квартиры. На лестничной площадке трое молодых людей бесцеремонно втолкнули коллекционера в квартиру.
— В чем дело? — попытался возмутиться Магидс.
И тут же получил мощный удар в область печени. В глазах потемнело. Колени подогнулись. Еще один мощный удар в голову отшвырнул его к стене. Били профессионально, по-боксерски, без размаха, но с переносом тяжести, когда в кулак вкладывается и вся масса тела. Обмякшего, потерявшего способность к сопротивлению, его еще попинали ногами. Перетащили в спальню, бросили на пол.
— Все, кончать тебя будем! — прорычал один из налетчиков.
— Погоди, — остановил другой, по-хозяйски усаживаясь на стул. — Поговорить сначала надо…
Бандит распахнул куртку и вытащил револьвер. Повернул барабан, проверяя, сколько в нем патронов. Потом обернул оружие краем покрывала, которое стянул с постели.
— Так выстрел меньше слышен будет. — Он ткнул дулом в грудь Магидса.
— Кто вы такие? — Магидс тяжело перевел дух. — Что вам от меня надо?
— Заткнись! — Бандит сильнее надавил револьвером в грудь. — Спрашивать буду я! Понял?
Магдис молча кивнул.
— А ты будешь отвечать!
Антиквар снова кивнул.
— Руки за спину! — резко скомандовал бандит.
— На кой черт мы с ним возимся? — возмутился было другой.
— Вяжи его давай и не базарь! — скомандовал тот, что был постарше.
— Чем?
— Да, хотя бы простынями.
— Жена когда придет? — спросил светловолосый.
— Зачем она вам?
— Спрашивают — отвечай! — Парень больно ткнул стволом в грудь.
— Она на даче.
В спальне остались только светловолосый и антиквар. Двое других ходили по комнатам, что-то искали, переворачивая все вверх дном. Через некоторое время хлопнула входная дверь. На какое-то время наступила тишина, а затем опять стало слышно, как снимали картины со стен, выдвигали ящики столов и секретеров.
«Коллекция! Моя бесценная коллекция… — Связанный Магидс лежал на полу и беззвучно плакал. — Эти гады выносят мою коллекцию…»
Как рассказал Петрович, около тридцати лет Магидс вместе с женой собирал уникальные произведения западноевропейского и русского искусства, в том числе живописи. К середине 80-х получилась прекрасная коллекция. Она была зарегистрирована в Советском фонде культуры. Сам Магидс стал почетным членом Клуба коллекционеров. Собранные им раритеты, а это — картины, иконы, табакерки, мелкие предметы резной работы из слоновой кости, полудрагоценные камни и многое другое, — оценивались весьма высоко. Например, английская фирма «Сотби» предлагала за отдельные экспонаты до 150 тысяч фунтов стерлингов.
Бандиты хозяйничали в квартире около часа. Перед тем как уйти, еще раз проверили, насколько крепко связан хозяин. Магидс, почти не подавая признаков жизни, тихо лежал на полу, под головой — пятно крови.
— Эй, ты случаем концы не отдал? — Над ним нагнулся один из налетчиков. — Мокруху мы не заказывали…
— Сволочи, — прошипел Магидс. — Какие сволочи…
— Жив. Еще и щебечет.
Коллекционера для верности встряхнули, дабы убедиться, что тот пока и на самом деле не собирается в мир иной, на всякий случай засунули в рот кляп — носовой платок. Потом, видимо пожалев пожилого человека или побоявшись, что в таком положении он задохнется, Магидса аккуратно положили на бок, подоткнули под голову две диванные подушки и ушли.
Освободиться от пут удалось ближе к часу дня. Магидс с трудом поднялся на ноги. Все тело болело, словно по нему проехали чем-то тяжелым. Во весь правый бок — огромное пятно гематомы. Сюда как раз пришлось больше всего пинков. Придерживая бок рукой, опираясь о стену и мебель, он дополз до телефона.
Попытался позвонить, но телефонный провод был перерезан в нескольких местах. Осмотрелся в поисках хозяйственной сумки, с которой собрался на рынок. Воры забрали и ее, а там, в кармашке — паспорт, деньги, около 500 рублей. Но это мелочи по сравнению с тем, что поснимали со стен в холле, в коридоре, в комнатах.
Степан гнал белую «шестерку» по Ленинградскому проспекту. Ловко обошел какую-то иномарку, подрезал пенсионера на стареньком «москвиче». Водить машину Степан умел классно. Оно и понятно, ведь уже не первый год работал в 11-м таксомоторном парке Москвы.
Проскочив метро «Аэропорт», Степан перестроил свои «жигули» в крайний левый ряд, повернул на стрелку и, оставляя справа стадион «Динамо», помчался в сторону Верхней Масловки. Он торопился на Тимирязевскую улицу к бывшему однокласснику, точнее сказать, к его отцу.
Папаша Ян был тузом среди столичных торгашей, возможно, даже теневым тузом. Но это мало интересовало Степана — он был не из любопытных. Не раз уже бывало, что лишнее знание выходило боком. Он не фискал, не сексот. Досье на знакомых не составляет. Для него имеет значение лишь то, что Папаша Ян всегда при деньгах. Он всегда хорошо платил, когда приходилось катать его по городу. Вот и в этот раз он позвонил и попросил приехать: мол, имеется срочная работенка. Значит, надумал куда-то выехать, а может, накажет отвезти на другой конец города одну из своих многочисленных пассий.
Коренной москвич, Ян Фельдман, в свои сорок семь успел побывать в самых отдаленных уголках огромного Союза, куда чаще отправлялся не по своей воле. Так, еще в 1983 году он был осужден Мосгорсудом за контрабанду и мошенничество. По приговору получил 7 лет лишения свободы. Большую часть из них провел в городе Шевченко, что на полуострове Мангышлак. Потом за хорошее поведение был переведен на «химию», то есть вольное поселение. Для этого ему пришлось совершить вояж с берегов Каспия аж на Байкал. И около года он прожил в таежном селе, в 25 километрах от знаменитого озера.
Оставалось около полугода до окончания срока, как он залетел, совершив кражу. И вместо возвращения домой — новое наказание. От отчаяния он вскрыл себе вены, но его спасли и направили в психиатрическую больницу в Иркутске. Здесь пробыл около 6 месяцев, а потом его перевели в лечебницу такого же профиля в подмосковный Чехов. О том, как ему удалась такая сложная комбинация, Ян никому не рассказывал: не хотел подводить нужного человека.
В чеховской психушке он пролежал около полугода, а зимой 1990 года вышел и приехал в Москву, где поселился в одной квартире вместе со взрослым сыном, в кооперативном доме по Тимирязевской улице.
Когда белая «шестерка» подкатила к знакомому подъезду, Ян уже ждал Степана на улице. Рядом с ним стояли молодые люди в модных спортивных костюмах и ветровках.
— Ты свози этих ребят в центр, — велел Ян. — Оплата будет по прежнему тарифу. Вот, возьми на бензин аванс…
— Ладно, — Степан спрятал сторублевку в карман.
— Дорогу они тебе покажут.
— За этим не заржавеет, — хмыкнул один из парней, что выглядел постарше.
Его Степан уже видел раньше вместе с Яном. Это был Евгений Токарев.
— Возможно, их надо будет там подождать, — продолжал инструктаж работодатель. — Привезешь обратно, тогда и рассчитаемся…
— Сделаем в лучшем виде. Прошу. — Таксист распахнул дверки машины. — Загружайтесь. Прокачу с ветерком.
На переднем сиденье расположился Токарев, сзади сели два других парня, братья Буторины. В то время их часто можно было видеть в кафе «Аленький цветок». Один работал там барменом, другой, занимавшийся серьезно боксом, по совместительству был вышибалой. Однажды, когда какие-то крутые, пальцы веером, «наехали» на отдыхавшего в кафе сына Яна, один из братьев здорово того выручил. Он так поработал кулачищами, что у напрашивающихся было на разговор сразу отпало какое-либо желание к дальнейшему общению. В благодарность сынок представил заступника отцу. И позже у них, как ни странно, нашлись общие интересы, о которых младший Фельдман даже не подозревал.
Дорогу показывал Токарев. Общее направление — внутрь Садового кольца. А дальше, почти параллельно Большой Садовой, — улица Жолтовского (Ермолаевский пер.). Вскоре машина остановилась около дома с замысловатой лепниной по фасаду.
Поделиться книгой: